Большой старинный дом в одном из старых районов Санкт-Петербурга. Многое он повидал на своём веку, не раз менял и свой адрес, хотя никуда не уходил со своего фундамента; сначала его построили в Санкт-Петербурге, потом он оказался в Петрограде, потом – в Ленинграде, чудом уцелел в блокаду, и вот опять оказался в Санкт-Петербурге. Чудны дела твои, Господи…
В небольшой квартире живёт необычное семейство – отец, Максим Петрович, и его пятилетний сынишка Васька. Раньше жили втроём, но Васькину маму, Эллу, вдруг потянуло в духовное просветление. Стала приносить какие-то яркие буклеты с красивыми картинками, пыталась и мужа вовлечь, но Максим лишь усмехался: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось…
Элла часто сидела в позе лотоса, молча погружаясь в транс, пока Максим готовил ужин или стирал Васькину одежонку. Думал – поиграется, надоест ей это?
Но эта история затягивала Эллу всё дальше, она целыми днями пропадала, напрочь забросив семью. Максим почувствовал – он теряет жену, и решил действовать. На компьютере набрал и напечатал на бумаге какую-то заумную галиматью: - Благопросветлённая сестра наша Элла, мы рады будем видеть тебя на встрече с нашими индийскими собратьями по вере: братья Рахас Косеп, Рахас Данифар, Нотаб, Олсам, и великий гуру Асаблок. Нам известно, что ты достигла чистоты помыслов и высокого духовного просветления, и мы с радостью примем тебя. Харе Кришна, Харе Рама!
Элла сама вытащила из почтового ящика пахнувший индийскими благовониями конверт и, блаженно улыбаясь, несколько раз перечитала приглашение, потом поцеловала листок.
- Максим, меня приглашают на встречу с индийскими друзьями, и там будет даже великий гуру! Максим усмехнулся: - А может, это всё шутка?
- Какие шутки, сам посмотри!
Он взглянул на приглашение и улыбнулся: - Эллочка, а ты попробуй этих индийских друзей прочитать наоборот, с конца?..
Элла прочитала, и тогда всё рухнуло окончательно: страшно разобиженная, она собрала свои вещи и ушла неизвестно куда. Максим через знакомых пытался что-нибудь узнать, но узнал только, что она подарила дачу в Комарово своим духовным братьям. Жалко, конечно, дачу, но что поделаешь – она была записана на неё. Не звонит, не пишет, и даже не интересуется Васькой.
Мальчонка сначала часто спрашивал про неё, а потом уже и не вспоминал, забывать начал.
Вот и живут теперь вдвоём, никого больше не пуская в свой мир. И тому есть своя причина…
Говорят, в каждой семье есть какая-то своя тайна, свой «скелет в шкафу». Здесь было так: Максим был коллекционером, и это многое объясняет. Многие свои сокровища он не показывал даже жене, и уж тем более не рассказывал об их происхождении. А это особая история…
Его дед, Иван Савельевич, ещё в 1940 году как-то осенью, поздним вечером, уже собирался завалиться спать, когда вдруг к нему заехал приятель Антон. Пожилой, тучный, с тяжёлой одышкой, он работал шофёром на грузовике, и постоянно что-то суетился, шустрил, норовя где-то получить ещё денежку.
- Иван, выручай. Я с грузом, полный кузов ящиков с тушёнкой, а у меня вдруг подвернулось мебель перевезти. Давай тебе пока сгрузим ящики, я потом заеду и заберу, идёт? С меня причитается!
Что же, надо выручить мужика, тем более что потом к нему же и обращаться будешь.
Вдвоём долго перетаскивали в комнату ящики, комната была забита до потолка. Устали как черти… Посидели, выпили чаю, и Антон уехал.
А наутро разнеслась весть: грузовик на полном ходу врезался в угол дома, ладно ещё, что пустой, без груза. Водитель, как оказалось, умер ещё до столкновения, отказало сердце. Немолодой, тучный, да ещё и после такой тяжёлой работы – не удивительно, что сердце Антона не выдержало.
Иван Савельевич сразу сообразил: а ведь никто не знает, что Антон свой груз оставил у него, и значит, всю эту гору тушёнки можно оставить себе? Глядишь, потом потихоньку продавать буду… Это было осенью 1940 года, а через год вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады.
Тушёнка стала драгоценностью, а было её очень много.
Из-за своей, детской ещё, травмы Иван был лишён правого глаза, и его не могли призвать в армию, и он работал на заводе упаковщиком.
В Ленинграде лютовал голод. На толкучке продавали куски земли с Бадаевских складов; их в первую очередь бомбили гитлеровские самолёты, и там сгорели огромные запасы сахара, расплавленный сахар пропитывал почву, и теперь эта земля была продуктом питания… На толкучки люди несли всё, что можно было обменять на еду; здесь можно было найти и роскошную шубу, и ювелирные украшения, картины, иконы, книги… И тогда Иван Савельевич понял: это его звёздный час, надо пользоваться. Он не сомневался, что Ленинград скоро сдадут, войну мы проиграем, и нужно думать о будущем. Обменять тушёнку на ценности, а они при любой власти не дадут пропасть.
