Я пока жив

(Фронтовые письма 1941 -1945 гг.)   Добавлена информация о заградительных отрядах стр. 5
Эта книга обнаружена была мной как-то нечаянно в стопке, очень похожих на неё по формату и бордовой «рубашке», томиков собрания сочинений М. Ю. Лермонтова. В ней триста страниц.

Бывает так, листаешь, пробегаешь глазами какой-то текст, и не остаётся никаких зацепок в памяти. Так было, признаться, когда-то и с этой книгой. На этот же раз что-то заставило меня вычитать её во всех подробностях, возвращаясь назад и обращаясь за справками и уточнениями к поисковику «Яндекса».

Документальный сборник: «Я пока жив…», выпущенный Нижегородским комитетом по делам архивов к 65-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941 -1945 гг., составлен из ранее не опубликованных писем солдат и офицеров с фронта. Пишут они письма домой матерям, жёнам и детям. Есть в сборнике и домашние письма, находящимся на передовой, в госпиталях, а зачастую уже и погибшим бойцам.
За последнее десятилетие ещё более доступными стали архивы военной поры. Вышли на большой и малый экран десятки фильмов, написаны сотни книг о Великой Отечественной войне. Кажется, вот она - правда. Читай, смотри и делай правильные выводы.
 На мой взгляд, мне и сверстникам из первого, за многие годы невоюющего в большой войне, поколения эта правда остаётся во многом всё же недоступна и поныне. Кто-то со мной поспорит. Возьми, мол, и открой «Блокадную книгу» Гранина и Адамовича, роман Виктора Астафьева «Прокляты и убиты», жёсткий и даже жестокий в своей гиперболизированной наготе, и всё станет ясно. Нет, господа, всё да не всё. Кроме того, ещё что–то и должно оторвать молодого человека от гаджета с играми, открыть эти книги и не «пробегаться» по страницам с пятого на десятое, а вчитаться и задуматься, поискать Правду о той войне. Вот и остаётся она по сей день во многом войной, которую мы не знаем.
 Остаётся опасение «костюмеризации» великих сражений, небезуспешных попыток спрятать их жертв за красочными праздничными салютами, спец–эффектами фильмов, за гламурными фото детишек в военной форме во всемирной интернет-паутине.

Коротко и точно на сей счёт сказал мой товарищ, замечательный поэт и публицист, Сергей Чепров из Краснодарского края:

… И скромней времена,
И помельче награды.
Но… чем дальше война,
Тем пышнее парады.
От сегодняшней боли
Душу прошлым мы лечим,
Потому, что нам боле
И гордиться- то нечем…

Для того, чтобы извратить правду о войне немало делается в последнее время и в просвещённой, демократической Европе. Взять хотя бы уже почти официально объявленное сражение с нашими «часовыми Памяти». Я имею ввиду свергнутые с пьедесталов памятники Георгию Жукову, Ивану Коневу, Константину Рокоссовскому, Николаю Ватутину, другим маршалам и генералам, и тысячам безымянных красноармейцев. Зарастают травой забвения осквернённые могилы освободителей Киева, Варшавы и Праги, и других столиц. Почему же от матушки-России нет достойной «ответки» этим ряженым недобиткам из дивизий СС «Галичина» и «Мертвая голова», и прочих преступных формирований? Почему не находит выхода наше возмущение и наш гнев при виде обречённо и беззащитно падающих на чужую землю, свастикой помеченных, бронзовых и гранитных наших отцов и дедов?
Вот на такие вот невесёлые размышления и настроили меня письма с фронта наших земляков–нижегородцев из книги «Я пока жив…»

«Просмотрено военной цензурой» - такой штамп на большинстве фронтовых посланий. Это и обычные письма в конверте, и солдатские треугольники, и стандартные бланки со сталинским лозунгом по обрезу «Наше дело правое, победа будет за нами!». Многие строчки замараны бдительными «особистами». Но эти письма остаются едва ли не единственным источником правды о войне, объективными и одновременно трепетными документами. В этом и есть их непреходящее значение в сохранении образа людей военного лихолетья.
Слишком перегружать текст цитатами из «окопной правды» - дело неблагодарное. Читать эти документы надо полностью, в контексте происходящих событий. Но я всё-таки выписал по нескольку строчек из некоторых писем, обративших на себя внимание недосказанной фронтовой былью.

