Часть 1, глава 5

               
- Что будем колоть, госпожа Фаску?

- Конечно, Чибу, – стройная, подтянутая медсестра в униформе, не знакомой Северре, совсем не становилась приятнее оттого, что была симпатичной. Её портили поджатые губы и непередаваемое холодное безразличие ко всем пациентам без исключения.

- Они сразу начинают с Чибу? – удивилась вторая, молоденькая и, по всему, ещё зелёная. – Это же опасно!

- Конечно, Долорес, но эти инмирцы чрезвычайно живучи. Авесов-самок в нашем распоряжении ещё не бывало, доктор Дагонин намерен изучить на них действие метаморфных антагонистов. Если она выживет, её отправят в научный центр Суггера в Арканзасе.

- Куда колоть, госпожа Фаску?

- Куда ветеринары колют птиц, Долорес?

- Не знаю…

- Обнажи ляжку этой курочке.

Северра дёрнулась, когда игла профессионально бестрепетно вонзилась в бедро. Она едва удержала стон от прокатившейся по телу боли – ей казалось позорным показывать слабость перед этими жестокими людьми.

- Давай следующую ампулу.

- О Господи! – боязливый голос Долорес дрожал. Госпожа Фаску усмехнулась, помедлила и рявкнула: - Коли!

- Кем же она станет?

- Хорошей подсадной уткой для Суггера. Да, именно уткой! – и госпожа Фаску расхохоталась. – Омерзительный тип. Но Сыск с ним сотрудничает. До поры до времени.

И ещё один укол. Северра вскрикнула – боль и жжение в мышцах казались нестерпимыми: концентрированный Чибу был не слишком милосердным к своим почитателям. Первая доза оказывалась чрезвычайно мучительной, желанное расслабление наступало после второго приёма, а после третьего сеанса наркоман ощущал себя суперменом и зарабатывал от соучастников бурные аплодисменты.

Правда, для особенно нетерпеливых, сразу увеличивших дозу втрое, частенько выходом в астрал оказывался летальный исход – в случае качественного сырья. Но поскольку высококачественное сырьё инки было большой редкостью, а искусственно синтезированное грешило «грязными» добавками, дававшими бегущему впереди паровоза шанс выжить и вкусить «инмирного» наслаждения, то летальный исход отсрочивался, но ненадолго: любитель Чибу сначала разучивался ходить на своих ногах, манипулировать своими руками, и только потом – думать своей головой.
 
Но иногда Чибу инициировал некие скрытые механизмы в организме, и его потребитель, мутируя в существо со способностями метаморфа, приобретал необычные способности. Северра получила три полных дозы чистейшего, натурального Чибу из запасов ООС - Особого Отдела Сыска.

После третьего укола Северра уже не ощущала боли: она от неё отключилась…

…Северра открыла глаза. Они фокусировались с трудом. Как только предметы более-менее обрели чёткость, вопль безнадёжности едва не вырвался из её уст. Она поняла, что находится в квадратной комнате-бункере. Четыре угла. Восемь горизонтальных и четыре вертикальных линии. Жёсткое, металлическое ложе с углублениями для крыльев, фиксирующих их и лишающих возможности расправить. Да и куда лететь? Над нею серый, безжизненный потолок с внимательным и не менее безжизненным глазком-наблюдателем. Те, кто заключил её сюда, либо знали, что делали, либо им было на такие мелочи просто наплевать. Самым ценным в жизни для любого авеса было настоящее, живое, трепетное, бескрайнее небо над головой. Ну, а им самим вполне достаточно было потолка.

Северра издала надрывный, отчаянный крик, вопль, закончившийся долгим, пронзительным, затухающим воплем-стоном. Крик, который, казалось, мог бы расколоть не только черепную коробку любому, находящемуся рядом, но и саму камеру-сейф. Но вместо крика из её уст вылетел протяжный и переливчатый стон, мелкие волны которого быстро затухали, ударяясь о стены. Стон, слишком прекрасный и мелодичный, чтобы называться рыком взбешённого авеса, и слишком слабый, чтобы быть голосом взрослой авесы. Северра попыталась напрячь мышцы – и поняла, что её тело не слушается приказов.

