Отрада

КНИГА ТРЕТЬЯ
               
Глава первая
                Мир спасет Иман (Вера).
А в т о р
Все пошло прахом у художника и предпринимателя Салавата Байгазина: разом и безвозвратно потерял самое дорогое. Как жить дальше? Надо еще выжить… А стоит ли карабкаться, стремиться куда-то после случившегося? Ради  чего? Что же теперь, создавать картины, смотреть на них, любоваться и радоваться? Продолжать гнаться за деньгами как голодный волк за добычей? Для кого?
А если начать все заново, как с чистого листа? В пятьдесят - то лет? Хватит ли силенок? С ног до головы шрамы от ран. Да и девять операций с общим наркозом не прошли бесследно для здоровья. Устала и душа. Только недавно  он мечтал: «Завершу крупную сделку, вытащу миллион долларов, дострою для семьи  коммунизм и уж тогда-то… всецело посвящу себя живописи». Однако  семейный ковчег, плывший по океану жизни, выдерживая бури, шторма и даже цунами, неожиданно напоролся на айсберг женской измены и ушел на дно.
Салават беспрестанно ходил и ходил по опустевшему дому, пытаясь вынырнуть из бездонного омута горьких дум, пока не пришел к выводу: нет, не выжить ему на этот раз лишь с помощью творчества. Он так привык к большой  семье и уже не сможет жить в одиночестве.
Значит, надо найти новую возлюбленную, свить новое гнездо, создать новую семью. Вспомнилась Анна. Довольно часто ездил к ней, несмотря на приличное расстояние в триста километров. Всем хороша Анна, но не смогла она зажечь в сердце Салавата пламя любви. И не запела душа…
Семья без детей не бывает полноценной. Следовательно, нужна молодая жена, способная родить. И красивая… Чтоб напрочь забыть подло предавшую его бывшую жену  Лилит. Кстати, не найдется ли подходящей партии из прежних зазноб?
Салават сел за письменный стол и принялся быстро черкать шариковой ручкой - составлял список любовниц из прошлой жизни. Напишет имя и задумается: подходит ли? Переберет в уме достоинства и недостатки претендентки, пораскинет мозгами и так, и эдак…  Внесет еще кого-нибудь и чешет лоб: можно ли на ней жениться? Вскоре листок заполнился. Поразмыслив  чуток, решительно вычеркнул половину имен из перечня – забраковал тех, кого посчитал непригодными для создания нормальной семьи.
Разумеется, в «реестр» не попали замужние женщины и случайно попавшие в его сети явные вертихвостки. При мысли о замужних, неприятно кольнуло сердце: «Каким бессовестным я был. Вдруг связь бы раскрылась… Тогда их мужья пережили бы такие же муки душевные, как и я, а семьи бы распались». Увы, человек многого не понимает, не испытав на собственной шкуре…
На следующий день, положив в карман список, поехал искать бывших любовниц. Вначале направился к Елене, женщине лет тридцати пяти. Она – выпускница института искусств, преподаватель фортепиано в музыкальной школе, имеет прекрасный голос. К сожалению, талант ее пропал - не состоялась как певица. Елена выросла в благополучной семье руководителя среднего звена.  После смерти отца, матери и родной сестры осталась одна в трехкомнатной квартире. Получив посвящение, Салават более семи лет не ходил по козьим тропам, был верен жене. Потому и забыл дорожку к ней.
Увидев Елену, он оторопел: златовласая красавица ужасно растолстела... Когда она, тяжело дыша, плюхнулась на сиденье, сердце его сжалось от жалости. Килограммов сто, а то и больше… Голубые глаза потускнели и заплыли жиром, лицо стало блеклым. 
– Здравствуй, Салават! – поздоровалась она, с трудом отдышавшись. – Удивлен, наверно? Располнела я… Да и ради кого мне теперь сидеть на диетах и беречь красоту?..
–  Привет! Как поживаешь, Елена? – Салават старался не подавать виду.
– И не спрашивай… – Женщина тяжело вздохнула. – Из музыкалки пришлось уйти. Нынче всюду оптимизация, рабочие места сократили. После увольнения надолго впала в депрессию: много кушала, не выходила из дома - вот и набрала лишнего веса. Потом случился инсульт, дали инвалидность. Вышла замуж за соседа Петра. Ты же знаешь, он много лет пытался за мной ухаживать…
Салават вспомнил, как раньше она сердито упоминала о нем: «Дебил, двух слов связать не может, а смеет надеяться на мою благосклонность...».
Елена с тоской в глазах, стала оправдываться:
– Осуждаешь, да?.. А за кого мне идти? Пока привередничала да выбирала в молодости, толковых женихов разобрали. Теперь уж остались одни алкаши, наркоманы и дебилы! А ты меня бросил. Даже не попрощался, ушел по-английски. Да я и не надеялась на тебя! Ты не из тех, кто семью оставляет. Мне хватало и редких свиданий…
Салават виновато молчал. Он не хотел говорить про посвящение.
– Знаешь, я лет семь назад навсегда бросил ходить налево…
На лицо Елены легла тень:
– Не знала, что наши отношения для тебя были только хождениями  налево.  Думала, любим друг друга…
Осознав свою оплошность, Салават поспешил ее исправить:
– Правильно думала, Леночка, я  сильно скучал по тебе…
– Отчего же не приходил?
– Из-за проблем в семье. Но всегда помнил о тебе… – Чтобы сменить тему разговора, Салават перешел на житейские вопросы:
– Как живете с Петром?
Глаза Елены стали еще печальнее:
– Петя работает в депо. Получает мало. И сам маленький, и зарплата маленькая, а аппетит – просто зверский. Постоянно требует кушать. У нас с ним только и разговоров, что о еде…
– Не пьет?
– Такой привычки нет.
– Деньги приносит?
– Да, всю зарплату отдает. – Она чуть посветлела лицом.
– Но и славненько! Выходит, он у тебя хороший человек: не пьет, работает, зарплату приносит. Не переживай, что мало. Теперь даже на севере не платят много. Ты права: пьяниц и наркоманов развелось сейчас много. Я и сам в последнее время начал выпивать лишку. А спьяну - дурак дураком: злюсь, скандалю и дерусь. Похоже, последствия наркозов… – Выставляя себя в дурном свете, Салават старался хоть как-то утешить Елену. Бывшая зазноба повернула к нему испуганное лицо, поглядела пытливо. Грустно подытожила:
– Мы с Петром в гражданском браке. Вдруг снова инсульт и помру – нет даже родных, чтобы квартиру оставить…
- Ну что ты, Леночка, тебе еще жить да жить…
        Салават попрощался с Еленой и собрался уехать. Она спохватилась:
– А что приезжал -то? 
Салават был вынужден солгать:
– Проезжал мимо, решил заглянуть…
– А-а, ну ладно… – Грустное лицо Елены стало еще безрадостнее.
Еще несколько женщин из списка не взяли трубку. Он остановился возле знакомого дома и увидел во дворе сына-подростка бывшей любовницы  Фанузы. На вопрос, дома ли мать, тот вскинул правую руку:
– Только что пошла туда, в магазин.
Салават рывком тронулся с места, нагнал Фанузу и пригласил в машину:
– Салам, Фануза !
Молодая женщина недоуменно уставилась на него:
– Откуда ты взялся?..
– Соскучился по тебе, вот и отыскал. – Салават направил машину на окраину города – к мосту через Агидель.
– Сколько лет прошло, где ты пропадал?
– Так вышло, – коротко ответил Салават.
– И куда ты меня везешь? – кокетливо спросила Фануза.
– Думал-думал семь с половиной лет, решил-таки выкрасть тебя, – отшутился Салават. Круглое и красивое как у куклы лицо Фанузы озарилось улыбкой.
– Серьезно, куда путь держишь?
– Неужели позабыла наши любимые места – берега Агидели?
– Что там делать в февральский холод?
– Разведем на льду костер, обогреемся…
– Да ладно тебе, Салават, не шути.
– Все - таки забыла, но я не в обиде, знаю - девичья память коротка…
– Нет, всё помню. – Фануза опустила голову и выразительно улыбнулась.
Проехали через мост. Светлое личико ее потемнело, она попросила:
– Останови, пожалуйста…
Удивившись, Салават припарковался у обочины.
– Что случилось?
Помолчав, Фануза ответила:
– Как тебе объяснить… Я ведь теперь… не гуляю.
– Ты мне отказываешь?.. – Салават был удивлен и слегка уязвлен.
– Я замуж вышла.
– Когда?
– Сразу, как ты меня бросил…
– С моей легкой руки, значит. Что ж, поздравляю.
– Спасибо.
– Это меняет дело. - Мужская обида улетучилась. – Муж-то хоть,  нормальный попался?
– Хороший, только робкий слишком … – Фануза взгрустнула. Салават попытался ее приободрить:
– У каждого свой характер. Много ли тебе было счастья от буйного первого мужа?..
Она вдруг залилась звонким смехом:
– И смех, и слезы с ними!.. Недавно припёрся бывший проведать сына. Стал орать и долбиться в дверь. А нынешний струхнул и спрашивает: «Что мне делать?!» А чего бояться-то, не первый год живем вместе. Я в шутку предложила: «Ну, спрячься в шкафу». Представляешь, муженек взял и вправду залез туда!.. Тот дурень был пьяный, битый час морочил голову. А этот сидел в шкафу как мышка…
Фануза снова сникла. Чтоб поднять ей настроение, он задал особо важный для любой женщины вопрос, хоть и заведомо знал ответ:
– Новый муж работает?
– Работает, все деньги мне отдает. – Она заметно повеселела.
– Ну и чего тебе еще?..
– Да больше ничего и не надо…
– Сына твоего не обижает?
– Слова грубого не сказал. Он у меня и мухи не обидит… – Фануза заулыбалась.
– Видишь, какого завидного мужика отхватила: не пьет, работает, деньги отдает тебе, к твоему сыну относится хорошо. Где еще найдешь такого? Правильно, что от такого стоящего человека не гуляешь… – Салават испытующе посмотрел на Фанузу. Женщина смущенно улыбнулась:
– Прошлым летом попыталась было… Познакомилась с одним, поехали за Агидель. А муж, будто чувствует, без конца трезвонит на мобильник. Если выключить – сразу поймет… Вообщем, обломились - повернули назад. Ухажер  весь насупился, подвез меня почти до самого дома. Не прошло и часа, приехал обратно с каким-то мужиком. Вызвали моего, типа поговорить, избили, испинали,   сломали челюсть и ребро. Еще и орал дурным голосом на всю улицу: «Чё звонил без конца, лох?! Помешал твою жену…» После этого я навсегда зареклась, решила, что не имею права обижать такого человека… 
– Верно говоришь, нельзя издеваться над хорошим человеком. – Салават тоже развернул машину в сторону города. Тут зазвонил телефон Фанузы.
– Легок на помине, уже ищет меня. – Сказала она с довольной улыбкой. Взглянув на мобильник, поспешила успокоить мужа: – Да, слышу. Скоро приеду, жди…
 Салават остановил машину подальше от дома Фанузы.
– Будь здорова, живите с мужем счастливо!
– Спасибо... – Фануза одарила лучистой улыбкой и вдруг сказала ему:      
- Поцелуй меня на прощанье…
Салават растерялся: он обещал себе, что никогда не будет прикасаться до замужних женщин. А Фануза лукаво смотрела на него и ждала. Вот, пойми после этого женщин. Он галантно чмокнул ей ручку. А она неожиданно  обняла, крепко поцеловала в губы, и он даже не успел опомниться,  угрем выскользнула из машины.
После некоторых раздумий, Салават сделал вывод: «Пожалуй, бесполезно искать новую жену среди старых любовниц. Семь с половиной лет – довольно большой срок для нынешнего стремительного века. Похоже, прежняя жизнь выталкивает меня из себя. Значит, не надо цепляться за нее, а нужно идти в новую жизнь. Тем более, прошлого уже все равно не вернуть». Словно  подтверждая его мысли, вдали раздался протяжный гудок поезда.
Наверное, по закону подлости: если раньше дамочки косяками шли Салавату в сети, то теперь не попадаются даже на удочку. Как говорят, на безрыбье и рак рыба, когда сильно оголодает по женщине, приглашает одну из бывших, не постоянных, а вернее стихийных, что ли, любовниц. Но она такая писаная красавица и стерва – меняет мужчин как перчатки. Поэтому, не всегда удается дождаться очереди… Конечно, Салават и не примеряет эту редкую, высокую ростом красотку на роль супруги. Жениться на ней – все равно, что добровольно лезть в петлю.
 Всюду Салават ищет женщину. Но не встретил пока подходящую: то слишком молодые, то староватые для него, то больно худенькие, или излишне толстые. Не сказать, что женщины в теле ему не нравятся. Среди пышек тоже немало красавиц. Даная Рафаэля Салавату очень даже по душе – в молодости часами не мог насмотреться на нее. Однако никак не может он найти ту единственную, после встречи с которой запело бы сердце и позабыл бы он все беды свои и печали. 
После тщетных поисков новой жены в своем городе, Салават собрался к Анне. Выехал спозаранку.
Как и всегда, Анна встретила радушно. К приезду Салавата испекла вкусную губадию, хрустящий чак-чак, сварила душистый бишбармак, нарезала несколько видов салатов. Он и сам не из тех, кто ходит к женщине с пустыми руками, привез  полные пакеты всякой снеди. Анна - мастерица готовить изысканные блюда. Однажды, услышав от нее очередное: «Что хочешь на ужин?», Салават в шутку выпалил первое пришедшее на ум слово: «Шамбушу». Анна растерялась, все же  промолчала. Когда засиделась за компьютером, поинтересовался, что она ищет. Зардевшаяся от смущения женщина ответила: «Не умею готовить шамбушу, хотела найти рецепт в интернете…»
Поздно вечером Анна предложила:
– Полечить тебя с помощью рэйки?
Салават ответил как можно мягче:
 – Не надо... Я долго размышлял о рэйки, астрологии, космоэнергетике, ясновидении и пришел к очень важным выводам. Поговорим об этом позже.
– Тогда раздевайся и ложись, сделаю массаж,  – сказала она ласково, не подав виду, что слова Салавата ее насторожили. Он снял одежду и растянулся на кровати. Анна зажгла несколько красных свечей и выключила электрический свет. От медленно горящих свечей распространился приятный аромат. Постучав по клавишам стоящего на комоде ноутбука, она поставила эзотерическую музыку. Раздался шум моря: плеск набегающих на берег волн, редкие крики чаек. Салават представил себе, будто он умиротворенно лежит на мягком и теплом песке морского пляжа.
Анна начала мягкими пальцами и ладонями поглаживать ему спину, втирая в кожу ароматное масло. Салават расслабленно лежал с закрытыми глазами и наслаждался. Он знал, что приятная процедура продлится довольно долго, потому что Анна не ограничится только спиной, а будет массировать все тело,  нежно целуя рубцы от глубоких ран, начиная со шрамов на лице, похожих на буквы «Б» , «З» , «И» .
Спустя несколько дней Анна с ласковой улыбкой завела разговор:
– Мы с тобой далеко друг от друга – за триста километров. Каждый раз, когда выезжаешь ко мне, волнуюсь за тебя. Да и водишь рискованно…
 Салават вопросительно посмотрел на нее.
– Может, переедешь ко мне?.. Заживем в свое удовольствие. Второй этаж дома забирай под мастерскую. Там спокойно сможешь писать картины. А я буду готовить вкусные блюда и каждый день делать тебе массаж… – Анна с надеждой устремила на него задумчивые карие глаза.
 Салават ответил твердо, хотя и  с  несколько виноватым видом:
– Спасибо, Аннушка, за заботу обо мне. Но видишь, в чем дело... Я никогда не смогу жить в чужом доме как какой-то приживал, тем более, купленном твоим мужем. В наших краях не принято входить жить в дом жены. Над такими мужчинами все смеются и говорят, что они не женились, а вышли замуж… 
У Анны потекли слезы:
– Чуяло мое сердце…
Салават прижал ее к груди:
– Успокойся, милая.
– Поверь, ты станешь здесь полным хозяином! Я не буду тебе ни в чем перечить! – Анна терла глаза, стараясь успокоиться, но не смогла унять слез.
– Анна, прошу тебя, не плачь! Не обманывай себя. Пойми, я не тряпка и никогда не войду в дом жены.
– Как же быть тогда?… – Анна заплакала еще безудержнее.
–  После стольких потрясений не хочу жить и в собственном доме, не  останусь даже в городе, где прожил сорок лет…
Анна уцепилась за последние слова:
– Видишь, тебя там больше ничто не держит…
– Увы, держит. Впереди у меня большие хлопоты – нужно забрать свою часть имущества. А Лилит будет сопротивляться до конца. Как только вырву долю, уеду.
Анна преданно глядела на Салавата:
– Любимый, если не хочешь жить в моем доме, за тобой пойду хоть на край света! Только позови…
В том - то и загвоздка - не звал он Анну никуда. Как ни старался полюбить ее, убедить себя, что она самая подходящая для него женщина, ничего не получалось. Не может Анна зажечь его сердце. Вот почему Салават постоянно ищет новую жену подобно одинокому волку, который неустанно рыщет в поисках пары во время гона.
Как и бывшую жену  Лилит, он и Анну попытался оградить от больших грехов:
– В последнее время я много думал о случившемся с моей семьей. Прочел и несколько религиозных книг.  Оказывается, и космоэнергетика с ясновидением, чем занимается  Лилит, и астрология, которой увлечена ты,  приравнены к колдовству и строго запрещены Всевышним.  Немедленно бросай эти занятия, покайся, начни читать намаз. Пока окончательно не погубила душу свою, моли Аллаха о прощении, просись снова под Его защиту. Велика милость Всевышнего, может быть, простит тебя…
Тяжело вздохнув, Анна подняла на Салавата покрасневшие глаза:
– Что ж, благодарю за заботу о моей душе. Но напрасно беспокоишься, я уже эту тему давно обдумала и решила для себя. О своих взглядах на намаз я тебе говорила, не стану повторяться.
После слов Анны ветер на улице внезапно усилился, с тревожным гулом застучал оконными наличниками, и показалось, что между ними пролегло его стылое дыхание.
***
За двадцать восемь лет совместной жизни Салават с Лилит до такой степени привыкли, прирослись, что несмотря на ненависть, не успели еще окончательно оторваться душами и скучали друг по другу. Они созванивались и, конечно, сразу начинали ругаться. Однако после таких перебранок обоим становилось легче.
***
Салавату позвонила Гульниса, бывшая жена его непримиримого врага – судьи Ануза Япкарова:
– Привет, как дела?
– Все в порядке, как сама?
Гульниса хихикнула:
– Похоже, неплохо… К нам тут неожиданно нагрянул негодяй Ануз, заночевал три ночи. С Кораном в руке поклялся и сказал: «Никому не верь, с Лилит не гуляю. Она лечит мне голову, помогает получить высокий пост. Вот займу большую должность, получу квартиру, перевезу вас в Уфу». –  Гульниса была очень довольна.
– Но ведь Анузу не дали должность министра юстиции, кинули на два миллиона. На какой еще пост он надеется? – Удивился Салават.
– Он уже год без работы и желает хоть куда-нибудь приткнуться. Чтобы устроиться судьей, ездил в какой-то район. Когда не вышло, напрашивался на место преподавателя в университете. Претендовал даже на должность мирового судьи… Только его нигде не приняли.
– Бывший судья Верховного суда России готов опуститься до уровня мирового судьи? – Салават был ошеломлен.
– Был на все готов, но не взяли… Пробовал начать  диссертацию - не смог из-за головной боли. Да еще твоя жена зомбировала, окончательно замутила  мозги  его куриные.
Салават опять рассердился:
– Сколько раз тебе повторять: Лилит мне давно не жена, я развелся! Пусть живет со своим братцем Анузом…
– Не горячись, Салават, - Гульниса поспешила угомонить собеседника. - Скоро поеду в Башкортостан, хотелось встретиться с тобой…
Салават был озадачен:  что ей от него нужно?
– Если  хочешь  что-нибудь сообщить, скажи по телефону.
– Как ты думаешь, у них действительно ничего не было с этой сукой и Ануз перевезет нас в Башкортостан?..
– Лжет.
– Почему?
–Пожалуй, рвется к какой-то должности… Боится, что ты нажалуешься в разные инстанции и можешь помешать. Вот и пытается схитрить…
- Я тоже так думаю.
***
В солнечный день восьмого марта Салават увидел в торговых рядах на площади перед рынком ярко-желтые мимозы и  сердце сжалось, затрепетало. Каждый год в этот день он приносил Лилит и дочерям охапку мимоз. А теперь некому дарить цветы… Огромные и никогда невосполнимые потери опять обрушились на него громадной волной страданий – тупо заныло сердце, тонко заплакала душа.
Вспомнилось, как двадцать восемь лет назад они с Лилит (тогда Лилией), юные молодожены в медовый месяц, держась за руки стояли тут же. На всю площадь гремела  песня  Арно Бабаджаняна:
Кружит голову мимоза,
Я приду опять.
Любовь бросить невозможно,
Можно потерять…
Вторая песня Бабаджаняна завершилась словами, созвучными их настроению – «Год любви, да будет год любви!» Салават, как зачарованный, пошел покупать грампластинку, а там – ярко-желтые мимозы! Потрясенный от переполнявшей сердце  любви и счастья, он подарил радостно улыбающейся молодой жене золотисто-желтые цветы. Как обрадовалась тогда его Лилия! В тот солнечный день на календаре тоже было восьмое марта. Как они тогда были счастливы! Никогда уже не вернуть им того счастья, оно осталось в прошлом веке. Навсегда…
В последние годы в женский праздник они с Рустамом жарили в духовке гуся, накрывали праздничный стол и угощали Лилит, Ильмиру, Наргиз, Акйондоз, преподносили им подарки. Они с довольными улыбками принимали поздравления. Их лица лучились радостным светом, а дом был наполнен каким-то удивительным, необъяснимым, мягким теплом, исходящим отнюдь не из радиаторов отопления… Это благодатное тепло, окутывающее их души счастьем, ощущалось в доме всегда и казалось нескончаемым. Куда же делось оно,  какие ветра унесли  их счастье?..
Вроде бы, проявляются потихоньку ответы на беспрестанно терзающие душу вопросы, но от этого ему не становится легче.
Он купил охапку мимоз, гуся и фрукты. Отдал Рустаму, которого вызвал заранее:
– Подарок твоей маме и моим дочерям на женский праздник. Гуся  пожаришь сам…
                ***

Вечером позвонила Лилит:
– Спасибо за мимозы и гостинцы…
– Поздравляю тебя и дочерей с праздником. Ты нужна детям. Сильно не переживай, береги себя…
– Спасибо…Уф-ф… – Тяжело вздохнув, Лилит замолчала. Салават уловил, что она хочет что-то сказать, но не решается.
– Слушаю тебя, говори, не оставляй в себе.
– Знаешь, Салават… У нас с Ануз-абзыем не было никаких отношений. Он мне близкий родня и со стороны матери, и по отцу. Это все ты... Ты  все выдумал на пустом месте, разрушил нашу семью…
Явная и наглая ложь бывшей жены вмиг остудила и ожесточила  начавшее потихоньку оттаивать  сердце.
– Какая же ты подлая и льживая тварь! – Салават прервал разговор.
***
Через несколько дней к нему неожиданно нагрянули свояк Ришат с женой Науфилей, двоюродной сестрой Лилит. Порасспросив о житье – бытье и пошлепав бледными губами, бывший бажа  торжественно вручил Салавату свитер:
– Вот, бажа, подарок от нас. Носи на здоровье. – Ришат отер выступивший на лбу пот, пригладил светлые вихры. Салават недоуменно вскинул брови:
– Спасибо…
 Науфиля, из рода старика Кашыка, лупоглазо уставилась на Салавата:
– Езнэ , примерь-ка, тебе должно быть впору.
«Вроде бы не с чем поздравлять, с чего это они пришли с подарком?» – подумал Салават и натянув свитер, подошел к зеркалу – обновка оказалась великовата.
– Ого, бажа, тебе очень к лицу! – Сказал Ришат с натянутой улыбкой и напускной веселостью. Науфиля поддакнула:
– Малость великоват, ничего, после стирки сядет. Носи на здоровье, езнэ! – Свояченица улыбнулась, растянув толстые губы. Крупные белоснежные зубы еще пуще оттенили ее смуглое лицо.
– Большое спасибо за подарок. – Салават положил свитер на стул.
После небольшой паузы Науфиля несколько скованно продолжила:
– Езнэ, мы к тебе с разговором…
Салават вопросительно посмотрел на нее:
– Слушаю.
Тяжело вздохнув, Науфиля начала издалека:
– Езнэ, вы с моей сестрой Лилит прошли вместе долгий путь. У вас  четверо детей, троих уже вырастили, дали  хорошее образование. Подрастает и младшенькая Акйондоз…
При упоминании младшей дочери у Салавата болезненно сжалось сердце.
– Ваша семья всегда была для всех родственников образцом и надежной опорой. Мы знаем, ваше положение и богатство достигнуты твоим неустанным трудом, езнэ… Но этот развод опечалил нас. То, что из-за нелепых слухов пошла прахом лучшая, самая счастливая среди всей родни семья – большая ошибка. Езнэ, наверняка и у тебя были грешные поступки, как говорится, лошадь о четырех ногах, и то оступается. Кто знает, может, у Лилит-апай нет  вины перед тобой?.. Нельзя верить наветам злопыхателей и радовать врагов. Не разрушайте  семью, не оставляйте детей сиротами!
Воспользовавшись паузой, Салават напомнил:
– Балдыз , наша семья уже распалась, мы разведены по решению суда.
– Да это сущий пустяк! Мало ли вокруг пар, разведенных по закону, а на деле живущих вместе? Все в ваших руках…
– Твоя сестрица даже накануне Нового года обивала пороги суда …
После минутного колебания Науфиля объяснила причину:
– Езнэ,  разговор, на который ты вызвал сестру, крепко ее задел. Она надеялась, что позовешь домой… Узнав, что решил разводиться, она захотела тебя опередить…
– Что ж, значит, успела – она первая!  Задело ее, видите ли…
– Сестра думала, что ты попросишь не разводить вас, дать срок для примирения… – Похоже, ей Лилит запретила раскрывать эти тонкости. Науфиля поняла, что проговорилась и уткнулась взглядом в пол.
 Салават был вне себя от возмущения:
– Ах, стерва! Она после всего, что натворила, захотела еще чтоб я  унижался в суде!.. На тебе, два шиша с маслом, королева недоделанная из трущоб! – Вышедший из себя мужчина показал в сторону аула жены двойной кукиш. Ришат пытался его урезонить:
– Бажа, не горячись! Ну, что ты как…
– В жизни не унижался перед женщинами! И никогда не стану!
Науфиля ласково начала уговаривать:
– Езнэ, пожалуйста, успокойся! Сестра и не думала тебя унизить, наоборот, мечтает вернуться к тебе. Просто надеялась, что ты посчитаешь семью за самое дорогое и захочешь сохранить…
– Забота о семейном очаге была на ее плечах.  Она не справилась. Предала семью, прельстившись еще не существующими  богатством и властью.
– Езнэ, сестра лишь подшутила, чтобы испытать тебя. Ануз-абзый тоже говорит, что ничего не было…
– Верно, бажа, Ануз-кайнага и вправду так сказал, - подхватил Ришат.
С трудом обуздав гнев, Салават ответил:
– Ришат-бажа, Науфиля-балдыз, прекратите держать меня за дурака и ломать комедию. Не верю ни Лилит, ни вам.
Гости сконфуженно приумолкли. Повздыхав, бывшая свояченица умоляюще посмотрела на него и робко попросила:
– Езнэ, пожалуйста, не сердись. Но, что бы там ни было, понимаю всем сердцем одно – вы не должны разрушать семью.
– Всякое случается в жизни. Нельзя решать наобум. Салават-бажа, ты, чай, и сам не ангел… – добавил Ришат с лукавой улыбочкой. Это уже было попранием  мужской солидарности.
Салават сердито подумал: «Правильно говорят: свояк - не родня, козел - не скотина. Что с него возьмешь, трудно милиционеру остаться человеком. Сам недавно погорел - Науфиля обнаружила в дуле его табельного пистолета презерватив. Вот и мелет языком в угоду жене, собственные грешки замаливает…» . И с прохладцей ответил бывшему свояку:
– Лошадь может споткнуться, мужик – ошибиться. Однако в таких делах вина женщины гораздо тяжелее греха мужчины.
– Езнэ, не разбивайте семью, пусть  Лилит-апай возвращается домой.
– Она не вернется, – коротко отрезал Салават.
Науфиля многозначительно  и негромко повторила:
– Вернется, вернется… Только позови, вмиг прибежит…
– Коли ушла – пусть уходит с концами и не морочит мне голову! Отрезанный ломоть назад не прилепишь… – Салават твердо стоял на своем. Незваные гости немного посидели в замешательстве, затем тихонько  ушли.
***
Тем же вечером Ришат позвонил ему:
– Салават-бажа, уж прости, снова беспокою.
– Все нормально, говори. – Салават старался быть сдержанным, хотя приход Ришата и Науфили взбудоражили его не на шутку.
– Бажа, мы тут долго посовещались и думаем:  вам в любом случае нельзя рушить семью и оставлять детей сиротами.
– Почему же об этом не подумала  ваша Лилит?
– Бажа, пойми ты, наконец: теперь бесполезно выяснять, кто виноват…
– Правильно, это уже дело прошлое.
– Салават-бажа, вам еще не поздно помириться, сохраните семью, подумайте о детях.
– Наш поезд уже ушел, вернее, потерпел крушение…
Покряхтев, Ришат продолжил увещевания:
– Можно поговорить с тобой по-мужски, предельно откровенно?
– Валяй.
– Нынче, сам знаешь, измены сплошь и рядом. Словом, не вы первые, не вы последние…
– Больше стало и разводов из-за измен, – заметил Салават, предугадывая ход мыслей собеседника.
– Постой, бажа, дай договорить.
– Ну, говори…
– Я тут прочитал умную статью - нынче не обязательно расходиться, можно просто изменить характер отношений… - Ришат был не простым ментом, а довольно таки «подкованным», он заочно учился в университете.– Брак может быть разным. Например, гостевым.
– Это еще как?
– Муж с женой живут порознь, но ходят друг к другу в гости.
Перед глазами Салавата предстала Анна. А ведь их отношения совпадают с этой моделью семьи...
Бывший свояк увлеченно продолжал:
– Так-так... Шведская семья вам, конечно, не подойдет. Идем дальше…
Салават перебил его:
– Шведская семья – это когда несколько пар проживают в одном доме и время от времени меняются женами?
– Да, так и есть. Сижу сейчас у компьютера, читаю. Фотографии, конечно, интересные…
– Ришат-бажа, меня не интересуют ни шведская семья, ни взаимовыгодный вариант обмена женами, который предложили мне Лилит с Анузом через нашего сына Рустама.
 – Какой обмен, не понял…
- Ты разве не слышал: ко мне от них было «деловое предложение» - предлагали в обмен на Лилит жену Ануза Гульнису с трехкомнатной квартирой в Москве в придачу… - Сказал Салават с издевательским тоном.
- Впервые слышу. Предложение интересное, но как понимаю, уже не актуальное. Ну, ладно, бажа, я о другом:  вчера всю ночь просидел в интернете. Тут пишут, есть еще один тип семьи. Должен вам подойти…
Раздосадованный Салават все же решил дослушать свояка: интересно, до чего еще дойдет Ришат в интересах Лилит?.. Может, проболтает какое-нибудь важное сведение о врагах…
– Рассказывай…
– Оказывается, сейчас многие супружеские пары живут под одной крышей, но полностью свободны друг от друга. В глазах общества - это нормальная семья, у них общее хозяйство и дети, вместе ходят в гости, А на деле – они как  вольные птицы…
Салават резко перебил собеседника:
– Что ты подразумеваешь под такой «свободой»?
– Если согласишься на этот вариант – ты полностью свободен, бажа! Гуляешь – с кем хочешь, идешь – куда желаешь. Лилит-кайенбика  тебе слова не скажет…
Салават начал терять терпение:
– Ришат, напрасно стараешься. Передай Лилит, пусть не пытается меня вернуть. Все кончено, мы разведены.
– Бажа… – Ришат тоже разволновался: – Как ты не понимаешь, нельзя разрушать семью!..
– Уже ничего не наладить!
– Может, помиритесь? Хотя бы попытайтесь!
– Передай Лилит, меня не интересуют современные отношения, я сторонник традиционной семьи, где каждый на своем месте
– Вот и отлично! – Подхватил Ришат. – Заживете с Лилит по нашим  обычаям. И дети будут под вашим крылом.
Терпение Салавата лопнуло:
– Дети продали меня за будущую карьеру! Все, кроме Акйондоз… – При упоминании младшей дочери сердце снова кольнуло. – Скажи Лилит: если бы мы с ней остались только вдвоем на всем белом свете – и даже тогда побрезгую притронуться к ней! Глаза бы мои не видели ее!
Ришат, чуть подумав, нашел новый аргумент:
– Бажа, мы же должны доказать, что умнее женщин…
– Простив их?..
– Помирившись ради семьи…
Салават в запале выкрикнул:
– Да не нужна мне эта падшая женщина!
– Бажа, из-за развода лишишься половины имущества. Ты только сам знаешь, сколько это миллионов. Неужели тебе не жаль того, что зарабатывал всю жизнь?..
– Пропади оно пропадом, мужская честь дороже! – Салават оборвал затянувшийся спор.
В душе Салавата опять поднялась буря: «Вот какую «свободу» мне предлагает  Лилит… Утопила в грязи не только себя, но и меня,  детей и всю родню, баба безмозглая! А теперь вдруг озаботилась о семье и  возжелала  во что бы то ни стало вернуть меня?.. А вот тебе, сука продажная!» – Разъяренный обманутый муж снова показал двойной кукиш в сторону аула бывшей жены.    -«Ну как отмыться от такой срамоты? А возможно ли избавиться от  невиданного доселе бесчестия? Пожалуй, этот позор можно смыть только кровью… А подкаблучник Ануз, значит, сокрушается, что я понапрасну разрушил семью… Свою вину на меня валят, сволочи. Как же отомстить тебе, Ануз?.. Как разобраться с тобой?!. Авель и Каин, Федор Достоевский, Альберто Моравиа… Какой мне прок от знаний, если они не могут унять мук моих душевных?.. Университетский диплом заставит меня проглотить позор величиной с Уральские горы?!. Разум твердит – нельзя! А сердце жаждет мести… Убить – нельзя, отомстить – нельзя. А им можно все? Почему? Потому что Ануз решил стать Президентом, а Лилит – первой леди? Не повторяют ли они вдохновленного  наполеоновскими идеями Родиона Раскольникова, идущего с топором за пазухой в квартиру старухи-процентщицы? Ануз с Лилит тоже наплевали на мораль, традиции и рвутся к своей цели.. А я из страха перед судом Всевышнего вынужден воздержаться от праведной мести. Не то что убить разрушившего мой мир злодея –  не поднялась рука даже сжечь его отцовский дом. Ограничился поджогом пустого сарая… Разве это сопоставимо с тем неизмеримым злом, которое причинил мне Ануз?..
Что же делать? Как же наказать эту мразь?!
