Валя долго не могла уснуть, картины прошлого сменяли друг друга, как в немом черно-белом кино. Война, голодные послевоенные годы, болезни, мама, бабушка…
Ей вдруг захотелось рассказать потомкам, что такое война. Она была подростком, но очень хорошо помнит горе и лишения, которые пришлось пережить их семье за военные годы. «Почему сейчас обостряется и без того напряженная обстановка во всем мире? То здесь, то там вспыхивают войны, перевороты. Почему никто не думает о детях? Как они переживают все тяготы военных лишений?» - думала Валя.
Сибирь была далеко от войны, сюда эвакуировали стариков, женщин и детей, подальше от фронта, спасали от смерти. Эвакуированных размещали по дворам, где их принимали как родных. Маленькие дети не могли понять ужасов войны, и собираясь в небольшие «стайки», с азартом играли в «войнушку». Дети постарше уже знали, что такое голод и лишения, от чего очень страдали.
Валя была подростком, на ее плечах лежали заботы не только по хозяйству, но и о своих младших сестренках, пока мама была на работе. Очень тяжело было зимой, а может ли кто-то сейчас понять, что такое голод? И хотя они жили в деревне, у них был свой двор, огород, того, что было выращено, не хватало для всей семьи. Немного легче становилось летом: можно было нарвать травы для телочки, собрать грибы и ягоды для семьи. Выживали на подножном корме, считали, что так и должно быть.
Очень жалко было стариков. Пережив русско-японскую, гражданскую войны, они вновь испытывали боль и мучения. На их долю выпали только страдания, лишения, голод.
Вместе с Валиной семьей проживала их бабушка, Татьяна Егоровна, все дети звали ее бабочкой. В те времена положено было, чтобы мать проживала в семье сына, когда он женился. Так было и с их бабушкой. Но сына взяли на фронт, где он погиб почти в первые месяцы. Его жена, еще молодая женщина, не захотела жить со свекровью, ей нужно было устраивать свою личную жизнь, и она отправила ее на проживание к дочери, Валиной матери.
Домик состоял из одной комнаты, где четвертую часть занимала русская печь. Было тесно, все дети на ночь располагались на полу и полатях. Бабушке отвели место на печке.
До войны Татьяна Егоровна была известной повитухой. В большой деревне таких было всего двое. И если одна повитуха не могла справиться с родами, посылали за бабушкой, она много знала, и почти всегда роды с ее помощью заканчивались успешно. В те времена в каждой семье детей рожали помногу, и бабушка была востребованной.
А еще Татьяна Егоровна умела «править голову», как говорили в народе, после сотрясения. Валя видела, как бабушка, держа над головой больного сито, постукивала рукой по нему вкруговую. Такой метод использовали во многих деревнях, но не все могли успешно лечить. Бабушке это удавалось.
Самой младшей в семье была Глафа. Она росла очень слабым ребенком, долго не могла ходить и говорить. Однажды бабушка, подняв Глафочку с горшка, увидела, что у нее выпала прямая кишка. Не растерявшись, Татьяна Егоровна положила малышку себе на колени животом вниз и начала кулачком слегка постукивать вкруговую по нижней части спины девочки. Кишка постепенно спряталась. Больше такого у Глафы не повторялось никогда.
Вале запомнился еще один случай с ее бабочкой.
Всей семьей поднимали на ноги телочку по прозвищу Милочка. Иногда девчонки играли с ней, запрыгивая на спину. Но телочка подкидывала их и сбрасывала не землю. Было очень весело. Когда телочка подросла, и у нее появились рожки, играть с ней было уже опасно. Телочка была в том возрасте, когда она должна была «огуляться», как говорили тогда в народе.
В один из дней бабушка решила посмотреть ее вымя, чтобы определить «огулялась» телочка или нет. Милочка резко развернулась и рогом подхватила бабушку, проткнув при этом ее живот. Ойкнув, бабушка зажала обеими руками рану и согнулась от страшной боли, из глаз покатились слезы, но она не издала больше ни единого звука, опасаясь напугать детей.
Все это произошло на глазах Валиной мамы и няни Тони, родной ее сестры. Женщины растерялись не на шутку: везти надо было в город, а это двадцать пять километров от их деревни, да и лошади у них не было. Колхоз тут же дал лошадь, соседки полотняной простыней туго перетянули живот бабушке и бережно уложили на телегу. Бабушку спасли городские врачи, слава Богу, что не были задеты внутренние органы.
Вернувшись из больницы, бабушка с восхищением рассказывала о врачах, спасших ее, о внимательных, отзывчивых медсестрах и санитарках. А еще ее поразили белоснежные простыни, в деревне о таких только мечтали…
Бабушка с добротой, нежностью и любовью относилась ко всем своим внукам и внучкам. Но особое отношение у нее было к Ане, самой первой своей внучке. В 1946 году Аня вышла замуж за военного и уехала на Дальний Восток. А бабушка все ждала ее приезда. Но годы брали свое, она слабела и слабела, все же девяносто шесть лет – это очень серьезно. Когда Аня приехала, бабушка уже никого не узнавала. Умерла она почти в тот же день.
В тот год на уборку картофеля в деревню пригнали пленных немцев. Несмотря на то, что это были враги, женщины все же жалели их, понимали, что не сами они пошли против России. Но некоторые деревенские мужики издевались над ними, иногда избивая кнутами. Правление колхоза прислало на помощь Валиной семье двух немцев, чтобы выкопать могилу для бабушки. Они старательно делали свою работу, не обращая внимания на холод и дождь.
После работы немцев пригласили пообедать. Скромно присев у края стола, они ели, не поднимая глаз. И в этот момент в дом вошел Володя, муж Ани, статный, подтянутый советский офицер в форме. Немцы тут же вскочили со своих мест, чуть не опрокинув тарелки с едой, и вытянулись «в струнку». Володя, спокойно приподняв руку, тихо сказал: «Сидите, сидите». Немцы доели остатки еды, встали, откланялись и со словами «спасибо» на ломаном русском языке, удалились.
Этот случай тоже запал Вале глубоко в душу.
Отца Вали в те годы забрали в стройбат в город Новосибирск строить военный завод. После войны он перевелся в город Кемерово - назад в деревню ему возвращаться не хотелось. Приезжал он только летом, помогал косить сено, гостил несколько дней и отбывал обратно.
Володе, мужу старшей сестры Ани, показалось это неправильным. И он предложил перевезти всю семью в город, что и было сделано.