Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".
- Лето будет тёплое, – едва проговорила Елена.
Она шила тёплое одеяло, ей помогала горничная Наталья – девушка с хорошим вкусом и приличными манерами.
- Ты не очень задавайся, – шутя сказала Елена, – могут не принять к рассмотрению и тогда…
- Да-да, Елена, примут как миленькие.
- В который уж раз.
Муж с женой не разговаривали на повышенных тонах, лишь изредка, переходя на английский, которого, увы, не знала прислуга (или им так казалось), говорили друг другу всякие едкости (выглядело вполне прилично).
Речь на сей раз шла об изобретении мужа, которое не всем было понятно, но было прорывным, как казалось ему и многим его друзьям. Теперь всё по порядку.
Это было давно, когда поезда ещё не ходили и опытов с электричеством не проводилось. Жил один учёный, питался от учеников – преподавал, а вечерами в своей коморке проводил опыты. Это не наш учёный, тот жил задолго до него, но связь есть. И вот, тот старый учёный, лет тогда ему было много, умер. Оставил записку: «Ухожу умирать, не ищите». Умер, не умер, а тела не нашли: закопали пустой гроб ученики на свои деньги и табличку оставили с именем любимого учителя. А дальше начинается интересное.
В одно утро происходят два события: Антон Петрович порезался бритвой во время бритья, а второе – встретился с незнакомцем.
- Кто вы? Я гостей не жду.
Незнакомец выглядел престранно. Свободно говорил на английском, но со странным акцентом.
- Любезный, вы не знаете меня – это не удивительно. Мне нужно от вас вот что…
И стал излагать теорию, над которой трудился Антон Петрович.
- Позвольте спросить: откуда вы знаете? Я не публиковал, работа ещё не готова…
- Э-э, совсем не готова, расчёты не верны. Вот посмотрите…
Вскоре незнакомец перешёл на «ты», учёный не возражал. Антон Петрович сразу почувствовал неладное, но увлечение наукой превозмогло всякую осторожность.
- Расчёты не верны, расчёты не верны, – повторял он как заклинание, – голубчик, покажите, бога или чёрта ради, где?
Шелест бумаг, исписанные листы… всё не то. Незнакомец ухмылялся.
- Давно не мылись? – Антон Петрович бесцеремонно стал предлагать гостю «освежиться».
Тот долго отказывался, но потом согласился. Антон Петрович позвал горничную, приказал выдать чистое бельё из своего шкафа и помыть гостя «как-нибудь».
«Не приведение, – констатировал про себя учёный, – раз помыт и видят все». Успокоился и больше не думал об этом. Слуги решили – у барина чокнутый господин устроился. Жена гостила у подруги, объясняться будет потом.
Весь вечер провели за письменным столом, обедали там же, чтобы не терять время. Гость вёл себя услужливо, но, в конце концов, успокоился и взял инициативу в свои руки. Не вдаваясь в математические термины, смысл расчётов сводился к тому, что надо вычислить константу, постоянную величину, которая вводиться будет в формулу. Эта формула даёт большие возможности неограниченного свойства путешествовать между мирами, коих много, по утверждению нашего гостя.
Постепенно, переходя на дружеский тон, учёные пересыпали шутками каждое правильное решение, и веселились как дети. Стало ясно кто из них учитель очень быстро: Антон Петрович понял свою ошибку, исправил и, следуя подсказкам, решил уравнение, которое до сих пор не давалось. Победа была немыслимой. Антон Петрович ликовал, а гость незаметно исчез. Пропажу обнаружила горничная Наталья, которая готовила ночлег для гостя. Антон Петрович огорчён: «Как же так, как же так? – и, теребя волосы на голове, пустился в размышления: «Хорошо, видели все, умылся, надел мою одежду…»
- Наталья! Свою… лохмотья забрал?
- Нет. Посмотрю. Замочила, хотела постирать, пока спит. Здесь была. Нет, тоже забрал.
- Не хотел оставлять. Ладно, Наталья, иди спать, жене не говори о госте: объясняй потом, что да как.
- Не скажу.
Антон Петрович знал – скажет, но искренне надеялся, что промолчит, раз обещала. Он слыл чудаком в научном сообществе, но и дома не жаловали, так что лучше будет… Но жена узнала следующим вечером по приезде.
- Вот как ты проводил время? – шутливо пожурила жена. – Ладно-ладно, не оправдывайся. Исчезнешь так же?