Надеялся,  в огне сгорят и мои страдания, жажда мести хоть немного будет удовлетворена. Ошибался. Муки душевные лишь усилились…
Эх, прикрепить бы в его машину магнитную взрывчатку и поднять на воздух! Аллах, может и простил бы меня… Видит же Он, как я заживо сгораю в пламени бесконечных мук душевных? Если заказать чеченцу Маурбеку, он смог бы достать… Нет, не годится. В машине может оказаться эта сука Лилит. А она нужна детям, особенно малышке Акйондоз… Младшенькая моя дочурка, ты стала  безотцовщиной. Слишком сильно любил я тебя…
        Внезапная смерть – слишком мягкое наказание для Ануза… Может быть, сбить машиной, чтоб умирал долго и мучительно?.. А если подкараулить в подъезде и долбануть по безмозглой башке железякой?.. Не пойдет. Нельзя оставлять труп. Иначе можно попасться. А за бывшего судью срок светит немалый. Не глупость ли – провести остаток жизни за решеткой из-за какого-то идиота? Если оглушить Ануза газовым баллончиком и бросить в канализационный колодец - будет надежнее. Как говорится, нет тела – нет дела. Там ему самое место… Не найдут труп - зарегистрируют как пропавшего без вести. Правоохранителям лишний «висяк» ни к чему, нераскрытые преступления портят им показатели. В таком случае я бы вышел сухим из воды…
Почему им все можно, а мне нельзя? Ведь такие дела творятся кругом, люди стали истреблять друг друга и это сходит им с рук…
Один забил собутыльника до смерти и бросил в реку. Отец убийцы был милицейским  стукачом, поэтому жертву оформили как утопленника.
 Другой  спьяну переломил хребет родному брату. На следующий день приехал их старший брат-предприниматель, сунул милиционерам взятку и велел составить протокол, будто братишка «умер сам».
 Выпивоха так отдубасил дружка, что бедняга наутро отдал богу душу. Правоохранители заполнили бумагу о естественной смерти.
 Алкаш-бездельник, жаждуя опохмелиться, задушил родную тетку, украл ее пенсию и пропил. Весь аул знал, что именно он убил ее, а милиционеры зафиксировали, что старушка померла от старости…
Еще один мерзавец разбил голову соседу  и выбросил тело на обочину дороги. И он выбрался сухим из воды…
Полоумные взрослые дети слегшего ветерана Великой Отечественной войны, желая накормить отца, запихали ему в рот колбасы и залили водкой. Задохнувшись, старик умер. Вмешался пьяный сосед, вышедший недавно из тюрьмы. Но его оглушили поленом и выкинули на мороз. Он замерз. Умалишенные не умеют обманывать, рассказали правду. А милиционеры зарегистрировали как им выгодно: якобы, покойники умерли своей смертью…
О, Создатель, почему же мы с каждым днем падаем все ниже и ниже?.. Как получилось, что мощнейшая наша держава, занимавшая одну шестую часть  суши, так быстро распалась и дружно живущие доселе народы разбрелись как стадо, оставшееся без пастуха?..
 Наши деды победили буржуев, отцы одолели фашизм, мы сами – внешних врагов в Афганистане, однако так и не сумели построить коммунизм… Неужто  наша цель была химерой? Тогда я решил создать коммунизм для собственной семьи и почти добился своего. Но, как говорили,  самая крепкая и благополучная во всей родне  моя семья в одночасье разрушилась и вляпалась в такую грязь… Разве наша жизнь длиной в четверть века была ошибкой? Я же помню – мы были счастливы… Что же вспугнуло от нас птицу счастья Хумай? Неужели, это была лишь иллюзия, только обманчивый мираж, утренний туман, легкий дымок, унесенные шаловливым ветром? Раз все так преходяще, изменчиво и ненадежно, тогда чему же мне верить, кого теперь любить? А без веры и любви где взять силы, чтоб  жить дальше в этом мире?..
До чего я докатился: мечтаю убить бывшего родственника, ставшего злейшим врагом… Всем сердцем жажду отмщения. Безграничная ненависть  затуманили ум и терзают мне душу. Лишь искорка здравовомыслия удерживает мое стремление. О, Всевышний, прости и помоги обуздать греховные помыслы и злые намерения! Я ведь знаю: убить Ануза – значит погубить собственную душу.
…Опять вспомнил своего третьего отчима Зуфара Усаева… У него была ранена правая нога, а у меня - обе. Он потерял семью с четырьмя детьми в  сорок семь лет, я – в пятьдесят. Не слишком ли много совпадений?..
…Восемь лет назад, после получения под каналами космоэнергетики посвящения, мне велели написать о себе триптих под названием «Апокалипсис». В углу каждой картины приказали поместить этот эпиграф:
Познал  муки - страдания,
Выдержал испытания,
Обрел веру - истину,
Ступил на путь истинный.
 Изменив название «Апокалипсис» на «Покаяние», я написал две из них – «Картину I.  Вкус запретного плода» и «Картину II. Ненависть». Осталось завершить «Картину III Отрада» Если неведомые силы сподвигли меня к созданию этого триптиха, значит, им уже тогда было известно о предстоящих  испытаниях и судьбе моей.  А если я не подчинюсь?..
А, вообще, кто ниспослал мне посвящение? Силы добра или зла?.. Я сделал вывод, что каналы космоэнергетики – средство искушения людей темными силами. Судя по тому, в какие грехи впала Лилит, я прав. Судьбы других космоэнергетов, магов и колдунов также подтверждают мою догадку. А ведь посвящение, вроде бы, дали под воздействием космоэнергетики… Об этом надо серьезно подумать…
Стоп! Но Индира Хусу, доктор медицинских наук, прогрессор космоэнергетики, кавалер мальтийского креста, внимательно изучив снимок моей ауры, воскликнула: «Ваш снимок изумителен! Смотрите: над головой светлые пятнышки как звездочки, а на голове большущая белая корона! Они указывают на высокоразвитый дух, огромные возможности и обладание высочайшим посвящением. Это посвящение было дано вам не под каналами космоэнергетики, а с самого рождения». Так-так… Кто я?  Аллаха творение я. Раз пришел я в этот мир уже с посвящением, то следует… От Него оно!  Индира Хусу вдобавок предупредила: «Обладая такой короной, огромным потенциалом, вы обязаны подняться до уровня духовного лидера  народа! Конечно же, чтобы сбить с пути, постараются отвлечь вас на ложные цели…» Они и попытались обмануть: ловко подстроили, будто дают мне посвящение во время сеансов космоэнергетики. Хотя и прекрасно знали, что это посвящение у меня уже имеется с рождения. Значит, я обязан выполнить свою миссию, дописать триптих, оправдать оказанное мне доверие.
Да разве мало тех, кого им удалось одурачить?.. Даже Рерихов облукавили. Тоже показали огонь… Как и мне…А может быть, их ввели в искушение? Богатство, слава и власть -  серьезные аргументы…
Не те ли самые темные силы, препятствуя исполнению важной миссии, сеют в душе моей семена гнева и ненависти, желая потихоньку взрастить громадное зло и снять обильный урожай? Не они ли подстрекают меня убить Ануза? Нет, не дам им погубить свою душу…»
Да, все смешалось в ауле… после этой небывалой доселе истории Ануза и Лилит. Раньше было все ясно и понятно: испокон века отпрыски родных братьев – стариков Волка и Китайца люто ненавидели друг друга, хоть и причину вражды никто не помнил, и вели беспрестанную войну меж собой. А потомки третьего их брата – старика Кашыка, хотя почти всегда попадали под горячие руки во время разборок, но ни во что не вмешивались, знай, неистово  молились на свою святыню – деревянную ложку с дырками… А вот после раскрытия неестественной связи близких родственников – Ануза и Лилит, да еще круто замешанной на магии, все смешалось в ауле… Вражда многократно увеличилась, в бесконечную войну волков с китайцами влились и потомки старика Кашыка.
Все же встретились от представителей трех родов семь человек, сохранивших остатки здравого смысла среди всеобщего безумия,  и предложили созвать всемирный курултай с целью покончить эту бессмысленную бойню. Собрались чин чином, стали произносить умные речи в пользу мирного сосуществования, но вдруг их сладкие речи прервало страшное громыханье… Все подняли головы, о ужас… и стали свидетелями уже третьего по счету зловещего явления: по облачному небу промчалась с оглушительным грохотом огненная колесница, запряженная двумя пристяжными кентаврами и коренником – черным козлом… В какое-то время все застыли в ужасе и оцепенении, пока не услышали, что кто-то истошно заорал лишь одно слово: «Измена-а-а!!!» Тут все пришли в беспорядочное движение и не сговариваясь стали лупить друг друга чем ни попадя. В одно мгновение размылись понятия «свой-чужой», «волк-китаец» и даже «волк-китаец-кашык» - все без разбора родства, происхождения и цвета кожи,  стали нещадно дубасить друг друга. И все смешалось в ауле…
А возможно ли счастье в этом мире? Разве могут быть счастливы потомки Адама и Евы, изгнанных из рая, то бишь наказанных? В произведениях  всемирно известных писателей Антона Чехова и Федора Достоевского нет ни одного счастливого человека. Похоже, они были правы… Пожалуй, истинное счастье и справедливость могут быть  лишь на том свете…
А как хочется счастья и на этом свете!..

***
        Мучительные раздумья о потерянной семье уже четвертый месяц беспрестанно терзают душу Салавата, будто голодные гиены рвут заживо свою добычу. С наступлением ночи он впадает в тяжелый сон и ему снятся снова  Лилит, сын Рустам, дочери Ильмира, Наргиз и Акйондоз.
Во сне Салават часто плутает в чужих и совершенно незнакомых местах. Беспрестанно ищет, но никак не может найти дорогу домой. Лица повстречавшихся ему людей тоже какие-то потерянные и по ним видно, что они тоже что-то тщетно ищут. Иногда он видит самого прославленного батыра Салавата Юлаева, который гремит кандалами и пытается докричаться до него.
Вот опять показалась Лилит. Она висит над глубокой пропастью. Бывшая жена жалобно протягивает ему руку, умоляя о спасении. Однако Салават  застыл как каменная статуя и ничем не может помочь ей. С огромным усилием повернул голову – о ужас, его руки покрыты желто-полосатой шерстью… Да ведь он в обличье огромного льва! Страшно зарычал и тотчас проснулся.
Салават долго лежал, глядя в потолок. После раздумий сделал вывод: «Похоже, Ануз не рвется связывать себя с Лилит… Зачем же тогда разрушили две семьи?.. Может быть, я должен бороться за Лилит и семью? Но не желаю. И пальцем не пошевельну за эту падшую женщину и предавших меня детей. Даже ради младшенькой моей Акйондоз не поступлюсь мужской честью и  достоинством. Ибо предательство не прощается…»
Когда муки душевные стали невыносимы, а мозги уже почти закипали, Салават вскочил с кровати и устремился на кухню. Залпом опрокинув почти полный стакан водки, неподвижно посидел с поникшей головой. Огненная жидкость медленно побежала по жилам, кулаки разжались и на душе полегчало. Зазвонил телефон.
– Привет, как дела? - Это была Гульниса.
– Нормально, а как сама?
– Отлично. Салават, появилось кое-что новенькое про моего мерзавца… Слышишь меня?
– Слышу.
– Оказывается, мечтая сделать большую карьеру, Ануз целых десять лет гулял с самой знаменитой в республике колдуньей Хасией! А она на девять лет старше него! Представляешь? Я просто в шоке! Недавно Хасия сама звонила мне. Она в бешенстве, что моего мужа увела ведьма намного слабее нее. Просит  принести ей личные вещи Ануза, чтобы вернуть его мне обратно, а Лилит поставить на место. – Гульниса  тяжело вздохнула.
– Ты же говорила, что Ануз обещал перевезти вас в Уфу после получения  высокого поста…
 Салават всерьез обеспокоился: если Хасия погубит Лилит, что будет с  детьми?..
– Он, конечно, много чего наобещал. Только когда все это будет?.. Может, просто водит меня за нос?.. Как думаешь, соглашаться мне на встречу с Хасией?
– Неужели, ты до сих пор не поняла, что общение с ведьмами плохо  кончается? Подумай хорошенько, в кого превратился твой муж? А мы с тобой в каком положении остались?..
– Да, этот глупец всю жизнь мечтал стать важным человеком, для этого даже часто обращался за советами и помощью к разным гадалкам… - поддакнула собеседница.
– Сама подумай, как Хасия могла помочь Анузу возвыситься?
– Ты недооцениваешь ее, она ходит в Белый дом как на работу. Консультирует там больших начальников.
– Неужели, важные чиновники просят совета у колдуньи?
– Конечно! И не только в республике, даже у нас… Знаешь же, старшая дочь моя работает в Госдуме. Она рассказывала, что у них тоже несколько ясновидящих ходят как у себя дома. Их даже охрана не останавливает на входе. Гадают на картах известным депутатам, предсказывают. Берут по пятьсот долларов в час.
Немного помолчав, Гульниса добавила:
– Салават, скоро поеду в Башкортостан, хочу встретиться с тобой, поговорить…
Салават задумался. Ему было неудобно видеться с бывшей женой своего врага. Он уклончиво ответил:
– Успеем еще…
Гульниса оживилась:
– Посидим  в  ресторане, посмеемся над нашей парочкой идиотов…
– О чем ты хотела поговорить?
– Не телефонный разговор… Лучше тет-а-тет. Недавно я звала тебя на встречу, а ты  не удосужился прийти… – укоризненно напомнила Гульниса.
– Я был в отъезде… – Салавату пришлось соврать.
– Молва про наши семьи уже распространилась широко…
– Добрая слава лежит, а худая бежит… – Салават поспешил закончить беседу. – Ладно, Гульниса, будь здорова.
Салават снова налил водки, выпил и задумался. Вдруг вспомнил, как несколько лет назад собирались на юбилей известного певца, купили подарок. А  узнав, что на торжество приглашена и ясновидящая Хасия, Лилит категорически отказалась идти. Лишь теперь до него дошло: она просто испугалась  Хасии, которая  намного сильнее нее как колдунья…
Налил и выпил снова. А в голове промелькнула странная мысль: если человек помрет от перепоя - это самоубийство или нет?..
За шесть дней опустошил двенадцать бутылок водки. Почти не закусывал. В минуты кратковременных пробуждений в затуманенном мозгу мелькало недоумение: надо же, еще жив… Зато оглушенная от лошадиной дозы спиртного голова  отдыхала  от мучительных дум о безвозвратно потерянных  самых дорогих и близких людях.
Он лежал  на мягком ковре в середине большой  гостиной и смотрел на потолок, высотой в  шесть метров. И вдруг посредине украшенного восточными узорами потолка  возникло красивое лицо Зульфии. Салават разозлился:
– Кыш! Сгинь с моих глаз, окаянная! Слишком дорого ты мне обошлась… Кабы не полюбил тебя, как Меджнун Лейлу, не потерял бы семью. А до тебя я так не пил… Сгинь!
Зульфия  грустно улыбнулась и исчезла. Упрек Салавата был справедлив –  из-за потрясений запретной любви и  усилилась в нем тяга к спиртному...
А до Зульфии… была Зулейха… Ведь изначально Лилит звали Зулейхой…
В юности – Земфира!.. Любовь его первая и несчастливая,  которая  навсегда обожгла сердце. Щемящая боль его и печаль… В душе  Салавата сложились горькие стихи:
В шестнадцать лет мне счастья нет,-
Любовь открылась болью,
И сердце жжет рубцовый след,
Оставленный любовью.
Имена всех трех его возлюбленных начинаются с буквы «З». Может быть, это не случайность?.. Он зашел в ванную, по привычке взглянул в зеркало и увидел на лбу еще одну букву «З», оставленную осколком  гранаты… А на щеках, покрытых недельной щетиной, отчетливо виднелись буквы «И» и «Б».
Умываясь, Салават пробормотал:
– Похоже, никогда не избавлюсь от этих «З». Впредь буду убегать без оглядки от всех женщин с именами, начинающими с буквы «З».
Последнее время Салават повадился разговаривать сам с собой. Наверное, эта странная привычка появилась от одиночества. Он продолжил вполголоса:
– Почему я стал уходить в запои?.. Прежде мог остановиться, когда захочу. А теперь пью, почти целую неделю… Когда пьянствую, голова освобождается от тяжких мыслей, отдыхает. Однако спиртное приносит облегчение лишь на время. Помню, в молодости выпивать было приятнее. После попоек  с друзьями, горькие мысли о Земфире превращались в печаль светлую. А нынче водка оглушает, но не приносит удовольствия. На заре юности с помощью даров Вакха пытался забыть Земфиру, достигнув середины лет, старался стереть из памяти Зульфию, а в пору осени своей хмельным зельем силюсь вытравить из души и сердца Лилит и детей родных. Сколько еще протяну?
Раз всю жизнь страдал от женщин этих проклятых, ими и надо излечиться, выбить клин клином…
Анна крепко привязалась ко мне, надеется на взаимность. Однако то, что я после шаманки с бубном прямиком угодил в объятия гадалки – звездочета – это моя ошибка. Пожалуй, пришло время порвать  бесперспективные отношения с Анной. Значит, надо найти другую женщину. А для начала хорошо бы протрезветь и привести себя в нормальное состояние.
Салават чувствовал, коварная трясина алкогольной зависимости  затягивала глубже, а для временного избавления от мук душевных требовалось все больше спиртного. Чтобы не попасть в запой, пробовал употреблять дорогие напитки. Шотландское виски много не выпьешь – жестковатое, горло дерет. Французское  «Хеннесси», которое здесь продают, почти ничем не отличается от обычных коньяков. Но пошел за милую душу «Реми Мартин» с кентавром на этикетке - идет мягко, как по маслу. Однажды купил три бутылки дорогущей водки – оказалась подделкой. Пробовал пить только шампанское. После третьей бутылки оно уже не лезет в горло. А после шампанского, когда кончаются запасы этого вина, невозможно пить пиво - настолько оно становится отвратительной. Напивался только пивом, не смешивая ни с чем.  Но отходняк от пива – тяжелейший.  Как-то раз, поддавшись ностальгии, купил «Портвейн 777», который пили с друзьями в молодости. Но опорожнив три бутылки, так и не захмелел. Чтобы забыться,  пришлось добавить водки...
Салават в юности потерю первой любви принял как трагедию и около года плыл по течению. Потом решил доказать Земфире кто есть кто: составил  план действий, режим дня. Начал готовиться к поступлению в университет, посещать спортивную секцию. 
Все, что делает, чего добивается мужчина в этой жизни – он совершает ради женщины, желая бросить добытое к ногам любимой. Или,  наперекор, чтобы показать отвергнувшей его даме сердца кто есть кто.
Салават тоже мучительно размышлял: «Может, снова поставить перед собой высокую цель, чтобы не умереть от водки? Скажем, стать великим художником и доказать Лилит, насколько я выше Ануза. Она же говорила, что я всего-навсего художник, а Ануз станет большим чиновником, а потом и Президентом республики. Должен же я показать этой суке кто я есть…
Сколько талдычила мне, что почти все мои дворовые друзья вымерли, а я стал человеком и живу только благодаря ей, змея подколодная...
То-то обрадовалась бы она с родней, если б я умер от выпивки. Лилит на это и рассчитывает. При таком раскладе она бы завладела всем моим имуществом и морально оправдала бы себя. Сказала бы всем, что развелась из-за моего пьянства. Но я тебе не предоставлю такой подарок, тварь продажная! Все, надо завязывать с пьянкой…»
        Неожиданно пришла мать Салавата. Увидев на столе пустую бутылку, накинулась с упреками:
– Опять пьешь? Хочешь оставить меня одну на старости лет?! Подумаешь, он, видите ли, развелся… Нашел чему горевать… Радуйся, что избавился от бестолковой жены! Я-то с первого взгляда раскусила эту лицемерку… Сам, заартачился и женился на этой черномазой. Всю жизнь был упрямым и поступал по - своему! А эта нищедранка богатства не выдержала. Хватит лежать и горевать попусту! Кому я говорю?! – Мать немного помолчала и добавила. – Вон, у твоей Земфиры, о которой смолоду мечтал, муж помер. Не мучь себя понапрасну, женишься на любимой… – Она смерила сына взглядом. Приметив возникший интерес на лице Салавата, резко сменила тему:
– Завтра запишем мою квартиру на тебя.
Салават удивился:
– Зачем?
– Кто знает, вдруг помру, пусть у тебя будет свой угол…
– Ты туда не торопись.
– Мне уже восемьдесят лет. Хорошо, если успею увидеть, как у  тебя все наладится... 
– Увидишь, конечно. И квартиру незачем переписывать, у меня свой дом.
– Эх, сынок... Неужели не понимаешь: если женишься, эта подлюка не даст тебе житья с новой женой…
Салават рассердился:
– Какое она имеет право вмешиваться в мою жизнь? Этот дом – мой!
Мать с улыбкой покачала головой:
– Эх, улым, ты сильно обжегся, а коварства женского так и не понял. Не надейся, бывшая женушка не даст тебе здесь спокойно жить. Как только женишься - переселит сюда детей. Какая женщина вытерпит четверых чужих отпрысков? Хорошо еще, если сможешь получить причитающуюся долю дома…
Мать ушла, а он решил позвонить Земфире. Ее телефонный номер сохранился со встречи одноклассников в честь окончания школы. Мама же сказала, что она овдовела. Кто знает, может быть… Поворошив дрожащими пальцами страницы блокнота, Салават нашел и набрал нужный номер. Сердце бешено застучало. Наконец, в трубке послышался голос, напоминающий журчание ручья:
– Слушаю, кто звонит?
– Салам, Земфира, наверно, не узнаешь меня?
– Нет…
– Твой одноклассник… Салават…
Земфира молчала от удивления. Салават тоже испытывал неловкость. Все же, она нашла силы сказать несколько слов.
– Слушаю тебя, класташ …
– Вот… хотел узнать как у тебя дела…
После затянувшейся  паузы, Земфира проговорила:
– Спасибо… А ты сам…
Они снова умолкли. Салават силился продолжить беседу. Хотел было выразить соболезнование по случаю смерти мужа, но что-то его удержало и он ограничился типичными вопросами:
– Я – нормально. А как ты? Все ли хорошо? Как здоровье мужа, детей?
– Слава Аллаху, все в порядке. Вот, собрались с мужем на базар…
Салават от растерянности чуть не выронил трубку. Задал себе вопрос: « Что это значит? Получается, муж не объелся груш, живёхонек...» Чуть помолчав,  поспешил попрощаться:
– Ладно, будь здорова…
Чертыхнувшись, тотчас позвонил матери:
– Где ты услышала, что у Земфиры умер муж?
– А? Ах, да… – Мать не сразу нашлась, что ответить. – Я схитрила, чтоб ты  перестал пить… Ладно, улым, не морочь мне голову. Гляди у меня, больше ни капли спиртного! – Она прервала разговор.
Через три дня Земфира позвонила сама.
– Подъезжай к скверу Ленина, надо поговорить…
 Салават как на крыльях домчался до назначенного места. Заметив Земфиру, немного понаблюдал за ней. Его первая любовь располнела как мячик, усталое лицо выглядело хмурым. Он опустил стекло автомобиля и помахал ей рукой. Однако она отказалась садиться в машину, сердито махнула головой, подзывая к себе.
– Здравствуй, Земфира!
Она осталась верна привычке - не ответила на приветствие. Двадцать девять лет назад, когда Салават вернувшись из Афганистана примчался на такси на аульский сабантуй, чтобы увидеть ее, Земфира также промолчала.
С юности она была слишком гордой. Конечно! Земфира – первая ученица, секретарь комсомольской организации школы, росла в уважаемой семье. Парнишки, вроде Салавата, бегали за ней табуном. Он ожидал, что Земфира  поступит в престижный институт, достигнет больших высот. Когда она окончила техникум и пошла работать на завод, Салават был уверен: Земфира быстро станет передовиком производства, удостоится орденов, а затем и «Золотой звезды» Героя Социалистического труда. О ней будут писать в газетах  и снимать  фильмы... А почему-то получилось наоборот: Салават, на которого  махнули рукой учителя, получил за Афган орден Красной Звезды, затем с тройками в аттестате поступил в университет. Позже его картины хвалили в  статьях и телепередачах...
– Салам, Земфира!.. – повторил Салават.
Незабвенная первая любовь снова пропустила приветствие мимо ушей, окинула его гневным взглядом и со злостью заговорила:
– Ну, зачем ты позвонил? Почему хоть немножко не подумал?! Муж приревновал меня к тебе, уже третий день скандалит, грозится разводом…
«Я думал, твой муж умер. Кабы знал, что он жив - здоров, не позвонил бы» хотел оправдаться Салават, но промолчал. А Земфира все горячилась:
– Сколько лет от тебя ни слуху, ни духу, откуда ты только взялся? Хочешь  семью мою разрушить? У нас двое детей, дочь уже замужем, родила нам внучку. Желаешь меня на старости лет без мужа оставить? Всю жизнь с ним прожила. Плох ли, хорош ли – он мой! А ты кто такой? Подумаешь, дружили  в молодости годик. Я тебя давно уже забыла, даже не вспоминала ни разу…
Салават перебил ее:
– А я вспоминал тебя каждый день. Бережно хранил твой образ в самом центре души. Думал, твое имя даже в последнюю минуту будет у меня на устах. Ты моя незабвенная первая любовь…
Неожиданно для себя, Салават вдохновенно произнес те стихи:
В  шестнадцать лет мне счастья нет,-
Любовь открылась болью,
И сердце жжет рубцовый след,
Оставленный  любовью.
Земфира с недоумением уставилась на него. Салават тоже вгляделся в нее и с грустью подумал: «Как время немилосердно к женской красоте! Куда делась та прелестная девушка с волосами цвета лепестков подсолнуха и лучистыми серыми глазами, озарившими душу Салавата? Тонкая, как тростиночка, фигура погрузнела, загадочные глаза потускнели. Начисто исчез с лица прежний  волшебный свет…» Но, все равно, Земфира была дорога ему.
Наконец, к ней вернулся дар речи:
– Что ты городишь? Нет уже первой любви, она осталась в юности... И ее не вернуть никогда! Эх ты, нисколько не изменился, все такой же… – На долю секунды на ее лице мелькнул отблеск нежности.
Салават задал вопрос, не дававший ему покоя всю жизнь:
– Почему ты бросила меня тогда? Тридцать четыре года назад…
Чуть запнувшись, Земфира ответила:
– Одноклассница Сафура рассказала о тебе дурное…
– Что?
– Пустые сплетни… Сейчас-то понимаю всю глупость ее болтовни. – На лицо Земфиры легла тень.
– Почему ты не сказала мне об этом?! Даже не стала ничего объяснять. Ты прогнала меня как какого-то паршивого пса… – Вырвалась наружу обида, много лет тлевшая в самой глубине сердца.
– Слишком дурной была сплетня Сафуры... Постой - ка, вспомнила: я же через полгода написала тебе письмо, чтож ты не ответил? – В голосе Земфиры тоже прозвучал упрек, запоздавший на треть века.
– Много раз начинал писать, но как ни старался, не смог закончить ответное письмо, что-то помешало. На ум приходили только слова популярной тогда песни: «Начать бы нам с тобой с начала…» Много раз ездил в аул, ночами ходил около вашего дома, так и не смог тебя встретить. Ты меня бросила, а я еще четыре года блуждал по ночам рядом с твоим домом…
Погрустневшее лицо Земфиры озарилось улыбкой:
– Однажды я  услышала, как ты пел эту песню:
Для меня нет тебя прекрасней,
Но ловлю я твой взор напрасно.
Как виденье неуловима,
Каждый день ты проходишь мимо.
Но я повторяю вновь и вновь:
Не умирай, любовь, не умирай, любовь,
Не умирай, любовь…
Пока я накрасилась, нарядилась и вышла, ты уже был далеко, слышался только последний куплет твоей песни:
Но я верю, что день настанет
И в глазах твоих лед растает.
Летним зноем вдруг станет стужа,
И пойму, что тебе я нужен.
А я повторяю вновь и вновь:
Не умирай, любовь, не умирай, любовь,
Не умирай, любовь…
Потрясенный воспоминаниями, оставшимися так далеко в прошлом, однако бережно хранимыми в сердце, Салават с горечью воскликнул:
– Почему ты меня не догнала?!.
– Ты же знаешь мой характер… – Гордо ответила Земфира.
– А мои письма? Ты сохранила их?
– Ни одного…
– А я твои письма храню до сих пор, как самое большое сокровище. Они уже пожелтели…
– Как не пожелтеть, тридцать пять лет прошло… – Она нетерпеливо  поджала губы.
А Салават воодушевился, вспомнив давнюю мечту:
– Знаешь, я всю жизнь хотел написать твой портрет!
– Так напиши по фотокарточкам…
– У меня их нет, - удрученно развел руками Салават.
– Куда они делись?
– Потерялись… – Он не хотел говорить, что те фотокарточки порвала Лилит.
– Говоришь, бережно хранишь письма, а фотки растерял...
– Самое горькое – потерял тебя... Дай мне свои фотокарточки тех лет! Напишу портрет. Когда сильно затоскую по тебе – буду смотреть хотя бы на твое изображение…
Задумчиво поглядев на него, Земфира покачала головой:
– Просто удивляюсь: из всего нашего класса ты один окончил университет, стал известным художником. А ведь рос в семье припадочного драчуна Шагидуллы-агая… А мы, воспитанные в хороших семьях отличники и отличницы с примерным поведением, не смогли получить высшее образование,  никем не стали. Кто бы мог подумать, что выбьешься в люди… Помню, как вы с Рафисом смолоду напивались и размахали ножами, задирались ко всем, даже к взрослым парням. Про вас даже была заметка в стенгазете аульского дома культуры «Кармак ». Твоя головушка должна была сгнить в тюрьме, а ты стал большим человеком, говорят, непомерно  разбогател. Где справедливость?..
– Хулиганил я, чтобы понравиться тебе. А пил от горя, потому что потерял  тебя. А богатство – дело наживное, сегодня есть, завтра – нет…
Земфира удовлетворенно улыбнулась. Салават повторил просьбу:
– Когда  дашь свое фото?
Подумав, Земфира отрицательно покачала головой:
– Ничего хорошего из этой затеи не выйдет…
– И плохого тоже не случится.
Она внимательно всмотрелась ему в глаза:
– Не стоит заниматься ерундой, давно прошло то время, когда мы  фотографиями обменивались...
Он расстроился:
– Ты совсем забыла нашу юность?
– Что толку ее вспоминать?
– Как коротка память девичья!.. – Салават помрачнел, на миг вспомнив Лилит.
Взгляд Земфиры снова стал холодным и выжидающим:
– И вообще, что тебе от меня нужно?..
Салавату стало не по себе от грубовато прозвучавшего вопроса.  В голове пронеслось: «Думал, ты овдовела, хотел жениться на тебе, но…» Он окинул взглядом бывшую музу свою с головы до ног и закончил мысль: «…Но ты уже не та Земфира. Незабвенная первая любовь навсегда осталась там, за голубыми туманами нашей далекой юности. И уже никогда не вернуть ее…» Однако с языка Салавата полились совсем другие слова:
– Мне ничего от тебя не нужно… Я полюбил тебя еще во втором классе. В пятнадцать лет мы начали с тобой дружить. Целый год я был безгранично счастлив и витал в облаках. Но ты меня бросила и я упал с высоких небес на острые камни. С тех самых пор чувствую себя раненой птицей. Ношу в сердце огромную боль. Эта боль и несчастливая первая любовь сделала из меня художника. Я вспоминал о тебе каждый день. А когда писал картины, твой прекрасный образ стоял предо мной. В минуты нестерпимой тоски по тебе перечитывал твои пожелтевшие письма. Всю жизнь мечтал написать твой портрет. Моя первая любовь чиста как утренняя роса. Всю жизнь тоскую по этой чистоте сердца и души, удивительному ощущению полета, возвышенности  чувств, светлым надеждам и мечтам юности. Когда затоскую по тебе и молодости, утешился бы, любуясь на твой портрет, омывая сердце и душу тем волшебным светом. Думаю, мне удастся запечатлеть на холсте то небесное сияние…
На лице Земфиры отразилось легкое раздражение от того, что она мало чего поняла от всего сказанного:
– А я… ничего не помню…
С горечью глядя на нее, Салават тихо прошептал:
Ничего мне от тебя не нужно,
Первая и незабвенная любовь…
Она  вдруг резко вспыхнула:
– До сих пор витаешь в облаках? Какая еще первая любовь?! Погляди на меня: растолстела, поседела – крашу волосы каждый месяц! Скоро все зубы выпадут, смотри! – Вывернув пальцами губу, Земфира приоткрыла рот и показала белесую десну, откуда выпали зубы. Салавату стало не по себе. – Хочешь поиздеваться, да? Я ведь не разбогатела как ты, на легких деньгах,  не валяла дурака на пустяшной работе, малюя картинки. После техникума отправили в самый вредный цех - тридцать лет там горбачусь. Уже четыре нормы вредности отработала! Все здоровье на химзаводе угробила. Однако нисколько не разбогатела, даже машины нет. Зато двух хороших детей на ноги поставили. А ты с жиру бесишься! Первая любовь у него, понимаешь ли… Знаю я, чего ты добиваешься: хочешь отомстить мне за то, что тебя бросила. Задумал разрушить мою семью. Вот и городишь всякую ерунду. Не выйдет! Плевала я на твои картины и богатство! У меня свой муж, своя семья, своя квартира…
Салават с грустью поглядел на нее в последний раз и, не дослушав, пошел  прочь. Возле входа в парк задержался – долго смотрел на огромный иссохший дуб с голыми и корявыми ветвями...
Проехав немного, прижался к обочине и долго сидел в шоке. Слова Земфиры оскорбили его светлые чувства, которые он бережно хранил до этих пор  в самом центре сердца и словно перевернули всю душу. « Понимает ли она того, что наговорила мне? А я ее так любил и мечтал в юности: если даже выстроятся передо мной самые прекраснейшие девушки мира, откажусь от них и  выберу только Земфиру! Женюсь и буду смотреть на нее всю жизнь – но никогда не смогу наглядеться… Любовь моя безоглядная возвысила в моих ослепленных высокими чувствами глазах Земфиру до уровня идеала,  обожествляла ее. Она казалась мне самой красивой, самой умной, самой лучшей девушкой на всем белом свете».
Салават посмотрел на небо и увидел там огромную Венеру Милосскую. Но у восхитительной богини любви не было рук… Величественная Венера прекрасная  грациозно поднималась все выше и выше и исчезла в небесах.
На голубом небосклоне возникла Земфира. Медленно кружась, она стала опускаться все ниже и ниже, наконец, упала на грешную землю… А Салават тихо напевал печальную песню своей юности:
Не умирай, любовь, не умирай, любовь,
Не уми-ара-а-ай, любовь!..
 Он явственно, всем нутром ощутил, как с треском рухнул еще один столп его души. «О, Всевышний, я продолжаю терять все, чем дорожил больше жизни, что возвел до идеала и установил на пьедестал души своей. В какую нескончаемую полосу потерь и разрушений я попал? Когда дойду до дна этого омута? А спустившись до самого дна, смогу ли найти опору под ногами, оттолкнуться и снова  всплыть на поверхность?
С чего начались эти разрушения? Не с распада ли нашей  страны – казавшегося вечным Советского Союза? Если столь великая империя и коммунистические идеалы, преподносимые как высшие истины, рухнули так быстро, будто колосс на глиняных ногах, может быть, она не опиралась на основы правды и  справедливости?..
Неужели все оказалось ложью? Победили же всех  врагов: деды выгнали из России буржуев, отцы задушили фашизм, мы выполняли интернациональный долг в Афганистане. А коммунизм построить не смогли. За что боролись?  В чем наша ошибка?
И почему пошел прахом коммунизм, который я построил для собственной семьи? Чего не хватало моим близким? Кому теперь поклоняться, кого любить, во что верить? Где найти новые идеалы, чтобы жить дальше на этом свете?..»