Очень скоро она осознала, что дёргаться бесполезно. Кожаные ремни с бархатным исподом казались нежными и щадящими, но держали намертво. К тому же, на неё были направлены сенсоры, управляющие электрошоковыми электродами. Стоит ей вырвать ремни из ложа, и её атакует заряд. Значит, она им нужна, нужна для экспериментов, и можно только догадываться, каких именно.

В дверце тамбура проявилось окошко, к которому приникли два лица.

Северра услышала голоса и замерла, пытаясь их расслышать сквозь шум в голове и составить по этим голосам портреты, хотя голоса намеренно искажались микрофоном.

- Вы намерены подрезать ей крылья, доктор Дагонин? – спрашивал один, высокий и сухопарый, с вечно недовольным лицом, перекошенным после плохо залеченного ранения.

- Думаю, довольно транквилизатора, капитан Кодру, - отвечал второй. Круглый, сытый, невысокий, испытывающий к подопытным исключительно то любопытство, которое испытывает энтомолог к насекомому. – Сначала мы проследим, как действует на самок авесов Чибу. Думаю, скоро мы сможем наблюдать редчайшую, прелюбопытную картину. Чёрт, эти идиоты оставили включённым микрофон. Неужели они думали, что мы будем вести переговоры через него?

- А разве мы войдём внутрь?

- Разумеется, коллега. Я желаю лично транспортировать её в зал испытательных стендов. Это будет волнующее путешествие.

- Это не опасно?

- Вам ли говорить об опасности, капитан? Что может такого сотворить авеса, прикованная к электробичам? Любая попытка вырваться, которая теоретически может увенчаться успехом, и она получит электрошок. Но только теоретически, капитан. На практике она никогда не вырвется, даже если превратится в Кинг-Конга.

Дружный смех. Щелчок, другой, третий. Дверь тамбура ушла в потолок, и двое вошли.

- Её живучести можно позавидовать, если опыт удастся, мы её клонируем...

Он не договорил. В этот момент скопившиеся в замкнутом пространстве звуковые волны крика Северры обрушились на вошедших со всей яростью, раздирая барабанные перепонки, рвя нервные окончания и мышцы. Люди беззвучно орали и катались по полу не менее трёх минут, потом, скорчившись, затихли. Северра напряглась и замерла, хотя в её положении полнейшей неподвижности замереть ещё больше вряд ли представлялось возможным. В ужасе ждала она прибытия взбешённой охраны и полчища санитаров-крыс, но аварийный глазок не отреагировал, сирена не прозвучала, системы безопасности благодушествовали. И только через долгих пять минут она позволила себе расслабиться.

Случилось невероятное! Северра сама не верила произошедшему. Неужели она свободна? Что сделала с ней инка? В какого монстра превратилась она? Певица, убивающая голосом? Что может быть абсурднее! И, тем не менее, это произошло. Ирония судьбы: уничтожив врагов своим голосом, она оставалась совершенно беспомощной. Даже если она уничтожит всех, находящихся в здании, она не выберется со своего «электрического ложа». И умрёт здесь, распластанная, без воздуха и неба, истлеет и мумифицируется в стерильном пространстве…

Северра очнулась от забытья и заставила себя сбросить полусон. Надо действовать, чёрт побери! Вспомни же Абару, подумай о Стасе и своих друзьях, о судьбе Инмира! Ну?

Северра извернулась и с яростью отчаяния попыталась дотянуться зубами до ближайшего ремня, рванула и даже завыла от напряжения. Вой разбился на тысячи крохотных осколков, каждый невероятной мощи. Отдачей Северре чуть не вышибло зубы. Ремни и металлические зажимы рассыпались, разлетелись по камере. Глазок-наблюдатель, коротко охнув, взорвался – Северра едва успела зажмуриться и прикрыть голову ладонями.

Охая и постанывая, авеса выбралась со смертельного ложа. Бежать! Бежать, сея смерть и разрушение! Легко сказать – бежать. Она еле ползёт, словно облезлая престарелая матрона. А если у них в запасе имеется что-нибудь ещё? Наверняка имеется! Страшно ли ей? Ещё бы, она такая слабая, в глазах муть, ноги подгибаются, голова тяжёлая, желудок свело, руки дрожат…

Северра кралась по коридорам, натыкаясь на стены, спотыкаясь и падая, и везде, даже в пустых помещениях, оставляла в качестве «подарка» свой голос, голос-убийцу. Сверху на неё сыпалась пластмассовая крошка, капали раскалённые капли металла, удушливо пахло синтетической гарью. Если она здесь ещё задержится, то просто задохнётся. Вот она наткнулась на крохотную цилиндрическую комнатку-трубу, бегло ощупала её ладонями. По стенам тянулись куда-то вверх трапы, она поняла, что это тупик. Стенки трубы едва заметно вибрировали, глухо гудела вентиляция. Сверху тянуло сквозняком, и Северру отчаянно потянуло вверх – какая разница, труба или глухая башня, главное – вверх, вверх, к живому воздуху!