18 августа 1941 года.
Зорин Григорий Самсонович, 1905 г. рожд. Родился в селе Борисово. Младший лейтенант.
Из письма жене. «… О войне боюсь думать, на карту смотреть страшно. Последняя сдача городов во главе с Николаевым, по-моему, грозит чуть ли не всей южной армии. Как у нас возможны такие вещи - ума не приложу. Чёрт знает, что такое! Честное слово, верить не хочется, что мы такие беспомощные и неспособные…»
Были, были такие настроения и не только у младшего лейтенанта Зорина, особенно в первые месяцы войны. Зорин Г. С. арестован 25 ноября 1942 года, приговорён к десяти годам лагерей по ст. 58 10 ч. 2. Реабилитирован посмертно. Выводы делайте, господа, каждый из вас – свой.

13 августа1941 года.
Матрос Краснознамённого Балтийского флота Зотов Геннадий. (Больше сведений нет. Авторский стиль писем сохранён.) Из письма родным:
«Хорошо бы, мама, вернуться домой живым, но не знай, навряд ли. Пишите ответ. Много не пишите, знаете почему, письма проверяются.
Заочно всех целую…»
Далее в письме за пространным и волнительным обращением к матери читаются и страх, и тоска, и сумятица первых дней и ночей небывалой битвы, с превосходящим в технике и вооружении, сытым, хорошо обученным, жестоким и беспощадным врагом.

11 июля 1941 года .
Громов Александр Дмитриевич, уроженец деревни Стечкино Сосновского района Нижегородской области. (Других сведений не обнаружено)

Письмо родным из Белоруссии:
«… Сашка, на войне я в первый раз, но вернуться вряд ли придётся.
Немец зашёл к нам далеко… Да, Сашка, стрельба из орудий продолжается, но фронта, такого, чтобы находилась пехота, как здесь, его нет. Самолёты противника над нами летают много, но наших что-то не видать…»
Не думал – не гадал наш землячок, что Белоруссия - это лишь начало, что фашисты будут пытаться разглядеть в бинокли Ленинградскую Пулковскую обсерваторию и окраины Москвы.

8 января 1942 года.
Белов А. А. (Сведений об авторе не обнаружено).

Из письма жене и детям:
«Добрый день Тоня и ребята, Галя, Фая и Неличка. Вот уже шестой месяц, я о вас ничего не знаю. А я вот уже второй раз в госпитале. Первый раз контузия и сотрясение мозгов, а второй раз ранение. Но это всё ничего, если останусь жив, время всё изгладит. Наше местопребывание было Пулково. Видел обсерваторию, вернее, остатки от неё. Был несколько дней в траншеях, приходилось в мороз бывать по нескольку дней на открытом воздухе, без сна и отдыха. В отношении обмундирования хорошо, одевают тепло, ТОЛЬКО НЕ У ВСЕХ ВАЛЕНКИ (Выделено мной. П. Р.) В отношении питания неважно, будет доставка продовольствия, тогда и мы будем есть досыта. Преодолеем всё, а всё же победа будет за нами…»
Можно оценить условия, в которых воевал красноармеец Белов А. А., как нечеловеческие, хотя какими они ещё могут быть? Война и есть- война. Надо ещё учесть  и то, что морозы зимой 1941- 1942 года трещали небывалые. Но ведь о Победе уже пишет боец, хочется ему верить в Победу.
И ещё задаю себе вопрос: «А ты смог бы вытерпеть всё это?» Нет ответа. Сомневаюсь, если честно. А с другой стороны, куда бы делся!?
В сонме чёрных мифов о войне особая тема - «заградительные отряды». Ведь сочинялись же песенки на фоне «развенчания культа личности»:

«Эта рота наступала по болоту,
А потом ей приказали и она пошла назад.
Эту роту расстрелял из пулемёта
Свой же заградительный отряд…».

