Первое, что услышала Кира, проснувшись утром в комнате Маши, уже после того, как её родители ушли на работу, были радионовости. И именно в тот момент, когда Кира залезла под бодрящий душ, диктор сообщил о совершённом теракте в лесу, на уровне новостройки в Измайлово. «Есть версия, что диверсия предназначалась для стройки – на месте взрыва найдены останки двух казахских рабочих. Другая версия – что диверсанты хотели подорвать милицаев, дежурящих в окрестностях стройки с целью охраны старого, заглохшего очага прорыва с Иномирья. На месте происшествия работает следственная группа».
«Вот он, тот самый далёкий взрыв, где прозвучали останки Тоннеля».
- Ваша работа? – спросила она коротко, выскочив из-под холодного душа.
- Чушь собачья, - отрезала Маша. – В смысле – чушь собачья всё то, что они несут!
- То есть, ты не отрицаешь, что ваша работа?
- Ну, да, Валера и Серый старый прорыв взорвали. Оттуда несколько раз заваливалось, и умирали тут же.
- Что заваливалось? Маша, ты умеешь объяснять членораздельно?
- Умею. Я там не была ни разу. Мальчики были. На этом месте. Там дыра была, оттуда выползали огромные белые кролики с такими глазами! Умными, понимающими. Они разговаривать пытались – но умирали. Мальчики их хоронили, а потом решили взорвать пролом к чёртову Инмиру, очень кроликов жалко было. Тем более, этот лес периодически прочёсывают в поисках проломов. Если бы на кролика наткнулись – пиши пропало, стали бы пытаться проникнуть туда…
В дверь настойчиво позвонили. Маша поглядела в глазок и открыла – на пороге появились Саша и Гера.
- Машка, слышала? Вот как мозги заливают, кабаны!
- Дети, вы просто дети. А что могут пострадать случайные люди, не подумали?
- Кира, да кто там мог пострадать? Это же лес, да ещё вдобавок край болота. Там даже грибы не растут. И стройка далеко. Брешут они всё! Не могло там рабочих обнаружиться, никак.
- А если эти люди – оттуда? И вы их погубили?
Гера побледнел: - Слышали, что они сказали? Строительные рабочие, если бы это были инмирцы – они бы так и сказали: инмирцы. Они это дело не упустили бы, а потом свалили бы диверсию на молодёжную группу, которая собралась уничтожать милицаев в засидках. Клянусь, никого там живых не было, ни землян, ни инмирцев, казахами в округе вообще не пахло, ребята специально дождались просвета…
- Они вполне могли потом туда кого-то подложить, какие-то трупы, чтобы убийство не расследовать, - добавила Фира.
Кира только покачала головой.
После завтрака все четверо отправились на очередное «дело» - нужно было успеть проверить две ближайшие засидки, показать Кире, а затем вернуться домой и успеть на вечернее занятие.
- Возле этого дома частенько тусуется нач-рай-под, начальник районного подразделения, главный тигр, то есть. К любовнице ездит. Попутно какие-то свои делишки обделывает, встречается с иностранцами, - говорил Гера. – Мы пока что только наблюдаем, фотографируем. Иногда отсюда милицаи на дело отъезжают. У нас только в районе – знаешь, сколько точек засидки? Не все срабатывают, конечно, но иногда за ночь по две облавы! У нас людей не хватает, чтобы за всеми присматривать, зато дамочку вычислили, Саша за ней наблюдал, даже клеиться пробовал – он же у нас мачо, а дамочка уже и уши развешивает, поддаётся, значит.
- Да нормальная баба, - важно кивнул Саша-мачо, расправляя широкие плечи. – Ещё разок – и назначу свидание, или к ней напрошусь. Сработает.
Кира, мысленно попросив у юноши прощения за несанкционированное вторжение, вызвала из памяти Саши образ «дамочки».
- Саша, Гера, эта ваша «дамочка» – из Инмира. Правда, она обыкновенный человек, без особых способностей. Её имя – Кармен.
- Ты сбрендила? – поразился Гера.
- Нисколько.
- Кармен. А говорили, что Карина…
- Она разве не показалась тебе странной, Саша?
Саша смутился, лоск заправского мачо потускнел: - Ну… очки она не снимает… тёмные. Огромные. И на вопросы… не отвечает… Но я ей точно понравился.
- На ней – несмываемый отпечаток, особый энергетический рисунок ауры, то есть – биополя. И, похоже, что с него уже снимали слепок неоднократно. Пытались использовать в засидках, как приманку – не сработало. Она и сейчас тут не просто живёт, а как наживка на крючке. Эта женщина глубоко несчастна, Саша. Она натерпелась от Сыска в своё время, а сейчас её оставили в покое – временно, конечно, ибо её память выскоблена до скрипа. Кстати, за ней постоянное наблюдение, друзья. Вас вычислят запросто.
- С ума сойти. Как ты могла это узнать? Почувствовала на расстоянии?
- Просто просмотрела портрет, спрятанный в голове Саши. Прости, дружок, что залезла без спроса. Клянусь, что никаких твоих тайн я не затронула. Веришь?
- Верю, - буркнул Саша и покраснел.
- В своё время я сама выйду на неё. Попробую спасти. Давайте посмотрим на ваш зоопарк.