Он стал регулярно бывать на толкучках, там же крутились и другие барыги, и всякие тёмные личности – держи ухо востро, не теряй бдительности!
Вот невысокая дамочка пытается менять на хлебные карточки старинные книги, особенно выделяя вот эту – с автографом Пушкина; здесь старичок продаёт старинные настольные часы, отделанные малахитом, а тут бабушка держит старинную брошь с крупным сапфиром, окружённым мелкими бриллиантами. Иван Савельевич обменял её на две банки говяжьей тушёнки. Дело продвигалось успешно, в особом тайнике накапливались золотые украшения с самоцветами, царские золотые монеты, часы, адмиральский кортик, усыпанный бриллиантами. Понемногу освобождались ящики из-под тушёнки, они шли на дрова. А самих этих драгоценных банок было ещё очень много, и цена их возрастала с каждым днём.
В очередной раз Иван Савельевич проходил знакомым маршрутом, и тут увидел какое-то странное существо. Закутанное в немыслимые тряпки, поверх них матросский бушлат; на клетчатый платок надета солдатская ушанка, а из-под неё глядит – он даже вздрогнул: потемневшее лицо, ввалившиеся глаза, словно череп – когда-то это было женщиной. Она держала в руках потемневшую от времени икону.
- Что, на тушёнку сменяешь?
- А сколько дашь?
- Пять банок.
- Побойся Бога, ведь это четырнадцатый век, она ещё Куликовскую битву помнит!
- Ну а ты за сколько отдашь?
- Десять банок!
- Пять, а не хочешь, я дальше пойду.
- Ну шесть хотя бы!
Он, как бы нехотя, повернулся: - Ладно, будь по-твоему, шесть.
Икона перешла в его сумку, а шесть банок тушёнки спрятались в мешочке дамы. Она вдруг прожгла его колючим взглядом: - Бога ты не боишься! Да что тебе говорить, Бог тебе судья!
Иван Савельевич ухмыльнулся: - С Богом мы как-нибудь поладим, не бойся!
Когда в конце концов кольцо блокады было разорвано, он был очень раздосадован: - Чёрт возьми, тушёнки ещё много, а цена на неё стремительно падает! В город везут продукты, и мои запасы уже не драгоценность, вот где обида!
Когда же фронт откатился на запад, на толкучке уже нельзя было обменять что-либо путное, так – одежду, обувь или какие-нибудь бытовые вещи. Он и не стал туда ходить, сам питался тушёнкой, она закончилась уже после войны.
Иван Савельевич, столько лет живущий один (жена умерла ещё до войны), вдруг стал завидным женихом – что же делать, война выкосила мужиков. Вскоре женился, появился сын Петька.
А потом прошли годы, и уже когда у Петьки, курсанта мореходного училища, пробивались усики, вдруг занедужил Иван Савельевич. Закрывшись с сыном в комнате, он наконец показал ему свои сокровища: - Чую, сынок, недолго мне уж осталось. Пора тебе отдать мои богатства.
Петька был поражён: вроде и жили они как все, небогато, а здесь как в музее, из тайника отец достаёт драгоценности, старинные книги, часы, иконы.
- На чёрный день копил, теперь вот тебе отдаю. Иконы эти бесценные: вот четырнадцатый век, эти две – шестнадцатый, эта – семнадцатый, а эта – восемнадцатый; глянь, как у неё оклад украшен изумрудами. Настоящую их цену я и сам не знаю. Не разбазаривай это, больших денег стоит! На всякие текущие нужды лучше сдай в комиссионку ювелирные украшения или монеты продай. А главное: женишься – бабе своей не показывай всё это, иначе она всё сдуру спустит на всякую ерунду!
Недолго после этого протянул Иван Савельевич: Господь призвал его к ответу за блокадную тушёнку. А вскоре молодой курсант Пётр женился, и в положенное Природой время появился прелестный мальчонка Максим. Любимец отца, опекаемый мудрой бабушкой, он рос смышлёным, развитым не по годам мальчишкой. Прошли годы, и когда он, уже взрослый парень, вернулся из армии, у него с отцом состоялся такой же разговор; он вдруг узнал, что является хранителем и владельцем сокровищ.
Пётр Иванович словно специально ждал этого момента; всё ему рассказал, передал из рук в руки, а вскоре пневмония забрала его в мир иной, и Максим остался единственным хозяином этого богатства. По вечерам он, закрывшись в комнате от бабушки, раскладывал все эти шедевры и часами разглядывал. В нём проснулся Коллекционер: он смотрел на эти вещи как на художественные и исторические ценности. Увидев, что среди золотых монет есть одинаковые, он стал продавать их, а на эти деньги покупал в свою коллекцию в антикварном магазине новые экспонаты. Потом появились и знакомства среди других коллекционеров, он понемногу входил в эту закрытую касту.