Переходя на английский, Антон Петрович возразил:
- Не дразни, дорогая, ещё не всё. Не всё готово, хотя ускорюсь, если не перестанете балаболить. Болтушка, твоя прислуга, обещала молчать.
Жена пожала плечами и удалилась. Ей было неприятно – муж нервничал: она следит за ним в своё отсутствие, но потом успокоилась.
Утро было безоблачным, немного холодным. Дома творилось безобразие: муж исчез. Наталья подробно рассказала, что было в отсутствие госпожи, но та так ничего не поняла из этих объяснений. «Пришёл голодранец, поел, умылся, пошептался с господином и исчез. Замок не тронут, закрыт изнутри. Открой окна настежь на первом этаже и выходи, никто и не заметит – исчез». Ничего не пропало, кроме вещей, которые отдал сам муж, а теперь нет и его – исчез следом за незнакомцем. Нет, слишком умна Елена Сергеевна, чтобы думать о мистических исчезновениях. Мужа она знала – вернётся. А Наталья скажет, что ей велят, будет молчать. Не в первый раз, но об этом потом как-нибудь.
Антон Петрович медлить не стал: формула – вот она, бери, подставляй знаки – это из прошлого, но теперь по-другому, он знает, куда идти, зачем и когда вернётся. Вот оно, верное средство от научного недуга – неверия в себя. «Проверю, вернусь, опишу», – девиз, с которым учёный «исчез».
Путь не близкий, но прошёл мгновенно. Кафедра. Да, это он, вот идёт, ученик следом. Всё проясняется – единомышленник он, только теперь понял своё предназначение. Пара веков и я родился, своих учеников не посвящал, размышлял разумно. Подойду, спрошу. Вдруг кто-то окликнул.
- Ты что здесь шатаешься?
- Вы мне? – я осторожно отступил назад. – Я к учителю.
- А-а, иди тогда.
Смотрит за всем, увидел чужого.
- Вы ко мне?
Не узнал.
- К вам, учитель. У меня к вам вопрос: не поможете?
- А, сейчас, а ты иди, как договорились, всё как я сказал, – это обращалось к ученику, – пойдёмте. Чем могу быть вам полезен?
Я был одет не по сезону и не по моде того времени, но обращались со мной хорошо, учтиво. Чисто, выглажено, белая сорочка – не у всех господ, разряженных по последней моде, такая безупречно белая.
Тон подобострастный, немного сконфуженный – нет, учёный явно не в чести или не может постоять за себя. Поймал себя на мысли, что деньги в моём кармане другие и заплатить мне нечем, разве кольцо на пальце. Я, недолго думая, обменял своё кольцо на талеры и повёл своего «друга» в дешевую гостиницу, снял комнату и вместе с учёным позавтракал, хотя был глубокий вечер.
- Я вас провожу.
- Нет-нет, я далеко отсюда живу, сейчас небезопасно, боюсь, мне надо с вами остаться до утра, потом я к ученикам. Никак не могу пропустить занятий, – сказал он извиняющимся тоном, – откуда это у вас? – разворачивая листы, которые я подал ему во время нашего разговора, спросил учёный.
- Это то, что вы помогли мне сделать. Это часть моей работы, – уточнил я, – вы помогли мне уточнить расчёты.
- Здесь было неверно, – тыкая пальцем в листы и теребя подбородок, сказал учёный.
Я смотрел внимательно.
- Нашли. Хорошо. Но это не всё. Здесь я ещё не знаю. Вот что, приходите по этому адресу. Сейчас нельзя, время укажу. Тогда уйдём, вместе.
Загадочно улыбнулся, разговор считался законченным. Я уступил свою комнату, оплаченную до утра, сам удалился. Теперь это просто сделать, я овладел формулой и стал чувствовать уверенно ни как школьник или студент – учёный.
Я вернулся. Жена ждала, вздохнула, увидев меня, ничего не сказала, ушла в свою комнату – ссора продолжалась.
- Милый, – позвала жена на следующий день, – вот письмо, посмотри на штемпель.
Она улыбалась. Но письмо оказалось… нет, не признанием заслуг, а разносом по всем четырём сторонам света. Вчера бы меня это огорчило, сегодня я лишь усмехнулся: «Неучи!»
Жена огорчённо вздохнула, ей нравилось быть профессоршей, но на насмешки она реагировала болезненно.
- Жаль. Ты много работал.