Перед глазами опять предстала Земфира. «А ведь она не была ни самой красивой, ни самой умной, ни самой лучшей девушкой. Я видел ее такой сквозь призму великого чувства любви, вспыхнувшей ярким пламенем в моем сердце. Первая любовь оказалась несчастливой и обожгла мое сердце. Но великое чувство подняло мой дух до самых небес, свет ее озарил душу, звал и вдохновлял к невиданным высотам. О Всевышний, видно, любовь –  самый великий дар, ниспосланный Тобой людям. Прошу, не лишай меня этого  чувства и впредь. Молю Тебя, вложи в мое сердце такую большую любовь, которая  заставит меня позабыть  все мои горькие и безвозвратные потери!..»
***
Распрощавшись навсегда с Земфирой, Салават несколько дней ходил как потерянный, не находил покоя, словно человек, внезапно лишившийся чего-то привычного, близкого и дорогого сердцу.
Невыносимо больно, оказывается, видеть и пережить, как первая любовь, которую в юности пламя сердца вознесла на небеса светлой звездой, в последний раз вспыхнула, осветив небосвод души твоей, и устремившись на грешную землю, погасла навеки. Сорок лет хранил он в сердце образ Земфиры…
***
В один из пасмурных летних дней в торговом доме встретил старого знакомого Ильдара. Жена, начальник отдела в налоговой инспекции, устроила его сюда администратором. После  расспросов о житье – бытье Салават поинтересовался:
– Вижу, у вас тут работают много женщин…
Глаза Ильдара задорно заблестели:
– И не только продавцов! Большинство арендаторов тоже бабы…
– Ищу женщину, познакомь меня с хорошей и незамужней.
Он заулыбался и задумался. Через минуту Ильдар радостно воскликнул:
– Да вот одна идет! С мужем в разводе, кажется, хорошая женщина, арендную плату за точку платит вовремя…
Он неприметным жестом указал на спешившую к ним дородную женщину в зеленом спортивном костюме. Широко улыбнувшись, Ильдар поздоровался:
– Салам, Зульфия, как твои дела?
Салават приуныл. Женщины с именами, начинающимися с буквы «З», пока  счастья ему не принесли…
– Не Зульфия, а Залифа. –поправила Ильдара она.
– Все время путаю, извини. Как дела, землячка?
Залифа огорченно вздохнула:
– Так себе, Ильдар-абзый, торговля идет из рук вон плохо…
– Не покупают твои купальники?
 Лицо женщины еще больше помрачнело:
– Нынче лето дождливое, солнечные дни, чтобы купаться, выпадают редко.
Ильдар согласно закивал:
– Дожди зачастили, да… – Он лукаво улыбнулся и сменил тему разговора. – Вот, Залифа, хочу познакомить тебя с Салават - абзыем. Он с женой развелся, а ты без мужа. Авось, найдете общий язык… Кстати, он тоже из нашего района.
Сдержанно улыбнувшись, Салават бережно пожал ей руку:
– Меня зовут Салават. – А в голове тут же пронеслось: «Ладонь мягкая, значит, не моя она женщина…»
– Залифа. – Женщина скупо улыбнулась.
– Залифа-хылыу , какие у вас сегодня планы?
На лице женщины отразились ее заботы и переживания:
– Как только заплачу за аренду, возьму такси и проедусь по детским садикам с товаром. Может, купят что-нибудь…
Салават обрадовался:
– Тогда я сам буду возить вас. Закончите с делами и выходите, я подожду.
– Ладно, я не задержусь. – Согласилась Залифа.
Чуть погодя она вышла с довольно увесистым баулом. Проворно подхватив груз, Салават пошел к машине. Когда двинулись с места, спросил:
– Откуда начнем?
– Через шесть остановок - детский сад. Попробую начать оттуда.
– Хорошо. – Выдержав короткую паузу, Салават полюбопытствовал. – Давно  занимаетесь коммерцией?
– С прошлого года. Продаю нижнее белье для женщин.
– Значит, пока трудновато?
– Да, нынче с погодой не повезло, торговый сезон не удался… В прошлом году в это время мои купальники были нарасхват… – Залифа снова нахмурилась.
– На торговлю плохо влияет и начавшийся в прошлом году кризис…
– Сколько еще он протянется?
– Думаю, начавшийся в 2008 году экономический кризис продлится несколько лет. Но 2013 год должен быть удачным…
– Почему?
– Потому что 1913-й был хорошим, крестьяне собрали богатый урожай. А в следующем 1914  - началась Первая мировая война. История иногда  повторяется, будем надеяться, что 2013-й будет удачным.
Залифа встревожилась:
– А в 2014-м не начнется война?
– Зто знает лишь Аллах…
– Уф, напугали…
– Не стоит бояться раньше времени… – Салават улыбнулся ей. – Залифа, может, перейдем на «ты»?
– Ну, давай… - Она повела плечами.
– Ты, наверное, и по профессии продавец?
– Нет, тракторист.
Салават опешил:
– Тракторист? Ты шутишь?..
– Ничуть. Окончила СПТУ. Была единственной девушкой в группе.
– Интересно. Тебя вдохновила слава стахановок-трактористок, что гремела в тридцатые годы на весь Советский Союз?
Залифа сморщилась, будто проглотила что-то горькое:
– Нет, я хотела стать продавщицей. Это взбрело в голову моей родной тетке, работавшей тогда заведующей отдела агитации и пропаганды в райкоме. Она договорилась с председателем колхоза и меня, забрав из торгового училища, запихнули в сельское профтехучилище…
– А сама не хотела быть трактористкой?
– Конечно, нет! Родители продали меня за три центнера пшеницы…
– Как это?.. – Салават еще больше удивился.
– Наобещали отцу с матерью золотые горы: что быстро сделают из меня прославленную передовую трактористку и сначала дадут ордена, а затем стану с их помощью Героем Социалистического Труда. А пока будут выдавать каждый год родителям по три центнера зерна ежегодно.
– Не трудно тебе было в СПТУ?
– Одной среди парней было нелегко. – Завидев детский сад, Залифа воскликнула: – Приехали! – Живо выбравшись из машины, она вытащила баул и торопливо пошла к воротам. Вскоре вернулась обратно. По ее настроению  Салават понял, что торговля не задалась.
– Не берут?
– Почти ничего…
– Давай объедем еще несколько детских садов.
– А у тебя есть время?
– Для тебя найдется… – Салават старался поднять ей дух. Залифа ответила сдержанной улыбкой.
– Ну и как, получилось стать передовой трактористкой? – Салават продолжил  начатый разговор.
– Только успела стать передовой по району - по всей стране начали распускать колхозы…
– Как говорится, «стоило мне жениться, ночи стали короче»… – рассмеялся Салават. Залифа шутку не поддержала, и без того сосредоточенное лицо посуровело:
– А я и не рвалась в передовые трактористки. Все это – блажь моей тетки.
– Идея у нее была отличная. Кабы не распался СССР, ты бы и ордена получила, и в славе бы купалась. Чуть-чуть запоздала…
– Ага.
– Небось, после роспуска коммунистической партии тетушка нашла себе теплое местечко?
– Нет, теплых мест ей не осталось. Она не растерялась, взяла да махнула в Италию.
Салават удивился:
– В Италию? Что она там потеряла? Постой, постой… – Салавата осенило. – Так значит, твоя тетя – самая преданная и пламенная коммунистка нашего района Револла Октябриновна?
– Она самая.
– Двинулась в Италию свершить там социалистическую революцию? – сострил Салават. Залифе и эта шутка не понравилась, она раздраженно ответила:
– Какая там революция! Поехала мыть задницу девяностолетнему старику-фашисту…
– Револла Октябриновна?.. – Салават опешил.
Залифа сердито продолжила:
– Ага, самая ярая коммунистка нашего района, дочь фронтовика-орденоносца, воевавшего против гитлеровского фашизма, внучка красного партизана поехала в Италию… мыть фашистскую ж..! А что ей было делать? Когда у КПСС отобрали власть, почти все начальники - коммунисты выкинули партбилеты, назвались демократами и остались при власти. А тетя была настоящей коммунисткой, отказалась стать оборотнем. Что поделаешь, надо жить дальше. Тетя посвятила компартии всю свою жизнь, даже не вышла замуж, и вдруг все рухнуло. И тут предложили поехать в Италию и она решилась. А старичок, за которым она нанялась убирать, оказался бывшим мелким фашистом. Это выяснилось позже, когда тетя успела к нему привыкнуть. Старик сам виноват: влюбился и стал выпендриваться, мол, он бывший бравый вояка… Достал откуда-то задрипанную солдатскую форму времен войны  и ходит перед ней как общипанный старый петух. Да еще каждый день срывает из палисадника и дарит тете красные розы. Не понимает, что памперс-то полон… Сказал, что хочет на ней жениться… Кстати, тетя и  позвала меня  в Италию…
Салават вскинул на нее внимательный взгляд:
– И ты там поработала?
– Присматривала за девяностолетней старушкой.
– Долго пробыла в Италии?
– Три года.
– Заграницу повидала…
Залифа опять поморщилась:
– Да куда там! Редко выходила из дома, старухе прислуживала. Зато за три года заработала денег на однокомнатную квартиру и на торговую точку.
– А с мужем развелась до отъезда в Италию?
На лицо Залифы легла тень:
– Замужем пробыла недолго, всего два года пожили. Как только узнала, что он мне изменил, ушла…
Салават внимательно посмотрел на нее:
– Значит, не любила ты мужа…
Залифа покосилась на него с нескрываемым удивлением, будто впервые слышала про любовь:
– Действительно, не любила. Честно говоря, до сих пор не знаю, что это за штука любовь. Наверняка, и нет ее вовсе! Видно, придумали, чтоб приукрасить грязные отношения между мужчиной и женщиной… – На лице Залифы отчетливо читалось отвращение.
 Салават не стал спорить, продолжил расспрашивать собеседницу:
– К моменту развода  у вас уже был ребенок?
Залифа расплылась в улыбке:
– Был. Сыну сейчас одиннадцать лет.
– Ты повзла его с собой в Италию?
Женщина насупилась:
– Нет, за сыном присматривали родители. Эти три года показались мне  вечностью, так скучала по своему дитятку. Зато у нас теперь собственная  квартира…
Объехали еще три-четыре детсада. Однако, как и вначале, торговля у Залифы не удалась. Ближе к обеду Салават пригласил ее в кафе.
– Ой, неудобно заходить в кафе в спортивном костюме… – Залифа смущенно оглядела свою одежду. Салават тут же нашелся:
– Тогда зайдем в летнее кафе.
Залифа согласилась. Они зашли в кафе-юрту в роще у дороги. Салават заказал шашлык, пиво, чай.
– Как учится сын?
– Так себе. Зато он  очень послушный, не отходит от меня ни на шаг. – Хмурое лицо Залифы осветилось, словно выглянувшее из-за туч солнце.
Внимательно посмотрев на нее, он сделал вывод: «Похоже, Залифа посвятила ребенку всю себя… Не удивлюсь, если сын давно уже стал «маменькиным сыночком».
Женщина тоже пристально посмотрела на него:
– Расскажи-ка и ты про себя…
– Да, особо и нечего рассказать… – Салават сказал несколько слов о разводе с женой. Немного подумав, предложил: – Сегодня хорошая погода, поехали купаться.
После некоторой заминки,  Залифа согласилась:
– Ладно, только заедем за моим сыном. Он ведь даже на улицу не выходит, целыми днями играет на компьютере.
Салавату не оставалось ничего другого, как кивнуть:
– Хорошо, где он сейчас?
Залифа радостно улыбнулась:
– Дома. Улица Курчатова, сорок четыре.
Салават засмеялся:
– Так ты соседка моей матери! Она живет в сорок втором доме.
Они быстро доехали до дома Залифы. Она проворно подхватила баул и быстро зашагала к подъезду. Не прошло и четверти часа, вышла за руку с сыном. Мать бережно усадила в машину веснушчатого мальчика лет десяти:
– Это -  мой Фрэдик… Сынок, дядю зовут Салават, поздоровайся.
– Салам, туган, как дела? – Салават повернулся всем телом назад и протянул ему руку для приветствия. Однако мальчик даже не пошевелился, продолжал молча пялиться на него бесцветными глазами. Чтобы сгладить неловкость, Салават быстро завел машину и двинулся с места. Выехав на большую дорогу, спросил у Залифы:
– К какой реке поедем?
Женщина пожала мощными плечами:
– Не знаю, смотри сам.
– Тогда повезу на городской пляж.
Подъехав к реке Ашкадар, разделись и решили немного позагорать. Салават украдкой посматривал на Залифу и задавался вопросом: сможет ли он полюбить эту женщину? Она тоже пристально глядела на него:
– Что так смотришь? Думаешь, наверно, слишком толстая…
– Дородность – признак здоровья… – уклончиво ответил Салават. – Пошли  купаться!
– Если прыгну в реку - Ашкадар выйдет из берегов… – пошутила Залифа, в первый раз за весь  день.
– Не выйдет, не волнуйся.
Салават снова незаметно окинул взглядом женщину. Да, Залифа в купальнике выглядит впечатляюще: талия чуть заметна, плечи широкие, бедра  мощные, грудь огромна, толстые ноги коротковаты. Лицом она, конечно, очень привлекательна: густые черные волосы,  карие задумчивые глаза, брови вразлет. Он взяв ее за руку, повел к реке. В воде обнял и с улыбкой посмотрел ей в глаза. Затем нежно стал поглаживать ее плечи и широкую спину. На лице женщины не дрогнул ни один мускул, она осталась такой же серьезной и напряженной... Салават нарушил молчание:
– Что приуныла, Залифакай?
– Надеялась на хороший сезон, накупила большую партию купальников, а  товар не идет…
– Не переживай, Залифа, продастся потихоньку твой товар. Что пользы горевать. Успокойся, отдохни.
Она уныло ответила:
– Не получается забыться, не выходят из головы мои купальники. Даже во сне их вижу…
– Нельзя изводить себя. Не печалься, у тебя есть и квартира, и сын, и здоровье -  не пропадешь…
Залифа едва заметно улыбнулась:
– Все верно.  Да вот только… Если товар не раскупят, не смогу сохранить  торговую точку. И что тогда буду делать?
– Ха, нашла чему горевать! Устроишься куда-нибудь на работу…
Видно, такая перспектива женщину не устраивала, она криво ухмыльнулась. Тут ее кто-то окликнул:
– Залифа! Здравствуй, подруженька, как дела? – Приятной наружности женщина средних лет засыпала Залифу вопросами: – А разве ты не в Италии? Как живут люди за границей? Богато, наверно? Как одеваются?
Залифа обнялась с ней:
– Здравствуй, дорогая! Вернулась из Италии еще в прошлом году. Ага, живут богато. Любят носить яркую, блестящую одежду, как цыгане. Да и сами похожи на цыган, такие же смуглые. Земель у них  мало,  каждый клочок используют, стараются выжать пользу.
– Слышала, ты оттуда богачкой вернулась… – Симпатичная женщина не смогла скрыть чувство зависти. Залифа скромно улыбнулась:
– Преувеличивают…
– Говорят, большую квартиру купила…
– Однокомнатную взяла.
Напряженность во взгляде ее бывшей соседки по заводскому общежитию   несколько спала:
– Ты всегда была решительной: смолоду стала передовой трактористкой, даже не испугалась поехать за границу, больших денег там заработала. Да еще, говорят, бизнес открыла. А мы, трусихи, все так же живем в тесной комнатушке задрипанного и грязного общежития, работаем за копейки на обанкротившемся  заводе. Дети уже почти взрослые... Не знаю, выберемся когда-нибудь из нищеты или нет?... – Закручинилась женщина. А на лице Залифы мелькнуло затаенное довольство, которое она поспешила запрятать и стала утешать собеседницу:
– Не горюй, все будет хорошо! Эх, подружка, немало я намучилась ради этой квартиры: дитя малое на родителей оставила. Знала б ты, как я по нему там скучала! Три года служанкой вкалывала. Даже досыта не ела! Вставала ночью и пробиралась на цыпочках на кухню как вороватая кошка, чтобы украдкой покушать хлеба и запить водой из-под крана. Итальянцы, хоть и живут богато, народ прижимистый. Когда льешь воду, включаешь газ, с ужасом вопят: «Куда так много! Надо экономить!» Чтоб съэкономить,  плохо отапливают жилье. Просто смешно – сидят и зябнут в собственных домах…
– Быть того не может! – У бывшей ее соседки от удивления округлились глаза.
– Правду говорю! – Вскрикнула Залифа. – А бизнес не идет у меня. После  оплаты аренды, налогов, зарплаты - самой почти ничего не остается. Чувствую, придется закрыть точку и вернуться на этот завод-банкрот… – Она погрустнела. У подружки как рукой сняло недавнюю зависть. И она сама стала  утешать, обняв Залифу:
– Не переживай так, наладится еще твой бизнес…
 Тут Фрэдик странно себя повел: до этого  спокойно сидевший, уткнувшись взглядом в песок, вдруг начал кидаться камушками в купальщиков… Салават вскочил и отобрал  у мальчишки кусочки гравия:
– Ты что делаешь, Фрэдик?! Ведь попадешь людям в голову! Нельзя же так…
Мальчик злобно уставился на него, выпучив тусклые глаза, затем стал беспрерывно икать. Залифа подбежала к сыну и раскудахталась как курица - наседка возле цыпленка:
– Ох, сыночек мой, что с тобой?! Почему икаешь? Испугался кого-то? – Залифа обожгла недобрым взглядом Салавата. – Не бойся, мой маленький,  никто тебя не обидит, когда  рядом твоя мамочка…
Салават подал ей минералку и стакан. Залифа налила сыну воды:
– На, дитятко мое, попей, икота пройдет. Ничего не бойся, успокойся.
Он с неприязнью посмотрел на  Фрэдика – сейчас тот казался ему особенно противным, даже гадким. А какими милыми и красивыми казались Салавату  собственные дети… Видно, таков закон природы. Говорят, даже ежиха ласково называет  детеныша «мой мягонький»…
***
Салават не счел нужным продолжать отношения с Залифой. Он ясно понял: эта женщина никогда не уживется с мужчиной, ей дороже единственный сын…
Родственники и знакомые пробовали знакомить Салавата с одинокими женщинами, однако ни одна из них ему не приглянулась.
Перед сном, как всегда, долго размышлял о Лилит, детях, Земфире, Анджеле Дэвис, Зульфие. Все воспоминания были горькими. Даже о заокеанской Анджеле вспомнил с легкой грустью и печалью…  Как в молодые годы, услышав, что она, оказывается, не любит мужчин, был потрясен и долго переживал. А потом с трудом  вырвал ее из сердца...
Юность поколения Салавата была похожа на весну, пьянящую ароматом белоснежных цветов черемухи. И души их были чисты, словно эти цветы. В те времена поцелуй юноши и девушки означал, что они любят друг друга.  Прошли те годы… В стране уже давно бушует сексуальная революция, докатившаяся до них из Европы и Америки с опозданием на тридцать лет. Буревестник гордо реет…
Во сне снова блуждал в незнакомых местах. Сколько бы ни искал, никак не мог найти дороги домой. По взглядам повстречавшихся ему людей видел - они тоже что-то тщетно ищут.
Опять это дерево с висящей на ветке колыбелью с младенцем. Величайший батыр Салават Юлаев трясет кандалами и что-то выкрикивает ему. Но звон цепей мешает расслышать его слова.
Почему-то звон оков превратился в тренканье телефона. Он вздрогнул и проснулся. Звонила бывшая жена Ануза – Гульниса:
– Привет, Салават, как поживаешь?
– Отлично.
– Я тоже! – Гульнисы была в прекрасном настроении. – Несколько дней назад приехала в Башкортостан. Короче, нам надо встретиться…
– С Анузом? – Салават спросонок ее не понял.
– Зачем мне этот болван?! Я должна встретиться и поговорить с тобой. – Голос Гульнисы прозвучал требовательно.
– Хочешь мне что-то сказать?
– Да, я же в прошлый раз говорила. Нам с тобой обязательно нужно увидеться! Не понимаю, почему ты каждый раз находишь причины и увиливаешь от встречи…
– Извини, не могу дальше говорить, ко мне пришли... – Салават поспешил оборвать разговор.
        Он начал понимать, что ее гложет женское любопытство. Похоже, Гульнисе хотелось сравнить, оценить мужа женщины, разбившей ее семью…
***
Салават потребовал привести погостить к нему младшую дочь. Когда Акйондоз попросила рассказать сказку, начал сходу придумывать:
– Жил да был в золотой клетке в давние времена, а может быть, и в наши дни один горбатый попугай…
– А где была его золотая клетка?
– В одном большом дворце.
– А почему он был горбатый?
– Потому что все время кланялся и нахваливал своего хозяина: хозяин пришел, хозяин пришел! Ура, ура! Слава хозяину! Слава хозяину! Хозяин умный! Хозяин красивый! Хозяин хороший! Хозяин батыр! Хозяин справедливый! Хозяин расторопный! – Салават постарался гнусавым голосом изобразить попугая, а дочка с удовольствием расхохоталась:
– Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха! И что потом?
– Как только хозяин возвращался домой, горбатый попугай начинал хвалить его.
Акйондоз, представив себе того попугая, снова заливисто рассмеялась:
– Ха-ха-ха! Ой, как интересно! А потом?
– Потом горбатый попугай повторял все, что говорил хозяин.
Подумав, Акйондоз спросила:
– Все попугаи повторяют слова людей… А почему этот всегда хвалил  хозяина?
– За то, что горбатый попугай хвалил его, хозяин давал еду.
– Только из-за этого?
– Ну-у, когда нужно, хозяин заставлял попугая передразнивать своих врагов, иногда и ругать их.
Радостная Акйондоз живо заинтересовалась:
– Хи-хи-хи, а как?
– Например, так: такой-сякой человек дурр-рак! Дур-рак! Глупец! Вор! Жулик! Долой его! В клетку его! В клетку!
– Хи-хи-хи! Значит, хозяин держал попугая для того, чтобы он его хвалил, а врагов – обзывал?
– Да.
– Вот и все дела?
– Ага, вся обязанность попугайчика – хвалить хозяина и костерить его врагов.
– Значит, легкая у него была работенка.
Салават посерьезнел:
– Нет, доченька, ошибаешься, думаю, нелегкая это обязанность – ради пропитания все время нахваливать своих хозяев и ругать их врагов…
– Почему, атай?
– Потому что приходится скрывать собственное мнение, обманывая и себя, и хозяина. А обман всегда пачкает душу…
– Разве хозяин попугая не умный, не красивый, не хороший, не смелый, не справедливый, не расторопный, и вовсе не батыр?
– Откуда попугаю знать, каков его хозяин, если он все время сидит в золотой клетке? Может быть, он сам бестолковый и вор, и  место ему в клетке?..
Поразмыслив, Акйондоз согласилась:
– Может, и так.
– Значит, никого нельзя  хвалить не разобравшись…
Дочка радостно закончила фразу отца:
– И обзывать, и ругать!
Салават удовлетворенно улыбнулся:
– Правильно, доченька. Но… есть еще одна закавыка…
– Какая?
– Если бы попугай не восхвалял своего хозяина, стал бы тот держать его?
После некоторой паузы Акйондоз ответила:
– Если  работа попугая -  хвалить хозяина, наверное,то не стал бы кормить.
– Значит, что нужно делать попугаю, чтобы не обманывать никого и не ругаться?
– Не знаю, атай.
– Может, добывать пропитание самому?
Акйондоз поглядела на отца:
– Но ведь, чтобы найти себе еду, попугай должен… выйти из клетки…
Салават просиял:
– Верно, дочка! Чтобы перестать обманывать, зажить честно, самому кормить себя и семью, попугаю нужно выйти из клетки, то есть завоевать свободу.
– А горбатый попугай сумел завоевать свободу?
– Нет, доченька.
Жалея попугая, Акйондоз невесело спросила:
– Почему?
– Он так привык всю жизнь кланяться, хвалить хозяина и  повторять чужие слова, что перестал хоть иногда поднимать голову и смотреть в небо, позабыл, что такое свобода.
– Чтобы помнить, что такое свобода, надо смотреть в небо?
– Нельзя все время глядеть только в небо, но важно хоть изредка посматривать вверх.
– А что стало потом с горбатым попугаем?
– Он не только сам позабыл о свободе, еще и призывал отказаться от нее других.
– Как это?
– Однажды к ним через открытое окно залетела синичка. Горбатый попугай долго ее разглядывал, а потом сказал: «Синица, мне скучно одному в золотой клетке, иди сюда, будем жить вместе». Синичка спросила: «Разве у тебя нет подруги?» «Была, да улетела. Сказала, что ей надоело повторять чужие слова» ответил попугай. «А почему ты не полетел за ним?» – поинтересовалась синичка. «Побоялся оставить золотую клетку и лететь в неизвестность. Тут тепло, уютно, еда – от хозяина, смерть – от Бога. Иди ко мне в клетку!»
Салават замолчал и задумался, а дочь с нетерпением спросила:
– Что потом, атай? Что сказала синичка?
– Она спросила: «Что я буду делать в твоей золотой клетке?» А горбатый попугай начал ее завлекать: «Клетка моя из чистого золота, а хозяин просто чудо! За то, что хвалю его, щедро кормит и поит, платит большую зарплату. Когда состарюсь, у меня будет большая пенсия, куча льгот, полный соцпакет и золотой парашют! Не сомневайся, иди скорее ко мне! Одна забота – хвалить хозяина, и больше ничего. Будем есть, пить и веселиться. Коли станем нахваливать хозяина хором – меня переведут в золотую клетку повыше…»
Салават запнулся. А дочь ждала продолжения сказки:
– И что потом, атай? Он уговорил синичку?
– Она ответила: « У меня есть свое гнездышко, хоть и не золотое, свои птенцы, а у них - есть папа». Попугай спросил: «Разве твои птенцы еще маленькие?», синичка ответила: «Трое уже выросли, а одна еще мала». «Приведи маленькую с собой, втроем будет веселее», – настаивал попугай… – Салават опять замолчал.
Акйондоз не утерпела:
– А дальше, атай? Синичка согласилась?
Внимательно посмотрев на нее, отец спросил:
– А ты, кызым, будь на месте нее, согласилась бы?
Акйондоз сердито ответила:
– Нет, конечно!
– Почему?
– Я же не дурочка, чтобы бросить свою семью, гнездо и залететь в клетку к какому-то горбатому попугаю?!
– А клетка ведь золотая..
Акйондоз  выпалила:
– Хоть золотая, хоть… – Она не нашла слова для сравнения. – Все равно это не свое гнездо!..
Немного помолчав, Акйондоз грустно добавила:
– Я поняла, про кого твоя сказка…
– И про кого же?
– Про маму, нас и дядю Ануза. Только у Ануза-абзыя нет никакой золотой клетки, и дома, и квартиры, и денег – совсем ничего…
– Кто тебе это сказал?
– Мама говорила, когда плакала. Только она назвала дядю Ануза не горбатым попугаем, а соколом. Сказала: «Гол, как сокол, у него ничего нет, кроме хорошей пенсии, и не думает устраивать свое гнездо, а я ему поверила, бросила хорошую семью, ушла из дома…» – Акйондоз спохватилась, что сказала лишнее, и прикрыла рот ладонью. Конечно же, мать перед тем, как отпускает ее к отцу, поучает не болтать лишнего…
Акйондоз – единственная из детей, которая переживает из-за распада их семьи. Страдания младшей дочери явственно видны во всем ее облике: маленькое личико, раньше излучающее радость и счастье, стало серьезным и унылым. Во время встреч с отцом лицо Акйондоз проясняется и веселеет, а когда настает пора прощаться, снова будто угасает.
***
 Салават в Уфе встретил младшего брата Ануза. Увидев его, Муллаян  поздоровался с виноватым видом:
– Здравствуй, Салават-езнэ…
– Салам, Муллаян, как дела?
Муллаян по обыкновению тихим голосом ответил:
– Не знаем, как образумить  Ануз-абзыя… Весь род опозорил! Кто бы мог подумать… Мы, единокровные родственники, собрались на совет и вынесли решение:  не прекратишь мерзкую связь с Лилит- мы отказываемся от тебя!
– И что Ануз?
– Лилит одурачила его, наобещав золотые горы: мол, он с помощью ее магических способностей поднимется очень высоко. А если останется в Москве с женой, то убьет ее и сядет в тюрьму, где сойдет с ума. Вообщем, превратила Ануз-абзыя в какого-то зомби. Брат теперь не такой как прежде, совсем чужим стал. Глаза как заледенелые. Он нас не понимает. Похоже, Лилит обрабатывает методом нейролингвистического программирования…
– Понятно. Ему нужна помощь психолога… Когда жили вместе, Лилит пыталась и мне внушать нужную для себя информацию. Честно говоря, я многого не замечал, не осознавал в наших с ней взаимоотношениях. У меня  самого только-только голова начала проясняться…
 Салават вспомнил, что Лилит сначала «лечила» вместе с Анузом и  Муллаяна с  Гульшат. Пыталась усилить Муллаяну голос. Из-за слишком тихого голоса судье Муллаяну Япкарову стало трудно даже зачитывать решения суда. А после их след вдруг остыл. Салават вспомнил об этом:
 – Почему вы тогда с Гульшат резко перестали у нас бывать?
Муллаян многозначительно усмехнулся:
– Лилит запретила: мол, до этого не общались близко, не нужно и впредь, а за лечением езжайте в Москву к Джамилю Базарову. Дала адрес института космоэнергетики…
– Значит, Лилит сама?..
– Да, причина выяснилась позднее: мы мешали ей заарканить Ануз-абзыя. Вот и избавилась от нас… – На лице Муллаяна отразилось искреннее сожаление. – Эх, почему я сразу не понял, что она старается сбить брата с пути? Кто же знал, что Лилит  способна на такую низость… Если б я тогда догадался о ее намерениях, не дал бы разрушить две семьи.
– Выходит, Лилит заранее подстроила Анузу ловушку?
– Да. Но мы ее никогда не примем.
– А если Ануз взлетит очень высоко?.. – спросил Салават, испытующе глядя на него. Муллаян понимающе улыбнулся:
– Слышал я про эту хитрую байку Лилит – повесила лапшу на уши брату: «Женишься на мне – Президентом республики». Якобы, эта информация получена ею свыше, то да се…
Салават его перебил:
– Если Ануз, и вправду, станет Президентом, вы их примете?
– Да пусть хоть не только в Белый дом Уфы, а в Кремль сядет! Не порвет порочную связь с Лилит – он нам не брат… Наша мать такого же мнения. Мы решили это на семейном совете. Я позвонил сестре Лилит - Сафие, передал ей наш вердикт. Объявили об этом всем. – У Муллаяна от возмущения даже голос усилился. Он горячо продолжил. – А Лилит, чтобы оправдать себя, с самого начала охаивала тебя, рассказывая Ануз-абзыю, что ты отмороженный афганец –инвалид, тиран психованный, хронический алкоголик, всю жизнь пил и бил ее, гулял с чужими женщинами. Я возразил Ануз-абзыю: «Как же смог алкаш-хроник стать художником, руководить предприятиями и организациями, построить супермаркет и гаражи, открыть магазины?». А брат ответил: « Лилит сказала, что все дела вела сама,  а Салават, оказывается, лишь добывал деньги и открывал, а  позже только охранял бизнес от чиновников-бюрократов и криминала».
Салават почувствовал, как от гнева подскочило давление. Он с трудом взял себя в руки и постарался ответить Муллаяну как можно беспристрастнее:
– Да, нервы у меня не очень… И дома, и на работе –  мое слово было решающим. Возможно, это и есть тиранство. Верно и то, что гулял от нее. Не понимал тогда, на какие низости и несчастья обрекает человека прелюбодеяние. Теперь-то понял, но тогда переживал кризис среднего возраста… Конечно, я не хронический алкоголик, опускаться до такого совесть и честь не позволят. Но выпить любил, не отрицаю. А как выпью, нрав у меня дурной. Правда и то, что порой поднимал на Лилит руку. Она вспыльчивая, всегда бросалась в драку первой. Как мужчина, не мог сносить побоев от женщины. Мы с ней  проходили психологическое тестирование, выяснили, что оба холерики. Только Лилит холерик психопатического типа. А вот насчет семейного состояния, Лилит солгала. Все, что имеем, нажито мной. – Помрачневший Салават задумался и добавил: – Дорого обойдется Лилит ее ложь…
Муллаян сконфуженно поглядел на него:
– Салават-езнэ, мне очень неловко перед тобой – скверная вышла ситуация. Прости ошибку и огромную вину моего брата Ануза и двоюродной сестры Лилит. Он зомбирован и неосознанно совершил подлость. Не убивай его, не губи себя, ты нужен республике и нашему народу. Сам видишь, времена и нравы изменились: на дворе ХХ1 век. И я, и все мои близкие в этом конфликте полностью на твоей стороне. Не отомстишь – никто не осудит тебя. Весь аул говорит: Ануз с Салаватом – оба люди достойные, только из-за коварства и подлости женской попали в такую передрягу…
***
Салавату позвонила Лилит:
– Ты мне вчера приснился… Признаться честно, снишься каждую ночь… Видела, будто во дворе нашего дома стоит очень красивая мебель - ты ее купил. Только эта стенка потихоньку все тускнела и тускнела…
И без того разъяренный бывший муж-рогоносец заорал:
– Что еще хочешь от меня, сука позорная?!
– Салават, не кричи, дослушай спокойно. Мой сон показывает – ты собираешься жениться. – В голосе бывшей жены чувствовалась горечь. – Прошу  тебя: не торопись! Поспешишь – ошпаришься. Не женись, потерпи немного…
Салават в бешенстве гаркнул:
– Пошла ты...!
Она оборвала разговор. Салават несколько раз набирал ее номер, чтобы обматерить как следует, но Лилит не взяла трубку.
Поостыв, Салават понял, что хотела бывшая жена: осознав, что Ануз не имеет серьезных намерений, она готовила запасной аэродром – искала пути возвращения домой…
***
У Салавата попросила интервью корреспондент республиканской газеты Альфия Мухаметова. Эту яркую молодую женщину он часто видел на разных культурных мероприятиях и слышал, что она  не замужем. Потому шел на встречу с некоторым волнением и надеждой: а вдруг... Договаривались встретиться в турецком кафе «Капитоль». Он отправился пешком, чтобы немного обдумать предстоящий разговор. Все-таки, собеседницей будет опытная журналистка, имеющая два высших образования и успевшая издать несколько книг… К тому же, по слухам, Альфия умна. Наверняка, поэтому и не вышла замуж. Излишний интеллект женщине не к лицу - отпугивает мужчин.
Салавату не удалось сосредоточиться на мыслях об интервью. Отвлекали внимание сверкающие повсюду цветными стеклами торговые центры, банки, магазины, агрессивная реклама развлекательных заведений. Противно крякая клаксонами, неслись куда-то роскошные иномарки. Молоденькие девушки и женщины в откровенных блузках и коротеньких юбках посматривают на дорогие машины с вожделением. Откуда-то доносится  мотивчик незатейливого современного хита. Это безвкусное подобие песни заглушается гулом проезжающих автобусов и троллейбусов. В раскаленном  воздухе витают запахи богатства и греха…
Между тем, на хмурых и озлобленных лицах большинства прохожих, одетых в китайский ширпотреб, будто наложена печать нищеты. Оставляя тягостное впечатление, медленно вышагивают, опираясь на тросточки,  старики и старухи в нейлоновых и кримпленовых рубашках и брюках, купленных еще в семидесятых годах прошлого века. Отвратительные бомжи в лохмотьях, похожие на огородные чучела, сосредоточенно копаются в ржавых  мусорных баках.
