Часть первая
Озеро
В субботу поехали на озеро. Муж взял плавки для купания, сын взял удочку, я заправила бензином машину, купила продукты, пожарила котлеты и изучила маршрут, чтобы довезти всех до озера, накормить и привезти обратно. Муж не водит машину, у него близорукость, сын водит, но муж отказывается в ней ехать, когда он за рулем, а сын отказывается вести машину, когда в ней муж, т.к. он постоянно его критикует и учит, как надо ехать. Меня он тоже учит, но я не реагирую.
Приехали, поездили минут двадцать по берегу, отыскивая место, где нет таблички «Частная собственность», потом по улочкам, отыскивая место, где нет таблички «Парковка запрещена», нашли-таки в одном тупичке в десяти минутах ходьбы от таблички «Public beach», что в переводе означает – общественный пляж (или берег). В данном случае, все же берег, пляжем трудно было назвать это место с большими ребристыми валунами, ведущими в воду. Но там были деревянные столы и скамейки, стоявшие вразброд под тенью деревьев и кустов. В общем, довольно приятное место, к тому же немноголюдное. Погода тоже была приятной. Солнце не пекло, скрываясь за легкими облаками, озеро выплескивало на берег мелкую зыбь.
Сын сразу начал удить, стоя на большом валуне. Муж решил до купания немного подкрепиться, съев пару котлет с помидорами, после чего лег на плед, расстеленный на траве, чтобы немного вздремнуть. Я сделала несколько снимков, сняв озеро, сверкавшее белым блеском, дерево, красиво нависшее над озером, мужа, крепко уснувшего под деревом, сына застывшего на валуне с удочкой, потом устроилась на скамейке, взяв в руки книжку. Муж прихватил ее в последний момент, когда мы уже выходили из дома, взяв с полки первую попавшуюся, которой оказался «Макбет» Шекспира – компактная книжка в бордовой обложке, он читал ее сто раз. Он не может без чтива, читает подряд все, что попадет ему в руки: газету, Макбета, Гарри Поттера, флаер. У нас дома три таких Макбета (раньше было 8), поэтому шансов попасть в руки у них больше, чем у других книг. Сын, проходя в школе Макбета, брал эти книжки в школьной библиотеке. Терял одну, брал другую, снова терял и т.д. Потом все они обнаружились в его комнате, когда я разгребла в ней завалы бумаг и носков. К тому времени в библиотеке очухались и потребовали назад 5 Макбетов. (Почему не 8, неясно, возможно, ошибка компьютера). Сын вернул 5. Почему не 8, не помню, он объяснил тогда, как-то сложно, но резонно. Кажется он сказал, что если вернет больше Макбетов, чем они требуют, они заподозрят ошибку и станут копаться в компьютере, и неизвестно, что выкопают, вдруг скажут, что он должен им 10 Макбетов, что тогда?
Я не собиралась читать Макбета в выходной день, на лоне природы, тем более на английском. Прочла две строчки, те, что сказала первая ведьма, и захлопнула книжку. Снова сняла озеро, уже в другом ракурсе, захватив в кадр парня в левом углу поля зрения, стоявшего по плечи в воде и тянувшего по поверхности озера парашют, держа в руках стропы. Кайтсерфинг – так это называется, когда парашют взлетает в воздух, а кайтер скользит по воде, хотя этого пока не наблюдалось. Тем временем муж проснулся и вновь потянулся к котлете.
– Ты, кажется, хотел поплавать, – напомнила я ему.
– Сначала надо подкрепиться, – возразил он.
Тут пришел сын с удочкой и бросил на стол маленькую рыбку.
– Наконец-то! – сказали мы с мужем.
Сын приобрел удочку месяц назад, и сразу подключился к международному клубу любителей рыболовов через программу «Fishbrain» (Рыбий мозг), с помощью которой ее участники в разных странах могут посылать друг другу на мобильные телефоны сообщения и фото. Теперь его телефон постоянно трещит и на экране появляются счастливые мужики со всех концов света в обнимку с какой-нибудь громадной рыбиной. Сын пока не поймал ни одной рыбешки, говорит, что если поймает, то сразу ее отпустит.
– Ты же отпустишь ее, – сказала я, глядя на рыбку, – пока она дышит?
– Эти мелкие рыбки довольно вкусные, – заметил муж.
– Это наживка, – буркнул сын.
Я присмотрелась к рыбке – совсем как живая, так искусно она была сделана, обладая не только внешностью, но и скользкостью, мягкостью, гибкостью, блеском и даже запахом натуральной рыбы. Запах был особенно натуральный, я бы сказала, чересчур, тут проектировщик–дизайнер наживки явно переборщил. Хотя на воздухе он почти не ощущался, зато дома дал о себе знать в полную силу, но об этом после.