- Часть моих работ опубликуют, но не эту, – я постучал по сердцу, там, в кармане, всё ещё лежал исписанный лист для путешествий и встреч. Я не нуждался теперь в нём, не каждый мог разобраться в трудоёмких формулах, если прочтёт математик – пожмёт плечами, усомнится в моей адекватности: зачем? Смысл этой формулы ясен только мне и моему научному другу и всё теперь в моей голове. Я «уходил» от жены, она это чувствовала и больше раздражалась, и раздражала меня – мы говорили только на английском, слуги знали – ругаемся.
У меня всё готово, я собрался уходить. Короткая записка жене: «Не жди». Надо было закончить дела, начатое нуждалось в доработке: сложности начнутся сразу, как только переступим черту. Время для меня переставало существовать, но его воздействие продолжалось – в этом вся сложность. Научный ум не давал мне обратить взор на мою милую супругу: она переживала за меня, надеялась «вернуть», не верила в моё исчезновение навсегда. Я был эгоистом и не замечал её вздохов.
«Перерезав пуповину», я всё же решился путешествовать между мирами и открыть для себя смысл Вселенной – вот так громко я чувствовал. Чувствовал ли я свою ответственность? И да, и нет: осознавал лишь часть возложенной на меня задачи. Кто возложил? Я сам. Вот так – не иначе.
Я ушёл, как только свечерело: в доме погашены огни, кто-то ушёл спать, жена читала. Я удалился в свой кабинет, вдруг стук.
- Кто?
- Я, милый. Уходишь?
- Ухожу.
- Что делать мне?
- Что хочешь: ты свободна.
- Как я объясню родным, знакомым?
Я задумался. Мне не приходилось принимать в расчёт чужое мнение.
- Видишь ли, дорогая, вопрос, который ты мне задаёшь, тебе придётся решать самой. Вот и ответь.
Жена покачала головой и закрыла за собой дверь. Подчёркиваю: я был (и остаюсь) эгоистом, мне чужда сентиментальность. Я вздохнул с облегчением – объяснился. Каково было моё удивление, забегая вперёд, скажу: жена использовала в свою пользу моё отсутствие. Опубликовала мои неизданные научные труды, получив немалое вознаграждение. Как ей удалось? Что касается личной жизни – осталась мне верна: сделала из моей комнаты музей, куда приходили друзья, поминать добрым словом. Моё исчезновение послужило мне уроком, а ей, по доброму нраву, обернулось почётом и уважением моих друзей и завистью подруг. Скрывала ли она правду? Нет. Моё окружение знало над чем я работаю, моё отсутствие означало только – получилось.
Я скрывался недолго по моим меркам, но прошёл год, когда мне понадобилось вернуться. Я пришёл, она спала на моей постели и тот час встала, как только я «переступил порог».
- Наконец-то.
- Я ненадолго.
Она подошла, поцеловала. От неё дохнуло спальней, морозом и ещё чем-то забытым. Мы просидели полночь, до утра оставалось немного – я ушёл. Ждала – я был рад.
А теперь немного о моей жизни.
Я ушёл, как думал, навсегда, но мне ещё не раз приходилось возвращаться в дом, где меня ждала любимая (теперь я точно знал) жена. За неимением времени, скажу только: наши отношения стали крепче, любовь – взаимной.
Моё отношение к мирозданию: устроено посредственно. Различить мироустройство от хаоса возможно только сведущему уму. Бог ли это создал? Я уже знал – нет. Слишком много соответствий с неразумным. Я считаю – я математик – я знаю: всё – числа, всё рифмуется в числа, числа – в законы. К примеру: я побывал в Антарктиде, где кроме людей живут неизвестные разуму люди. Кто они? Пришельцы? Нет. Это их мир. Они готовы драться, чтобы доказать своё право на это место. Откуда они пришли? Откуда пришли мы? Мы будто появились заново, но из чего? Из хаоса? Нет. Есть порядок, но его с помощью логики объяснить вряд ли удастся. Формулы не работают? Константы надо менять и то и дело проверять с высшей формулой, а она, то есть, то пропадает. Куда? Изменяет себя сама?.. Я всё ещё думаю над собственным афоризмом: «Меня придумал Бог, я придумал его для этого».