Несмотря на будничный день, на улице полно народу. Неужели все эти люди нигде не работают?..
 Альфия Мухаметова сидела за столом, неспешно попивая из прозрачного стакана молоко. Вид молодой женщины с молоком был трогателен и ассоциировался в сознании мужчины с образом ребенка. Салавату захотелось ее защитить. С нежностью глядя на нее, он невольно улыбнулся. Альфия уловила исходящий от него посыл, просияв, привстала с места:
– Здравствуйте, Салават. Можно называть вас лишь по имени?
– Здравствуйте! Сидите, не вставайте, пожалуйста. Конечно, можно. Я еще не так уж стар… – Широко и многозначительно улыбаясь, он с интересом посмотрел на молодую женщину. – Предлагаю сразу перейти на «ты»…
– Хорошо, Салават, я согласна. Как жизнь? – Понимая значение его взгляда, Альфия с некоторым смущением улыбнулась.
– Хорошо. А как дела у тебя?
– У меня тоже в порядке. Если хочешь, закажи себе что-нибудь.
– А ты хочешь покушать, Альфия?
– Нет, я только попью молока.
Салават снова расплылся в улыбке. А желание защитить и оберегать Альфию  усилилось.
– Довольствуешься, значит, детским кормом… Ладно, мне тоже достаточно только чая. – Салават сделал заказ официантке.
– Салават, ты довольно известный художник, твое творчество вызывает интерес и даже дискуссии. Я хочу побеседовать с тобой не только о живописи, но и о литературе, вообще о культуре в широком смысле этого понятия, о тенденциях ее развития …
– Я в твоем распоряжении.
– В твоих картинах присутствуют и мифические образы: Адам и Ева, птица  Хумай. Видимо, у тебя своеобразный взгляд на мифы?
– Я убежден в реальности так называемых мифов из священных книг.
– Следовательно, по-твоему, описываемые в них события…
– Да, ты верно меня поняла: описываемые в священных книгах события происходили когда-то в действительности.
 Альфия удивилась:
– Получается, ты - мистик?
– Нет, реалист.
Поразмыслив, Альфия повернула беседу в другое русло:
– Твое мнение о «Черном квадрате» Малевича?
Салават иронично улыбнулся:
– Интересно, а Малевич смог бы  нарисовать лошадь ?
Альфия поняла на что намекает собеседник и рассмеялась:
– Возможно…
– Признаться честно, мне не доставляют эстетического наслаждения ни «Черный квадрат» Казимира Малевича, ни его красные и белые квадраты и даже синие треугольники и коричневые кубы величайшего художника ХХ века Пабло Пикассо. Тем не менее, они заставляют задуматься…
– О чем?
– Прославился бы Малевич на весь мир, не будь у него этого «Черного квадрата»?..
– А по-твоему?
– Думаю, нет.
– В чем же дело?
– Дело в новаторстве. Ведь Малевич не просто  намалевал «Черный квадрат», а еще и сумел утвердить его в качестве манифеста абстрактного  искусства – придуманного им самим же направления под названием супрематизм…
Поразмыслив, Альфия задала следующий вопрос:
– Имеют ли искусство, литература и философия влияние на развитие мировых событий?
 Салават ответил коротко:
–  Безусловно. Вспомни, какую роль сыграли учение  Карла Маркса, идеи о Сверхчеловеке и провокационное заявление «Бог умер!» Фридриха Ницше. Да и Владимир Ленин называл себя литератором...
-А положительный пример…
Салават тут же уловил, о чем она хочет спросить и будучи человеком эмоциональным, быстро ответил:
-Русский философ Владимир Соловьев, обеспокоившись, как увлечена молодежь России идеями Маркса и Ницше написал труд «Оправдание добра»…
– То есть, добро вынуждено защищаться? – На этот раз собеседника перебила Альфия.
- А зло всегда активнее…
– Почему  Ницше стал почти самым известным из многочисленных философов?
 Салават давно уже нашел ответ на этот вопрос:
– Подавляющее большинство философов пишут труды тяжеловесным, деревянным слогом. А стиль изложения Ницше просто блестящ, рассуждения облечены в формы образных, доступных и шокирующих афоризмов. Слово талантливого мастера обладает огромной силой и сравнимо с оружием массового поражения…
Альфия уточнила:
– «Бог умер» – это значит, что люди могут делать все, что вздумается?
– Да. Бунт против Бога – вот что представляет собой философия Ницше. Вообще-то, его философия как бы предваряет ХХ век – столетие великого разочарования человечества, самыми убедительными выразителями которого в литературе, пожалуй, являются Сартр и Камю.
– Почему же они в своих произведениях бессмысленность, абсурд, безнадежность возвели на уровень эстетики?
 Салават с загоревшимся взглядом ответил:
– Поверили словам Ницше – «Бог умер!», увлеклись идеями Маркса!.. Камю и Сартр – представители атеистического экзистенциализма. Они были умнейшими личностями своего времени и сначала почувствовали, а затем и воочию увидели величайший кризис человеческой цивилизации.
– А точнее?
– Скажу в двух словах: Ренессанс – это века восторга и веры в человека. А затем начинается эпоха Просвещения – века веры в разум человека. ХХ век – столетие великого разочарования, принесшее человечеству две мировые войны. Тупик цивилизации: созданные человеком глобальные производственно-экономические системы поработили самого человека и угрожают полным уничтожением.
– А ХХ1 век? –Альфия задумчиво сморщила лоб.
- Человечество стоит над пропастью.
- А как не свалиться в пропасть?
–Покаяться.
- Покаяние над пропастью?
- Да. ХХ1 век – век покаяния над пропастью. - Ответил Салават уверенно.
После длительной паузы,  Альфия перешла к следующему вопросу:
– Какова главная черта нашего времени?
– Глобальная ложь. В обмане соревнуются не только люди, но и государства.
Альфия погрустнела:
– Некоторые историки утверждают, что человечество ни одного года не существовало без войны. Где истоки этих войн?
– Великое противостояние началось с ослушания Азазеля.
– Да, читала – он ослушался Бога и отказался поклониться Адаму… А когда оно закончится?
– С наступлением Апокалипсиса.
– В Х1Х веке башкирский поэт Мифтахетдин Акмулла написал: «Башкиры, мои, нужно учиться!», а ты что бы сказал своему народу?
- Башкиры, мои,  нужен  иман (вера).
- А всему миру?
- Мир спасет иман.
 - По-твоему, вера важнее всего и даже таких понятий как Родина?
- Есть на свете народы, которые даже лишившись Родины выжили, потому что сумели сохранить веру. Народы, потерявшие иман, довольно быстро исчезают с лица Земли - включаются механизмы самоуничтожения. На сегодняшний день почти половина российских семей не могут иметь детей. Это  тревожный знак.
Отметив эту мысль Салавата в тетради,  Альфия задала очередной вопрос:
– Что можешь сказать о своем поколении?
– Думаю, я – представитель потерянного поколения. В советское время мы не успели встать на ноги, окрепнуть. Вместе с СССР рухнули наши убеждения, идеалы и привычный мир. Подавляющее большинство представителей моего поколения, не сумев приспособиться к нежданно нагрянувшему капитализму, умерли от пьянства. Пропали даже лучшие парни из нашего двора: спился выпускник военного училища майор Коля Сальников, стал бомжем летчик Рафаил Мустафин, не оправдал надежд окончивший физмат университета спортсмен и секретарь комсомольской организации школы Вася Семенов, не дожил и до сорока лет, умер от пьянства русский богатырь, борец-чемпион Сергей Таранин. Многие простые парни, не успев жениться, ушли в мир иной в обнимку с бутылкой, кто-то пропал в тюрьмах, а некоторые сложили головы в Афганистане. Уцелевшие живут в бедности или с трудом сводят концы с концами. Уверен, будь у нас иман, вера, то есть духовный иммунитет,  выдержали бы распад СССР.
– Получается, иман помогает выстоять и выжить в любой ситуации? – Лицо Альфии прояснилось.
– Да,  а также достойно прожить на этом свете.
После длительной паузы Альфия задала следующий вопрос:
– В чем смысл жизни?
– Несколько лет работаю над триптихом «Покаяние». Закончил две картины произведения и уже вплотную приблизился к осознанию смысла жизни. Надеюсь, дописав триптих, открою и тайну смысла жизни.
– В твоих картинах часто изображаются Адам и Ева, мужчина и женщина, дети…
– Человек должен иметь пару, найти свою любовь… – Салават многозначительно посмотрел на собеседницу.
– А по мне, любовь – обычная химия. Это подтверждают и ученые.
Салават вспыхнул:
– Любовь – химия?!. Да эти ученые – ничего не понимающие в жизни,  несчастные люди! Любовь – величайшее чувство, на котором зиждется весь мир, а может быть, и вся Вселенная! Когда родилась моя младшая дочь Акйондоз, окрыленный любовью к ней, я сделал для себя важнейшее духовное открытие: мир спасет любовь! Любовь к жене, детям, родителям, родственникам, народу, Родине, к жизни – ко всему миру… – Вспомнив  близких, Салавата ощутил в душе щемящую боль. – Но я опоздал на две тысячи лет. Оказывается, Иисус Христос уже сказал человечеству эти великие слова. Ты сильно ошибаешься, Альфия-хылыу, любовь – великий дар Всевышнего.
Альфия, похоже, решила окончательно его сразить:
– Думаю, что и женщина не сосуд, предназначенный только для деторождения…
 Салават оторопело уставился на собеседницу: не шутит ли Альфия? Поймав его вопросительный взгляд, она повторила:
– Не удивляйся, я действительно такого мнения: для женщины существуют и вещи поважнее,  чем рождение ребенка.
– Например?
– Скажем,  профессионализм и  карьера.
– Для кого?
– Для себя, для общества.
– Полагаешь, успешная карьера может сделать женщину счастливой?
– Таких женщин сейчас много…
– Знаю я женщин, сделавших карьеру, но не встречал среди них ни одну счастливую. Как правило, они не выходят замуж и лишаются счастья материнства. Какая польза от такой жизни?
 Альфия покраснела, но не пожелала быть побежденной в споре:
– Реализация способностей…
– Забота о муже и детях, сохранение домашнего очага – самое большое счастье и великий долг женщины. Велика роль женщины в дальнейшем продолжении жизни на земле…
– И слишком трудна…
Салават снова перебил собеседницу:
– Нет легких путей на этом свете! А так называемая красивая жизнь без забот, обязанностей и ноши - это обман, за нее непременно наступит расплата. Материнский инстинкт – одна из основных опор, держащих этот мир. Однако и любовь, и  материнские чувства в людях потихоньку оскудевают. Слава Богу, у зверей и птиц этот инстинкт еще силен. Расскажу тебе забавный случай, приключившийся со мной много лет тому назад, когда я учительствовал в ауле. Пошел я к речке. Вдруг выпорхнула из тальника птичка чуть больше воробья и неожиданно напала на меня: раз за разом подлетает и будто маленький самолетик «бомбит» меня пометом, сердито чирикая. Когда «боеприпасы» закончились, стала свирепо налетать и больно клевать мою голову. И добилась своего -  прогнала меня оттуда. Перед тем как поспешно ретироваться, я  пригляделся и увидел – в гнезде, свитой на дереве неподалеку, тоненько щебечут ее  желторотые птенцы. Оказалось, пташка кидалась на меня, оберегая свой выводок. Она же в тысячу раз меньше меня! Но великий инстинкт материнства больше тысячи раз увеличил ее смелость и дал возможность прогнать меня. Пришел в аул и услышал дурную весть: незамужняя девица, любительница «веселой жизни», ночью зарыла новорожденного младенца во дворе за дощатым туалетом, а утром трупик вытащили  собаки…
Взгляды молодой женщины, близкие к феминистическим, заставили Салавата сделать вывод: «Слышал об Альфии только хорошее – не пьет, не курит, не путается с мужчинами. Но она ясно сказала, что не желает рожать. А какая семья без детей? Хоть и красивая, увы, не подходит мне».

                Глава вторая

Салават встретил на микрорынке сестру Зульфии.
– Здравствуй, Альмира, как дела? – Он смотрел на нее снизу вверх. И без того рослая Альмира была на высоченных каблуках.
– Все так же. Как сами? – С любопытством уставилась на него красивая женщина. – Слышала, вы с женой расстались…
– Так получилось…
Салават восхищенно засмотрелся на нее. Ох, чертовка! Не пожалел же Бог красоты, щедро одарил…
– Как Зульфия?
– Она снова вышла замуж. Две недели назад родила еще одну девочку.
– Вот и хорошо. Как живут с мужем?
– Нормально, только Зульфия все еще не может вас забыть… – Альфия многозначительно улыбнулась.
– Я тоже вспоминаю о ней. Если бы не была замужем, возможно…
– Хотите снова обзавестись семьей? – с интересом спросила Альмира.
– Хочу, только не могу найти женщину по душе. Нет ли у тебя такой же красивой подруги, как сама?
Альмира задумалась, затем оживленно воскликнула:
– Познакомлю вас с умной, красивой и порядочной однокурсницей. Предупреждаю, ей нужен не любовник, а муж, способный заботиться о семье. Окончила педучилище, сейчас заочно учится в академии, работает воспитательницей в детсаде. Но у нее весомый недостаток…
Салават насторожился:
– Какой?
– Двое сыновей одиннадцати и пятнадцати лет…
Мужчина облегченно вздохнул:
– Растить сыновей не недостаток.
– Но большинство мужчин избегают женщин с детьми. А с женщинами с   подрастающими сыновьями, даже не связываются…
– Коли твоя подруга и в самом деле так хороша, сыновья не помеха.
Альмира посерьезнела:
– Честно говоря, мы не подруги, вы же знаете, я из другого теста… – Она выразительно улыбнулась. – Тансылу была нашей енгэ, она бывшая жена моего двоюродного брата. Не смогли ужиться. Брат, хоть и с высшим образованием, почти нигде не работал, пил, изменял ей. Тансылу не стала терпеть, развелась и уехала к себе. Я виновата перед ней, потому что сама их познакомила когда-то… – Альмира набрала номер телефона.
– Алло! Тансылу, салам. Ты где? А-а, на базаре… Когда вернешься? Уже вышла? Словом, хочу познакомить тебя с очень хорошим человеком… Да, первый раз вышло неудачно… Вот и хочу исправить свою ошибку. На этот раз сосватаю за стоящего. Разведенный. Он будет ждать тебя возле общежития. Не говори ерунды, чего тут стесняться?.. Он же не парень, а ты не юная девушка… – Альмира повернулась к Салавату. – Тансылу живет в том общежитии. Скоро придет с центрального рынка. Подождите возле крыльца. Мне пора идти, очень спешу. – Чуть подумав, Альмира добавила: – Тансылу довелось многое пережить, с шести лет росла без матери. После смерти мамы четверо детей остались сиротами. С первого класса воспитывалась в интернате. Ладно, будьте здоровы. – Альмира ушла. А Салават завел машину и подъехал к общежитию.
Вскоре показалась красивая женщина средних лет в зеленой блузке и джинсах. Салават проворно вышел из машины:
– Здравствуйте, вы Тансылу?
Она застенчиво улыбнулась:
– Да.
– А я Салават. Альмира только что звонила вам.
– Да, звонила.
– Пойдемте, Тансылу, поговорим в машине.
Молодая женщина слегка растерялась. Салават решил пошутить:
– Не бойтесь, я не кушаю красивых женщин и не маньяк…
– Я и не боюсь. – ответила она с улыбкой.
В машине Салават присмотрелся внимательнее. Тансылу и в самом деле была прекрасна: вьющиеся светлые волосы, красиво рассыпающиеся по плечам и высокой груди, задумчивые зеленые глаза, от которых исходит внутренний свет. Невысокого роста, но очень стройная.
– А-а, мы же не поздоровались за руку… – Салават бережно пожал ей правую руку и посмотрел в глаза: – Ага-а, рука у вас жесткая, значит, вы – моя  женщина…
– Вы меня смущаете…- Тансылу зарделась.
– Честно вам говорю: у женщин, предначертанных мне судьбой, почему-то руки жесткие. Тансылу, давайте перейдем на «ты».
– Согласна.
Он посмотрел на нее с улыбкой:
– Тансылу, ты понравилась мне с первого взгляда…
Тансылу снова густо покраснела:
– Спасибо.
– Я не буду долго морочить тебе голову и должен сказать прямо: решил жениться, как только развелся с женой.
– Вы давно развелись?
– Около полугода назад.
– А-а, совсем недавно. Может, еще помиритесь…
Глаза Салавату сверкнули:
– Упаси Аллах! И речи быть не может!
Тансылу понимающе улыбнулась:
– Вначале все так говорят…
– Мое решение твердое.
– Сколько лет вы прожили?
– Двадцать восемь.
– Сколько детей?
– Четверо.
Тансылу окинула его внимательным взглядом:
– Прожили почти тридцать лет, детей много. Говорю как психолог: пары, прошедшие вместе долгий путь, обычно воссоединяются. Поживут некоторое время отдельно, потом все равно мирятся.
Глядя ей прямо в глаза, Салават решительно сказал:
– Да я на нее и не оглянусь, если даже останемся с ней совсем одни на земле…
– Даже так?.. –Тансылу усмехнулась.
– Да, мы нехорошо расстались, не хочу даже упоминать ее.
– Значит, измена? – Она понимающе вгляделась в собеседника.
– Да.
– Прости меня, Салават. Я понимаю тебя, мне и самой приходилось переживать измену… – Тансылу погрустнела.
– Ладно, ничего страшного. Как давно вы развелись?
– Года три прошло.
После краткой паузы Салават предложил:
– Тансылу, мы люди свободные, давай познакомимся поближе.
        Она насторожилась:
        - Это как?
– Сегодня в соседнем районе мусульманский сабантуй, съездим туда.
Тансылу задумалась.
– Не сомневайся, увидим сабантуй, отдохнем на природе.
– Не знаю, удобно ли...
– Очень даже удобно. Если хочешь, возьмем с собой твоих сыновей.
Эти слова пришлись ей по душе.
– Они пока в ауле у бабушки.
– Тогда ты обязательно должна побывать на сабантуе! Не надо сидеть одной в четырех стенах… К тому же, сегодня суббота, выходной.
Тансылу, наконец, согласилась.
– Хорошо, я только забегу ненадолго в комнату.
– Отлично, буду тебя ждать, - обрадовался Салават. Он удовлетворенно потер руки: молодая женщина ему очень понравилась. Вскоре вышла Тансылу и они поехали в аул, расположенный в пятнадцати километрах от города.
Была середина лета. Погода выдалась отменная, радовала солнцем и теплом. А природа этих мест просто прекрасна: стоят вплотную рядком  синеватые скалы, чуть вдали радует взор зелень густых лесов. Могучий стан седых гор  будто опоясан серебристым билбау  -  рекой Селеук.
Наблюдая за играми и состязаниями сабантуя, они с Тансылу отведали шашлык, попили чаю. Затем Салават предложил:
– Пойдем, покажу тебе красивейшее место! – Взяв Тансылу за руку,  повел  в сторону Девичьей горы. Рустам тоже был здесь. Он проводил их хмурым взглядом.
Поднявшись на вершину горы, долго стояли в восхищении от открывшихся взору красот здешних мест.
– В этом ауле прошло мое детство, да и в молодости часто сюда наведывался. – Салават задумчиво обнял спутницу за плечи. Она предположила:
– Ты вырос в прекрасном месте, видно, здешняя природа и вдохновила тебя стать художником?..
Салават с улыбкой ответил:
– Может быть, ты и права: эти леса, горы и величавые скалы всегда вдохновляли меня.
– А природа нашего аула бедна и речка уже пересохла...
– Ты тоже выросла в ауле?
– С первого класса училась в интернате. Мы проводили в ауле каникулы.
Обведя взглядом окрестности, Салават вспомнил те строки:
В шестнадцать лет мне счастья нет , -
Любовь открылась болью,
И сердце жжёт рубцовый след,
Оставленный любовью.
Тансылу понимающе посмотрела на него:
– С этим аулом у тебя глубокие связи…
– Да, моя первая любовь из этого аула. Но я ее, наконец, вырвал из  сердца… – Он обернулся к ней и закончил стихотворение импровизацией:
Не было ещё тебя,
На этом свете белом,
Зеленоглазая моя,
Счастливая любовь.
Салават не дал ей опомниться, с легкостью поднял на руки и закружил. Она блаженно  зажмурилась:
– Уф-ф, голова закружилась…
Они помолчали, предавшись мечтам, затем Тансылу спросила:
– Ты и стихи пишешь?
– Раньше не писал. А сегодня произошло чудо - душа моя запела… – Салават говорил правду. Он даже отчетливо слышал эту чарующую мелодию, всколыхнувшую ему сердце и окутавшую все его существо неземным чувством полета. Волшебная музыка  вдохновляла Салавата к неведомым доселе высотам. Внезапно Салавату пришла в голову идея:
– Хочу написать твой портрет! – Он взял ее за руку и торопливо повел к машине.
 Тансылу пробовала упираться, однако не устояла перед его напором. Он повез ее к себе домой.
Салават не отпускал от себя молодую женщину почти целую неделю. Он ведь так долго искал ее. Осыпал поцелуями и ласками, засыпал словами нежными, пел любовные романсы, бережно носил на руках, вдохновенно писал ее портрет. Не отрывая восторженного  взгляда от Тансылу,  проникновенно читал ей  зародившиеся в душе стихи:
Любовь зеленоглазая  моя,
Давно забыла молодость меня,
И снова душа моя запела,
От глаз твоих зелёного огня.
Восхищенно глядя на любимую, Салават с внутренним потрясением произнес:
–  Тансылу моя! Ты самая прекрасная женщина в мире!
Она со смущенной улыбкой покачала головой:
– Перестань, я самая обыкновенная…
Салават вспыхнул:
– Не веришь?! Ты красивее даже Елены Прекрасной!
– Той, что похитил Парис?
– Да!
– А разве ты ее видел? – задорно улыбнулась Тансылу.
– В кино. Ты, и вправду,  красивее нее…
– Елена - особа царских кровей…
– А ты ничем не хуже! Ты - моя королева!…
Салават взволнованно сжал ее руки и посмотрел в глаза:
Как светел твой лучистый дивный лик!
Он – ярким солнцем залитый родник.
Твой нежный стан стройней, чем у принцесс,
Ты ангел мой, спустившийся с небес.
Тансылу радостно рассмеялась:
– Ты преувеличиваешь…
– Даже ничуть! Ты - самая красивая женщина на свете!
– Перестань… – Она кротко улыбнулась.
Ах, эта неземная улыбка Тансылу, ее милые жесты… Чарующий  голос этой женщины для Салавата - как дивная мелодия, а сама возлюбленная -  воплощение красоты, ума и совершенства.  Когда он утверждает, что Тансылу -лучшая из лучших,  ничуть не приукрашивает, искренне верит в это...
– Тансылу, красавица моя! – Он вновь порывисто обнял любимую.
– Не зря говорят, не родись красивой, а родись счастливой… – сказала она грустно, со слезами на глазах.
– Единственная моя, ты будешь счастливой… Все для этого сделаю!
Он бережно вытер ей слёзы, а из сердца вырвались строки:
Ах, глаза, таинственные глуби,
В них зажглись вселенские огни,
Слёзы этих глаз пускай не губят,
Радостью пусть светятся они.
Прощаясь после долгого свидания, ласково погладил ей волосы:
Заблудился в золоте волос,
В омуте зелёной утонул…
После того, как неожиданно обрели друг друга, они почти не расставались. Съездили в Уфу, к памятнику Салавата Юлаева. Он показал батыру батыров, который всегда находился в самом центре его сердца, свою новую, настоящую любовь: « Салават батыр, твоя жена Зулейха, да и другие жены остались верны тебе до самого конца. А моя Зулейха не выдержала испытаний… Вот, нашел возлюбленную мою Тансылу, она теперь будет в сердце рядышком с тобой».
На обратном пути пришла в голову мысль: Тансылу сейчас в отпуске, дети под присмотром бабушки – надо поехать в  Аркаим и Шульганташ!
Сказано – сделано, на следующий день тронулись в путь. Доехав до Зилаира, поклонились памяти  поэта  Шайхзады Бабича.
О, Аллах, оставь в живых,
Мой народ и Башкортостан!
Забери меня  взамен -
Дай погибели – миллион!
Прошептав высеченные на памятнике слова, написанные кровью  пламенного сердца поэта, Салават почувствовал, как свело скулы, а тело обдало горячей волной.
Остановившись у озера, немного передохнули. День был погожий, теплый, однако купаться не стали – путь предстоял неблизкий.
Доезжая до аула Файзулла, Салават обратился к любимой:
– Хочешь повидать дом Мужавир-хазрата?
– Давно об этом мечтала…
– Ты слышала о хазрате?
– Когда жили в Баймаке, рассказывали о нем много легенд.
Они свернули с трассы направо и пересекли небольшую речку. Только начали подниматься на холм, тут, как и в прошлый раз, вспорхнули перед машиной перепелки. Довольно упитанные птицы переместились всего метров на десять.
Остановились возле избы Мужавир-хазрата, обшитую белым сайдингом. Заприметив их, из соседнего дома вышла девочка-подросток:
– Здравствуйте! Вы хотели зайти в  дом деда Мужавира?
– Салам, сестренка. Да, мы  для этого сюда заехали.
– Сейчас… – Девочка достала из кармана ключ и со скрежетом отперла замок.
Домик прославленного хазрата, давно превратившегося в сознании народа  в некого святого, родственники оборудовали как маленький музей: на стенах висели фотокарточки, на столах разложены религиозные книги. Правда, старинных фолиантов стало значительно меньше, чем прежде. Не было уже и посоха. Салават обернулся к девочке:
– Нам заплатить, сестренка?
– Нет, агай, не нужно.
– А где младший сын хазрата Хамидун?
– Умер нынешней весной…
– Вот как… Пусть земля ему будет пухом… А-а… – Салават хотел расспросить про жену Хамидуна - Мадину, но осекся. Вспомнил, что родственники хазрата ее недолюбливали…
 Ровно восемь лет назад они приезжали сюда с Лилит и ее сестренкой Науфилей. Много воды утекло с тех пор, заметные перемены произошли и в ауле хазрата. Появилась мечеть, только на ее двери висел большущий замок.
Побывав у могилы Мужавир-хазрата и почтив его память, продолжили  путь. Им надо доехать до места засветло.
Около восьми часов вечера добрались до Аркаима. Здесь было многолюдно, как и всегда. Выбрав удобное место,  установили палатку. Развели костер, пожарили барбекю, поели, попили чаю. Салават спросил:
– Ты не слишком устала?
– Нет.
– Давай до сумерек поднимемся на гору Желаний.
Тансылу живо заинтересовалась:
– А где она?
Салават вкратце объяснил:
– Вот, прямо перед нами. Рядом с ней – Шаманка, а те – горы Покаяния и Любви.
– А кто их так назвал?
– Туристы, конечно. Сочинили про Аркаим разные легенды: мол, если загадать желания на горе Желаний – непременно сбудутся. Или, например, взбираясь на гору Покаяния, нужно просить Всевышнего о прощении грехов. А если парень с девушкой или мужчина и женщина поднимутся на гору Любви, привяжут лоскуток к  березкам, меж ними вспыхнет  любовь…
Тансылу красноречиво взглянула на него:
– А если они и так влюблены?
– Значит,  чувства  окрепнут.
– А если взобраться на Шаманку?
– Почитая Аркаим как место силы, сюда со всей России приезжают разные  маги, ясновидящие, колдуны и прочие эзотерики и оккультисты. На Шаманке они проводят ритуалы для усиления своих возможностей.
Тансылу насторожилась:
– Здесь собираются колдуны?..
Салават рассмеялся:
– Не только они. Большинство приезжающих в Аркаим – обычные туристы.
Она немного успокоилась:
– За теми камышами, кажется, река…
– Да, это  Караганка, ее глубина кое-где доходит до тринадцати метров.
Взявшись за руки, пошли к горе Желаний. Достигнув вершины, полюбовались окрестностями. Салават с улыбкой повернулся к Тансылу:
– Загадаем желания? Может, сбудутся…
Салават попросил у Всевышнего удачи в предстоящих сделках по продаже дома и земельных участков, ясного разума для правильного вложения денег. Тансылу, глядя в небо, шептала что-то свое.
Спустившись с горы, подкинули дров в костер и за неспешной беседой стали пить кумыс.
– Интересно, почему городок назвали Аркаимом? – спросила Тансылу.
– Говорят, неподалеку есть гора с таким названием.
– Давно мечтала увидеть Аркаим, спасибо тебе, – сказала она тихо.
– А ты бывала в пещере Шульганташ? – удовлетворенно улыбнулся Салават.
– Нет.
– Я покажу тебе завтра легендарную пещеру, еще пять тысяч лет назад описанную в башкирском эпосе «Урал-батыр»! Там сохранились рисунки, которым более четырнадцати тысяч лет.
– Рахмат, – тихо прошептала Тансылу и подарила чудесную улыбку.  Воодушевившись, Салават стиснул руки любимой:
– Не только Шульганташ, я тебе… Ты когда-нибудь отдыхала на море?
– Нет…
Мужчина раззадорился:
– Обязательно съездим к морю! Да что там море, я тебе весь мир покажу!
Тансылу с недоверием улыбнулась. А Салават все больше распалялся:
– Не веришь?
– Салават, я не в том возрасте, когда верят в сказки…
– А я сделаю тебя сказочно счастливой, Тансылу!
– Жаль, но я не Золушка, а ты не принц на белом коне…
Салават вспыхнул:
– Откуда ты знаешь, может, я принц?
– Ты больше похож на короля Лира, раздавшего все царство и богатства близким…
Салавату насупился:
– Ошибаешься, я еще не Лир, изгнанный из собственного дворца. Я тебе весь мир покажу…
Тансылу благодарно улыбнулась:
– Я никогда не ездила дальше Баймака…
– Я женюсь на тебе. Как только приедем домой, пригласим муллу прочесть нам никах и подадим заявление в ЗАГС.
Ночь была прохладной. Постелили в палатке толстый ковёр, укрылись теплым одеялом. Салават заключил любимую в объятия.
Наутро, после завтрака, пошли на экскурсию в городок Аркаим. Салават прикинул взглядом его размеры. Да откуда здесь двадцать тысяч квадратных метров?.. В буклете явно преувеличивают. Раз в десять… Когда-то Салават построил автостоянку площадью в двадцать семь соток. Площадь городка-колеса  - даже меньше этого…
Внезапно Салават почувствовал резкую боль – сильно подвернул ногу. После скудной лекции девушки-экскурсовода все сфотографировались и направились обратно к лагерю. Морщась от боли, он дошел до рощицы и повернул налево - оттуда было намного ближе и легче взбираться на гору Любви. Вспомнив, как восемь лет назад они поднимались сюда с Лилит, Салават помрачнел.
Как только добрались до вершины горы, боль отступила. Тансылу придерживала его под локоть. Они стояли рука в руке, любовались окрестностями. Природа здесь бедна, но она казалась им прекрасной. Сердца их  трепетали, а вдохновленные души пели.

– Моя маленькая, как я люблю тебя! – Салават крепко стиснул любимую в объятьях и поцеловал. Затем достал из кармана чистый носовой платок, разорвал его вдоль, скрутил веревочкой и протянул Тансылу:
– Мысленно обратись к Всевышнему с мольбой и повяжи ленточку к  сросшимся березкам…
Дерево было украшено разноцветными лоскутками, будто новогодняя елка игрушками. Салават и сам, загадав желание, повязал ленточку на ветку: «О, Аллах, моя благодарность Тебе огромна как горы Урала! Ты вложил мне в  сердце большую любовь, способную исцелить мои муки душевные. Прошу Тебя, пусть наши чувства с Тансылу будут взаимными и счастливыми!». В это  мгновение разноцветные лоскутки заколыхались от порыва свежего ветерка.
После обеда поехали к пещере Шульганташ. Салават наметил было по карте наиболее прямой маршрут, но ошибся. Пришлось поворачивать обратно. Он еще раз убедился, что не стоит доверять картам - могут обозначить старую дорогу как действующую.
Когда они доехали до стоянки у Родника счастья, день клонился к вечеру. Здешний пёс-хозяин, похоже, обзавелся семейкой. Небольшая стая встретила Салавата и Тансылу, помахивая хвостами, будто приветствуя старых знакомых. Памятуя, что этот кобель не ест хлеб, Салават бросил кружочки копченой колбасы. Лоснящиеся от сытой жизни животные лениво приняли угощение-оплату за место и неспешно направились в тень. Глядя на собак, Салават  подумал: одиночество и в сытости не мило, вот и нашел пес-хозяин подружку, затем и щенята появились и успели подрасти. Да, жизнь не стоит на месте…
Перекусив, они перешли через дорогу и спустились к Роднику счастья. Тансылу зачерпнула ладонями, сложенными лодочкой, воду и с ласковой улыбкой протянула Салавату:
– На, попей.
Салават, нежно подхватив ее ладошки, с удовольствием попил и произнес:
Из рук возлюбленной живую воду пью,
Горстями счастье пью и о любви пою...
Тансылу просияла от радости и с застенчивой улыбкой опустила глаза. Приметив среди травы спелые гроздья земляники, сорвала и вложила в уста  Салавата несколько ягод. Сочные ягоды из рук возлюбленной были особенно вкусными. Он с любовью и восторгом посмотрел Тансылу в глаза:
Из рук возлюбленной я землянику ел, -
Как в раю на гурию, на милую глядел…
В Шульганташ приехали далеко за полночь. Зашли в гостиницу и увидели: два пьяных охранника пили водку с девушкой - администратором. Салават снял самый дорогой номер, где стояли две кровати и тумбочка. Душевой комнаты и  умывальника нет, а туалет - на улице…
Хорошенько выспавшись, пошли на экскурсию к пещере. Природа вокруг просто первозданная, почти не тронутая цивилизацией, а воздух так чист, что им невозможно было надышаться. Время близилось к полудню, день стоял солнечный. Слышалось журчание реки, появляющейся из под земли метрах в двадцати вовнутрь от входа в пещеру. Повсюду стояли щебет и переливчатые  трели  звонкоголосых певчих птиц.
Известную ученым и туристам всего мира пещеру уже посещают более ста лет. Об этом свидетельствуют записи «диких» туристов, оставленные ими на скалах около входа и даже внутри пещеры. И вот, наконец, удосужились благоустроить пещеру:  выложили дорожку из бетонных плит, на верхние этажи сделали из нержавеющей стали лестницу с перилами, провели электричество. Восемь лет назад, когда они приезжали сюда с Лилит, было очень неудобно передвигаться по острым камням.
Они подошли к таинственному озеру, образовавшемуся на месте появления  подземной реки. Салават взмахнул рукой:
–  Это и есть то самое бездонное озеро, которое упоминается в созданном пять тысяч лет назад  башкирском героическом эпосе «Урал-батыр»…
Тансылу с любопытством спросила:
– Интересно, и в самом деле оно бездонное?
– Пробовали спустить туда двух водолазов: на глубине в тридцать пять метров у обоих случился разрыв сердца…
- Почему? - Тансылу боязливо покосилась на озеро.
– Видимо, увидели нечто ужасное…
– Как ты думаешь, что они могли увидеть?
– Ты читала «Урал-батыр»?
– Нет.
– Мифы Древнего мира утверждают, что существует царство мертвых Аид. Это подтверждает и наш эпос «Урал батыр», где ясно сказано, что именно здесь находятся врата подземного царства, куда скрылся от своего родного брата Урала батыра, побежденный им злодей Шульгэн. Получается, эта река вытекает оттуда, где находятся врата Аида. Похоже, она – приток реки Ахеронт. А на берегу Ахеронта  наверняка восседает в своей лодке Харон …
Тансылу изумленно уставилась на него:
– Ты и вправду веришь в это?