Когда же в его жизни появилась Элла, он не показал ей своих сокровищ – помнил слова отца. Только на свадьбу подарил невесте роскошные украшения, чем очень удивил её родственников. А потом появился сынишка Васька, и Максима словно подменили: он мог часами любоваться на малыша, как раньше он любовался своими сокровищами. Это чудесный комочек, бесконечно дорогой, родной, такой сладкий, а как пахнет грудной ребёнок, с чем это сравнить?
Максим часами играл с Васькой, гулял, читал ему книжки, рассказывал сказки. Мальчонка рос самостоятельный, бойкий, и отец отпускал его одного гулять во дворе, где его все знали.
Некоторые коллекционеры бывали у Максима; ему нужно было узнать примерную стоимость этих икон, уточнить некоторые вопросы.
Пока Васька был совсем маленьким, все сокровища по-прежнему были в тайнике, подальше от греха. А когда мальчонка уже подрос – пять лет человеку! - уже не рисует на стенах, не портит мебель, вот тогда Максим решил повесить иконы на стену в комнате. Ваську они не заинтересовали: скушные тёмные дощечки, то ли дело папа подарил книжку с картинками, тут и Волк с Зайцем из «Ну, погоди!», и Микки Маус, и всякие интересные и смешные зверушки.
Максим установил стальную дверь с надёжным замком, научил Ваську им пользоваться и строго наказал – никаких гостей домой не приводить!
Как-то, когда папа ещё не пришёл с работы, Васька играл в песочнице с ребятишками, но вскоре их забрали бабушки, и он остался один. Ну и что, ему не скучно: выкопал в мокром песке большую пещерку с двумя выходами, и на машинке возит песочек в другой край.
Рядом с песочницей на лавочку присел какой-то незнакомый дядя, улыбнулся: - Ну что, Вася, как поживаешь?
Мальчонка удивился: - А Вы меня откуда знаете?
- Да мне ли тебя не знать, мы с твоим папой друзья; ты ещё совсем маленький был, когда я тебя нянчил, гулял с тобой, купал тебя, на плечах катал. Потом я уехал, и вот опять приехал к твоему папе. Ты же помнишь, скоро у тебя День Рождения, и вот я тебе подарочек привёз. Ой, зачем же я сказал, проболтался!..
У мальчонки загорелись глаза: - А какой подарок, покажи!
- Да понимаешь, мы с твоим папой недавно разговаривали, он мне сказал, что ему надоели эти тёмные дощечки, что висят у вас на стене, и он их хочет выкинуть. А я ему предложил: зачем их выкидывать, ты их мне отдай, а я за это твоему Васе интересную машинку привезу на День Рождения. И папа согласился, и вот я привёз эту машинку.
Дядя достал из сумки красивый луноход, с мигалкой сверху, а в кабине сидит космонавт. Включил кнопочку, и луноход поехал, фары светятся, мигалка сверкает разными цветами, и ещё музыка!
Васька был в восторге! А дядя предложил: - Слушай, Вася, да ты и сам можешь поменяться со мной, вот тебе сумка, принеси мне те дощечки, и можешь забирать машинку!
Мальчонка обрадовался: - Ой, я сейчас!
Через несколько минут он принёс сумку с тремя иконами.
- Вася, а там ещё ведь две оставались?
- Да они в сумку не влезли, я не взял.
- А знаешь, я тебе вот этот пакет дам, он большой, туда они влезут. А я тебе за них сейчас ещё вертолёт принесу, на пульте управления, видел такие?
Васька не верит своему счастью: - Дядя, я сейчас, подождите!
Через несколько минут пакет был уже у дяди.
- Ну что же, Вася, сиди здесь, я сейчас принесу вертолёт, я здесь близко живу.
Счастливец замер в предвкушении; уже не интересно копаться в песочнице, сейчас ему вертолёт принесут! А пока он любовался машинкой: яркая, блестящая, капот открывается, а под ним есть батарейка. Хороший друг у папы, добрый!
Но как же трудно ждать, где же дядя, да и папы всё нет, а уже кушать хочется. Наконец появился папа; Васька не побежал, как обычно, навстречу, чтобы папа его на плечах покатал, а обиженно закричал: - Ну где же твой друг, папа?!
Отец опешил: - Какой друг?
- Который к тебе пришёл, он мне машинку оставил, и ещё сказал, что вертолёт принесёт, а его всё нет.
Максим сел на лавочку: - Рассказывай, как всё было!
Когда он услышал про обмен, у него в глазах потемнело. Немедленно пошли домой; на голой стене лишь сиротливо торчали гвоздики, на которых ещё совсем недавно висели иконы.
Таким его ещё не видел Васька: папа плакал, как маленький, вот уж не подумал бы, что взрослые тоже плачут… И чем он так обижен, ведь машинка-то правда хорошая, а вертолёт дядя, наверное, потом принесёт, ведь он же папин друг? И зачем тогда плакать?