Сегодня я опять занят разработками своих вычислений: сопоставляю, решаю. Никто мне не мешает, теперь я свободен. Ещё чуть-чуть и я открою закон, по которому буду знать всё. Но так ли это мне важно? Я всегда могу заглянуть в прошлое, изменить будущее, если оно мне кажется несносным: воюют, опять воюют, и вот я опять ищу средства помешать всему исчезнуть навсегда. «Возможно ли, – спросят меня, – чтобы всё исчезло навсегда?» Возможно. Мои вычисления говорят об этом. Константа не работает, я изменяю её. На худшее? Пока не знаю. Работа с божественной силой, её знают немногие. Мой научный друг «обмелел», «потускнел» в моих глазах, но потом он превратился в злодея: его формулы испепеляли. «Подожди, что ещё будет», – это он мне с радостью в голосе произнёс. В его формулах было что-то зловещее, вольнодумное было и прошло, осталась усмешка. Я посмотрел внимательно: мне ничего не мешало, и лишь одна формула наводила на мысль – он прав. Да, это всего лишь цифры, построенные в ряд, но ряды имеют смысл – откровение, мы упиваемся ими. Так ли нас мало как я сказал? Мало, но есть в ряду стратегов такие, что мне ни понять, ни осознать. Они проводят работу наряду со всеми, ими можно гордиться, но кто знает о них? Знают немногие. Вот, пожалуй, и всё, но сказать надо многое и не тебе: кто проснулся – тем.
Подчас сложно разобраться: почему происходит такое, что не должно произойти? Люди корят себя, близких, а если в масштабах больших: правительство, и все другие – бога, что позволил случиться трагедии. Находят утешение в молитвах, в распрях, бунтах, в вине и могилах. Есть ли утешение? И да, и нет: оно есть, если готовы принять необходимое, к примеру, смерть; и нет, если нет понимания неизбежного, необходимого быть сейчас с вами, другими людьми. Трудный путь человечества под присмотром таких же людей как вы, но с другими задачами. Решаете вы задачу поиска работы – хорошо. Найдите её себе и другим помогите, когда попросят. Почему я это сказал? Ведь задача ставится насущная: здесь и сейчас необходимо решить её, получив ответ свыше? – нет. Это вы решаете, и ответ принадлежит вам. Вы пока об этом не догадываетесь, не доверяя себе.
Вот послушайте притчу, её рассказал один странный человек: он не любил путешествий и был в пути до смерти. Когда он мне рассказал свою историю, я записал в цифрах, и получилось нечто притчевое.
Однажды странный человек вышел в горы. Он не любил восхождения, поэтому полез на вершину. Сорвался с первого же подъёма, но уцелел. Сказал себе, как он ненавидит восхождение и снова полез. Достиг вершины. Задумался: «Вот я здесь. Меня послал Бог? Я решил взойти на вершину, Бог не при чём. Но я уцелел: падал, вставал, снова падал и дошёл, наконец, до вершины. Если бы Бог был со мной, позволил бы он одолеть препятствие? Нет? Я не взял его с собой, я одолел вершину сам, проклиная и ненавидя гору и лишения. Я болен, устал, силы оставляют. Что дал бы мне Бог? Неужели он скажет: «Пора домой. Усни. Разбудить себя не спеши». Убаюкает меня, и я усну до смерти. Нет. Пойду дальше. Вижу синь – это море, оно зовёт меня, ужасает пучиной, и я боюсь быть утопленником. Пойду к нему. «Море, – скажу ему, –утопи, если хочешь. Нет – испытай, я готов». Вот я у моря, оно синь меняет на чёрный цвет, будет шторм. Бегу на корабль, он ещё не отплыл. Смельчаки плывут в шторм. Я не моряк. Что мне нужно? Умереть поскорей? Нет, я хочу жить, но плыть хочу больше. Моряки смеются надо мной: я сухопутный для них. Мне ничего не надо, лишь бы взяли. Берут поваром. Потом я узнаю морские привычки, а сейчас я для них сухопутная крыса – смеются. Я иду в море. Шторм. Мне не по силам справиться: я болею от качки. Смеются надо мной, а я болен. Вот справлюсь, не умру. Что бы сказал Бог, возьми я его с собой? Сказал бы: «Сойди на берег. Там твоё жилище. Боль пройдёт. Вернись в дом, там уют, покой, дети будут – полнота жизни?» Всё ли так скажет или придумает кару, если не внемлю? Не беру Бога с собой, сам иду в поход, никто не может остановить меня, я сильный – справлюсь. Пересёк море. Моряки жмут руку, капитан весел: «Не думал, что выдержишь. Молодец. Можешь остаться». Не захочу больше, пойду дальше. Ненавижу осень, здесь холодно – надо идти».
Притча закончена. Так ли сказал? Нет? Но смысл свёлся к – побороть себя: сделай, что не любишь. Побереги себя – борись.