Муж, съев котлету, взял плавки и пошел искать раздевалку. Когда он вернулся, солнце, стоявшее в зените, скатилось до угла в 45 градусов. Он не нашел раздевалку. Попробовал переодеться в общественном туалете – переносной будке без воды и стока, но тут же вернулся, сказав, что боится там потерять равновесие. Кусты в этом плане тоже исключались, т.к. хорошо просматривались со стороны скамеек, где сидели мамаши с детьми и пожилые леди. Я посоветовала ему переодеться в машине. Он отправился к ней. Через полчаса вернулся в полном смятении, сообщив, что машину украли.
Я бросилась бежать, крикнув сыну, чтобы присмотрел за вещами. За мной бежал муж, крича, что надо немедленно сообщить в полицию, и что жаль, что мы не вынули из машины арбуз.
Машину никто не украл, она стояла на своем месте. Муж перепутал тупики, запомнив цвет машины, за которой мы припарковались – красный. Но то был «Форд», а в другом тупике стоял «Митсубиси» – какое счастье! Возбужденные бегом и счастливым исходом, мы вернулись назад, прихватив с собой арбуз. Муж отыскал в траве плавки, которые бросил в панике, думая, что машину украли, и пошел обратно к машине переодеваться, на этот раз попав в нужный тупик.
Я села на скамейку передохнуть. Впереди, стоя по пояс в воде, удил рыбу сын, слева кайтер волочил по воде парашют, пытаясь поймать ветер. Справа, балансируя руками, входил в воду муж. Сзади раздался мужской голос:
– Я могу здесь присесть?
Я машинально кивнула. Ко мне на скамейку подсел мужчина средних лет, худощавый, в цветастой майке, я не заметила, как он подошел. Мужчина посидел немного молча, глядя вдаль, потом, заметив книжку, сказал:
– О, Макбет...
И неожиданно произнес:
– Неужто никогда я не отмою этих рук от крови?
После чего снова уставился вдаль. Потом, попророщавшись, пошел по берегу, скрывшись за кустами.
Я открыла Макбета, решив почему-то проверить, точно ли он процитировал, но полистав немного и не найдя нужных строк, снова захлопнула. Муж вылез из воды, кутаясь в полотенце, сказав, что тут невозможно плавать, т.к. слишком мелко и всюду острые камни, к тому же он проголодался. Взяв Макбета, он начал читать и есть – его любимое сочетание функций. Потом мы все ели арбуз, отмахиваясь от мошек.
Мимо пробежала чья-то собака, золотистый ретривер добродушного вида, и скрывшись в кустах, начала лаять. Но не просто, без смысла, как часто лают собаки, а долго и настойчиво, как бы призывая всех обратить внимание на что-то важное. Я пошла к кустам, чтобы узнать, в чем дело. Туда же направился невысокого роста мужчина с солидным брюшком, хозяин собаки.
– Коко! – позвал он ласково.
Коко сделала пару шагов в его сторону и вновь отбежала в кусты, продолжая лаять.
– Она что-то хочет сказать, – заметила я.
– А-а, не обращайте внимания, она всюду находит кого-то и начинает лаять, – улыбнулся хозяин, – Коко!
Но Коко, посмотрев на него, как мне показалось, с досадой, выбежала из кустов и встав на кочку, залаяла с удвоенной силой, глядя туда, где чуть поодаль сидел на широком камне... тот самый мужчина в цветастой майке, вперив свой взгляд в озеро, не обращая внимания на собаку.
– Коко! – снова позвал хозяин.
Собака, полаяв еще немного, и видя, что толку от этого никакого, перестала лаять и пошла плавать. Хозяин остался ждать ее на берегу. Я задумалась: а вдруг этот тип, которого так невзлюбила Коко, вдруг он преступник – грабитель или убийца, и ей одной это известно, и она пыталась это сказать, но ее никто не слушал. Как, однако, ужасно быть собакой, не способной выразить свою мысль, кроме как лаем, к которому никто не прислушивается. Может быть поэтому на свете столько нераскрытых преступлений... «всюду находит кого-то и начинает лаять»... а кто сказал, что они не всюду? Убийцы вокруг нас, но мы об этом не знаем. Как поется в песне (Heathens – Безбожники, Twenty One Pilots): «Никогда не знаешь, кто сидит рядом, может, психопат, а может, убийца». Видно неспроста тот цветастый сказал про руки, с которых не смывается кровь. Преступники тоже читают Шекспира... А может быть все совсем не так, может он не убийца, а очень одинокий и несчастный человек, читающий от тоски Макбета, и собака, почуяв это, прониклась к нему сочувствием, пытаясь привлечь к нему внимание, чтобы хоть кто-нибудь подошел и заговорил с ним... Немного сложный ход мыслей для собаки, но кто знает...