– Я знаю, что ничего не знаю, сказал великий философ Сократ. Если поразмыслить, мы и в самом деле почти ничего не знаем. Ученые утверждают - мы не можем увидеть и воспринять даже десять процентов окружающей действительности. Из всего потенциала головного мозга используем максимум одну десятую часть. Я убежден, древние мифы возникли не на пустом месте, в основе их лежат реальные события. Ведь откопал же знаменитый археолог Шлиман скрытые под культурным слоем остатки древней Трои, которую веками считали мифом, и сумел научно доказать свое великое открытие. Получается, и царь Спарты Менелай, описанный в «Илиаде» и «Одиссее» Гомера, и прекраснейшая жена его Елена, и похитивший ее Парис, и вспыхнувшая из-за этого Троянская война – все это было на самом деле. А прославляемые в веках величайшие батыры Ахилл и Гектор – тоже реальные герои! Убежден, олимпийские боги во главе с Зевсом, разделенные на пары:  Зевс – Гера, Посейдон – Деметра, Аполлон – Артемида, Арес – Афродита, Гермес – Афина и Гефест – Гестия, тоже когда-то жили  на этом свете. Похоже, они -  обожествленные с течением времени древние цари и царицы...
Растерянная женщина не нашлась, что ответить. Помолчав, она с улыбкой спросила:
– Скажи, все художники такие же фантазеры как ты?
– Не все…- ответил Салават с серьезным видом.
На берегу реки Агидель, извилисто огибающей величавые скалы, разбили палатку и разожгли костер. Повесив казан на таганок, Тансылу варила суп, а он возлежал на ковре и любовался ею.
 Приготовленная любимой женщиной пища была очень вкусной. Ему было так хорошо с Тансылу, он не мог насмотреться на нее. На счастливом лице молодой женщины тоже сияла светлая улыбка. В душе Салавата тихо и беспрерывно звучал мон - удивительная музыка, а в голове возникла фантазия: они с ней вовсе не Салават и Тансылу, а первые люди – Адам и Ева… Окружающая их первозданная красота – не земной уголок, а самый настоящий  рай… Переполнившая сердце волшебная мелодия выплеснулась наружу:
Средь чудных гор мы юрту возвели
Вдвоём…Любимая, кто нужен нам?
Ведь в целом мире  мы с тобой - одни:
Ты – Ева, я – твой суженый Адам.
        Тансылу вдруг тихонько заплакала.
– Что случилось, моя маленькая? – Встревоженный мужчина прижал любимую к груди. Эти слова Салавата вполне уместны, ведь Тансылу моложе  на шестнадцать лет. – Почему плачешь, моя малышка?
Она попыталась ответить, но не смогла, продолжала всхлипывать.
– Любимая, ну что с тобой? – Он растерянно гладил возлюбленную по волосам.
– Ничего… – смогла, наконец, выговорить Тансылу.
– Тогда что же случилось? – Салават нежно поцеловал ее в мокрые глаза.
– Мне… за всю жизнь… редко кто говорил теплые слова… А ты… стихи слагаешь… для меня… – Тансылу с трудом прерывалась от рыданий. Салават еще крепче обнял ее:
– Малышка, красавица моя… Успокойся. Я тебя очень-очень люблю! Больше никто тебя не обидит. Будут говорить тебе только хорошие слова...
Сфотографировавшись на фоне красивейших видов заповедника, часов около пяти они двинулись в обратный путь. В два часа ночи приехали назад. Тансылу положила ему руку на плечо и попросила:
– Салават, оставь меня сегодня в общежитии, ладно?..
Мужчина озадаченно посмотрел на нее:
– Я тебе надоел?
– Нет-нет! С тобой мне очень хорошо. Просто уже три дня толком не спали… Давай хотя бы сегодня спокойно отдохнем. Когда вместе, мы же почти не спим… А завтра снова увидимся.
Салават неохотно согласился, ему ни на минуту не хотелось расставаться с любимой.
Рано утром он поехал в Уфу. Отыскал фирму, давшую объявление о покупке земель, оставил там необходимые бумаги. В дороге невыносимо заныла подвернутая в Аркаиме нога.
Попутно забрал Тансылу из общежития. Старательно натерев ногу мазью, выпил три рюмки водки. Но не помогло, всю ночь промаялся от боли. Проводив утром любимую, поехал в травмпункт. Рентгеновский снимок  показал –  сильно растянуты связки малоберцовой кости. Дали направление к хирургу, он не пошел. Купил назначенные лекарства и начал лечиться сам. С удивлением подумал: а ведь нога должна была заболеть на другой же день после того, как подвернул… Слава Аллаху, и в Аркаиме, и в пещере Шульганташ, боль не беспокоила, не помешала и  поездке в Уфу.
Позвонила Лилит:
– Говорят, ты нашел себе какую-то бабу… – ее голос звучал сердито. Салават завелся с пол-оборота:
– Какое тебе дело до моей личной жизни?!
– В твою жизнь не вмешиваюсь, однако слышала - ты возил любовницу туда, где мы были вдвоем – в Аркаим, Шульганташ…
– Я ее и в море, и в другие страны повезу…
Лилит  резко  перебила:
– Эй ты, старый Ромео! Заруби на носу: твоя Джульетта - Тансылу всего лишь позарилась на твои деньги и дом…
Салават опешил:
– Откуда ты знаешь ее имя?..
Лилит зловеще расхохоталась:
– Ха-ха-ха! Не только имя. Я даже в курсе, где она живет и работает…
– Вздумаешь навредить Тансылу, смотри, укорочу и руки, и язык!
– Не угрожай, я не из пугливых! Впрочем, нет желания с тобой спорить, только предупреждаю: чем разъезжать с любовницей, сегодня же отправь мне пятдесять тысяч рублей, или больше не дам видеться с Акйондоз! И запомни: когда Ильмира и Наргиз выйдут замуж, не позовем тебя на свадьбу… Посидишь на свадьбах сыновей любовницы!..
Салават с трудом сдержался и сухо поправил:
– Тансылу мне не любовница, а возлюбленная, заставившая мою душу запеть!
Лилит расстроилась, но нашла силы продолжить:
– А Анна тебе кто? Горячая любовь к ней уже выветрилась?.. Встретил молодую и сразу забыл? Видишь, какая ты продажная душа?!. Ничего, бросишь и Тансылу… Выкинешь из своей жизни, как только встретишь девку помоложе и покрасивее. Только знай, Тансылу связалась с тобой только по расчету. Ведьма Зульфия, которая тебя одиннадцать лет назад приворожила, и ее сестра Альмира  специально познакомили тебя с Тансылу. Потому что она им родня. Снова ты попался в сети этих колдуний… Хотят через Тансылу заграбастать твое имущество… А ты, дурачок, попался на трехкопеечную приманку…
– Сама ты ведьма!.. – Салават оборвал разговор и задумался. Все ясно: Лилит намерена испортить их отношения. Несмотря на боль в ноге, он поехал в общежитие Тансылу. Вызвав ее на улицу, сделал предложение:
– Тансылу, я тебя люблю, нам нужно побыстрее пожениться.
Лицо молодой женщины засияло, она стала еще красивей:
– И месяца не прошло после знакомства, не слишком торопишься?
– Я уверен в своих чувствах. Сейчас же собери вещи и с сыновьями  переселяйтесь ко мне. Завтра прочитают нам никах, подадим заявление в ЗАГС.
– Салават, не обижайся, но я никогда не пойду жить в твой коттедж. Чужой дом мне не нужен… - Тансылу было не по себе, но она ответила твердо.
Отказ любимой оглушил Салавата:
– Как же так… Ты не принимаешь мое предложение?..
– Пойми, я не отказываюсь выходить за тебя замуж. Ты достойный человек. Но я никогда не буду жить в твоем нынешнем доме, ты покупал коттедж для своей первой семьи. Мне чужого не надо.
 Подумав минутку, он пообещал:
– Хорошо, я построю для тебя новый дом.
Лицо Тансылу озарила искренняя улыбка.
После знакомства с Тансылу у Салавата будто выросли крылья. Он искренне полюбил ее. Все ему нравилось в ней: и грациозная походка, и приветливая улыбка,  и манера говорить, и по-детски заливистый смех.  Салават страстно желает всю жизнь любить, лелеять и оберегать возлюбленную от суровых жизненных бурь. Иногда Салават сильно удивляется: как она раньше  жила без него? А он сам?..  Как мог существовать без Тансылу?..
Однако… После еще нескольких бурных и сладостных свиданий она неожиданно исчезла… Тансылу перестала отвечать на звонки, в общежитии говорили, что ее нет дома. Салават попробовал разузнать о любимой у Альмиры, но она изобразила на лице удивление. «Что же это значит?..» Сколько бы Салават ни задавался этим вопросом, ответа не находил…
«Что же случилось?.. Ведь все было замечательно. Почти месяц мы были на седьмом небе от счастья. Я видел собственными глазами, чувствовал: опьяненные любовью, наши сердца бились в унисон, души слились, тела сблизились… Что же произошло?..»
В один из дней зазвонил телефон. Это была Анна.
– Здравствуй, Салават… – Ее укоризненный голос дрогнул.
– Привет, Анна.
– Как дела, почему ни разу не позвонил?..
– Времени маловато…
– Я все знаю, Лилит мне сообщила.
Салават был обескуражен:
– Что ты имеешь в виду?
В голосе Анны зазвенел гнев:
– Не что, а кого… оставим игру в кошки-мышки. Лилит мне все рассказала. Она уже несколько раз звонила,  доказывала, какой ты подлец…
- И что, убедила? - Салават успел вставить слово.
– Я отлично понимаю, чего хочет Лилит. А ты меня обнадежил и жестоко обманул.
Мужчину бросило в жар, он отер пот со лба:
– Прости меня, Анна, так получилось…
Распаленная женщина перебила его:
– Салават, несмотря на твою измену, я люблю тебя и… прощаю. Но у меня к тебе просьба…
– Какая? – Он напрягся.
– Мы не должны расстаться просто так:  срочно приезжай ко мне!
– Но…
– Не ищи отговорок, приезжай хотя бы в последний раз! Хочу тебя еще раз увидеть…
– Анна!..
Взволнованная женщина снова  прервала:
– Салават, чтобы оградить тебя от огромной ошибки, я обязана тебя предупредить: у вас с Тансылу не совпадают гороскопы!
Салават удивился:
– Анна, как можно составить гороскоп, не зная даты рождения?..
– Знаю я, Лилит мне уже продиктовала.
Он поразился:
– А она откуда прознала?!.
– Лилит уже знает о Тансылу почти все. Салават, поговорим об этом позже. Ты обязательно должен ко мне приехать… Это моя последняя просьба … – Анна положила трубку.
У Салавата мелькнула мысль: « Похоже, исчезновению Тансылу причастна Лилит… Неужели, она осмелилась?» 
***
Неделя, проведенная без Тансылу, показалась Салавату целой вечностью. Он поступил кардинально: отыскал Альмиру и припер к стенке:
– Говори правду, почему она прячется от меня?!
Альмира долго отпиралась, но была вынуждена признаться:
– Скажу по большому секрету - ей ваша жена позвонила. Заявила: «Не ходи с моим мужем, мы с ним прожили двадцать восемь лет, имеем четверых детей, наш дом тебе не отдадим…»  Только… Тансылу мне строго-настрого велела не говорить вам о звонке Лилит. Не подводите меня…
Слова Альмиры вызвали бурю в душе Салавата. Он тут же позвонил Лилит:
– Ты, сука, зачем лезешь в мою личную жизнь?!
По - привычке Лилит ответила вопросом на вопрос:
– А кто лезет?
– Ты, змея подколодная!
– Не кричи на меня и не обзывайся, не имеешь права!
– А у тебя есть право соваться грязными руками в мою жизнь?
– Не я грязная, а твои любовницы!
– Ты звонила с разборками Анне, теперь пытаешься отпугнуть Тансылу!
– Да, я звонила ей…
– Зачем ты встаешь между нами?!
Лилит преспокойно заявила:
– Хочу уберечь тебя от неправильного шага…
Салават едва не задохнулся от гнева:
– Плевал я на твою заботу, дрянь!
– Не плюй в колодец, откуда пьешь, я тебе добра желаю.
– Чего? Вот, рожа наглая! Развелась –  исчезни из моей жизни! Выходи за своего двоюродного братца Ануза!
– Салават, выслушай меня внимательно, пожалуйста: не женись на Тансылу, не то повторишь судьбу своего отчима Зуфара Усаева…
– Что ты мелешь, дура?..
– Тансылу землячка твоего отчима, который прыгнул тогда со второго этажа, убегая от тебя… А отец ее сыновей – с горного района. Все знают, как злобны горные башкиры…
Салават расхохотался:
– Ха-ха-ха! Думаешь меня напугать, бедняжка?.. Видно, начала забывать мой характер: когда меня хотят напугать, делаю все наперекор.
– Не упрямься: я сходила в школу, повидала этих парнишек – они смотрели на меня как волчата…
– Да, пошла ты, идиотка!
Лилит продолжала твердить свое:
– Не забывай об отчиме, Салават. Он сиганул со второго этажа, испугавшись тебя. Ты был один, а этих - двое. На тебя одного – четыре кулака…
– Ты что, забыла? Я же кинулся на Зуфар-абзыя, защищая тебя?
– Помню…
Салават немного успокоился:
– В любом случае, предупреждаю заранее: навредишь Тансылу хоть с ноготок, попытаешься околдовать, саму не трону – ты детям нужна, а твоего братца – любовничка  Ануза упакую. Слышала?..
– Да… – ответила Лилит дрогнувшим голосом.
***
Узнав, что Альмира попала с аппендицитом в больницу, Салават позвонил ей узнать о самочувствии. Не прошло и пяти минут после разговора, запел мобильник – это была Тансылу:
– Салават, здравствуй. Я только что вышла от Альмиры. Подъезжай к больнице.
Салават быстро примчался к назначенному месту.
– Салам, Тансылу! – Он порывисто обнял ее. – Я так соскучился! Почему ты избегала меня?
– Твоя жена звонила…
– Мы разведены, Лилит мне давно не жена!
– По ее словам, ясно: она хочет вернуться к тебе. Поняв это, решила не мешать вам. Может быть, будет лучше, если сохраните семью?.. – Спросила Тансылу грустным голосом.
 Салават с жаром  начал убеждать:
– О чем ты, Тансылу?! За кого меня принимаешь? Кем я буду, если прощу Лилит после всего, что она натворила?..
– Но… Вы почти тридцать лет были вместе, четверо детей, огромный дом – неужели тебе не жаль всего этого?
Салават бросил на нее негодующий взгляд:
–  Мужская честь намного дороже...
Тансылу внимательно всмотрелась в него:
– Ты и в самом деле так думаешь?
– Конечно.
– А я думала, ты такой же, как большинство мужчин.
Салават улыбнулся:
– Ты позвала меня, чтоб проверить это?
Тансылу посерьезнела:
– Когда ты звонил Альмире, я сидела около нее. Ты так приятно разговаривал с ней, твой голос будто заворожил меня… И я, не знаю почему,  приревновала тебя к Альмире…
Салават счастливо заулыбался.
***
С Тансылу почти не расставались, взаимные чувства крепли и становились глубже с каждым днем. Но она категорически отказывалась переехать к нему, твердо стояла на своем в этом вопросе. А Салават горел желанием поскорее жениться на Тансылу. Однако он хорошо понимал: создал семью – одной любовью сыт не будешь. Надо кормить и одевать, обеспечить пока хоть временным жильем новую семью. А на дворе не социализм: в магазинах уже не купишь ни белого хлеба по двадцать копеек за буханку, ни молока в синих  бумажных пакетиках - пирамидках по семнадцать копеек, ни настоящей колбасы по два рубля двадцать копеек за килограмм, ни шестикопеечных котлет… В нынешние времена, чтобы содержать семью, приходится пахать как папа Карло. Иначе,  его величество дикий капитализм вышвырнет вас на свалку…
В прошлом году он продал две картины – вырученные за произведения деньги уже на исходе.
Основной капитал Салават вложил на покупку земель. Пошел третий год, а  угодья до сих пор не проданы. Он знал - чиновники будут вставлять палки в колеса, но не ожидал, что на оформление участков уйдут целых два года. В конце концов,  Салават одолел бюрократов, однако, пока боролся с чинушами, потерял заказчика на земли.
        Попытался ускорить продажу дома. Но и этот план не удался, хотя большинству людей, приходивших по объявлению, коттедж нравился. Позже выяснилось: Лилит не хотела упускать из рук дом и всячески отпугивала потенциальных покупателей.
Зная, что Салават каждый день приводит Тансылу к себе, Лилит переселила домой  Рустама.
         Салават пришел к выводу: чтобы содержать новую семью, необходимо открыть какой-нибудь бизнес. Предпринимательство, конечно же, помешает творчеству. Но другого выхода нет. Иначе он не сможет сделать Тансылу своей. А жизни без любимой Салават уже не представлял.
После долгих размышлений, решил: если дом не продается, надо переоборудовать его в гостиницу! Специалисты подтвердили нехватку отелей в  городе. А знакомый проектировщик прикинул, что коттедж можно переделать в гостиницу с десятью номерами. Позвонив Лилит,  поделился намерением. Недолго думая, она ответила:
– Наконец-то собрался делом заняться, а то уже восемь месяцев бегаешь за бабами как взбесившийся кобель… Начинай, я согласна…
С трудом сдержавшись от очередной перепалки, решил заранее обговорить условия, помня, что с бывшей женой надо держать ухо востро:
– Проект гостиницы требует серьезных вложений. Пока не оформлю положенную себе долю дома, к работе не приступлю. Сделаем так: ты даришь мою долю Рустаму, а Рустам – мне. Сделки между близкими родственниками налогом не облагаются.
Помолчав, Лилит уклончиво ответила:
– У меня нет паспорта…
– И где он?
– Потеряла. Через месяц получу новый. А ты пока начинай работу, зарегистрируем твою долю позже… - Лилит быстро прикинула: «Пусть побегает, потратит оставшиеся деньги, меньше останется времени на Тансылу. А потом я его кину…».
Салават учуял подвох, но продолжил:
– Если откроем отель, как будем делить прибыль?
– Две третьих, то есть 66,6 процентов дохода - мне, остальное – тебе.
Алчность Лилит шокировала Салавата:
– Ты в своем уме?!
– Ну-у, тебе же положена только треть дома, да и та пока на моем имени…
– А бизнес-идею, вложение капитала, организацию работы не учитываешь?..
– Тебе одному хватит и трети прибыли, а нас много…
– Что ж, снова убедился, что с тобой нельзя иметь дела. Лучше женюсь и буду жить в этом доме  с новой семьей.
 Лилит напряглась:
– Хочешь привести в наш дом Тансылу с ее двумя сыновьями?
– Дом мой – кого хочу, того и приведу.
Лилит вдруг сказала совершенно неожиданное:
– Приведешь другую -  заберу свои занавески и посуду…
– Тьфу, душа тряпичная,  нашла чем пугать! – Салават оборвал разговор.
Спустя немного времени позвонила Анна:
– Здравствуй, Салават, как жизнь? – Ее голос был печален.
– Нормально, как  сама?
– А я… мне плохо…
Салават с тяжестью на душе произнес:
– Прости меня, Анна, заставил тебя страдать…
Анна торопливо прервала:
– Я же сказала тебе, что прощаю…
– Я благодарен за все, Анна, ты поддержала меня в трудное время.
– И тебе большое спасибо, Салават.
– За измену?
– Мне было хорошо с тобой…
Он с трудом проглотил подкативший к горлу комок:
– Мне тоже…
Анна тихим голосом продолжила:
– Салават, все-таки, мы не должны с тобой так просто расстаться, пожалуйста, приезжай ко мне. Хочу навсегда попрощаться с тобой, прежде чем уеду в Грецию.
Салават удивился:
– Едешь отдохнуть?
– Уезжаю жить.
– Почему так решила?
– Меня уже здесь ничто не держит. – Голос Анны задрожал.
Салават снова почувствовал ком в горле:
– Прости меня, Аннушка…
– Когда ты приедешь, Салават?..
Установилась тягостная тишина. Наконец, он охрипшим голосом произнес:
– Извини, Анна, не могу…
 Она с жаром выпалила:
– Почему?!
– Сама знаешь…
Анна тяжело вздохнула:
– Да, знаю. Не хочешь изменять ей… Салават, повторяю тебе: не женись на этой женщине, у вас не совпадают гороскопы! Я день и ночь думала о тебе и поняла: вам с Лилит надо сойтись заново. Позабыть все плохое, что случилось между вами, и снова быть вместе – это лучший выход для вас. Вообщем, завтра же приезжайте вдвоем в Уфу. Встретимся в каком-нибудь кафе – я вас примирю… Алло, слышишь меня?
– Да…
 Салават был поражен тем, как лихо развернулась на сто восемьдесят градусов страдающая несколько минут назад Анна. Недавно она видела в Лилит  злобную соперницу, а теперь готова не только встретиться с ней, но и вернуть  «любимого навеки» обратно «в целости и сохранности». В голове пронеслась мысль: «Ох уж эти женщины… Как изворотлив ваш ум, а психика пластична! Не родился еще на свет мужчина, способный постичь  вашу суть…». Внутри забурлило чувство гнева: «Эти бабы и в самом деле видят во мне не живого человека, а какой-то предмет? Ну и ну, собираются передавать из рук в руки. Может, и «Акт о приеме-передачи» составят?..»
 Анна с нетерпением повторила:
– Почему ты молчишь? Соглашайся, не раздумывая! Сейчас же позвоню Лилит, назначу место встречи.
Уверенность Анны вызвал вопрос: а не сговорились они заранее? Логику  женщин трудно понять. Не успеешь глазом моргнуть – окажешься в луже…
Анна продолжала настаивать:
– Салават, во сколько приедете  с Лилит?
– Анна, перестань нести чушь, не хочу даже видеть эту лживую змею…
Он произнес эти слова с такой ненавистью, что Анна умолкла, словно прикусив язык. Наконец, глухо проговорила:
– Понятно… Все-таки хочешь жениться на Тансылу… Прислушайся хотя бы к последнему совету: не позволяй ей родить ребенка!..
Под вечер поехал к Тансылу. Попутно заехал на микрорынок, накупил продуктов. Она не заставила себя долго ждать, вышла с радостной улыбкой. Салават передал ей пакет:
– Оставь мальчишкам гостинцы от меня.
Тансылу, как всегда, смутилась:
– Они только что поели.
– Им надо расти.
Она поспешила назад. В этот момент Салавату позвонили.
– Слушаю.
Послышался грубый, хриплый голос:
– Алло, ты кто?!
Салават возмутился:
– А кто тебе нужен?
– Это ты - Салават Байгазин?!
– Он самый. – Салават напрягся как перед схваткой.
– Слушай, говорят, ты с моей женой гуляешь…
– Кого имеешь в виду?
– Тансылу, кого же еще?!
Салават вспыхнул:
– Что ты мелешь?! Вы уже три года в законном разводе!
Собеседник  рассвирепел:
– Плевал я на закон, Тансылу – моя  и баста! И оба сына мои!
– Сыновья твои, признаю, а Тансылу теперь не твоя, а моя. И не надейся, что снова сойдетесь, я ее никому не отдам!
Тот  яростно прохрипел:
– Отстань от Тансылу! Слышишь?! Иначе сейчас же поеду в ваш город! Найду тебя и оторву голову, понял?!
Салават  зло процедил:
– Как приедешь, позвони – забьем стрелку. Посмотрим, кто кому голову оторвет…
 Тансылу вышла из общежития и Салават повез ее к себе. Она не любит бывать у него, остерегается, что внезапно вернется Лилит и учинит скандал. Но  не будет же он встречаться с ней в гостинице…
Проснувшись в десять утра, Салават пошел в ванную. Через несколько минут кто-то постучался.
– Сейчас, только домоюсь! – крикнул Салават. Чуть погодя, снова постучали.
– Говорю же, сейчас выйду!
«Наверняка, Рустам. Что за человек, никакого терпения…» – с некоторым раздражением подумал он. В ту же секунду снова раздался стук.
– Кто там?
Хозяину никто не ответил. Наконец, он вышел из ванны и остолбенел от увиденного - перед ним стояли, выстроившись в ряд… все члены его бывшей семьи… Вперед, в качестве щита, предусмотрительно поставили маленькую Акйондоз, а сами  натянуто улыбались позади нее.
– Здравствуйте, мы вернулись! – Лилит, стоявшая за детьми,  выгнула шею и криво ухмылнулась. А Салават удивленно разглядывал их. И Лилит, и дети были  в  обуви и верхней одежде. Он догадался: побоялись, что он их выдворит. Не стали раздеваться, чтобы удобнее было бежать… Салават выразительно посмотрел на сына: получается, втихаря созвонившись с матерью, Рустам их тихонько впустил в дом. Он подошел к печально глядевшей на него Акйондоз и обнял дорогую дочурку. Как он прогонит свою ненаглядную малышку? Она же нисколечко не виновна в подлости матери... Боясь обидеть и ранить душу младшенькой, Салават даже не стал повышать голос. Лишь смерил испепеляющим взглядом Лилит и сухо спросил:
– Что вы тут делаете?
– Мы вернулись, имеем право! – Она зычно приказала: – Дети, разложите продукты в холодильник! – Жестом указала Ильмире и Наргиз на два пакета. – Разденьтесь и повесьте одежду в шкаф!
Лилит нагло уставилась на бывшего мужа и опять ухмыльнулась:
– Ну же, познакомь меня с молодой женой.
Салават с удивлением подумал: «Чего она хочет? Не затеет ли драку, как в тот раз с Зульфией? Впрочем, на ней большая вина, не станет бузить… Может, и в самом деле хочет только познакомиться с Тансылу?.. Пожалуй, надо ей показать ее. Пусть увидит, какая молодая и красивая моя новая возлюбленная…»
  Он смерил взглядом Лилит: не задумала ли эта баба очередную подлость? Она ответила ему веселой улыбкой:
– Но чего испугался? Не бойся, скандалить не буду …
Салават сверкнул глазами:
– Только поробуй…
Лилит нетерпеливо переминалась с ноги на ногу:
– Шуметь не стану, я же сказала!..
- Ну, пойдем…
Опередив его, Лилит заторопилась в спальню на верхнем этаже. Салават постарался  не отстать от нее.
– Ну, знакомься, раз так хочешь – это моя Тансылу… – Счастливый мужчина широко улыбнулся.
– Мы уже познакомились по телефону! – Лилит почему-то побледнела и уставилась на Тансылу с лютой ненавистью. – Ну что, Салават уже навесил тебе килограммы лапши на уши?.. А ты, небось, поверила, губки раскатала… Держи карман шире - Салавату нельзя верить! Анна, что встречалась с ним до тебя, все  слезы выплакала, каждый день мне звонит. Поверила Салавату, а он жестоко обманул ее. С горя, в Грецию собралась уезжать. Он и тебя обманет и бросит!
Салават ошеломленно смотрел на бывшую жену:
– Что ты несешь? Ты же хотела только познакомиться…
Тансылу с упреком взглянула на Салавата и повернулась спиной к Лилит.  А она продолжала голосить как последняя базарная баба:
– Салават –  семейный тиран, всю жизнь бил меня и изменял! Тебе с ним тоже житья не будет!
Салават взревел от ярости:
– Как тебе не стыдно, стерва?!.
Лилит вкрадчивым голосом обратилась к Тансылу:
– Видишь, какой он псих?.. Скоро и на тебя начнет орать… – Затем вдруг двинулась на Салавата, бешено сверкая глазами и отвратительно завопила: – А ты сволочь! Ненасытный племенной бык! Ты даже к моей племяннице Айгуль приставал!
Салават оторопел:
– Что?!. Ах, мерзавка! Зачем мне твоя племянница – коротышка?!
В мгновение ока сменив тему, Лилит лукаво уставилась на бывшего мужа:
– Салават, ты всегда мечтал иметь двух жен. Я согласна. Давайте жить вместе. Вы с Тансылу будете спать здесь, а я – в спальне на другом этаже. Только смотри, через каждую ночь будешь приходить ко мне! Коли хочешь двух жен, обязан удовлетворить обеих… – Лилит повернулась к Тансылу. –Ты согласна делить Салавата со мной? Если да, сейчас же составлю график и вывешу на кухне…
Салават, потеряв терпение, двинулся на Лилит:
– Ах, мерзавка! Сейчас я тебе покажу!
Ничуть не испугавшись,  Лилит закатила глаза и пошла на него грудью:
– На, изменщик, бей! Ударь меня!..
Салават вовремя просек ее умысел и притормозил. Коварная женщина  провоцировала его…
– Вон из моего дома!Чтоб ноги твоей здесь не было! – Салават ограничился криком. А Лилит заорала в ответ:
– Мы никуда не уйдем! Будем  жить здесь! Это наш дом!
Тансылу пошла к двери, но Салават остановил ее:
– Не спеши. – Он свирепо посмотрел на Лилит. – Выйди из спальни…
Когда взгляды бывших супругов встретились, Лилит внезапно побледнела и начала спускаться вниз. Тансылу повернулась к нему:
– Салават, я пойду, не люблю я скандалы…
– Погоди чуток, уйдем вместе…
Тансылу  посмотрела на него недоверчиво:
– Ты… Ты уходишь вместе со мной?..
– Да.
Салават быстренько собрал одежду и они спустились в гараж. Лилит, только что вопившая как резаная, почему-то внезапно замолчала, и проводила  бывшего мужа тоскливым взглядом.
Поехали в общежитие Тансылу. Всю дорогу молчали, у обоих на душе оставался неприятный осадок от скандала.
И мать, и родственники, и юристы настоятельно советовали Салавату не съезжать из собственного дома. Однако он шестым чувством отчетливо понял: останется сейчас в доме с Лилит - навсегда потеряет Тансылу. А мужчина без любимой уже не представлял себе дальнейшей жизни. Ради нее готов был пожертвовать не только домом, но и всем.
Таким образом, Салават переехал из огромного коттеджа высотой в семнадцать метров в тесную комнату общежития, где они стали жить вчетвером.
Чтобы прокормить новую семью, Салават задумал открыть небольшой продуктовый магазин. Но на пустом месте бизнес не построишь – требуется начальный капитал. И дом, и земельные участки до сих пор не проданы, а наличные деньги уже заканчиваются.
Он принялся обивать пороги призывно сверкающих цветными стеклами коммерческих банков. Однако вот уже в пятом кредитном учреждении ему отказали. Заглядывают в паспорт и говорят одно и то же: у вас на иждивении  несовершеннолетний ребенок. Пришлось обратиться к знакомому частному кредитору – взял шесть тысяч долларов под тридцать шесть процентов годовых.
Встретился с хозяйкой небольшого отдельно стоящего здания, которую присмотрел неделю назад, составил договор аренды и заплатил за первый месяц. Затем по объявлениям в рекламных газетах принялся завозить бэушные витрины, шкафы и другое торговое оборудование. Новые обойдутся слишком дорого, пока сгодятся и подержанные. На «Газели» перевез из дома холодильник и морозильник.
Подобные хлопоты Салавату не внове. Он уже больше десяти лет занимается  предпринимательством и общее число построенных им объектов, открытых магазинов и торговых точек перевалило за дюжину. Спустя две недели непрерывной беготни магазин заработал. Салават забрал Тансылу из детского сада со словами:
– Хватит трепать нервы за копеечную зарплату. Вот тебе магазин: будешь и хозяйкой, и директором, а пока еще и продавцом. Как только наладим торговлю, наймем продавцов.
Тансылу с задорной улыбкой спросила:
– Я одна буду на трех должностях. А ты?
 Салават ответил:
– У тебя их не три, а целых четыре! Забыли про еще одну важную должность: уборщица! А я буду твоим заместителем, экспедитором, грузчиком, шофером и телохранителем.
– Ого, целых пять дел взвалишь на плечи.
– Ради тебя готов и десять взвалить! Особенно тебя саму… – Салават подхватил любимую на руки.
Сыновья Тансылу охотно помогали им после школы. Старший, Айдар, таскал коробки полегче, младший, Айрат споро наводил порядок вокруг магазина. Как говорится, глаза боятся – руки делают, все вместе дружно потянули дело.
Конечно, Салават отлично понимает: магазин начнет приносить прибыль только через несколько месяцев - после раскрутки. А пока же придется потуже затянуть пояса.
Салават сначала сомневался: справится ли Тансылу с обязанностями продавца? Ведь она не имела никакого опыта в торговле. А Салават знал – не все становятся хорошими продавцами. Однако Тансылу на удивление быстро  освоила новую профессию. Она такая ловкая: работа просто горит у нее в руках.  Салават не  мог налюбоваться на нее.
Работали без обеденных перерывов и выходных, с девяти утра до девяти вечера. Надо было выжать как можно больше от арендованного здания. Это не казенная работенка, чтобы абы как отсиживаться целыми днями. Здесь ты или пан, или пропал. Салават прекрасно осознавал: сейчас их семейное благополучие зависит от этого магазинчика  площадью всего в пятьдесят квадратных метров. И потому пахал как лошадь - от тяжелых мешков, ящиков и  коробок на ладонях появились мозоли. Ничего страшного, он не чурается физического труда, с пятнадцати лет вкалывал на железной дороге.
Оставив в магазине мальчишек вместе себя, съездили в мечеть, где им прочли никах. Дежурный мулла смотрел на них с недоумением – они были в спортивных костюмах.
Обедали прямо в магазине. Позади полок поставили стол, стулья, электрическую плитку. Вот и сегодня, когда вода в кастрюле весело забурлила, Салават открыл и вывалил туда банку борща. Хорошенько перемешав, добавил нарезанную ветчину, зеленый лучок. Достал из ящиков огурцы, помидоры, зелень и быстренько сделал салат. Затем счастливо улыбаясь, подозвал Тансылу:
– Обед готов, моя королева!
– Мне совсем чуточку. – Тансылу протянула ему тарелку.
– Разве ты не проголодалась, моя маленькая?
– Пробовала разных конфет-печений и уже кушать не хочется.
– Да разве это еда, зачем портишь себе аппетит?
– Я давно мечтала о них! С интернатскими подружками  ходили по магазинам и жадно смотрели на сладости. Наконец-то, почти в тридцать пять лет досыта наелась шоколада, конфет и печенья…
– Плохо кормили в интернате?
– Жили впроголодь. По ночам мальчишки воровали из столовой хлеб и  делились с остальными. В конце уроков, перед звонком, все сидели наготове. Как услышим звонок, мчимся со всех ног в столовую на первом этаже. Не успеешь – останешься голодной. Я бегала быстро. Всегда добегала первой до столов и успевала ухватить свою долю. Кто понаглее, особенно в полдник, могли торопливо съесть и чужую порцию.  И опоздавшим ничего не доставалось. Все мечтали до отвала наесться сладостей…
 Тансылу больше месяца торговала одна и вымоталась изрядно. Увидев, как она устала, Салават нанял продавца. Начали работать посменно по пять дней.
Вскоре магазин начал приносить доход  и они взяли  еще одного продавца.
Пожив в комнате Тансылу около месяца, Салават решил снять квартиру. Испокон века у них считается зазорным, когда мужчина живет в доме жены. О таких презрительно говорят: он не женился, а вышел замуж… Каждый раз, когда Салават проходил через вахту общежития, испытывал чувство стыда.
Сняли трехкомнатную квартиру почти без мебели, зато дешевую. «Наверняка здесь долго не задержимся, как только продадутся земли, купим дом» подумал  Салават.