Напоследок странное скажу: не надо бояться сделать не так, есть короткое наставление. Если восходит звезда, ставь светильник напротив. Если восходит солнце – зажги себя. Смысл раскрыт, если поймёшь – мудрость в тебе: жги, не бойся, себя не жалей. Силы прибудут от решительности. Силы угасают от смирения, жалости к себе. Только растрачивая, приобретёшь силы. Не бойся.
Так, подходя к концу рассказа, ставлю точку на решительности? Нет. Есть благоразумие. Оно сулит многое, если не связано с осторожностью, а осторожность с трусостью. Вот её – избегай. Боялся ли я? Боялся. За себя боялся, за друзей, жену. Страхов много, но позволишь им управлять тобой – ты пропадёшь. Ты окажешься во власти своих же демонов – борись.
Теперь немного о любви. Я любил, меня любили тоже, но стал ли я рабом своих чувств? Как долго длится наслаждение? Увы, не столько долго, как хотелось бы. Чувства ушли. Привычка быть счастливым остаётся надолго. Навсегда ли? Нет. Люди уходят, рушатся связи, некогда нерушимые. Болеют, тоскуют, ищут такие же чувства, желая всё повторить. Но только огорчать себя – не найдёте. Будут другие чувства, возможно, любовь повторится. Мы не знаем. Судьба ли это? Я не верю в судьбу. Всё, что творю сам – происходит. Чувства – ирония, человеческая слабость, обличённая в форму зависимости, душевного разлада с собой. Я решил для себя: чувства отягощают, гнетут, надрывают. Любовь скоротечна, беспочвенна, непонятна. Формулу любви не исчислял, но она есть. Напиток любви, сладострастья существует, но движение по этому пути для меня беспочвенно. Я не любовник и не был им. Поскольку есть воздержание, будет и страсть – прирастает легко. Воздерживайся с умом.
Теперь о беспричинном гневе. Болезнь и только. Болезнь. Лечи себя мыслью о свободе, скинь голубую мантию – смесь серого затхлого и сукровицы крови. Так и есть: несёт смерть всё, что накрыто плащом смерти. Гнев – попутчик. Лечи себя сам. Это скоро пройдёт – лечи.
Ещё одно, последнее: не спорь. Почему? – спросишь ты. Есть в думах твоих соль, она имеет свой привкус. Отрада? Нет. Ты получил, что хотел, взял своё – победа опять на твоей стороне. Ты выиграл спор. Игра. Соль разъедает, просит испить воды. Что вода? Где источник? Вода – новая игра. Соль разбавлена – хорошо. Игра не окончена. Соль разъедает – новая игра. Всё на кону: дружба, деньги, любовь. Соль усмири, не пои водой, не играй, не спорь. Замучаешь близких, себя и пот с тебя градом пойдёт – соль выйдет наружу. Таков вердикт.
Кто судит? Бог? Судьи? Есть одни: у них тяжёлая ноша. Справедливость всегда – их вердикт. Кто назовёт этих богом – пусть, они не ошиблись ни разу. Хочешь к ним на суд? Попадёшь.
Почему призыв разный? У одних смерть мельком проходит, не заметил. У других мучительно, раскаиваясь, бедствуя. Смерти разные. Выбрать могут немногие: им дано. Увы, здесь человечество бессильно: смерть поглощает всё живое. За смертью идут суд и место в раю, как думают многие. Но нет. Рай – это суть творенье, смысл лишь кажущийся, увы. Труженики вы все. Трудитесь над собой: изгоняйте из себя все слабые стороны. Бог свыше? Утешайтесь, но думайте о себе – сотворите себя, убережёте от раскаяния.
На всё есть цифры. Я знаю – на всё: я математик, я считаю. Но бухгалтер скажет: «Я считаю больше, каждый день». Если так: художник рисует картину – творец. Вот на картине сад, цветы, но думаешь, глядя на них: «Сколько у меня денег в кармане?» А друзьям скажешь: «Красиво нарисовал художник». Другой непомерно заносчив, знает всё, пишет траву и изменяет ландшафт, гору спиливает кистью – творец. Рушится скала, её нет – художник рисовал траву и уничтожил гору. Знал ли он? И да, и нет – он слишком велик для сомнений. Музыкант наиграл мелодию – умер человек. Хотел ли это музыкант? Нет. Он бы умер сам, но кто-то был более готов и умер. Другой играет, веселит, радует и сам забывает, где его составляющая творца.
Сколько силы кругом? Необузданная страсть повсюду. Реки крови, жилы напряжены – человечество живёт, преодолевая смертные муки. Надежды нет? В вас вся надежда, ни в ком другом.