Северра ухватилась покрепче за скобу и полезла вверх. Через десять минут она оказалась в горизонтальной сетчатой галерее, на которой с голыми ногами ей пришлось скверно – когти цеплялись за крупные ячейки, непослушные ноги дёргались, ступни скоро закровоточили, и она тихонько мычала от боли, зажимая рот: разрушать бункер дальше нельзя – её просто похоронит здесь заживо.

Но не успела она осмотреться, как буквально со всех четырёх сторон послышались поспешные шаги. Северра мгновенно подпрыгнула, выбрасывая вперёд ноги, ухватилась длинными, загнутыми пальцами за холодную, склизкую перекладину, и вцепилась в неё, повиснув вниз головой. Она почти целиком укрылась в вертикальной нише за трубой и затаилась. Охранники в скафандрах пробежали мимо, держа наготове узконаправленные встроенные щупы-глушители. Северра знала, что такие щупы убивают сразу и навсегда. А вот поможет ли ей её уникальный нечаянный дар – она наверняка не знала. Если они ещё живы, значит, скафандры выдержали удар. Если они до сих пор не применили щупы для сканирования помещений взамен разбомблённых Северрой глазков и камер, значит, надеялись разыскать её и взять живой.

И она продолжала безрадостный путь по стенам и перекрытиям, трубам и сеткам, пока не наткнулась на аварийный люк. Почуяла шестым чувством, что за ним – свобода. И тогда без колебаний и промедления разрушила его.

Она выбралась наружу из люка. Небо, такое желанное и такое близкое, опьянило её, ударило по глазам, вошло в каждую клеточку. Ей хотелось завопить от радости и немедленно взлететь. Но она заставила себя, прежде всего, оглядеться, ибо знала, что проклятая инка, подарив силу её голосу, отняла её у крыльев. Она оказалась в обширном дворе, огороженном металлической оградой с колючей проволокой поверху.
По всему двору, там и сям, в кажущемся беспорядке, были разбросаны причудливые, изрезанные трещинами, острыми углами и пещерами, камни-валуны, от мелких булыжников, размером с кулак, до крупных, размером с небольшой холм. И каждый был соединён с сигнальной системой.

Северра, которая пошатывалась и смотрела на мир затуманенным взглядом, и то и дело спотыкалась на ровном месте, сознавала, что эту полосу препятствий ей быстро не преодолеть. «Лететь» Надо лететь!» - билась в голове одна мысль. – «Только полёт спасёт меня!» Она подпрыгнула и взмахнула крылами. И упала на острые камни нагим телом, невольно вскрикнув от острой боли. Импульс передался по цепочке, камни распались вместе с их начинкой. Израненная Северра выбралась из-под обломков и поползла по ним, оставляя кровавые дорожки – туда, туда, к спасительной ограде с колючей проволокой, рассчитывая деструктурировать её и обрушить.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем она осуществила задуманное. Самое невероятное всё-таки случилось! Она на свободе! Что такое рваные раны в сравнении с нею? Слава Чибу и всем инкам! Эйфорический туман едва не заволок сознание. Северра верила и не верила себе, но пока её сознание удивлялось, тело продолжало стремиться к свободе и не обращало внимания на рефлексию и сомнения.
Она оказалась на открытом месте. Вдалеке стрелой летело шоссе, пересекающее пустынную, пыльную, каменистую равнину с редкими деревцами. А ещё дальше голубели невероятно красивые горы в курчавой зелени, блестела лента реки, вытекающей из ущелья. Вода! Северра только теперь ощутила, как хочет пить. Она приказала себе забыть о жажде и слабости, о боли в изодранном теле, о головной боли и точечных помехах в глазах.