В один из дней неожиданно позвонила Зульфия:
– Салам, Салават, как ты?
Удивленный мужчина несколько взволнованно пробормотал:
– Нормально… Как сама?
– В порядке… Ты, говорят, на нашей бывшей енгэ женился…
– Да, мы поженились с Тансылу.
– Любишь ее?
– С первого взгляда.
– Обо мне, значит, совсем позабыл?..
– Мы же с тобой десять лет назад разбежались…
- А я до сих пор скучаю по тебе…
- Зачем я тебе? У тебя же, сестра говорила, были двухметровые мужья…
– Разве в росте дело, Салават…
– Вы же, женщины, западаете на богатырей. А я ростом не вышел, всего метр семьдесят два…
– Не в росте дело, а в любви. Я никого из них не любила, всю жизнь по тебе тосковала. Сколько лет звонила, а ты не захотел меня видеть и слышать… Поверил своей дурной бабе, якобы я тебя приворожила… – В голосе Зульфии чувствовалась глубокая обида.
– Зульфия, пока не успел снова жениться, я справлялся о тебе у Альмиры…
Она порывисто перебила:
– Знаю, только я тогда замужем была! А недавно развелись…
Теперь настал черед Салавату прервать Зульфию:
– Ну, а теперь – я женат…
– Ты, конечно, удобный вариант для Тансылу… – Она произнесла эти слова с намеком.
– Мы любим друг друга! – Сказал Салават, будто отрезал.
Зульфия с горячностью выпалила:
– Тебя никто не полюбит, как я! А Тансылу просто выгодно с тобой…
Салават вновь перебил ее:
– Ты зря подозреваешь Тансылу в расчете. Нынче у меня даже нет дома, чтобы привести ее туда…
– Салават, ты такой человек: сделаешь все, чтобы обеспечить семью. Тансылу  уже поняла это…
– Зульфия, не пытайся разрушить мою новую семью. Меня уже большой грудью и широким задом не заманишь – достаточно пострадал от женщин. И на мякине не проведешь. Был бы свободен, может быть, взял бы тебя. На крайняк, закрутил бы с тобой, вспомнил молодость. Ну, извини, не буду я изменять жене.   Разминулись мы с тобой, значит, не судьба... Покоримся воле Аллаха. Ты женщина красивая, без мужа не останешься. Желаю тебе счастья!
Спустя несколько дней, Салавату позвонили с неизвестного номера:
– Здравствуйте, Салават-агай.
– Салам…
– Я - Гуля, сестренка хорошо знакомой вам Зульфии…
– Слушаю… – Салават виновато покосился на жену. Они ехали на машине. Тансылу вопросительно посмотрела на него:
– Кто это?
– Сестренка Зульфии.
Жена поджала губы. Тансылу была в курсе их отношений в прошлом. А Гуля продолжила:
– У  Зульфии-апай проблемы: муж ее сильно избил, она с грудным ребенком попала в больницу. Но не хочет там лежать, собирается приехать к Альмире. Вы не сможете забрать их и привезти сюда?..
– А дорога длинная?
– Четыреста километров.
Салават вопросительно взглянул на жену, а Тансылу решительно забрала телефон и ответила вместо него:
–  Гуля, привет. Салават не может выполнить твою просьбу. У нас нет времени. Будь здорова. – Тансылу помолчала, затем набрала чей-то номер:
– Альмира, салам… Как жизнь?.. Мы тоже в порядке. Все так же носимся с магазином… Нормально… На хлеб и чай хватает… Альмира, звонила твоя сестренка Гуля… Да. Салавату… Просит, чтобы поехал за четыреста километров забрать Зульфию… Да… Альмира, ты сама должна понимать: с какой стати я буду отпускать своего мужа к бывшей любовнице?.. Я же не свихнулась… Альмира, крепко-накрепко накажи обеим сестренкам: пусть больше Салавату не звонят и голову не морочат. Теперь он - мой муж. Ты меня  знаешь: на чужое не зарюсь, а своего не отдам. Ты нас познакомила, этого не забуду, всегда благодарна. Но за прямоту не обессудь. До свидания.
 Салавату было приятно слышать эти слова от жены…
***
Несмотря на возражения Салавата, мать переоформила на него свою квартиру. Узнав, что Тансылу с сыновьями проживали в комнате общежития на птичьих правах, он прописал в той квартире и новую семью.
Пошли в ЗАГС – оказалось, нужно выждать длиннющую очередь. А Салават хотел как можно быстрее узаконить отношения. Через знакомых он нашел блат и подал заявление в районный отдел.
Беспокоясь о новой семье, Салават решил завещать эту квартиру Тансылу. Он размышлял: «Я каждый день за рулем и всего не предугадаешь. Если что, нельзя оставлять Тансылу с сыновьями на улице». Несмотря на протест Тансылу, он не отступил от намерения, повел жену к нотариусу.
– Вы понимаете, что передавать имущество чужому человеку крайне рискованно? – Женщина-нотариус удивленно уставилась на него через очки с толстыми стеклами.
– Она мне не чужая, мы подали заявление в ЗАГС.
– Может, лучше составите завещание после получения свидетельства о браке?
– Нет, я хочу сейчас же.
***
В один из буранных дней февраля они ненадолго оставили магазин на мальчиков и съездили в ЗАГС.
Салават с порога радостно сказал Айдару и Айрату:
– Джигиты, можете нас поздравить! –  Протянул Айдару свидетельство о браке.
Мальчишки, улыбаясь, пожали ему руку:
– Поздравляем…
Вначале Айдар и Айрат смотрели на него настороженно. Тансылу - педагог - психолог,  она постаралась как можно мягче объяснить им, что если мужчина не заботится о своей семье, не работает, пьет – то неминуемо потеряет  близких.
Салават ни разу не сказал пасынкам плохого слова, не повышал голоса. Он хорошо знал: родное дитя стерпит от отца и побои, а неродной ребенок не  простит даже косого взгляда. В этом вопросе брал пример не с отчима Зуфара, а с Шагидуллы-атая. Учил мальчишек управляться молотком, ножовкой,  топором. Дал прочитать книги о вреде алкоголизма и наркомании, рассказал в назидание, как его сын Рустам попал из-за этого в тюрьму и с каким трудом оттуда выбрался. Повел их к своему тренеру по самбо и дзюдо  Гудкову Евгению Васильевичу. Только мальчишки быстро забросили тренировки. Вскоре Айдар увлекся футболом, а Айрат занялся тяжелой атлетикой.
Тансылу воспитывала сыновей в строгости. Салават ни разу не видел Айдара, которому скоро будет семнадцать, не только подвыпившим, но и курящим. А ведь сам в его возрасте чего только не вытворял?.. После потери первой любви решил, что жизнь не удалась,  на все махнул рукой.
Юность – ветер в головах!
Папиросочка в зубах,
Водочка в кармане,
Ножичком подранен,
Сердце в муках стынет,
А в душе – пустыня…

 Компания Салавата, с которой взламывали киоски во время летних каникул, после поступления в ПТУ попала в тюрьму за гоп - стоп . Приложили взрослому парню на голову штакетник, отобрали все деньги - двадцать рублей, да еще сняли рубашку и брюки. Бедняга в одних трусах дошел до ближайшего отделения милиции.
Дружков Салавата задержали на следующий же день, потому как перед потерпевшим они обращались друг к другу по кличкам. Всем четверым впаяли по три года. Юра Корюгин, по прозвищу «Коряга», после первого срока пребывал на воле только несколько месяцев и снова попадал в тюрьму. Витя Сипатин - «Сипат», тоже провел жизнь за решеткой, Валера Шагиев – «Киля» –  позже превратился в бомжа, Олег Блинников – «Старый» – больше не сидел. Он  женился на женщине старше себя. Салават встретился с ним пятнадцать лет назад. Пьяный Олег рассказывал: «Нигде не работаю, пеку дома пирожки. А жена продает их торговцам на рынке. На это живем и обучаем сына в техникуме».
Салават часто размышлял о трагических судьбах друзей юности: «А ведь все они были из неблагополучных семей. Олег с Виктором росли без отца,  папа Юры беспробудно пил, а Валеру мать бросила на престарелых родителей и вышла замуж. Валера учился в школе для умственно отсталых детей.
Из благополучных ребят тоже мало кто уцелел…
Слишком дорого обошлось моему поколению отсутствие имана…
«Друзья мои, прекрасен наш союз! »?..
 А сам я – не единственный ли из них, уцелевший после жизненных невзгод, пламени войны, урагана, сместившего социализм, подобно Ариону , выжившему после морской бури?
А сколько джигитов, воевавших плечом к плечу со мной в Афганистане, возвратились в родную страну в цинковых гробах?..
А сколько парней из моего поколения умерли от пьянства, не дожив и до сорока?..
А мне как удалось остаться в живых и для чего?.. Чтобы носить в себе  огромную, как Уральские горы, неизбывную боль?
А может быть, чтобы поведать о своем потерянном поколении, так и не переступившем порог ХХ1 века – Третьего тысячелетия?..».
Почему – то поток мыслей Салавата вдруг сделал резкий поворот в совершенно другое направление и наскочив на огромные скалы, перескочил через несколько глыб: « Потому что не надо было пахать как проклятому ради хлеба насущного! Времени оставалось много: и вот тебе Италия – Ренессанс и великие живописцы…
… Великая русская литература Х1Х века… Более полдюжины гениев были современниками… Бесправный мужик с сохой шел впереди и пропахивал  дороженьку…
 … Лев Толстой… Максим Горький… Михаил Лермонтов… Сиротство… Война… Величие… Судьба писателя… ».
***
Как только начали получать от магазина более девяноста тысяч рублей  ежемесячной прибыли (около трех тысяч долларов), Салават сказал жене:
– Хочу, чтоб ты родила…
Тансылу ласково посмотрела на него:
– Я тоже мечтаю подарить тебе ребенка…Только… нет у нас своего жилья…
Салават тяжело воспринял эти слова.
– У меня же полно имущества: доля большого дома,  земельные угодья, квартира матери тоже записана на меня! – Салават раскинул веером на стол  свидетельства о праве собственности.
Она задумчиво сказала:
– Бумаги, конечно, есть. Но ведь ты не можешь превратить их в на дом…
– Раз есть имущество - рано или поздно оно продастся!
Тансылу с сомнением покачала головой:
– Не верится мне, что сможешь забрать свою долю от твоей злючки…
Когда Тансылу, упоминая Лилит, говорит ему «твоя жена», Салават злится. Вот и сейчас не заметил, как сорвался на крик:
– Сколько тебе говорю: моя жена – ты!
Немного успокоившись, пришел к выводу: в словах Тансылу есть доля правды…
Как переменчив этот мир и ненадежно положение человека в нем! Салават еще недавно пребывал в ряду достойных, обеспеченных, уважаемых людей общества, жил-поживал, купаясь в почете и всеобщем внимании. И не заметил, как вляпался в такое позорище, скатился до такого дна и остался даже без собственного жилья…
Несмотря на тяжелые ранения, полученные в Афганистане, Салават после окончания университета устроился на работу. Этим вмиг воспользовались врачи ВТЭК: вторую группу понизили на третью. Разозлившись, он вовсе отказался от инвалидности. Восемь лет учительствовал в школе, затем перешел на другое место. Вскоре возглавил организацию, где трудился. Через несколько лет ему надоела эта должность и он, оставив удобное кресло,  ушел в бизнес.
Двенадцать лет крутился как белка в колесе в российском диком бизнесе и сколотил имущество стоимостью свыше миллиона долларов. Конечно, это львиная доля. Однако его честную добычу собирается отнять Лилит со своей стаей наглых гиен …
Салават с горечью думал: «Что за абсурдное положение, не могу продать законно заработанное и обеспечить семью кровом! Для этого нужно согласие бывшей жены, которая не внесла ни копейки в создание моего имущества.  А она умышленно тянет резину, не давая оформить и положенную долю дома. Мешает продаже дома и земельного массива.
Получается, раз не имеем жилья, то не сможем иметь и ребенка? Это что, дискриминация по имущественному признаку? А почему мужчина после развода лишается и семьи, и детей, и дома, и имущества, а женщина, напротив, становится всему хозяйкой?.. Это же настоящий матриархат! Провозгласив равенство, Советская власть отобрала у мужчин все права и отдала их женщинам. Может быть, это одна из причин распада СССР?.. Ведь матриархат уже перевернул  с ног на голову почти весь мир…
Пожалуй, борьба за власть между мужчиной и женщиной длится с незапамятных времен. Широко известные легенды об амазонках ясно показывают стремление женщин к лидерству. Очевидно, бесконечная война мужчин и женщин за власть продлится до самого конца света. Нынче  матриархатом охвачено полмира… Справедливо ли это? Ведь Всевышний, видимо, для предотвращения войны полов, дал мужчинам превосходство над  женщинами. На это четко указывают священные писания. Отчего женщины так рвутся к власти? Не мы ли, отчасти, сами виноваты в этом?
Как обвести вокруг пальца бывшую жену и указать  перстом ее место?..
Как одолеть в  безжалостной схватке эту мерзкую гиену в образе женщины-ведьмы?..
Как обеспечить новую семью жильем и поставить на ноги?..»
Эти вопросы не давали покоя Салавату ни днем, ни ночью.
Стремясь выкупить как можно больше земель, он тогда взял у частного лица полтора миллиона рублей (около пятидесяти тысяч долларов) под  тридцать шесть процентов годовых. Теперь к этой сумме долга каждый месяц добавляется сорок пять тысяч рублей… К тому же, узнав о переменах в его жизни, кредитор всерьез забеспокоился. Каждую неделю звонит или приезжает с одним и тем же вопросом: «Когда вернешь долг?» Лилит эта проблема совершенно не волнует. За все приходится отдуваться Салавату – деньги брал он, написав  расписку от своего имени.
Конечно, если удастся продать земельные угодья – разом решатся все его проблемы. Но экономический кризис, уже третий по счету после начала великих перемен в стране, сильно мешает его планам. Да еще Лилит старается всячески препятствовать ему.
Можно было бы Салавату спокойно ждать наступления лучших времен и писать свои картины. Мудрый человек так и поступил бы. Но не таков Салават. Не сможет он безмятежно ждать у моря погоды и отдаться всей душой творчеству, пока семья ютится в съемном жилье.
Поразмыслив, квартирный вопрос поставил на первое место. Чтоб достичь цели, решил действовать комплексно.
Для начала написал в администрацию заявление с просьбой предоставить участок для строительства дома. Там предупредили, что ему придется бегать по инстанциям и оформлять много документов, так как земельный массив еще не передан под эти цели. А затем выкупать участок на аукционе.
Во-вторых, решил любым путем забрать у Лилит причитающуюся себе долю дома и продать.
В-третьих, дабы увеличить прибыль от торговли, задумал открыть еще один магазин.
В-четвертых, начал собирать кучу бумаг для получения субсидии на малый бизнес от государства.
В-пятых, после того, как прописал новую семью в квартире матери, у нее, как у вдовы ветерана войны, появилась возможность на получение федеральной субсидии… Миллион рублей с лишним на дороге не валяются, Салават взялся и за это дело. Кстати, мама дала им благословение, объяснив: «Сначала надеялась, что простишь Лилит, только поэтому противилась твоей женитьбе на Тансылу». Порой мать сетовала: «Эх, никак смерть не наступит, тогда бы моя квартира осталась вам, у вас была бы хоть крыша над головой»…
Салават знал по опыту: из начатых коммерческих дел, обычно удаются только меньше половины. У «ББ» - блатных бизнесменов – реализуются все проекты.
По намеченному плану дошла очередь до Лилит и он набрал ее номер:
– Приготовь паспорт, завтра идем в регистрационную палату.
– Куда торопишься, какая еще муха тебя укусила?
– Не послушаешься - укусит тебя…
– Что нам там делать?
– Отдашь мне мою долю дома.
– Я же сказала: получишь, когда продадим дом.
– Мне надоело ждать, завтра идем в регпалату.
Лилит начала закипать от злобы:
– Хочешь продать долю и купить своей новой женушке квартиру?
– Не твое дело.
– Знаю я, что ты задумал…
У Салавата заиграли желваки:
– Ты, стерва, живешь в моем трехэтажном доме, а мы снимаем квартиру…
Лилит издевательски  прогнусавила:
– С милым рай и в шалаше, пусть твоя женка помыкается в съемной квартире.
– Ах, мерзавка…
Лилит плеснула масла в огонь:
– После грязной комнатушки в общаге задрипанная хрущевка ей в самый раз… А мы будем жить в своем особняке, как в ханском дворце.
Салават почувствовал, как голова внезапно отяжелела:
– Сейчас приеду и разгромлю дворец!
– Что ты сказал?!. – взвизгнула Лилит.
Салават выбежал на улицу и стремглав помчал машину. Резко затормозив возле дома, открыл своим ключом калитку и прошел во двор. Попутно подхватил кусок железной трубы, лежащий возле крыльца, вошел в дом. Навстречу вышли Рустам и Айдар. (По просьбе племянника Лилит Айдара, Салават разрешил им пожить здесь вместе с женой и тремя детьми).
– Где твоя мать? – Рявкнул на сына.
– Как узнала, что ты едешь, сразу ушла…
Прошел на кухню-столовую и принялся  трубой крушить кухонный гарнитур. Рустам с Айдаром переполошились:
– Атай, что ты делаешь?!.
– Спроси у матери!
– Не надо ничего разрушать!
– Твоя мать уже разрушила…
Озлобленное выражение его лица вынудили Рустама и Айдара убраться из комнаты. А Салават с дикой свирепостью крушил прежний их мир, по крупицам построенный за четверть века. Затрещала облицованная красным деревом мебель, со звоном полетели осколки стекла, вдребезги разбились сервизы на шесть,  на двенадцать персон и прочая дорогая посуда, посыпались на пол осколки фарфора. Салавату показалось, будто перед его выпученными от ярости глазами с грохотом рушатся кишлаки, аулы, города, вся страна, Уральские горы и весь этот блистательный и безумный мир.
К нему подбежал Рустам с телефоном в руке:
– Салават, остынь, не бушуй! – Это была Лилит. Видимо, Рустам сообщил матери о происходящем. Салават раскрошил еще пару предметов и заорал бывшей жене:
– Чего тебе?!
– Приди в себя!
– Заткнись, сука!
– Не круши то, что всю жизнь собирали!
– Пошла ты… собирательница – Он одним махом разломал стул.
– Прекрати, тебе говорю!
– Я все это своим горбом заработал: что хочу, то и делаю…
– Сейчас милицию вызову!
В ответ он  грохнул об стену кресло:
– Плевал я на твою милицию! И на судьишку твоего…
На Салавата посыпались проклятия:
– Чтоб тебя ударил паралич и отнялись руки!
– Пусть падут твои проклятия на твою же голову, ведьма!
– Все из-за тебя… Прекрати громить дом!
– Расхерачу столовую, перейду в гостиную. Весь дом вверх дном переверну! – Салават с грохотом опрокинул стол из дорогой породы дерева.
– Салават, успокойся! Я согласна! – выкрикнула, наконец, Лилит.
– Плевал я на твое согласие! Сейчас подожгу дом! Чтоб не достался ни мне, ни тебе. Тоже переедешь в хрущевку… – Салават швырнул телефон в сторону. Достав носовой платок, вытер со лба пот. Рустам поднял с пола зазвеневший телефон и молча выслушав, произнес:
– Атай, мама согласна: завтра с утра будет ждать тебя в регпалате…
***
Положенную Салавату треть дома оформили через сделку купли- продажи. Чтобы не платить государству налог, в договоре снизили цену доли - указали всего  миллион рублей.
Салават был взвинчен от вынужденного общения с Лилит. После регпалаты поехал к себе в  магазин. Чтобы успокоиться, выпил полтора литра пива и растянулся на матрасе за шкафом.
 Он проснулся от внезапного крика Тансылу:
– Салават! Грабят!
Мгновенно вскочив, он подхватил лежащий на столе нож и выскочил из-за шкафа. В магазин налетели наркоманы: один выносил ящик с пивом, второй тащил мешок изюма, третий вцепился в ведро с селедкой, четвертый, гадко уставившись в глаза Тансылу, тянулся к кассе.
– Руки от кассы! – Заорал Салават и замахнулся ножом на ближайшего к себе наркомана. – Зарежу!
Худой парень, выпучив стеклянные глаза, мерзко завопил:
– Атас! Братва, атас! – Он прыгнул к двери.
Салават быстро прошел из-за прилавка в торговый зал и кинулся на налетчиков. Отшвырнул одного, а второго схватил за шиворот, заорал:
– Зарежу, падла!
Тансылу крикнула мужу:
– Не трогай его! Это покупатель!
Взбешенный Салават пригляделся – молодой мужчина оказался покупателем, стоявшим в хвосте небольшой очереди у витрины…
Отпустив ни в чем не повинного человека, Салават рванул вслед за наркоманами, но тех уже и след простыл.
Владельцы ближайших магазинов тоже жаловались:  каждый день в одну из соседних торговых точек вваливается группа наркоманов и в течении нескольких минут выносит все, что попадается под руки…
На днях их пытались обмануть и зашедшие цыганки. Салават наслышан об их уловке: напоказ размахивая тысячерублевкой, просят взвесить хорошей колбасы, ветчины  и в тот момент, когда надо расплатиться, тихонько прячут купюру. Затем дружно начинают кричать на продавщицу, доказывая, будто они расплатились той тысячерублевкой… Уходят, забрав у растерянного продавца и товар, и «сдачу»…
Салават прогнал цыганок в шею, да так, чтобы тем неповадно было появляться в их магазине.
***
Он упорно искал удобное помещение для открытия второго магазина, но  так и не нашел. Подвернулась возможность открытия небольшого кафе, но проект оказался неудачным. Промучившись два месяца, они были вынуждены распустить персонал и закрыть заведение.
Зато Салават смог выбить триста тысяч рублей (приблизительно десять тысяч долларов) субсидии на открытие бизнеса. Разумеется, с наскока государственные деньги не урвешь. Чтобы отхватить этот кусок, пришлось  подсуетиться с бизнес-планом, договорами, прогнозами, анкетами, накладными, справками и множеством других бумаг. А Салават в бумажных делах уже собаку съел…
Получив в банке деньги, приехал в магазин и сообщил Тансылу:
– Субсидия получена…
- Правда? - Жена смотрела на него недоверчиво. –  Так быстро? Не может быть. Покажи…
– Вот. – Салават небрежно бросил пачки купюр на прилавок.
В глазах Тансылу появился страх:
– И все эти деньги государство дало нам даром?..
– Да.
– И за них нам ничего не будет?..
– Нет.
– А их у нас не отберут назад?
– Будем вовремя отчитываться – не отберут.
Тансылу с детским восторгом захлопала в ладоши:
– Ура-а!.. Мы теперь богачи! – Она внезапно стала серьезной. - Что же нам делать с такими деньжищами?
Салават радостно улыбнулся:
– Не переживай, деньгам всегда найдется место…
– А можно мне их потрогать?
Он довольно рассмеялся:
– Конечно!
Тансылу осторожно взяла пачки в руки и прижала к груди:
– Никогда в жизни не держала в руках столько денег… Да тут же… это же моя детсадовская зарплата за пять лет…
Салават удовлетворенно улыбнулся.
Субсидию потратили на выплату долга в шесть тысяч долларов, взятого для открытия магазина и покупку товаров.
***
 Нынче не эпоха сабельных сечей, а время бумажных баталий. Покончив дела с документами, Салават подписал договор аренды. Выяснилось, чтобы не перепродавали, участки под строительство дома перестали выделять в собственность, а дают в аренду.  Однако Салават нашел способ обойти  преграду чиновников: решил построить на участке хозблок и зарегистрировать право собственности. В таком раскладе получается, что он не землю продает, а этот небольшой хозблок. И не нарушает закон, а лишь обходит. Вернее, проделав дыру на заборе законов, просовывает руку и хватает очередную добычу…
Не имея даже собственного жилья, он не переставал строить наполеоновские планы: продаст этот участок и купит в Уфе другой! Построит дом,  займется в столице бизнесом. Сумел же довольно высоко подняться с нуля  безо всякой мохнатой руки. Но с завоеванного теплого места под солнцем кубарем скатился на самое дно. Ничего, уже встал, отряхнулся, зализал раны. Теперь  засучил рукава и примется штурмовать новые высоты. Салават уже составил  план действий: скоро начнет  запускать стрелы по намеченным целям-мишеням. Его предку Салавату Юлаеву не удалось взять Уфу. А он завоюет, но другим способом. А там, глядишь, и Москва недалеко… Дерзость – второе счастье. Смелость – половина победы. Виват, виктория!
***
Вместе с пасынками и новым родственником, племянником жены Маратом, выкопали траншею под фундамент. На другой день сколотили опалубку, заказали бетон.
 Вокруг кипела работа: многие строили для себя, а некоторые, особенно кавказцы, сооружали дома на продажу. Трудились у них те же узбеки, таджики и  местные.
Когда фундамент был готов, привезли шлакоблоки. В полукилометре от его участка работали на кавказцев наши ребята.  Салават договорился с ними  поднять стены хозблока. Они все равно сидели без дела: завершили  обговоренный объем и ждали оплаты.
На рассвете Салавату приснился сон. Его древние предки, размахивая саблями и копьями, на горячих конях мчались по широкой степи. Всадник на белом коне, летящий впереди войска, показался ему родным человеком. Присмотревшись, узнал – это был Салават Юлаев. Вот Салават-батыр первым врезался во вражеские ряды и принялся беспощадно крушить противников: почти от каждого взмаха его сабли головы врагов слетали с плеч как кочаны капусты, тела  разваливались пополам как тыквы.
Соратники не отставали от вождя: бились как львы. Изредка грохотали пушки, беспрестанно щелкали ружейные выстрелы, звенели сабли, свистели  стрелы, ржали  взмыленные кони, стонали и кричали воины. Вот Салават-батыр поднял на дыбы коня и громогласно бросил  клич:
- Актайлак!
- Актайлак! Актайлак! Актайлак! – Ответили ему тысячи голосов.
Картина побоища внезапно исчезла и снова показали младенца в колыбели, висящего на ветке дерева. На этот раз около малыша стояли люди, одетые в старинные одежды. Они радостно переговаривались между собой:
–  Слава Аллаху, Он щедро одарил нас…
– Верно, он послан нам в дар…
– Вот и назовем его именем Аллабирды!
– Правильно, да будет ему имя - Аллабирды.
Один из старейшин улыбнулся стоящему рядом осанистому аксакалу и негромко произнес:
– Пусть потомок великого Салават-батыра прославит наш род на многие века, принесет счастье, умножит ряды отважных мужчин!
– Пусть родятся новые герои, да не зарастет тропа батыров!
- Да сбудутся наши чаяния, кордаш . Аминь. Аллаху акбар! – Воздев руки к небу, аксакалы вознесли молитву.
Салават проснулся и немного полежал, обдумывая сон. Затем пробормотал    пожелание:
-Пусть чудной сон будет к добру…
 – Встал, быстренько позавтракал и поспешил на участок. Там его ждали строители.
Парни оказались проворными: стены небольшого хозблока подняли за день. Были очень довольны, что заработали по две тысячи  рублей:
– Спасибо, Салават-агай, даже на хлеб денег не оставалось. – Старший, Шамиль, смахнул со лба пот и добавил: – Эх, обмыть бы хозблок, устали…
– Ага, не помешало бы… – поддержал его двадцатипятилетний Ринат.
Довольный их работой, Салават тут же согласился:
– Вы шагайте к своей будке, а я скоро приеду.
Он привез из ближайшего ларька литр водки и закуску.
Быстро накрыв на стол, разлили водку по бокалам.
– Ладно, джигиты, поработали на славу, молодцы! Будем обмывать.
Чокнулись, выпили до дна.
– Аха-ха, хорошо пошла! – Шамиль со счастливой улыбкой отер подбородок рукавом.
– Ну, спасибо, Салават-агай! И заплатил щедро, да еще и угощаешь… – расплылся в улыбке Ринат.
– И вам рахмат, работники вы отличные, дай Бог здоровья.
– Салават-агай, мы вам и дом можем построить! – С надеждой поглядел на него Шамиль. Салават уклонился от ответа:
– А давайте по второй. – Снова налили водки, выпили. Салават заприметил у Шамиля татуировку с группой крови:
– Тоже воевал?
– На первой чеченской.
– О, братишка! – Салават с искренней радостью обнял его. – Я тоже был в Афгане.
- Правда?! - Желтушное лицо Шамиля осветилось улыбкой.
– Да. Выходит, мы с тобой братья по оружию!
– Получается, так! – Живо подхватил Шамиль. – Давайте за это выпьем!
– Айда! – Салават снова разлил водку. – За тех, кто остался там… – На этот раз выпили не чокаясь. Шамиль притворился, будто почесывает алеющий на лбу прыщ и тайком утер выступившие слезы. На улице раздался пронзительный детский плач. Шамиль привстал со стула и посмотрел через маленькое окошко на улицу. Затем  подхватив со стола куски хлеба и колбасы, пошел к выходу. Скоро он вернулся  в будку:
– У Фанили муж не пришел. Третий день сидит голодная с грудным ребенком…
– Что за Фаниля? – спросил Салават.
– Женщина, которая подходила к будке. Они штукатурили дом напротив. Мужик ее три дня назад уехал в город и пропал. Куда же он делся?! А женщина  с  младенцем -  голодают…
– Баба еще ладно, дитя жалко, – вставил слово, молчавший до этого Ринат.
– Дам этой женщине  денег. – Салават поднялся с места.
Собутыльники недоуменно поглядели на него. Вышли на улицу.
– Они живут вон в той будке. – Шамиль показал рукой.
– Зови.
Шамиль заспешил к будке. Через несколько минут привел с собой  женщину с младенцем на руках.
– Вот, сестренка, это Салават-агай. Услышал, что твой муж до сих пор не вернулся, хочет помочь…
       На изможденном лице светловолосой женщины появилась грустная улыбка. У младенца личико тоже было бледненькое.
– Здравствуй, сестренка, купи себе и ребенку, чего нужно, и продуктов. – Салават протянул ей деньги. Женщина смущенно сжала купюры в руке.
– Спасибо вам, абзый…
 Они зашли обратно в будку и продолжили застолье. Когда выпили еще по одной, Салават поинтересовался:
– А откуда вы, родом?
– С берегов Демы.
– Как у вас там народу живется?
– Как и везде: колхоз развалился, работы нет, школу и клуб закрыли, – стал перечислять Шамиль.
– Даже медпункт закрыли, моя жена без работы осталась, – поддакнул земляку Ринат.
– И как же люди кормятся?
– Молодежь пошустрее - уехали на Север и в города, некоторые ушли в армию контрактниками, многие, как и мы, калымят. Остальная шушера  мается в ауле от безделья да пьет беспробудно.
– А ваши семьи в ауле?
– Я давно развелся, у Рината там жена и сын.
Услышав о своей семье, Ринат оживился:
– Ага, мои в ауле. Сынишке два годика, такой непоседа, обожает меня! Как приеду, кричит радостно: « Эттэ, эттэ! » ! Скорей бы домой, соскучился…
– Вы же сказали, что работу закончили.
– Еще три дня назад.
– Почему же не уезжаете?
Парни помрачнели:
– Хозяева не доплатили… – Шамиль сердито потер прыщ на лбу.
– Недодали тридцать тысяч, похоже, хотят кинуть. – Ринат почесал голову.
 Салавату захотелось их подбодрить:
– Ладно, джигиты, не беспокойтесь понапрасну, заплатят. И сам добавлю немножко… – Он дал им еще по тысячерублевке.
Молодые мужчины стушевались:
– Неудобно брать незаработанные деньги, Салават-агай… – Шамиль растер злополучный прыщ до крови.
– Мы не привыкли к дармовщинке, – покачал головой Ринат.
– Джигиты, я же от чистого сердца! Берите, не стесняйтесь. Вы хорошо поработали, считайте, это премия. Чем пустую болтовню разводить, давайте лучше выпьем! – Салават разлил водку по бокалам. После очередной порции спиртного у всех поднялось настроение.
– Хватит нам грустных разговоров, давайте-ка поговорим о веселом! – Предложил  Салават собутыльникам, по мере опьянения начинающим ему казаться задушевными друзьями.
– В нашем ауле  Шамил-абзый - самый первый балагур… – улыбнулся Ринат.
– Что же мне рассказать?
– Про свои фокусы на тракторе!
Шамиль невесело улыбнулся и начал:
– Дурак, конечно… Как-то раз выпивали на берегу Демы и я решил порисоваться перед дружками. Сказав, что покажу фокус, сел на трактор и прямиком двинул к  крутояру. Хотел повторить свой давний трюк: в последний момент резко затормозить, чтоб почти половина корпуса трактора торчала над рекой… Но на этот раз не рассчитал -  берег обвалился и я  на ДТ – 75  бултыхнулся  в Дему!
Салават с Ринатом расхохотались.
– Ха-ха-ха! Да ты, браток, каскадер!
– Только мне этот фокус дорого обошелся. Два года удерживали ползарплаты за ущерб колхозу…
– И как объяснил свой фокус председателю колхоза?
– Он долго смотрел на торчащий из воды зад трактора и удивленно спросил:  «Не могу понять, как же ты умудрился туда грохнуться?..» Я же не скажу ему, хи-хи-хи,  что  фокус не получился…
С шутками-прибаутками опрокинули еще по одной, затем Ринат напомнил:
– Шамиль-абзый, расскажи-ка еще, как на тракторе поднялся до макушки горы и почти висел на крутой скале.
Веселое настроение Шамиля улетучилось. Он тяжело вздохнул и упавшим голосом пробормотал:
– Я ведь тогда с женой разводился. Хотел на тракторе со скалы броситься. Но что-то остановило меня  и  пошел на войну…
Они помолчали. Чтобы прервать тягостную тишину, Салават спросил:
– В Чечне, наверно, танкистом был?
– Да.
– И награды есть?
– Однажды на передовой зашли в полуразрушенный дом. Открыли консервы с килькой и только собрались поесть, обмакнув в банку остатки хлебных корок, как заявился вдрызг пьяный толстопузый полковник с двумя офицерами… Сразу начал орать на нас и пинком опрокинул наш  столик. Мы два дня не ели, только нашли, чем перекусить… Я  не помню, как  схватил полковника за грудки, начал трясти и орать: «Как посмел ризык опрокинуть, сволочь?!» Хорошо, что не ударил, товарищи насилу оттащили меня. Полковник трибуналом пригрозил. А перед этим меня как раз к ордену представили. Короче, разорвали наградной лист перед всем батальоном…
– Повезло тебе, легко отделался…
– На орден наплевать, главное – под трибунал не попал.
Чуть помолчав, Салават спросил у Шамиля:
– А ты понял, почему тот полковник так вел себя?
– Кто его знает… - Шамиль пожал плечами.
– От страха…
- Как это? - Шамиль удивленно уставился на него.
– Полковники, генералы редко бывают на передовой – обычно командуют  из безопасного места. Тот полковник, видать, выпил и решил показать, какой он бравый вояка. Со страху бесновался, чтоб себя подбодрить. Я их повадки хорошо знаю…
У Шамиля загорелись глаза:
– И в самом деле! Он же дрожал как холодец!
– Давай, брат, выпьем за то, что выбрался из Чечни целым и невредимым!
Шамиль с готовностью поддержал тост:
– И за то, что ты, Салават-агай, вернулся живым-здоровым из Афганистана!
– Верно! Дернем за вас! – Подтянулся Ринат.
Чокнувшись, выпили. Салават затянул протяжную песню:
Ай, Урал, ты, мой Урал,
Великан седой, Урал!