Получается, что не гони бойцов пулемётным огнём в спину, и не было бы Великой Победы. Этот миф –плевок в душу всем воевавшим. Ну, а что было, то было. Осень - зима 1941 года. Самое пекло и, зачастую, неразбериха горьких поражений и отступления наших воск. Возьмём два независимых источника. Первый из них – отчёт Комиссара госбезопасности третьего ранга Мильштейна (Гос. Архив) и второй – исследование Топтыгина А. В. «Неизвестный Берия» стр. 439- 440). Данные этих источников сходятся. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла было задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них, заградительными отрядами – 407 395 военнослужащих. По постановлениям особых отделов и приговорам военных трибуналов расстреляно 10 201 человек, из них, расстреляно перед строем 3321 чеовек.

6 сентября 1942 года.
Ковалёв Н. - красноармеец, других сведений не обнаружено.
Из письма землякам Краснобаковского района.
«…Недалёк тот час, когда мы будем праздновать исторический праздник о разгроме проклятых врагов. Возможно, некоторым моим боевым товарищам, а также и мне, не придётся с вами праздновать. Но всё-таки, вы помяните нас. Вот моё краткое письмо… Письмо писал в 15.00, день солнечный, после ожесточённого длительного боя. Шибко утомился, но решил написать письмо. До свидания, ваш земляк Н. Ковалёв.»
Видимо не просто дался этот бой Николаю Ковалёву. Предчувствие гибели измотанного, до полусмерти уставшего бойца? Может быть. Но, кажется, что не для бдительного особиста выводит он химическим карандашом на клочке серой бумаги слова о скорой победе. «Но всё–таки вы помяните нас» - это он и к нам, ныне живущим обращается.

16 мая 1942 года.
Шипикин Андрей Андреевич, 1908-1942гг. Родился в Воскресенском районе Нижегородской области. Старший сержант. Погиб 4 августа 1942 года. Похоронен в дер. Городище Зубцовского района Тверской области.
Из письма родным:
Добрый день. Здравствуйте, родная семья, отец, мать, жена Дуся и маленькие крошечки Галечка и Ниночка. Во-первых, я вам хочу сообщить, что писем я от вас получил уже 5 и от Клавдии Сауковой одно письмо… За май месяц получил уже зарплату 125 руб. Дуся, я подписался на заём на 100 рублей, и вы пишете, что подписались с отцом на 300 рублей. Это очень хорошо вы сделали. Этот займ нам поможет быстрее победить гитлеровских оккупантов…
Дуся, я узнал из ваших писем, что забрали всех и бракованных, как-то Соломонова и Костю Кучумова. Дуся, передай привет Косаревой М. И., и то, что Михаил (фамилия неразборчива) не получает ни одного письма, чтобы она написала на мой адрес. Передай привет сестре Марии А., Клавдии, Коле, Шурику, Тёме. Ну, а к вам просьба, Дуся, не расстраиваться, вот уже жив и пятый месяц ни в чём невредимо… Больше всё. До свидания, известный вам А. Шипикин. Целую вас несчётно раз (прощайте все).»
А костёр войны только ещё разгорался. Будем помнить!

Мы верили,
Что письма вновь придут
С знакомою печатью
На конверте,
Мы знали:
Каждый дом наш -
Наш редут,
И каждая семья.
Сильнее смерти.
 Константин Бельхин. «ПИСЬМА». Январь 1942 г. Погиб в Заполярье в 1943 году.

  13 октября 2019 г.
«Я пока жив…» (Фронтовые письма) Составитель: М. Гусев. Центральный архив Нижегородской области. 2010 год.