Так. Настроиться на голос Андрея. Так, как он учил её. Она должна его отыскать. Обязана. Иначе у них ничего не получится. А для этого необходимо убраться от секретного бункера как можно дальше, выйти на автостраду и затеряться там. Нет, ей нельзя туда, где люди. Ей заказан путь туда. Она может неумышленно нанести им непоправимый вред. Что же делать? Уйти в горы? Но до них слишком далеко, такими темпами она далеко не уйдёт, её быстро обнаружат.

А к разгромленному бункеру уже спешили хорошо обученные и экипированные бойцы – Северра это чувствовала: приближались работающие глушители.

Северра не знала, что глушители уже запрещены во всём цивилизованном мире, поспешно вылезающем из того культурного шока, который породило открытие Инмира. Запрещены как создающие чрезвычайно вредные радиопомехи для психического здоровья обычных, незащищённых людей. Но кому и на кого жаловаться незаконно проникшей на Землю шпионке-инмирке на незаконное использование против неё глушителей? Смешно.

Северра снова попыталась взлететь. Обычного полёта не получилось, но она хотя бы не рухнула. Она передвигалась длинными затяжными прыжками, надолго зависая в воздухе. Тело и крылья были словно ватные, и каждый прыжок давался с неимоверным трудом, и каждый раз ей казалось, что её очередной прыжок закончится падением, она низвергнется и разобьётся о камни. «Если они врубят свой глушитель – я оглохну окончательно», - отстранённо подумала она. – «Ну и плевать. Главное – успеть уйти»… Куда? Тоже неважно. Она сориентируется по воздушным потокам и той информации, которую он несёт.

Голова немного прояснилась. Северра продолжала тщетные попытки набрать высоту и полететь, «перепрыги» её становились всё длиннее и дольше, но полёта, увы, всё не получалось. Вот и перпендикулярное дороге главное шоссе. Вдалеке послышался шум одинокого мотора: семейный фургон спешил к родственникам в горное селение на уик-энд. Машина притормозила, из неё выскочили молодой смуглый человек с азиатской внешностью и девочка, как две капли воды похожая на него, следом – обеспокоенная мать-европейка и две исходящие лаем собаки.

- Мама, мама, смотри, Ангел летит! – успела услышать авеса восхищённый голос девочки.

- Тихо, тихо, едем отсюда быстрее… - испуганная мать тянула ребёнка прочь. – Ангелов не бывает. Это иномирка. Это может быть страшно…

- Значит, эта иномирка – Ангел? – продолжала допытываться девочка. – А почему она бежит? За ней гонятся? Давай её посадим в машину!

- Не говори ерунды, - вступил отец. – Инмирцы не ездят в машинах. И кто может тут за нею гнаться?

И в это время из-за холмов выскочил вертолёт.

- Ну, вот же, за нею гонятся! Мама, а почему ты сказала, что это страшно? Поэтому её ловят?  Мам, а почему у нас ангелов не любят? Она совсем не страшная, она красивая…

Отец подхватил девочку и нырнул в машину. Следом за матерью запрыгнули собаки. Быстро захлопнулась дверца, и в этот миг гул мобильного патрульного вертолёта накрыл землю.
 
- Лежа-а-а-ать! – диким голосом завопил милицай в форме третьего ранга в рупор, свесившись из вертолёта. – На землю-ю-ю-ю!!!! Стрелять буду!!!

Машина взревела и, вопреки приказу, испуганно рванула прочь, потом вылетела на бугристую равнину, подпрыгивая на кочках и ухабах.

- Не стрелять, брать живой и невредимой! – передавал тем временем по фону капитан Кодру своему взводу, седлающему мотоциклы-вездеходы. Взвод быстрого реагирования надвигался неудержимой лавиной, вздымая перед собой песчаные смерчи, с заряженными электробичами наготове. Вездеходы шли широким полукругом, намереваясь окружить инмирку, зажать в тиски силовым полем. Им было безразлично наличие на дороге посторонних людей – их сметут, раздавят и не заметят.

Скафандры со стопроцентной защитой, самые мощные клейкие сети – стоит завязнуть только одному крылу, и ей придёт конец: даже если она их уничтожит, то не сумеет освободиться и задохнётся, как только клейкое вещество закупорит особые чувствительные поры у основания крыла.

В другое время она удивилась бы тому, что на одну-единственную авесу, накачанную Чибу, брошено столько сил, с которыми впору было бы вести военные действия, посмеялась бы или загордилась.

