Пусть бы это был любой другой день, но только не сегодня. Но разве мы вольны выбирать?! В эту самую минуту она вновь оказалась возле злополучного дома. Впрочем, некогда он вызывал у неё совершенно иные чувства.
Раньше этот дом ей казался ярким, тёплым, родным, разноцветным. А теперь он состоял из сплошных серых оттенков: цвета гари, сизого тумана, ледяной стали, мышиной шкурки, грозовой тучи, мокрого асфальта и пыльного булыжника.
Любой другой человек прошёл бы мимо него и даже не обратил особого внимания. Но не она. Сюда её тянуло всегда, даже сейчас, когда цвета её восприятия поблёкли, а гамма ощущений болезненно сгустилась. Ей было досадно и неловко, и всё же ноги привели её к некогда любимому крыльцу. Но сначала нужно было открыть калитку.
Она толкнула её от себя и та свободно отворилась. Дверь в дом была даже слегка приоткрыта, точно здесь кого-то ожидали. Но ведь не её? Хозяева не могли знать о её визите. Да и она сама не ожидала, что окажется поблизости всего лишь час назад. А значит, совпадение или же обычная оплошность. Забыли запереть, такое случается сплошь и рядом.
В окнах горел свет, внутри негромко играла музыка. Нет, подглядывать извне она не решится. А войти внутрь и подавно. Тогда для чего она здесь? Хороший вопрос, а главное вовремя. Она чувствовала себя гадко, а выглядела жалко. Так ей по крайней мере в тот миг казалось. Оглядевшись вокруг она заметила, что весь приусадебный участок засеян льном.
Синие цветы смотрели на неё сотнями пристальных глаз, под их пронизывающими насквозь взглядами ей стало ещё более неуютно. Синий на сером - в другой день и в другом месте, при совершенно других обстоятельствах - это было бы даже красиво. Но сейчас её не волновали цветы. Она представила грубую необработанную льняную ткань, внутри которой маялось нежное тело. Телу было тягостно, постыло и дискомфортно. В тот же самый момент её ладонь соскользнула вдоль одной из досок, и в ней осталась болезненная острая заноза.
Да что эта мелкая неприятность, внутри неё всё это время жила огромная ядовитая колючка, размером с позвоночник. Другие люди называют это обидой, но она называла её личным терновым кустом. Куст внутри разрастался, занимая всё больше нужного ей для спокойной и счастливой жизни пространства. Он душил её и калечил светлые воспоминания. Так зачем она здесь? Нужна ли ей их высокомерная снисходительность. Нужны ли им её изматывающие сожаления?
От множества синих глаз начало мутить и закружилась голова. Нет, она слишком сейчас уязвима и внутренне слаба, чтобы сделать решительный шаг. Крыльцо в несколько ступеней и открытая дверь - не такой уж огромный отрезок пути. Но путь был не внешним, и исчислялся не в метрах, он был внутри и выглядел для неё как непреодолимая дистанция с множеством препятствий.
Неужели она так и не сможет переступить через себя, как и через этот, ставший чужеродным, порог?! За дверью послышались шаги, и она ретировалась за пределы калитки. Дверь заскрипела и всё внутри у неё сжалось до размера маленького зёрнышка. Хлопок закрывающейся двери прозвучал не внешне. Будто её личная внутренняя дверь с треском захлопнулась, доламывая до предела моральный каркас необъяснимых и некогда хрупких надежд.
Она сняла туфли и побежала по пыльной тропинке босыми ногами, чтобы как можно скорее отдалиться от серого дома и синих цветов. Она не страшилась быть застигнутой, она боялась передумать. Как тяжело вновь и вновь чувствовать себя отвергнутой и быть абсолютно ненужной тому, кто особенно дорог. Это жестокое чувство разочарования - оно способно убить романтика внутри любого из нас. Оно калечит, портит, уничтожает, превращая дома в труху, а розы в компост.
Она так быстро бежала, и так сильно прижимала туфли к груди, что ей казалось, что это не обувь, а её собственное сердце. Только бы не выронить его, только бы не потерять.
Costa Maria