Осень хлестала в окно сильным дождем. Я смотрел сквозь стекло на мерзко улыбавшуюся мне луну, на ее жадный, бледный блин, что так и шептал,- ничего, не сегодня, так завтра... завтра.
Я лежал в палате один, хотя коек было шесть. Да и другие палаты были заполнены, но мне соседа не давали. То ли боялись за меня, то ли за других, то ли за всех вместе взятых. Я попытался встать, но снова не смог, как не мог ни вчера, ни позавчера. Как не смогу и завтра. В руки врезались веревки. Все мои передвижения ограничивались небольшим подьемом тела, ровно настолько, чтобы пролезла утка.
Стены палаты были выкрашены в отвратительно бедный зеленый цвет, обшарпаны, валилась штукатурка, где то уже виднелась кирпичная кладка. Железные койки, даже не имея своих постояльцев, уныло поскрипывали в тишине, словно отдыхали, распрямляясь и потягиваясь, от предыдущих больных.
Одинокая раковина истончала ужасающий аромат стухшей воды, а капли, падающие с протекающего крана, словно молотом ударяли по моей голове.
Запах ссаных простыней. Запах хлорки от пола. И запах болезни, болезни от меня. Немытого уже хрен знает какое время. И находящегося здесь тоже хрен знает сколько.
А все началось в далеком 2010 году, мне было 20 лет. Я, полный надежд и амбиций, покинув родные березки, речку и холмы, что являлись единственными достопримечательностями моего места рождения, приехал в город.
Поступить на учебу я с первого раза не смог, платно - не хватило денег. С жильем было туго, но возвращаться обратно в деревню было подобно смерти.
И тут, в лице вакансии сторожа одного из зданий завода, мне подвернулось спасение.
Да, деньги были сущие копейки, но жить можно было в сторожке, там был телевизор, отопление, свет, туалет, даже душевая, и куча, просто куча бесплатных сухпаев.
Что это был за завод, я так и не узнал. Он был пуст, заброшен, по крайней мере та огороженная территория, что вверялась мне. А сторож нужен был, чтоб не растащили по частям все, что тут покрылось уже многолетней пылью.
Так как территория была большой, то и работало нас тут двое. Я и Сашка. Сашка, по виду такой же 20ти летний пацан, как и я. Только без амбиций.
Я тогда натаскал в сторожку кучу книг, чтоб все это проштудировать и все таки поступить в ВУЗ.
А Сашка даже телек не смотрел. Днем он спал, вставал часов в 9 вечера и бодрствовал до самого утра. Обязательно ставил кипятиться чайник, заваривал себе какой то отвар из непонятно откуда взявшихся еловых шишек, листьев смородины, малины, вишни, наливал все это ароматно пахнущее варево в большую железную кружку, брал пачку сигарет и шел на улицу. Ставил там деревянный, уже разваливающийся стул, и сидел, всю ночь, жадно любуясь луной. На высоте примерно 5ого этажа. Мы с ним почти не разговаривали.
В целом, меня это донельзя как устраивало. Тихий сосед. Который днем спал, а ночью заступал на дежурство. Мне же оставалось следить за заводом днем, и попутно грызть гранит науки. Что было очень и даже очень по мне.
Так пролетели зима, весна, лето. С Сашкой мы стали больше разговаривать. Иногда, когда мне особо не хотелось спать, я выходил на улицу с ним, пил его травяной чай и с удовольствием потягивал сигаретку.
Какое это было наслаждение... еще по летнему теплый воздух трепал мои волосы, чистое небо озаряла полная луна. Дым причудливо окутывал ее лик и уносился в небо. А желтые листья приятно кружили внизу, устилая мокрый, серый асфальт. В этой полной тишине , уносился мыслями в свою родную деревню.
Вспоминал, как лежал теплым осенним вечером на берегу реки, смотрел на звезды и мечтал, что приеду в город, отучусь, стану богатым человеком, и все было так легко и понятно...
Сашка сказал,- слышишь, зовет? Я скоро уйду, меня ждут.
Кто зовет, и куда Сашка должен уйти, я так и не понял, да и не старался понять, все таки странный он был. Но одно я запомнил в эту ночь - это мерзко, даже хищно улыбавшуюся луну.
Прошло две недели. Сашка стал совсем замкнутым, что то шептал себе под нос и сторонился меня, поэтому очень скоро я прекратил сидеть с ним по ночам.
В душу только закралось предчувствие какой то беды. И луна, так хищно глядевшая на нас сквозь завесы облаков.
Я проснулся. Проснулся от громкого хлопка. Сашка!,- громко спросил я. В ответ - тишина. Еще не понимая, что случилось, я выбежал, почти голый, в кромешную тьму. Луна ярко ударила светом в глаза. Я на мгновение забыл, зачем я вообще выбежал и уставился на нее. В голове почему то вспомнились Сашкины слова,- слышишь, зовет?
Я аккуратно перегнулся через железное ограждение и с ужасом посмотрел вниз. Тело Сашки, распластанное неестественным образом на асфальте обтекало лужей крови, такой же багряной, как и рядом лежавшие листья. Или это они от крови стали такими. Я побелел от страха. Мое мертвенно-бледное лицо уставилось на луну. Все та же мерзкая улыбка не сходила с нее.
-Пойдешь?
-Куда?
-К нему.
-Не знаю, зачем?
-Пойдем, так нужно.
Я осторожно перелез через полуметровый забор, свесил ноги, зажмурился... и полетел. Открыл глаза и увидел эту мерзкую луну, надсмехающуюся надо мной. Пытался схватится руками хоть за что нибудь, но сжимал лишь воздух.
Хлопок, удар, конец.
В сознание я пришел уже в больнице. В руки врезались веревки. Вены исколоты. Весь в холодном поту. Тело ноет. Болит. Даже дышать - и то невозможно...
Открылась дверь в палату. Зашла медсестра. Не спишь? Я промолчал. Поставила укол. И ушла.
Веки налились свинцом, стали опускаться, я засыпал. Свет луны померк, улыбка понемногу сползала с ее лица. Я буду жить - промелькнуло в моей голове. Да, да, вторила в ответ мне, насмешливым голосом, луна.
-Доктор, сколько ему осталось?
-День, два, максимум три.
-Ужас, упасть с такой высоты, чтобы два месяца просуществовать и умереть...почему он прыгнул?
-Кто знает, какое то помешательство. Психиатры не могут никак выйти с ним на контакт, да и ни к чему это уже.
-Ну да, ну да, ведь год работал и жил совсем один, без людей, без животных, на каком то заброшенном заводе.
-Ладно, пойдем спать.
Еще раз пройдя мимо палаты с одиноким больным, медсестра положила историю болезни Саши Беловцева на пост и легла. Посмотрела в окно на бледный блин луны, и уснула.
Пойдешь?...