«Что же делать? Что делать?» - металось внутри. Снова издать убийственный вопль и погубить ни в чём не повинных людей? Ведь там ребёнок! Нет, она обязана победить губительные вибрации, обязана научиться управлять ими. Иначе грош цена всему тому, чему учила её жизнь, чему учил Андрей. Если она не сумеет обуздать нежданно нахлынувшие способности, то не сумеет влиться в план Андрея и спасти родину. Ну, напрягись, проникни в глубины собственного сознания, осмысли составляющие новоиспеченного таланта и попробуй его купировать или перевести в новое русло. Да, перевести в новое русло. Это выход!

И тогда Северра, уйдя в себя и прикрыв глаза, запела колыбельную своего народа, колыбельную, которую пел ей отец. Она пела и чувствовала, что с ней происходит нечто непонятное и восхитительное – мелодия плыла по силовым линиям, плела фантастическое кружево, и возвращалась назад удивительной силой. Гипнотический голос её проникал через металл, стекло, дерево и землю. Вбуравливался в уши и нервные окончания. Но не убивал, и лишь усыплял, погружал в сонный транс, подобно голосу мифических (а в Инмире – и не таких уж мифических) птиц Сирин или морских сирен.

Закрывшая веки и вся ушедшая в пение, Северра видела всё, что улавливали и проецировали на сетчатку инмирные имплантаты: как вертолёт завертелся волчком в воздухе, а затем рухнул на скалы. Как мотоциклы, один за другим, глохли, либо сталкивались друг с другом и продолжали лететь кувырком, потому что их седоки засыпали на ходу, а где-то далеко впереди, уткнувшись в заросли кустарника, встал, как вкопанный, маленький джип с засыпающим семейством.

Но радоваться и праздновать победу оказалось рано, Северра не успела далеко улететь. Через десять минут затяжных прыжков по степи она вновь услышала приближение вертолёта – его утробный гул приближался со скоростью, гораздо превышающей возможности опоенной авесы, попутно пробуждая преследователей.

Северра обернулась – вот она, зловещая и прекрасная железная птица, совершенная в своей недостижимости и неуязвимости. С неба вновь внезапно обрушился невыносимый рёв и гул, и Северра едва не поверглась наземь. Рёв супер-глушителя бил и трепал её тело, ещё не проснувшееся от транквилизаторов, рвал в клочья крылья, забивался в горло, в лёгкие и убивал в зародыше возможность петь.

 Северра задохнулась, закашлялась надсадно, согнувшись в три погибели. Заставила себя выпрямиться. Бежать! Бежать, лететь, спасаться… Лететь возможно было только кувырком, а ноги по-прежнему не слушались. Нет, ей не убежать. Но снова сдаваться им, подставлять себя под нечеловеческие опыты? Она обязана уйти. Ради Андрея и Анны, ради миссии спасения инмира, ради Стаса.

Вертолёт завис над авесой, ослеплённой и оглушённой, теряющей сознание.

«Домой! Домой! К друзьям!» - бился в груди обжигающий ком. Она так ясно представила себе лицо Андрея и Анны, так яростно рванулась к ним навстречу, что ей показалось, что её суставы хрустят, а крылья выворачиваются. Ей даже почудилось, что Андрей и Анна, так чётко маячившие впереди, встревожено обернулись. И Северра, стараясь не выпускать из поля зрения друзей, закричала, вложив всю мощь в этот крик, который получился подобным хриплому рёву, и из последних сил рванулась туда, к ним.

Ей показалось, что она влетела во что-то тягучее, липкое и упругое. На миг её ослепила вспышка, потом упругая материя поддалась и лопнула. И Севера оказалась в маленькой комнатке, в доме Завадского, лицом к лицу с изумлёнными, ошарашенными Андреем и Анной.

Свершилось! Она свободна! Она прорвала ткань пространства и нашла друзей! Но вместо того, чтобы засмеяться от радости и ликовать от собственных проснувшихся возможностей, Северра ткнулась лицом Анне в грудь и зарыдала.

- Вот так то, голубушка, школа Абары не пошла тебе на пользу, - сказал Андрей как можно более успокоительно, и осторожно погладил авесу по пушистой голове. – Авантюризм тебе не к лицу. Увы.