Мои размышления прервал муж, сообщив, что идет плавать – туда, и махнул рукой в сторону кустов, откуда я возвращалась.
– Собака там плавает, наверное там лучше, – сказал он.
Я нашла аргумент малоубедительным, но возражать не стала. Села на скамейку, глядя на озеро, которое уже стало розовым. Впереди с железным упорством удил рыбу сын, слева кайтер с таким же упорством тянул на себя парашют, который никак не взлетал. Справа появился муж, сказав, что там было так же, как и тут – невозможно плавать.
Вскоре солнце село на озеро, и мы собрав вещи, поспешили к машине. По пути сын, заметив одну табличку, прочел: «Здесь нельзя ловить рыбу».
– Потому что здесь ее нет, – добавил он, хмыкнув.
– Знаешь, какой за это штраф, – зашептал муж, – огромный! Спрячь удочку!
Радуясь, что нас не оштрафовали, мы сели в машину и покатили в город. В общем, можно сказать, что день был удачный, и мы неплохо провели время.
Часть вторая
Наживка
Сын сунул наживку в рюкзак (о чем мы узнали позже) и приехав домой, скинул его на пол в прихожей. Там он и пролежал двое суток. Через день сын уехал на Кубу. А мы с мужем остались с рюкзаком, в котором лежала искусственная рыбка. По квартире пошел запах дохлой рыбы. Сначала мы не могли понять, в чем дело, думали что сдохла мышка, искали ее повсюду. Мышь пришла к нам от соседа справа, одинокого африканца, который держит двух такс, или от соседей слева, которые курят марихуану. Перейти из одной квартиры в другую ей ничего не стоит, достаточно прогрызть в стене дырку, в том месте, где сквозь все квартиры проходит труба радиатора. В общем, она к нам пришла и обзавелась потомством. По ночам я слышу шорох и слабый писк. Сын категорически против мышеловки – это же мать с детьми, как можно! Мужу все равно, лишь бы она не ела продукты. Я специально прячу всю еду на ночь и подметаю крошки, чтобы ей нечего было есть. По-моему, она ходит кушать к соседям, а спит и растит детей у нас.
Так вот, поискав по углам и не обнаружив мышки, я наконец принюхалась к рюкзаку и открыв его, едва не лишилась чувств. Мы вынесли рюкзак на балкон и заперли двери и окна, после чего опрыскали комнаты дезодорантом. На другой день, как было предусмотрено графиком, явился маляр, отбеливавший в нашем доме балконы, приплыв сверху в подвесной люльке. И тут же уплыл вниз, не покрасив балкон, сообщив суперинтенданту, что с 12-го этажа (это наш этаж) несет чем-то странным, возможно там прячут труп. Супер явился к нам, чтобы выяснить, в чем дело, мы рассказали ему про наживку, он все понял, сказав, что сам рыбачил с такой наживкой, из-за чего они с женой чуть было не развелись. Помог их верный пес, который сожрал наживку, жертвуя собой ради спасения семьи, и умер. Внесите ее в дом – посоветовал супер, иначе маляр отказывается красить. Реакция соседей на наживку была однозначной – они перестали с нами здороваться, кроме африканца, который продолжал приветливо улыбаться. Соседи слева удвоили дозу марихуаны, судя по запаху, исходящему из их квартиры. Мышь ушла от нас, забрав детей.
Через неделю вернулся с Кубы сын и приволок с собой чужой чемодан, такой же черный, без замка, с отбитой ручкой, который на другой день благополучно обменял на свой, получив все в целости и сохранности: бутылку рома, сигары и мокрые плавки. Примерно то же самое было и в чужом чемодане.
Вечером, дегустируя ром, мы с мужем ему и заявили: выбирай – или мы, или наживка.
Сын сказал, что ему нужно подумать. Тут как раз звякнул его телефон, сообщив через «Рыбий мозг» о чьем-то удачном улове, и подтвердив это снимком, где какой-то небритый детина, улыбаясь, показывал здоровенную рыбу.
– Он поймал ее на такую же наживку, – сказал сын.
– Вряд ли, – усомнилась я, – я, конечно, в рыбалке мало смыслю, но если б я была рыбой, я бы уплыла от такой наживки подальше. Нормальных рыб тошнит от этого запаха.
После некоторых раздумий сын унес наживку, сказав, что подарит ее своему преподавателю в колледже, заядлому рыболову. Дальнейшая судьба наживки и преподавателя мне неизвестна, но сын теперь ловит рыбу на червяка. Уже поймал одну, худую и мелкую, и тут же ее выпустил, говоря, что в рыбной ловле его больше интересует сам процесс, а не результат, впрочем, как и в любом другом деле.