Головой под облака
Поднялся ты, мой Урал!
Моя песня о тебе,
О любви моей к тебе!
Новые знакомые дружно подхватили песню:
Ай У-у-у-ра-а-ал, ты,  мой У-у-ра-а-л!
Ве-ли- ка-а-н  се—е-д-о-о-й  У-у-ра-а-ал!..
Как только песня набрала силу и  мощно зазвенела на всю округу,  в будку зашли трое молодых мужчин кавказской наружности и злобно уставились на них. Шамиль с Ринатом сразу умолкли и опустили головы. А Салават  продолжал петь. Через несколько минут у них иссякло терпение:
– Что вы тут сидите и воете в нашей будке?
– Что за пьянка?!
– Выметайтесь отсюда, алкаши!
Салават с недоумением смотрел то на чужаков, то на своих. А Шамиль с Ринатом виновато молчали. Это распалило приезжих еще сильнее, один из них даже пренебрежительно смахнул со стола еду. У Шамиля задергалось побагровевшее лицо, он даже чуть привстал, однако сдержался и смолчал.
– Пьянство тут устроили!
– Шантрапа!
– Убирайтесь отсюда!
Салават вскочил с места и яростно уставился на чужеземцев:
– Почему так орете?!
– А ты кто такой, чтоб спрашивать?
– Зачем сюда пришел?
– Почему нашим работникам водку даешь?
Салават вспомнил, что они недоплатили Шамилю и Ринату за работу:
– Если они ваши работники,  почему не расплатились полностью?
Пришельцам очень не понравились эти слова. Выпучив глаза, угрожающе приблизились к Салавату:
– Какое твое дело?!.
– Им штраф за пьянку!
–  Алкашам не заплатим остаток!
Салават презрительно посмотрел на чужаков:
– Я уже понял, кто вы такие: специально не приезжали три дня, чтобы их кинуть! Не выйдет! Не отдадите что положено – пеняйте на себя…
На злобных лицах пришляков блеснуло любопытство, смешанное с изумлением:
– Смотри – ка, что говорит?!.
– Условия ставит…
– А ты кто такой, чтоб нам приказывать?.. – Эти слова были сказаны с особой издевкой. Потрясенный таким отношением, Салават неожиданно для  себя воскликнул:
– Я – потомок батыра Салавата Юлаева!
Чужаки расхохотались, схватившись за животы:
– Ха-ха-ха! Этот алкаш - наследник Салавата Юлаева!..
– Хи-хи-хи! Разве тут остались потомки батыров?..
- Пригоним эшелон паленой водки, раздадим бесплатно – и пипец придет потомкам батыров!..
Не помня себя, Салават накинулся на них с кулаками. Однако крепкие  молодые чужеземцы заломили захмелевшему мужчине руки и вышвырнули  на улицу. И вдруг раздался оглушительный хохот. Он рывком поднялся с земли и увидел – да тут набралось полно народу!.. Оказалось, работающие рядышком гастарбайтеры услышав громкое пение, подошли поглазеть и стали свидетелями его позора. Они показывали на него пальцами и  громко хохотали. Салават готов был провалиться от стыда сквозь землю. Он отер побагровевшее лицо и ринулся к  машине. Вспомнил, что на днях купил в хозяйственном магазине нож-мачете размером с саблю.  Выхватив мачете из багажника, стремительно бросился в будку. Ворвавшись внутрь, диким голосом заорал:
– Зарублю, сволочи! – Он с плеча ударил мачете одного из них. Противник  резко вскинув  руки, успел прикрыть голову и  завопив дурным голосом, отпрыгнул в дальний угол будки. Кровь из его правой ладони оставил на полу цепочку бурых пятен. Вид крови разъярил Салавата пуще прежнего:
– Сейчас я вас буду рубить как капусту, пришляки!.. – Салават замахнулся ножом - мачете на побледневших от ужаса чужаков.
В эту секунду раздался отчаянный крик Шамиля:
– Салават-агай! Не убивай! Не погуби себя!.. – Пронзительный крик словно отрезвил его. Бешено сверкая налитыми кровью глазами, Салават с размаху ударил  мачете по  столешнице:
– Деньги на стол! Быстро!
Пришлые дрожащими руками вытащили из карманов кошельки и положили на стол. Салават еще больше взъярился:
– Что?! Думаете, я  разбойник?!. Шамиль, сколько они вам должны?
– Тридцать тысяч…- Произнес осипшим голосом Шамиль.
– Живо отсчитайте тридцатьку и забирайте свои кошельки! Ну!..
Пришельцы с трудом перебирая негнущимися пальцами, отсчитали  положенную сумму. Салават с презрением сощурился и зловеще процедил:
– Хотите жить - бегите...
Чужаки опасливо проскользнули мимо него, по ходу движения увеличив скорость, ринулись к двери. Салавату стало забавно. Дабы нагнать страху, он нарочно замахнулся  мачете и бросился за ними с истошным криком:
– Зарублю, сволочи!
Увидев Салавата, столпившиеся возле будки мигранты отшатнулись от него. Вспомнив, как они смеялись над ним, решил шугануть и гастарбайтеров.
- Зарублю-ю-ю!!! – Страшным голосом заорал Салават и с свирепым видом размахивая мачете,  ринулся на неприятелей. Перепуганные мигранты побежали вслед за теми пришляками.  Он пригляделся и с удивлением  заметил: с  врагами убегали без оглядки   и новые друзья - Шамиль с Ринатом, почему-то, тоже припустились от него – только пятки сверкали… Салават закричал:
– Шамиль! Ринат! Джигиты! Куда же вы?! Не бойтесь, я вас не трону! Водку не допили…
Однако они  даже не обернулись. Салават сник.
– Для кого я старался, не для вас разве?.. – Бормоча себе под нос, он зашел в будку. – Фу-у, запах крови… Приторный, сладковатый запах крови… – Салават зашагал к машине.
                ***
В магазине появился улыбающийся Азамат, племянник Лилит:
– Салам, езнэ! Давно не видел тебя, соскучился. – Изредка заходивший проведать Салавата кэйнеш был навеселе и полез обниматься. Салават чувствовал, что Азамат не кривил душой – знает его с пеленок и даже часто нянчил его, подкидывая на руках.
– Как дела, езнэ? – Белобрысая физиономия  Азамата просто просияла  от приветливой улыбки. Внешностью он весь  в отца. А черненький родной брат его Аксабир похож на мать, которая из рода старика Кашыка.
– Пока нормально, кэйнеш. У тебя, вижу, тоже хорошо, потому и навеселе?
Азамат улыбнулся еще шире:
– Дела идут отлично – тьфу- тьфу, чтоб не сглазить. Мы же дом достроили!
– Ого, афарин! Ты теперь настоящий мужик, хозяин. Живите в новом доме  в здравии, радостно и счастливо!
– Рахмат, езнэ. Очень помог дядя Ильмир, братишка матери - он поднял стены дома. Кстати, Ильмир-абзый передавал тебе большой привет. Хочет с тобой повидаться. Обижается, что не заглядываешь к ним…
– В ту сторону не ездил еще, передай и ему от меня привет.
– Ладно, езнэ, обязательно.
– Сколько у тебя детей уже?
– Три дочки! – Азамат заулыбался еще радостнее.
– Им отец нужен, ты давай-ка, осторожнее с выпивкой.
– Не волнуйся, езнэ, спиртному-то я не поддамся… – Азамат помрачнел.
– Что стряслось?
– С родителями повздорили…
– В чем причина?
– По-разному относятся ко мне и брату Аксабиру.
– Не понял, кэйнеш…
– Вообщем, Аксабир – на пир, а Азамат – пахать. Все брату, а мне – вот! – Азамат свернул увесистый кулак в кукиш.
 Салават усмехнулся:
– Аксабир – на пир, а Азамат - пахать… И кто же так метко выразился?
- Жена моя. – Признался Азамат бесхитростно.
– А какая она у тебя по счету, напомни?
– Третья.
– А матерей у тебя сколько?
– Одна…
– Слушай мой совет: слова жены – через сито просей,  матери верь своей. Вскормившая мать - дитя не продаст.
Азамат крепко задумался.
Салават заметил его сбитые костяшки:
– На стройке поцарапал?
– Нет. Подрался, когда отвозил дядю Ильмира.
– Как всегда, потомки стариков Волка и Кашыка цапаются? – невольно улыбнулся Салават.
–  Не только они. Сейчас все смешалось в ауле… Теперь уже все без разбора родства стали дубасить друг друга…Особенно озверели в последние годы  потомки Волка. Может быть, злятся оттого, что их мало осталось.
– Совсем уменьшаются?
– Уже весь аул заполнили потомки чернявого Кашыка и желтолицего Китайца. Наши беломордые идут на убыль. От волков нынче одни девочки рождаются. Вон, даже у Ануз-абзыя нет наследника. Большинство отпрысков Волка пьет да занимается черт знает чем. Впрочем, китайцы и кашыки от них не отстают. Не только пьянствуют и колются, еще и каким-то спайсом обкуриваются. Потом бродят как полоумные, с шальными глазами. В таком состоянии не только троюродные, даже двоюродные братья и сестры  начали вступать в родственные браки. Увеличились супружеские измены…
Слова Азамата отравленной иглой вонзились в сердце. А ведь раньше, услышав про случаи прелюбодеяния, думал: «Моя жена не такая  и  меня это не касается.».  Да еще как коснулось – перевернуло с ног на голову и разрушило весь устоявшийся мир. Салават вспомнил великие строки:
«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе:
Каждый человек есть часть Материка, часть Суши;
и если Волной снесёт в море береговой Утёс,
меньше станет Европа,
и так же, если смоет край мыса или разрушит
Замок твой или друга твоего;
смерть каждого Человека умаляет и меня,
ибо я един со всем Человечеством,
А потому не спрашивай никогда, по ком звонит колокол:
он звонит по Тебе»
Вынырнув из омута тягостных мыслей, Салават поинтересовался:
– Помнится, Лилит возила тебя в школу космоэнергетики. Все еще увлекаешься этим?
– Нет, езнэ, давным-давно забросил.
– Себе тоже не открываешь каналы?
– Нет, совсем не занимаюсь.
Салават облегченно вздохнул:
– Правильно, кэйнеш, дурью не майся. Думаю, именно из-за этого и попал Рустам в тюрьму…
Азамат с серьезным видом кивнул:
– Хорошо еще, выбрался живым и здоровым.
Салават задумчиво посмотрел на него:
–  Рустам встал на намаз и бросил пить, может быть, и ты начнешь?
Азамат улыбнулся:
– Не беспокойся, езнэ, я только чуть расслабился после строительства дома. Скоро завяжу с пьянкой…
–  Прекращай, кэйнеш, «зеленый змий» силен - он одолел даже двухметрового борца, русского богатыря Серегу Таранина…
***
 В один из последних майских дней, Салават заехал по делу  в свой бывший дом и заметил брошюрку в зеленой обложке на столе у Рустама. Бегло пролистав, заинтересовался главой под названием «Любовь мужчины и женщины».
– Улым, дай-ка мне почитать эту брошюру.
Чуть подумав, Рустам протянул отцу другую книгу:
– Атай, вначале тебе лучше прочесть вот эту…
– Ну, хорошо. – Он взял книгу в мягкой обложке.
Книга, написанная тринадцать столетий назад,  потрясла Салавата. Он читал с восторгом и упоением, вспоминая примеры из собственной жизни, убедительно  подтверждающие правдивость этого трактата, испытывая сильнейшее душевное и духовное потрясения. Словно изможденный от жажды в пустыне путник, добредший  в оазис с живительной водой,  жадно приник Салават к этому чистейшему роднику знаний. Неспешно впитывая каждую мысль, часто восклицая вслух: «Ты смотри-ка!», «Удивительно!», «Вот почему тогда так вышло!», он всецело отдался чтению мудрейшей книги.
Эта книга, с гениальной простотой объясняющая сложнейшие и высочайшие понятия, взбудоражила сознание  Салавата, пробудила сердце, осветила душу, словно омыв  целительной водой из живого родника, привела к покаянию, призвала к Иману, Вере, намазу.
В потрясенном сознании Салавата яркой кометой пронеслись мысли: «О, Всевышний, каким же дураком с дипломом, духовным невеждой был я! Сколько же грехов тяжких, даже преступлений совершил из-за элементарной религиозной неграмотности… Молю Тебя, прости раба Твоего заблудшего!  Велики грехи мои, словно горы… Несмотря на это, Ты  вывел меня на прямой путь, вернул к Вере. О, Аллах! Спасибо тебе огромное как Уральские горы!  Прошу, помоги в дальнейшей жизни избежать больших грехов, творить добро и жить в поклонении Тебе одному!» Из глаз Салавата потекли слезы, а воспрянувшая душа испытывала невиданную радость.
 Салават был поражен еще тем, что в книге нашел тот знак, впервые «увиденный» им с закрытыми глазами девять лет назад под каналами космоэнергетики. Знак оказался арабской лигатурой, обозначающей сочетание слов «Субхану ва Тааля - Аллах пречист»… Ангелы Харут и Марут перед тем, как учить людей колдовству, предупреждали их: « Аллах пречист, Он сурово накажет вас за это запрещенное занятие,»… Получается, постоянно показывая ему под каналами этот знак, его тоже предупреждали, что  космоэнергетика – греховное занятие…
Кто бы мог подумать, что Рустам, принесший семье столько хлопот и  горестей, впоследствии станет причиной возвращения отца к Вере?.. Вот уже несколько лет он призывает к Иману всю семью, однако его искренние слова распахнули только сердце отца…
***
Узнав о беременности жены, Салават вспомнил обещание, данное в Шульганташе, повез ее в Турцию. Понимал, что они не смогут поехать за границу, пока ребенок не достигнет трех-четырех лет.
Загорали на берегу теплого Средиземного моря,  купались, плавали на яхте. Ездили на экскурсии, представления, отдыхали в ресторанах и разных развлекательных заведениях, в турецкой бане «хамам». Было интересно бродить по восточным базарам города, более двух тысяч лет назад подаренного древнеримским полководцем Марком Антонием своей возлюбленной –  египетской царице Клеопатре.
 Величественные горы Тавр, покрытые зелеными лесами, протянулись вдоль бескрайнего моря. Приятно было лежать с любимой женой на теплом песке и нежиться под ласковыми лучами солнца на знаменитом пляже царицы  Клеопатры,  слушая шум беспрестанно набегающих на берег изумрудных волн.
Тансылу радовалась как дитя, была очень счастлива. Ее чудесное настроение передалось Салавату и доставляло несказанное  удовольствие. Им так хорошо вместе, их медовый месяц никак не кончается и продолжается уже третий год. За это время они не сказали друг другу ни единого дурного слова. Салават не переставал благодарить Аллаха за то, что Он услышал его мольбы и послал ему самую красивую, самую умную, самую лучшую жену на свете. Он не замечал в ней никаких недостатков, видел только хорошие стороны. Будто надел волшебные очки, показывающие в любимой только  лучшие качества. Еще Салават понял:  дарить счастье любимой женщине –  и есть счастье земное…
***
Слава Всевышнему, счастливая любовь отогнала голодных шакалов, беспрестанно рвущих душу Салавата. От большого чувства оттаяло и сердце,  стали потихоньку забываться темные помыслы и мечты об отмщении. «Любовь взаимная – отрада души!» восторженно думал он. Но встав  на намаз, сделал самое великое духовное открытие: искреннее  поклонение лишь Всевышнему есть истинная отрада души. А любовь к женщине - обретение душевного и телесного покоя и умиротворения. 
***
Днем Салават прилег вздремнуть и снова плутал во сне в совершенно незнакомых местах. Он ощущал себя одиноким, неприкаянным,  совершенно никому не нужным. Внезапно привиделась прежняя семья: дети, младшая дочь Акйондоз, и сердце опалило чувство огромной безвозвратной потери. Не выдержав боли,  тяжело застонал и проснулся. Да, теперь душа его ноет  только во сне. Похоже, он загнал душевные муки глубоко в подсознание. Скоро три года, как  разошлись. Так и будет стенать душа всю жизнь?..
После продолжительных раздумий он сделал вывод: распад первой семьи  неслучаен. Судьба ставит Салавата в такие условия, нет возможности ни избежать, ни отказаться от них. Прав был автор трагедии «Царь Эдип», древнегреческий поэт Софокл: от рока не уйти.
 Аллах предначертал уже ему такдир, остается подчиниться и принять. Всевышний знает лучше, что ему нужно…
Вернувшись из Турции, Салават возобновил работу над триптихом  «Покаяние».  Скоро допишет третье полотно под названием «Картина III. Отрада.». Нелегко дается ему это произведение, триптих пишется, будто кровью сердца.
***
В начале знойного лета появилась на свет дочь. Салават и сам хотел, чтоб  родилась  девочка, потому что Тансылу дочь нужнее.
Радостных хлопот с малышкой прибавилось и у жены не осталось времени на торговлю. Магазин  вместе с оборудованием и товаром продали за полмиллиона рублей. Дочка принесла семье удачу  – сбыли и участок под дом  за  шестьсот десять тысяч.
Пригласив родственников с обеих сторон в кафе, устроили торжество по случаю имянаречения. Произнеся в правое ухо дочери азан , а в левое – камат , Салават сам нарек ее именем Исменаз.
Проводив гостей, он на следующий день приступил к осуществлению «наполеоновских» планов: поехал в Уфу искать землю для строительства дома.
В коттеджном поселке близ столицы купил участок с незавершенным фундаментом за шестьсот тысяч рублей. Предстояла сложная задача: на остатки денег доделать фундамент, поднять стены из соснового бруса и подвести дом под крышу. Эти работы нужно завершить до начала осеннего ненастья. Было бы гораздо легче, если нанять фирму или хорошую бригаду. Но на квалифицированных специалистов нет средств, придется обойтись дешевой рабочей силой. 
Трудно было держать Салавату пьющую бригаду в ежовых рукавицах, однако справился – заставил их трудиться в режиме сухого закона и завершить запланированный объем работ к сроку. В течении месяца дом подвели под крышу.
***
 Салават сел за стол, достал тетрадь, куда записывал расходы и подвел итоги. На покупку участка, возведение стен и крыши ушли один миллион двадцать семь тысяч рублей, то есть около тридцати двух тысяч долларов. Он был доволен собой, потому что для обретения крова над головой сделал почти половину дел. Чтобы достроить дом нужно найти еще полтора миллиона. А в кармане у него не вошь на аркане, но кот наплакал точно -  хватит на две недели пропитания.
Как и где найти деньги для содержания семьи и оплаты за  квартиру?
– Оформи заново инвалидность, будет хоть небольшой, но стабильный  доход, – предложила Тансылу.
– Считаешь меня инвалидом?.. – Он посмотрел на жену неодобрительно.
– Сил и упорства у тебя много. Но ранения-то реальны! Государство пенсии зря не дает. Даже то, что положено, стараются зажать. А ты уже пятнадцать лет не получаешь пенсию. То, что у тебя энергии много – это твои личные качества, они не в счет.  Может, потому Аллах и взвалил на тебя  две  семьи, зная, что выдюжишь. Но, имея все права, отказываться от пенсии и льгот – это  гордыня…
                ***
Больше выхода не было - Салават во что бы то ни стало решил продать свою долю дома. Лилит попробовала воспротивиться, однако он пригрозил, что подожжет баню и бывшая жена не на шутку струхнула.
Но не дал согласие отдел опеки и попечительства, ссылаясь на несовершеннолетие Акйондоз. Не испугаешь же администрацию поджогом или погромом, тут надо было крепко подумать, чтоб каким-то образом  объегорить чиновников. После долгих раздумий, внезапно осенило: «Эврика! Все-таки придумал! Не разрешают продать? А подарить-то свою  собственность имею право… Закон того не запрещает. А что не запрещено, то разрешено. Значит, продам долю через договор дарения!..»
Салават встретился с человеком, занимающимся покупкой за полцены  долей комнат, квартир и домов. Им оказался молодой человек  с приветливым лицом по имени Александр.
– Хотите продать долю дома? – Спросил он, внимательно просмотрев бумаги о собственности.
– Продать не получится - младшая дочь несовершеннолетняя. Сделку не пропустит  отдел опеки.
– Что же вы тогда предлагаете?
– Продажу можно провести через договор дарения. Составим между собой неофициально договор купли-продажи, акт и дам вам расписку о получении денег.
Александр задумался.
– Такая схема подходит, сколько вы просите за долю?
– Я в курсе, что спорные доли продаются дешевле, поэтому не прошу  высокую цену – отдам за миллион рублей.
Александр пристально посмотрел на него:
– Уместен ли торг?
– Миллион рублей и так  меньше половины цены.
– Одаряемый облагается налогом, наверное, скинете хотя бы эту сумму?..
– О какой сумме речь?
– Сейчас выясним. – Он встал с места, приоткрыл дверь и обратился к бухгалтеру. – Ольга, какой налог выплачивается с подаренной доли дома стоимостью миллион рублей?
Спустя несколько минут она  ответила:
– Пятьдесят тысяч.
Не дожидаясь вопроса Александра, Салават поспешно согласился:
– Хорошо. Подготовьте договор.
Родной дядя Александра раньше занимал пост заместителя министра внутренних дел республики. Благодаря связям он успел сколотить себе состояние. На сегодняшний день владел несколькими офисами,  риэлторской конторой, ездил на роскошном джипе.
Сделка прошла гладко. Когда деньги были перечислены на банковский счет Салавата, Тансылу поразилась:
– Я думала, ты никогда не сможешь получить свою долю дома…
– У меня нет другого выхода, нам же нужно достроить дом, – ответил ей муж.
– Когда?
Он кивнул на висевший над письменным столом настенный календарь:
– Погляди туда.
Календарь был испещрен пометками: к датам были подведены красные стрелочки и под ними были написаны дела, требующие завершения к назначенному дню. 12 июня следующего года было обведено большим кружком. Тансылу вскинула брови:
–Переезжаем двенадцатого?
– Или чуть раньше.
– Почему?
– Надо будет поливать сад, полоть и окучивать картошку в огороде.
Жена изумилась:
– Какой огород? Там же чистое поле и забора нет, дом не готов…
– К означенной дате – будет все.
Тансылу недоверчиво покачала головой:
– У нас, правда, будет свой дом?..
– Да.
– Неужели до июня сможешь закончить столько дел? Люди годами строятся…
– У нас нет столько времени.
– Хватит ли денег?
– Еще полмиллиона понадобится.
– Где  найдешь столько?
– После оплаты посреднику за обналичивание материнского капитала, у нас останутся триста шестьдесят тысяч рублей. Для  покупки мебели и домашней утвари, нужны  еще около полумиллиона.
У Тансылу глаза полезли на лоб:
– Так много?
– Как минимум.
– Уж слишком много…
– Мы же строим семью  заново. Нужно  все, начиная с чашек-плошек…
Заполучив около миллиона рублей на банковский счет, Салават вздохнул свободнее и принялся за продолжение третьей картины триптиха «Покаяние». Промучившись больше недели, смог, наконец, настроиться на нужные волны. И услышал Салават как громогласно заржал на весь мир парящий в далеких высях  его крылатый конь Акбузат и  кисть подчинилась ему.
Под воздействием вдохновения в сознании молнией мелькали разные мысли и картинки: «Мир погряз в грехах. Запах греха витает в воздухе…
Мир стремительно захватывает новый матриархат. Он приведет в пропасть…
Он опять  использует женщин,  как когда-то Еву…
Как же обвести вокруг пальца  Лилит?!.
Не станет ли победа мужчины над женщиной Пирровой ?..
 Подобает ли мужчине влачить жалкое существование под каблуком у женщины?..
Раз Адам и Ева изгнаны из рая, смогут ли их потомки стать по-настоящему счастливыми на Земле?..
Как обрести потерянный рай?..
В чем превосходство Адама над Евой? Возможно, в том, что Бог, сотворив его из глины, вдохнул в него частицу Себя…
Во что бы то ни стало, жаждет доказать свое… Чем только не пользуется ради достижения цели? Эзотерика, оккультизм и еще под множествами  названий новое язычество стомиллионными тиражами черных книг, брошюр, газет, журналов и телепередач обрушивается на сознание людей, сбивая с  пути истинного.
Подозрительно то, что к продвинутым суфиям приходят тайные «люди»… Е. Блаватскую тоже они навещали и надиктовали «Тайную доктрину» и еще несколько книг. Об этом писала она сама. И чету Рерихов перехитрили…
Численность человечества превысила семь миллиардов, так почему же людей мучает изнуряющее душу одиночество?.. Интернет обрекает нас на еще более страшное одиночество. Кто накинул на человечество сеть Всемирной паутины?..
А ход времени все увеличивается…
Куда катится этот мир?..
Как  спасти  нам души свои?..
О, Всевышний, только не отвернись от нас, молю Тебя, прости!..»
***
После двух месяцев вдохновенного писания триптиха, доставившего ему  истинное наслаждение,  душа его настолько истончилась, посветлела,  наполнилась любовью, что он готов был простить Лилит, детей, даже Ануза и  снова возлюбить весь мир.
Под влиянием этого настроения позвонил Лилит:
– Ассаляму-алейкум, как ты поживаешь?
Обозленная на Салавата за продажу доли, она грубо ответила:
– Салам, салам!.. Злорадствуешь, что продал долю через липовую сделку и обхитрил меня?
Душа Салавата, витавшая на седьмом небе от вдохновения, начала опускаться на грешную землю, а дивная мелодия, звучавшая в сердце, оборвалась на высокой ноте.
– Я звоню не для этого. Что касается сделки, пойми: у меня не было другого выхода. В свои пятьдесят три я в пятый раз стал отцом. И обязан обеспечить новорожденного ребенка и семью жильем.
– Печешься о новой семье и ребенке, а здешних уже позабыл?
– Я про них всегда помню…
– Что ж тогда не приходишь, не проведаешь?..
Салават скучал по детям, но ему было неудобно перед ними. Что, он  теперь должен им сказать: «Здравствуйте, дети, это я – ваш глупый папаша, обманутый вашей матерью…»? Хоть и с самого начала винил и укорял себя за распад семьи, в душе продолжал метаться из одной  крайности в другой, его отношение к случившемуся постоянно менялось: Салават то ругал себя, то клял Лилит. Но сейчас собирался говорить не об этом:
– Я занят стройкой, нет времени…
Лилит запальчиво перебила:
– Строишь новой женушке дом, а я сколько лет сторожу этот коттедж?! Ладно-ладно, паши, истрать все силы… Как состаришься и станешь ненужным, она сразу выгонит тебя из этого дома… Знай: хоть и работаешь на Тансылу как ишак, все равно она тебя прогонит! А я тут берегу наш дом. Заруби на носу, ты все равно сюда вернешься! Еще мне спасибо скажешь, что наш дом сохранила… – После гневной тирады,  Лилит неожиданно обмякла. – Только меня тогда не будет в живых… – Голос бывшей жены стал жалок, она всхлипнула.
– Я и звоню, чтобы поговорить о тебе…
– Что?.. Слушаю… – живо спросила Лилит с большим  любопытством.
– Мы с тобой говорили об этом несколько лет назад, но в последнее время я много чего обдумал и решил напомнить. Вообщем, ты – мать моих детей, мы поженились с тобой совсем молодыми, и я не хочу, чтобы ты погубила свою душу. Я сам виноват в том, что ты столь низко пала. Если б не спутался тогда с Зульфией, может быть, этого не произошло бы…
Лилит снова прервала Салавата:
– Да, во всем виноват ты сам!
– Постой, не спеши,  ты тоже не белая и пушистая. Твоя гордыня и безмерные амбиции тоже сыграли свою роль. Когда появились, якобы, большие перспективы с Анузом, произошла самоидентификация личности. Видно, каждый подвергается искушению на своем уровне и получает заманчивое предложение. Тогда и выясняется, кто есть кто…
Лилит не утерпела, снова перебила:
– Говори понятней, что ты хочешь?
– Чтобы не погубила из-за больших грехов свою душу, прошу тебя, немедленно покайся и встань на намаз!..
Лилит рассердилась:
– А ты у нас - святой?!.
И Салават вспылил:
– Моих грехов - побольше твоих! Я же признаю, что во всем виноват сам! Но нам надо выбраться из болота тяжких  грехов. Путь спасения только один:  покаяние и искренние молитвы. Ради детей прошу: покайся, проси у Бога прощения и встань на намаз! Ты стала мне самым лютым врагом, но я не хочу, чтобы ты попала в ад…
***
Как бы вдохновенно не писал, он не смог еще завершить триптих. Оставалось не так много. Но пришла весна и надо снова заняться домом.
В разгар работ Салавату позвонил Ануз:
– Здравствуйте, Салават Альхамович!
– Ассаляму-алейкум, Ануз. – Враг обратился по отчеству, однако Салават не стал оказывать ему подобного почтения.
– Как ваши дела, Салават Альхамович?
– Слава Аллаху.
– Оказывается, дом достраиваете, желаю вам удачного завершения и благополучной в нем жизни всей семьей.
– Аминь. – Ответил Салават, хоть и понимал формальность этих пожеланий.
– Слышал, у вас дочка родилась, пусть вырастет счастливой и принесет вам только радость.
– Мед да масло твоим устам. – Салават ответил пословицей.
Выдержав небольшую паузу, Ануз продолжил:
– Салават Альхамович, весь аул и родственники Лилит очень вас уважают, всегда вспоминают добрым словом. Мне тут пришла в голову мысль: если бы вы, например, предложили свою кандидатуру на какой-нибудь пост, запросто бы набрали сто процентов голосов…
«Кому что, а курице зерно снится», – хмыкнул про себя Салават и поспешил прервать собеседника:
– Должности и власть меня  не интересуют.
– Ну, я это к примеру… Сестры Лилит -  Бибинур и Сафия очень часто вас вспоминают добрым словом и рассказывают, как вы возили их в Шульганташ, Аркаим, на озеро Талкас, в Темясовский музей и музей Салавата Юлаева. Дети ваши тоже любят и сильно скучают. Хорошо бы, если бы вы хоть изредка наведывались в свой дом повидаться с ними…
Салават не мог взять в толк: с какой целью непримиримый враг льет на него ведра елея…
– Дети меня предали, говоря твоим языком, сделали выбор: отдали голоса тебе… Видеть Лилит и тебя тоже не горю желанием.
– Я захожу туда раз в месяц, и только для того, чтобы Лилит оставить денег. Ведь получается, я оказался как бы виновным, что вы развелись…
Салават перебил его:
– Успокойся, Ануз, я отлично знаю, что все шло по сценарию Лилит. Ты всего лишь ее жертва, марионетка…
Подустав от нескончаемых хлопот на стройке, Салават в последнее время стал суровее. Еще недавно, когда вдохновенно писал триптих, он был готов  возлюбить весь мир.
– А Лилит, напротив, говорит о вас только хорошее. Не раз слышал от нее: первый муж – от Бога, второй – от шайтана. И еще… она написала и повесила на стену  стихотворение:
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них.
 
-Это не ее стихи, а известного поэта Кочеткова. Похоже, совсем уже начинает сходить с ума…
Ануз продолжал гнуть свою линию:
– Когда заезжаю дать ей денег, всегда ругается: «Салават уже дом строит, а ты живешь на съемной квартире, ездишь на раздолбанной машине, ничего не нажил. Будь твоя большая пенсия у него, он бы давно дворец отгрохал…»
Салават удивленно спросил:
– Ты разве не купил квартиру?
– Откуда?!  У меня ничего нет… – Ануз преподносил это как  доказательство своей добродетельности. – А Лилит упрекает меня: «Оказывается, у нас была счастливая семья, я с Салаватом за четверть века столько не плакала, сколько с тобой за эти два года…» Я понимаю, Салават Альхамович, возможно, отрезанный ломоть обратно не приставишь. У вас жена, маленький ребенок, обязательства перед ними. Однако значимость первой семьи, четверых детей, нажитого за всю жизнь имущества…
Наконец, до Салавата дошел смысл слов Ануза: враг убеждает его вернуться к первой семье… «Похоже, Ануз начал понимать, что Лилит одурачила его. А она меня за идиота принимает. Думает, захочу – прогоню вон, понадобится – верну обратно. Не дам себя провести…» Салават не стал увиливать, прямо сказал Анузу:
– Слова Бибинур и Сафии – мне ни в грош. Они тоже меня предали:  способствовали вашей порочной связи. Ты им нужен, чтобы пристроить в теплые места их детей, которых я протолкнул в университеты… На крокодильи слезы и запоздалые сожаления Лилит мне наплевать. Пусть вешает лапшу уже на твои уши. А дети только годам к сорока поймут, что они натворили… Лишь Акйондоз мне жаль. Она одна меня не предавала… Вообщем, и Лилит, и старшим детям передай: я не вернусь, пусть не надеются…
Ануз поспешил вставить словечко:
– Салават Альхамович, Лилит очень сожалеет, дети плачут…
Чувствуя, как в душе все переворачивается вверх дном, Салават повысил голос:
– Ануз, они продали меня с потрохами. Мужская честь дороже. И вообще, Лилит мне больше не нужна, она уже старая… У меня теперь замечательная  красивая и молодая жена, прелестный ребенок. Ради жены, которая встречает меня с радостной улыбкой, маленькой дочурки, что бросается в мои объятия, щебеча как птенчик, я добываю хлеб, готов и горы свернуть. Скажи, а ты… Для чего ты живешь на свете, ради кого рвешься к карьере?
Подумав, Ануз ответил:
– Живу ради дочерей и внука.
– Что же ты тогда бросил их?
– Я давно решил развестись с Гульнисой,  ждал, когда дочери вырастут…
– Если уж решил уйти из семьи, почему не нашел  молодую, которая могла бы родить? С твоей огромной пенсией бывшего судьи мог бы жениться  даже на, скажем,  засидевшейся девушке. А ты людей насмешил, связался с многодетной пожилой женщиной, к тому же, близкой родственницей. Потерял свой авторитет, нанес урон и моей репутации. 
Ануз стал оправдываться:
– Я и не думал сближаться с Лилит, между нами тогда не было связи. Она лечила мне голову, защищая от применявших услуги колдунов конкурентов, помогала в предвыборной кампании, консультировала. Вы же сами, по словам Лилит, вдруг приревновали ее, начали зверски избивать, беспрерывно пить. Сначала она по-родственному просила только защитить ее от вас. В то время моя семья была в глубоком кризисе. А потом и сам не заметил, как очутился в такой ситуации.
Салавату все стало ясно:
– Бог с ней, с безголовой Лилит, разве ты сам не понимал, во что вляпываешься?!
Ануз тоже начал терять терпение:
– Говорю вам, вначале между нами ничего не было! Вы сами сделали из мухи слона, приревновали ко мне, жестоко избили Лилит и выгнали из дома. Если это вышло по моей вине, что же я должен был делать?..
Салават чуть не рассмеялся, подумав: « Он женщин не видел, что ли? А сидел так высоко… Впрочем, Лилит и меня ловко одурачила».
– Салават Альхамович, - продолжил Ануз, - тут в двух словах не объяснишь. Нам надо встретиться и поговорить. Если найдете время…
Салават не испытывал особого рвения видеться с ним, однако согласился:
– Когда?
– Вы свободны завтра?
– Найду время.
– Сможете прийти в семь вечера в кафе «Капитоль»?
– Хорошо.
После нелегкого разговора, Салават испытывал некоторую тяжесть на сердце - сожалел, что был резковат с Анузом. И в то же время почувствовал, как ненависть к врагу заметно поубавилась, потому что выплеснул часть гнева, кипевшего в нем несколько лет.
               
                ***
 Ануз радушно встретил Салавата в кафе.
– Здравствуйте, Салават Альхамович! – Он протянул обе руки для рукопожатия.
– Ассаляму-алейкум, Ануз. Обращайся ко мне просто по имени. А то неловко получается: я тебя называю «Ануз», а ты…
Поздоровавшись, Салават всмотрелся в его глаза. «А ведь Ануз стал как Кай из сказки «Снежная королева». Но, кажется, начал кое-что понимать. Потому и мучает его совесть. Хотя, возможно, до больной  головушки дошло, что Лилит с длинным «прицепом» – излишне тяжкий груз, вот и хочет как-нибудь от нее избавиться. Ай-ай, сможешь ли вырваться?..» – успел подумать Салават.
– Ладно, Салават… Сейчас принесут шашлык, пока приступим к салату. Приятного аппетита. – Ануз потянулся к вилке. – Как идет строительство дома, заканчиваешь?
– Скоро переселимся.
– Быстро управился…
– Старался.
– Стройка - дело непростое, как бы,  не  надорвался.
– Некогда думать о себе, надо семью жильем обеспечить.
– Чтобы вырастить ребенка, тебе надо жить долго…
– Сколько суждено – столько и проживу…
– Я где-то читал, можно прожить очень долго, если настроить себя.
Салават прищурился:
– А разве смысл жизни в долголетии?
– А в чем?
– Я и сам всю жизнь искал ответа на этот вопрос.
– Не ты один. Величайшие умы всех времен пытались найти этот смысл. Но не нашли.
– А я нашел.
– И зачем же мы пришли в этот мир? – Ануз  с улыбкой ждал ответа.
– Чтобы возвратиться. – Сказал Салават с ходу.
– Куда? – Ануз слегка удивился.
– Туда, откуда были изгнаны – в рай.
Услышав ответ, Ануз заинтересованно продолжил допытываться:
– Что мы должны сделать, чтобы вернуться в рай?
– Достичь двух своих целей – первоначальной и главной.
– Первоначальной и главной?.. – Ануз вопросительно уставился на него.
– Я обеспечил первую семью жильем и всем остальным, постарался дать детям образование, по мере возможности – воспитание. Сейчас создаю нормальные условия для достойной жизни и нынешней семье. Эти мои стремления – попытка достичь первоначальной цели. Однако самое сокровенное – добиться цели главной: вернуться в рай, откуда были изгнаны   наши прародители Адам и Ева, поддавшись искушению. Это и есть смысл жизни, наша главная цель,  ради которой мы сотворены.
Ануз изменился в лице, но старался не подавать виду. А Салават  продолжал, глядя врагу в глаза:
– Всевышний, хоть и изгнал Адама и Еву из рая, не отвернулся от них, указал путь возвращения. Иблис  пытается сбить нас с этого прямого пути. Это - его работа. С тех самых пор, как Всевышнему отказался повиноваться  Иблис  и не поклонился Адаму, идет беспощадная война за каждого человека, за каждую душу…
Ануз  сумел взять себя в руки:
– Ты веришь в эти мифы?
– Это не мифы.
– По-твоему, все противоречия в мире вертятся вокруг этого события? И зачем оно было нужно?
– Для великого испытания. Иначе получается, что Адам и Ева находятся в раю, как бы по праву сотворения их, что ли… Может быть, будет лучше, если заслужить рай, пройдя испытания? Это мои предположения. Если я ошибаюсь, прости меня Аллах! Испытание началось со спора «Кто выше?», иначе говоря, с гордыни. И с целью искушения хитро используются  эзотерика, оккультизм, колдовство, ясновидение, вообщем, все разновидности нового язычества…
Ануз не собирался сдаваться без боя:
– К провидцам обращались не только простые люди и большие начальники, но и цари. Я, например, читал, что генеральный секретарь компартии Советского Союза Леонид Брежнев  ездил к Ванге!..
– Правители - тоже люди и не застрахованы от ошибок. Жаль, их заблуждения дорого обходятся народам.
– Но ведь ясновидцы предсказывают правду…
– Прельщая людей мелкой, повседневной правдой, ясновидцы обманывают их по-крупному – сбивая с пути истинного, толкают их души к погибели. Ведь тот, кто просит помощи у ясновидящего – отворачивается от Бога и обращается Иблису. Лишь к Создателю вправе обращаться с мольбами о помощи потомки Адама и Евы…
-Откуда же знают предсказатели, как говоришь, мелкую, повседневную информацию? – Перебил его Ануз.
-Им нашептывают  в уши бесы. Лилит так и говорила мне, что она лишь повторяет клиентам то, что кто-то тихонько подсказывает ей. Мы-то, духовные слепцы, радовались, думая, что эти подсказки от светлых сил.Увы, мы на своем горьком опыте убедились, чем оборачиваются подобные заблуждения. Ты, к примеру, всю жизнь ходил к разного рода ясновидящим. После нашей с Лилит поездки к ворожее Назире,  моя бывшая жена и сама стала ведьмой. Надеясь с помощью, так сказать, способностей Лилит возглавить республиканский суд, а затем сесть в президентское кресло, ты вступил с ней в кровосмесительную связь. В итоге: все мы погрязли в грехах  и неслыханном позоре. Даже если б ты с помощью магии занял кресло Президента республики, все равно оказался бы в проигрыше. Потому что  погубил бы свою душу, которая дороже всяких должностей и богатств.
– А почему же меня никто не предупредил, что нельзя обращаться к ясновидящим? – Растерянно спросил  Ануз. В его голосе прозвучали даже нотки обиды.
– Потому что муллы, попы, раввины, пасторы, ксендзы и прочие священнослужители, которые призваны нам это объяснять, были почти уничтожены коммунистами и сотни миллионов людей остались безграмотными в вопросах религии. Зато нас заставляли с детсадовского возраста поклоняться Ленину и Сталину. Затем в школе и университетах вдалбливали атеизм.
Вот и мы с тобой погрязли в пороках, грехах, стали посмешищем. Однако Всевышний милостив, Он всегда дает человеку возможность спасения. Перед нами стоит глобальная задача: уберечь наши души от погибели. Чтобы спастись нам: тебе, Лилит, Гульнисе, детям и всем – необходимо прийти к покаянию и обрести Веру - Иман. Это единственный путь спасения.
Салават достал из пакета ту книгу,  вручил врагу:
– Эта книга, написанная тринадцать веков назад, стала одной из причин, благодаря которым я пришел  к покаянию и встал на намаз. Прочти ее внимательно. За смертные грехи вам с  Лилит  угрожает суровейшая кара. Но я не хочу, чтобы вы погубили свои души. Поэтому подсказываю путь спасения.  По совести говоря, у меня и своих грехов предостаточно, пожалуй, побольше ваших. Если б сам когда-то не погряз в блуде, Лилит бы не скатилась в пропасть тяжких грехов, не потащила бы за собой и тебя. В вашем с Лилит падении виноват я.
Задумавшись, Салават умолк. Ануз изумленно поднял брови и уставился на него. Но быстро взяв себя в руки,  поспешил высказать то, для чего и пришел на встречу с ним:
– Так уж получилось, теперь ничего не поделаешь, сделанного не воротишь. А мы с тобой, Салават, приходимся родственниками, и не должны жить во вражде. Твоя прабабка со стороны бабушки Гульфаризы,  оказывается, была женой нашего родича, старика Китайца…
Салават перебил его:
– Я слышал эту историю: сто лет назад мою  прабабку по имени Зулейха, нареченную невесту Волка, выдали замуж за Китайца… Из-за этого разгорелась китайско-волчья война, которая длится уже больше века…
– Да, Салават, через то родство мы с тобой - пятиюродные братья… Значит, не должны творить зла друг другу. – Ануз пытливо поглядел на него, будто прикидывал степень опасности, грозящей ему от Салавата.
– Мы с тобой лишь пятиюродные, а Волк с Китайцем были родными братьями, но все равно затеяли столетнюю войну за невесту с большим приданым – Зулейху…
– Они были неграмотными, а мы с тобой - образованные люди. А китайско-волчью войну я постараюсь остановить.
Салават издевательски усмехнулся:
– Ты им скажешь: «Братья, прекращайте войну, вместо богатой невесты Зулейхи, с большим приданым и обширными землями, несправедливо отнятой сто лет назад у нашего предка Волка, я вернул в наш род женщину побогаче – Зулейху-Лилит»?
Ануз покраснел:
– Да не слышал я про то, мне об этом Лилит позже рассказала. Вот тебе солнце, клянусь – такая мысль мне и в голову не приходила! – Словно в подтверждение слов Ануза, на улице прогрохотал гром. – Наслушавшись жалоб от Лилит, что ты ни капли не уважаешь, обижаешь ее и несколько раз пытался бросить, я подумал, что она тебе не нужна. Впрочем, я уже объяснял… – На лице Ануза показались отблески гнева. – А теперь она мне твердит совершенно иное: все уши прожужжала, расхваливая тебя... Вот и вмешивайся после этого в отношения между супругами! Разбирайтесь сами, делайте, что хотите… А я сыт по горло… – Ануз тяжело вздохнул.
Салават понял, насколько запутался его непримиримый враг и смягчился:
– Я надеюсь, если внимательно прочтешь эту книгу, то многое поймешь, придешь к покаянию, обретешь Веру, Иман. Эта книга потрясла меня, думаю, не оставит равнодушным и тебя… – Послышались страшные раскаты грома и  начался ливень.
Ануз достал из-под стола полный пакет и протянул ему:
– Прими, пожалуйста, эти гостинцы как ответный дар за твою книгу.
После встречи с Анузом он заметил: ненависть к нему почти исчезла, а душа посветлела.
Сейчас страшно даже вспоминать, как в течении нескольких лет жаждал убить Ануза… Гордыня - поистине сатанинское чувство…
***
Хотя Салават несколько раз призывал Лилит встать на намаз, она все еще не смогла прийти к покаянию. «Сколько бы ни пыталась, не могу пока себя побороть» отвечала она.
А Тансылу вняла убеждениям мужа, не пропускает ни одной из пяти ежедневных молитв. Увидев, как они вдвоем совершают намаз, дочурка Исменаз быстренько подбегает, встает за родителями, совершает поклоны. А после намаза катается на папе верхом.
Салават не принуждал жену, привел к Вере постепенно.
Уговаривал и маму, но ей уже здоровье не позволяет: может читать молитвы только сидя.
***
В один из дней, когда строительство дома близилось к завершению, он  заехал перекусить в кафе. За столик напротив сел мужчина с двумя детьми. Мальчик был постарше, а девочка лет девяти до боли в сердце  напомнила ему Акйондоз. И из глаз Салавата непроизвольно полились слезы. Он вовсе не плакал, продолжал есть, но слезы тихо капали в тарелку, а перед глазами неотступно стояла младшенькая дочурка. Чтоб не выдать своего состояния окружающим, продолжал жевать, а слезы текли и текли. Переполненное тоской по дочери сознание обожгли горестные мысли: «Придет ли когда-нибудь конец этой печали? Когда же успокоится сердце? Пятый же год уже пошел… Надо жить дальше, забыться работой. Я должен поставить на ноги  новую семью. Но боль моя никогда не уйдет из сердца».
***
 Слава Аллаху, буквально перед началом кризиса 20014 года Салавату удалось продать земельные угодья. Лилит пробовала противиться этой сделке, начиная понимать, что накопленное за четверть века семейное состояние ускользает сквозь ее пальцы. Она-то рассчитывала: исполосованный ранами телесными бывший супруг не справится с муками душевными, пропадет как большинство мужчин в подобной ситуации, и все имущество достанется ей одной. Ее надежды не оправдались.
В самом деле, он балансировал на грани жизни и смерти, когда глушил водку литрами, стараясь не сойти с ума от болей, так как они, будто пираньи, беспрерывно рвали ему душу. Но Салават каким-то чудом смог выползти  из темной стороны в солнечную. И он не просто выжил: эти тяжелые испытания и  потери подняли его дух на более высокий уровень. Ибо слабых -  жизненные испытания ломают, а сильных – закаляют как сталь.
Когда вошел в дом, в ноздри ударил знакомый запах: Лилит испекла бэлиш .  Он проглотил слюну, прошел в столовую, поставил на стол перед бывшей женой и детьми сумку, доверху набитую деньгами:
– Продал земли за миллион долларов.
Некогда близкие и дорогие люди недоуменно уставились на него.
Салават достал из кармана бумагу:
– Долг, взятый при покупке земель, вместе с процентами достиг ста тридцати тысяч долларов. Старый наш кредит в полмиллиона рублей - закрыл доходом от магазина. После выплаты процентов риэлтору тебе остается четыреста тысяч долларов, столько и мне. В сумке сорок пачек стодолларовых купюр, пересчитай. – Салават вывалил деньги на стол.
Лилит дрожащими руками пересчитала пачки, снова уложила их в сумку и вытаращилась на Салавата:
– Сорок пачек. Почему взял долларами, к тому же, наличкой?
Салават глянул на нее волком:
– Покупателю было удобнее.
– Риэлтору переплатил…
– Иначе не смог бы продать.
– А сколько себе закроил?.. – Лилит злобно прищурилась. – Признавайся!..
Нервы и без того были натянуты, как струна, Салават процедил:
– Ах, гнусная баба! Почти полмиллиона долларов тебя не устраивают? Я мог не дать тебе ни копейки, только детей пожалел. По совести, никто из вас не имеет на них права, кроме Акйондоз. Все меня предали… Ладно, берите. Если не отдам, вдруг помрешь с горя. Оставила детей без отца, гляди, не вздумай лишать их матери, живи. Долго живи… Деньги не растрачивай на пустяки, купи детям жилье.
Лилит уставила на него вспыхнувшие недобрым блеском глаза:
– Все-таки, ты меня надул… Ла-адно, на сколько миллионов рублей обманул – пусть столько же уйдут от тебя!
Салават поразился:
– Ты, и пальцем не шевельнув, заграбастала почти полмиллиона долларов! Если прибавить стоимость дома – будет еще больше. Но чувство стыда тебе не знакомо… И совести в тебе ни капли. Раз этого мало, ничего не отдам, забираю деньги и ухожу! – Салават решительно потянулся к сумке. Но Лилит с проворством гиены схватила сумку и вцепилась в нее обеими руками. Тут очнулись дети, до того момента сидевшие, как воды в рот набрав.
– Мама, что ты такое говоришь?! – Воскликнула первой Ильмира.
– Он же дал нам кучу денег, не перечь ему! – Поддержал ее Рустам.
– Мам, пока не спорь, хватай, сколько дает, а там посмотрим, – вздернула брови Наргиз.
Салават рявкнул Лилит:
– Отдай деньги обратно!
Лилит крепче прижала сумку к груди и истошно завопила:
– Не притрагивайся к деньгам! – Глаза бывшей жены загорелись еще большей злобой. – Дети! Прикройте меня! Не подпускайте ко мне своего отца!
Подчинившись приказу, дети живо встали между отцом и матерью. В комнате наступила гнетущая тишина. Отчетливо слышалось, как в чашку капает вода из сломанного крана. Тишину, показавшуюся им долгой, нарушил тонкий плач. Это была Акйондоз. Хорошо, что ее не было при дележе денег - услышав  крики, только что спустилась с детской. Отец прижал к себе дочь:
– Не плачь, моя малышка, все хорошо…
– Атай, не уходи никуда, останься с нами! – Акйондоз еще громче зарыдала. – Мама, ты же хочешь, чтобы папа к нам вернулся!.. Почему ты молчишь? Скажи ему…
Тут прозвучал голос Наргиз:
– Это был бы самый выгодный вариант – почти миллион баксов остался бы при нас…
Салават обжег ее гневным взглядом:
– Если даже заплатите сверху еще один миллион долларов - с вами не останусь - мужская честь дороже денег.  – Он старался утешить Акйондоз: – Кызым, ты уже большая, не плачь… – Он вновь прижал ее к груди. Затем  постоял, полными грусти глазами глядя как в последний раз  на некогда самых  близких и родных людей, ставших теперь ему не только совершенно чужими, но и врагами, и заторопился к выходу. Салавату больше не хотелось оставаться в этом доме ни минуты.
***
В беспощадной войне с Лилит,  он сумел ее одолеть, обвести вокруг пальца. Однако не  Пиррова ли эта победа?..
***
Салавату позвонила старшая дочь Ильмира:
– Атай, звоню от имени всех детей, пожалуйста, прости нас, мы были к тебе несправедливы… – Дочь заплакала.
Салават принялся ее успокаивать:
– Не надо, не плачь. Что теперь толку проливать слезы…
– Ты простишь нас? – Задыхалась от слез Ильмира.
– Я уже простил, передай это всем остальным. Не горюйте, не изводите себя. За меня не волнуйтесь, у меня все хорошо. – Салават старался говорить как можно спокойнее. Обида на детей еще не прошла, но он не выдал своих чувств, чтобы не осталось у них тяжести на сердце.
– Атай, ты не выбросил нас из  сердца?.. – Ильмира еще горче заплакала.
– Нет, конечно. Все хорошо, успокойся. Я не упрекаю вас…
– Атай, пойми нас, мы были вынуждены защищать маму…
– Я все понимаю. Мать для детей – как лебедь белая, а отец – гусак серый. У меня нет уже обиды, я всех вас простил. Не вы виноваты, не переживайте.
Несмотря ни на что, Салават ничуть не желал, чтобы Лилит и его дети оказались в девятом кругу ада, описанного Данте…
***
Тансылу положила перед мужем несколько листов: оказывается, она коротко описала на бумаге все его дела за последние годы.
– Ты слишком много работал. Кроме нашего, построил еще два дома. Пора подумать о здоровье – и батырам нужен отдых. Съездим куда-нибудь.
Салават вспомнил обещание, которое дал своей Тансылу в Шульганташе – показать ей весь мир.
Они съездили на  две недели в Грецию.

***
Салават с Тансылу пошли на рок-оперу «Юнона и Авось». Это представление уже более тридцати лет не сходит со сцен. Почти треть века назад он смотрел ее с Лилит. Тогда они были так молоды и сердца их были так чисты – проникновенное пение Николая Караченцова и Елены Шаниной потрясло их души. Никогда не забудет, как возвращаясь из дворца культуры,  рука в руке ходили по ночному парку и пели, он - воображая себя благородным графом Резановым, она – юной Кончитой Аргуэльо. Сжав  горячие ладони Лилит (в ту пору Лилии), Салават с огромной любовью в сердце пел:
Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь,
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь.
А Лилия-Лилит во все глаза глядела на него и тянула в ответ:
Заслонивши тебя от простуды,
Я подумаю: «Боже Всевышний».
Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда не увижу.
Последний куплет пели вместе:
И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда.
Я тебя никогда не увижу,
Я тебя никогда не забуду.
Треть столетия спустя, возвращаясь из того же дворца культуры не с Лилией-Лилит, а с Тансылу,  нежно сжав горячую ладонь своей последней возлюбленной, Салават вполголоса запел:
Не мигают, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни.
Возвращаться – плохая примета,
Я тебя никогда не увижу.
Из далекой страны их молодости, оставшейся за голубыми далями и  туманами, словно донесся отклик Лилит из ХХ века:
Я тебя никогда не увижу,
Я тебя никогда не забуду.
  Тансылу, вся  в  слезах, шагала рядом. «Юнона и Авось» потрясла и ее.
Салават задумчиво огляделся вокруг: улицы, дома, «Вечный  огонь», сквер за памятником, деревья, троллейбусы, проезжающие мимо   с гудением, цвет  и запахи,  воздух, небо синее   и  даже солнце красное – все было не таким как тридцать лет  назад, все изменилось. Может быть, изменился он сам, его ощущения, восприятие действительности? Или изменился уже  весь мир?..
Конечно, на сегодняшнем спектакле не было и Караченцова с Шаниной. Они остались в прошлом веке и в сердцах миллионов. А Салавату во весь голос  захотелось крикнуть: прощай, ХХ век и страна нашей молодости – Советская страна! Мы всегда будем помнить тебя, тосковать по тебе, ибо молодость наша и жар сердца остались с тобой. Здравствуй, ХХI век, III тысячелетие!..


Малый эпилог
Разнесся слух, что Ануз исчез. Никто не знал, где он – как в воду канул. Неожиданно скончался и его друг – председатель городского суда Аткаров, когда-то вытащивший Рустама на условный срок. Внезапная болезнь была пустяковой. Но врачи не оказали ему срочной помощи до обследования -  испугались ответственности, спасовав перед его высокой должностью…
Ледникова, первого адвоката Рустама, зарезал вышедший из тюрьмы бывший клиент.
Майор Наиль Карбасаров встретился Салавату в мечети. После того, как начальник уволил его, не дожидаясь выхода на пенсию, честный милиционер  встал на намаз… Ведший дело Рустама капитан Бузгильдин, напротив, стал подполковником, выбился в начальники. Недавно звонил Салавату: «У тебя, агай, большой опыт в предпринимательстве, давай замутим на двоих какой-нибудь бизнес, деньжата водятся!»
Анна осталась в Греции. Вышла замуж за старого, но богатого грека, за которым присматривала. Зульфия тоже снова вышла замуж и родила еще одного ребенка.
Видные космоэнергеты Джамиль Базаров и Индира Хусу теперь оба академики. О них в кулуарах шепчутся, что они теперь уже участвуют в энергетической защите Кремля…
Еще две новости пронеслись молнией на днях: одна плохая, вторая… еще хуже. Азамата - шуряка Салавата, нашли повешенным. Оказывается, в тот день он избил двух своих троюродных братьев из рода Волка. Те шли, взявшись за ручки, подавать заявление в ЗАГС. Узнав, что в Европе это разрешается, надумали, узаконить отношения. Да тут встретился им Азамат…
В народе ходили разные слухи: кто-то предполагал, что Азамата оглушили и повесили избитые родственники, иные говорили - он сам полез в петлю от стыда за них. Неразгаданной загадкой в этой запутанной трагедии остался аркан… Эта веревка появилась неведомо откуда - она не принадлежала ни им, ни соседям. Где же пьяный Азамат мог взять аркан прямо перед тем, как повеситься?..
Вторая плохая весть, которая еще хуже, такова… Незамужняя молодая женщина в пьяном состоянии родила ребенка и бросила его на снег, чтобы  замерз. Соседи на протяжении трех часов слышали надрывный плач младенца, однако никто не вышел из теплых домов, не спас беззащитное дитя. Ребенок все не умирал. Роженица занесла младенца в дом, сунула его головку в ведро с водой. Когда он задохнулся, бросила в яму уличного туалета.
Соседям было неприятно ходить в общий туалет, в яме которой лежал младенец, они вызвали милиционеров. Правоохранители заставили местных алкашей достать трупик, увезли роженицу в отдел. Допросили  и  отпустили домой...
В последнее время такие случаи участились: грудных младенцев находят в мусоропроводах, в помойных баках, в туалетах общежитий, на свалках.
Как мы опустились до такого состояния? Что с нами произошло? Теряем  основные инстинкты, на которых зиждется жизнь? Куда катится этот мир?..

Эпилог
Салавату приснился Лев Толстой. Якобы, на самом деле он -  заслуженный художник России Ильгам Юмабаев, непонятно почему оказавшийся в облике великого писателя… Толстой-Юмабаев сурово отчитывал Салавата: «Не пишешь, такой-сякой, придется тебя уволить с должности!».
После бурного спора с Толстым-Юмабаевым, он пошел домой пешком. Не было денег заплатить за проезд. Салават чувствовал себя совершенно одиноким, никому не нужным, неприкаянным. И снова долго плутал в незнакомых местах…
В какой-то миг привиделись старинные золотые монеты, будто бы припрятанные матерью.
Перед ним возник прославленный в веках батыр Салават Юлаев. И  Салават Байгазин подумал: «Салават-батыр, в основном, воевал за землю нашу. А я… правда, уже не за копейки и не за осьмушку чая, но все равно, купил и перепродал земельные угодья… А если бы нет, то кто бы ее засеивал? Сам я, хоть и снится мне часто бескрайняя степь и пасущиеся бесчисленные стада, уже далек от земледелия. Захотели бы работать на земле мои дети Рустам, Ильмира, Наргиз и Акйондоз? Увы, нет. У них нет потребности ни в земле, ни во мне.
Чем обернется для нас разрыв от землицы нашей? Не иссохнут ли корни народные без соков земли родной?..»
Салават с Тансылу, рука в руке, стоят на вершине горы Торатау. Нравится ему подниматься сюда с любимой и разглядывать окрестности.
А далекие предки считали эту гору священной, у подножия Торатау собирали большие сходы, йыйыны, решали важные вопросы. Праздники тоже проводили тут.
Для Салавата величественная гора с детства стала меккой  его души. Впервые они взобрались на Торатау во втором классе на праздник Первомая. Пионеры с красными галстуками на шеях, вкопав в землю на макушке горы красный флаг, торжественно поклялись до последней капли крови бороться за Советскую страну.
– Всегда готовы! Всегда готовы! Всегда готовы! – Звонкая пионерская клятва, вырвавшаяся из чистых сердец, гремела на всю округу.
Через шесть лет он привел сюда Земфиру - первую любовь свою, память о которой бережно хранил в сердце всю жизнь.
Когда влюбился в Лилит, которая была похожа на  Анджелу Дэвис, потащил и ее на вершину горы. А позднее,  они часто взбирались на макушку Торатау всей семьей.
В тридцать девять лет, потеряв голову от Зульфии, он поднялся на гору вместе с ней. В пятьдесят, без памяти полюбив Тансылу, взобрался на Торатау и с последней своей любовью. И первая  и последняя любовь, да и вся его жизнь неотрывно связаны с этой горой.
 Салават и Тансылу с восхищением любуются красотами, раскинувшимися перед их очами: отсюда все видно как на ладони.
Он слышал в детстве от стариков, что неспроста стоят здесь Шахтау,  Торатау, Куштау и Юрактау. Это не простые горы, а величавые богатыри,  охраняющие покой прилегшего отдохнуть Уралтау. И если случится так, что снимутся они с караула, то нагрянет с Юго- Востока народ хетай - сожрет и растащит весь Уралтау. Нет теперь в их рядах Шахтау, миллионы лет простоявшего плечом к плечу с товарищами на страже…
Вдалеке послышался тревожный гул. Они присмотрелись – вздымая пыль, к горе близилась черная колонна мощных тракторов и грузовиков, везших на себе экскаваторы. Салавату стало понятно: едут разрушать Торатау.   
Интересно, приходила ли когда-нибудь в голову даже самому безумному японцу  идея -  сожрать Фудзияму?
Салават стал кричать им:
– Стойте! Не прикасайтесь к Торатау! Мы изгрызли Шахтау – так разбогатели хоть сколько-нибудь? Даже если съедим подчистую Торатау, счастливее не станем, а души оскудеют… Что дальше? Наши дети примутся за Юрактау, Куштау, внуки начнут грызть Уралтау? А человечество, как саранча, сожрет всю природу? Что останется после нас?..
Вереница тяжелой техники, поднимая серую пыль, продолжает приближаться к Торатау, бесконечный гул нарастает.
 Показались древние предки - они на горячих конях мчались по широкой степи. Всадник на белом коне, летящий впереди войска, показался ему родным человеком. Присмотревшись, узнал – это был Салават Юлаев. Вот Салават-батыр первым врезался во вражеские ряды и принялся беспощадно крушить противников. Соратники не отставали от вождя: бились как львы. Изредка грохотали пушки, беспрестанно щелкали ружейные выстрелы, звенели сабли, свистели  стрелы, ржали  взмыленные кони, стонали и кричали воины.
–  Где моя сабля?! Где мой крылатый конь Акбузат?! Возьмите меня с собой! – Громогласно кричал Салават Байгазин. Однако ему никто не ответил. Внезапно налетевший сильный ветер смел и древних предков, и их противников, и унес всех в бескрайние синие дали…
…Салават-батыр,  закованный в цепи, стоит на берегу  бушующего моря. За ним, гремя кандалами, встали в ряд его отец Юлай Азналин, соратник Канзафар Усаев и еще несколько каторжан. Прославленный батыр проникновенным голосом начал  произносить азан:
– Аллаху Акбар! Аллах акбар! Аллаху Акбар!..
Могучий голос Салават-батыра имел такую мощь и чудесную силу, что даже ревущее море затихло, прислушалось и отступило на некоторое время.
 Салават Юлаев выпрямился после намаза, его оковы с треском разорвались, а сам он вдруг начал возноситься на сияющие в лучах солнца синие небеса. От всего облика батыра исходил волшебный свет.
***
Салават завершил третью картину триптиха «Покаяние». Произведение, написанное кровью сердца, далась ему нелегко.  В нижнем углу написал название - «Картина III. Отрада». На полотне изображено следующее:
Салават на коне - крылатом Акбузате. Он посадил перед собой Тансылу, прижимающую к груди маленькую дочь Исменаз.
 А величайший батыр Салават Юлаев возносится на небеса.
По голубому небосводу, озаряя мир золотыми лучами, величественно пролетает птица Хумай. Салават держит в правой руке золотое перо, оброненное ему птицей счастья.
Мимо них проходит странная толпа. В первых рядах идут подобия женщин   с решительными лицами в мужских одеяниях с транспарантами, на которых написаны лозунги: «Женщины не хуже мужчин!», «Женщинам – равные права!», «Свободу женщинам!»
За ними идут злобного вида фурии с лозунгами: «Долой патриархат!», «Да будет матриархат!», «Да здравствует новый матриархат!». Они ведут своих мужей, на которых надеты собачьи намордники, удерживая  на  поводках.
За обочиной дороги, по которой идет эта процессия, валяется на боку дощатый туалет, а из его ямы тянет ручонки младенец…
Позади воинствующих феминисток и сторонниц матриархата тянутся длинные ряды всякого рода экстрасенсов, ясновидящих, астрологов, ворожей, колдунов и колдуний, ведьмаков и ведьм. Они держат в руках растяжки с лозунгами: «Назад – в язычество!», «Неоязычество – веление времени!», «Да здравствует новое язычество!».
За ними едут верхом на оленях, бьющие в бубны шаманы, полудикого вида африканские колдуны в красных одеяниях, азиатские маги с дудочками.
  Дикую процессию замыкают страшного вида разношерстные полулюди-полуобезьяны с разинутыми пастями, обезьяны-мутанты со страшными оскалами, застывшими на мерзких мордах. По их виду понятно, что они издают жуткие звуки: рычат, визжат, гогочут, шумно хлопают себя по волосатым грудям.
Вся эта одичавшая толпа прямиком идет к огненной пропасти. Иблис принимает их, подталкивая  черными крылами к огнедышащей преисподней.
                ***
Долго вглядываясь в триптих «Покаяние», Салават ясно осознал, что в нем не осталось гнева ни к Лилит, ни к детям, ни к ярому врагу Анузу. После понимания сего, будто внезапно упала завеса, прикрывавшая до этого его сознание и осветило ум неведомое доселе великое озарение. Он пал на колени, обратившись в сторону киблы :
– О, Всевышний! Из-за своей духовной слепоты и невежества я совершал великие грехи. Пытаясь построить для семьи коммунизм, кормил семью харамом, шел и на преступления. Не понимал я, что невозможно построить на Земле, ибо он возможен только в раю.  Во всем виноват только сам… Если бы воздержался от грехов, моя бывшая жена не сбилась бы с пути, а дети не стали бы врагами мне.
О, Всевышний, несмотря на все мои грехи великие, Ты вывел меня и жену мою Тансылу на прямой путь. Моя благодарность к Тебе огромна, как Уральские горы! Прошу, прости и Лилит, и детей, и  Ануза, ведь они сами не ведали того, что творили…
О, Всемилостивый, молю, не лишай людей милосердия своего, прости наши грехи. Охрани от бед мою нынешнюю жену, ее детей и нашу дочь Исменаз, мать мою, всех детей моих и будущих потомков. Не лишай нас своего милосердия, даруй совершенную веру, здоровье, щедрое пропитание и счастья в обоих мирах. Аллаху акбар! – Из глаз Салавата лились слезы. Хотелось во всеуслышание поделиться со всем миром открытием, только что осветившим его душу: «Обманутые, ограбленные, униженные, обреченные на нищету дети Адама! Возрадуйтесь! Вы намного чище тех, кто покусился на вашу долю! Я был так же горделив и жесток, и до какого бесчестия дошел, потерял все.  Обобравшие вас воры ничего не смогут унести на тот свет. Перед Богом ценна лишь чистая душа. Власть, слава, богатство, деньги – все это ложь, зыбкий туман, дым, которые развеятся от малейшего дуновения ветра. Лишь только искреннее сердце и вера – величайшие сокровища.  Все богатства этого мира не стоят и одной капли реки Каусар  в мире истинном. Не омрачайте душу, горюя из-за своей бедности, бренная жизнь коротка как день. А райские сады, обещанные Великим Господом за повиновение его канонам – вечны! – Слезы испытывавшего огромное потрясение Салавата все больше смягчали его сердце, из-за гордыни едва не превратившееся в кусок льда. В этот миг  сверху спустился на него сияющий луч, осветив  душу.
– О, Всевышний, спасибо Тебе огромное, как Уральские горы!.. Нас спасет только поклонение Тебе одному, лишь Вера… Мир спасет Вера - Иман!
В это мгновение случилось чудо – со лба и щек Салавата исчезли шрамы, напоминавшие буквы «З», «Б», «И»,  и лицо его засияло неземным светом.
***
Недавно звонила Лилит, призналась ему:
– Тебе неспроста часто снится Салават Юлаев. Ты – его прямой потомок. Я тогда сказала тебе неправду, якобы он мой предок в седьмом поколении. Младенец в колыбели, висящей на суку дерева – это Аллабирды. Он - сын батыра Салавата Юлаева, родной дед твоего дедушки Муллагалея.
Подготовившись к переезду в Уфу, Салават решил проститься с городом, в котором прожил сорок два года. Обойдя любимые места, к которым прикипел с детства, направился на берег Агидели.
Он долго стоял там, задумчиво глядя на медленно текущую реку. Перед мысленным взором пронеслись картины середины прошлого века: неистово бушующая, не помещающаяся в берега Агидель, достающий верхушкой до облаков Шахтау, сваи деревянного моста, вагонетки, развозящие камни… Ему даже почудился Шагидулла-атай, плывущий, как тогда, на лодке через бурлящую стихию беснующейся реки. Захотелось крикнуть, как полвека назад:
– Шагидулла-атай плывет на лодке! Шагидулла-атай! Шагидулла-атай!
Однако Салават удержался от возгласа. Шагидулла-атай, похожий на космонавта Юрия Гагарина как две капли воды, широко улыбнулся ему и исчез. Не было и Шахтау, подпирающего верхушкой облака. Вместо деревянных свай – огромный железобетонный мост длиной в километр. Снующие через реку вагонетки перевозят остатки горы. Да и нынешняя Агидель далеко не та могучая полноводная река, что полвека назад, сильно  обмелела. Эх, жизнь…
Маленькая речушка Стерля, весело журчащая около родного аула  Салавата, впадает в реку побольше - Ашкадар, а он – в серебристую Агидель, красавица Агидель – в темноватую Каму, Кама несет свои воды матушке рек российских –  Волгу, широкая Волга – в теплый Каспий. Моря соединены с океанами. Могучие океаны заключили в объятия  шар земной.
Планета Земля летит со скоростью в сто восемь тысяч километров в час. А солнечная Система, не сбиваясь со своего пути, мчится по просторам Вселенной. А Вселенная? Может быть, и она куда-то спешит?..
Куда так мчишься Земля? В какие дали летишь, Галактика? В какие еще необъятные просторы держишь путь, Вселенная?..


                Россия, г. Стерлитамак, 2001 – 2002 гг.
                Россия, г. Стерлитамак, г. Уфа, 2012 – 2015 гг.