Ребята потихоньку двигались вдоль домов, негромко смеясь и изображая беззаботных студентов, легкомысленно возвращающихся с вечеринки в неурочное время. Вот они поравнялись с машиной – и охранники надвинулись на них тяжко дышащей громадой, оттесняя от машины. Ребята замолчали и ускорили шаг, а громилы провожали их мрачными взглядами. Ребята отошли на сто метров, и только тогда напряжение немного отпустило. Они нырнули в подъезд, в котором частенько дежурили, и из которого было удобно наблюдать, вооружились биноклями. Кира покачала головой: - Маневр не безопасный, и всё ради того, чтобы мне показать машину с клопом.
- Местного тигра хорошо знать в лицо… то есть, в морду.
- Ну, что, насмотрелись, можно выходить, тигр может ещё нескоро выпрыгнуть. И - по местам, - скомандовал Гера. Они обнялись, готовясь изобразить подвыпившую компанию, и покинули подъезд. Но только вальяжно обнявшиеся Гера и Фира высунули нос, как снова попятились, едва не сбив с ног толстую тётку с сумками. Ругаясь во весь свой резкий голос на развращенную молодежь, тётка наконец-то высвободилась и ушла, поминутно одёргивая юбку и оглядываясь, а Гера, пользуясь прикрытием, снова вытащил бинокль.
Из подъезда, возле которого стояла машина клопа, в сопровождении телохранителя вышел высокий человек в тёмном плаще и тёмных очках, и остановился, положив руку на открытую дверцу, внимательно оглядываясь. Создавалось впечатление, словно он прощупывал пространство устройством, вмонтированным в очки – Киру кольнуло, словно током прошило. Потом человек что-то сказал и сел в машину рядом с тигром.
- Вот, опять иностранец, - шепнул Гера, отнимая бинокль от глаз. – Губы шевелятся, но явно говорил по-английски, не по-русски.
- Как ты определяешь?
- По губам. Глаз намётан. И одет по-другому, лощёный такой, морда брезгливая, взгляд настороженный – по всему, пуганый. Тигрюга его к Кармен водил, сволочь!
«А Гера молодец, хваткий, зоркий», - отметила Кира. – «Но неосторожный. Так что хвалить рано».
- Как ты думаешь, зачем он тут? Ради Кармен?
- Кто его знает. Думаю, хочет лично осмотреть все точки засидки. Последнее время тут им словно мёдом намазали – как мухи, слетаются. Наверное, в связи с конференцией.
- С какой ещё конференцией?
- А ты не слышала? Сегодня открывается. По Инмиру будут опытом обмениваться. Нам бы там быть позарез надо. Да никто не пустит – все по особому приглашению, учёные, сыскари, церковники – те самые, из противников Инмира.
- А есть и те, кто «за»?
- Разумеется. У Земфиры мама в синагогу ходит, там все «за».
- Вижу, тут у вас, в Москве, всего понамешано. Ладно, потом расскажешь.
«Конференция, Макс, неплохо было бы попасть на неё. Как ты думаешь?» - «Ммм… Пока не знаю. А ребята?» - «Обойдутся. Не хочу их подставлять. А ты - почему бездельничаешь? Ну-ка, просвети машину своим «рентгеном».
Они покинули, наконец, подъезд, пошли прочь от машины, потом, изобразив дружескую перепалку, развернулись и медленно направились, смеясь и толкаясь, по направлению к машине, намереваясь метров через 50 пересечь улицу и нырнуть во двор, с которого также можно было продолжать наблюдение.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Это же Суггер, клоп меня задави!» - раздался вдруг встревоженный голос Макса. – «Не оборачивайся, я обрисую его тебе». Макс передал застывшей Кире образ бывшего мучителя.
«Изменился, постарел», - отметила Кира. «Что ему тут нужно, подонку? Никак опытом делиться прибыл?» - «Я попробую угадать, но сначала…»
- Ребята, - обратилась она к друзьям. – Вам нужно уйти отсюда. В безопасное место. И как можно быстрее.
- В чём дело? Ты кого-то засекла?
- Потом объясню.
- Нет, сейчас.
- Это невозможно. Просто уходите.
- Ты предлагаешь просто уйти и бросить тебя? А если мы сможем помочь, если тебе что-то будет угрожать? Мы не уйдём. Мы подстрахуем тебя.
- Пожалуйста, уходите, – взмолилась Кира. – Я вижу очень опасного человека, к которому у нас с Максом давние счёты. Ну, хотя бы эвакуируйтесь по схеме номер два – в соседний двор. Умоляю. Ещё немного – и может быть поздно. Или мне применить ментальный толчок?
- Хорошо. Пусть будет схема номер два, - сдался Гера, и отправился уводить группу в безопасное место. Кира терпеливо дождалась, когда ребята скрылись из виду в соседнем дворе, чтобы там разделиться и уходить поодиночке. А сама мгновенно переместилась на десять метров вперёд, затем ещё на десять, и ещё.
После чего неслышно подобралась поближе к роскошной машине, в которой Суггер уединился с московским сысковиком. Три охранника в штатском, пребывающие в кажущемся расслабленным состоянии, скользящим шагом передвигались вдоль оси машины, просматривая окружающее пространство по очереди, но не видели её. Кира ощущала, как от них исходят опасные, тяжёлые, удушающие волны – смесь отпугивающих феромонов с запахом оружия и с собственной звериной настороженностью, а Кира постоянно меняла местоположение, чтобы не наткнуться на прощупывающий взгляд Суггера.
Кира сосредоточилась и попыталась проникнуть в мысли Суггера, подавив внешний мысленный слой и послав в самую глубину Макса, «утяжелённого» пробивной силой частицы ВолТора. И не смогла: куда более мощный защитный экран ограждал его, и не просто экран, а новейшее эксклюзивное изобретение. Она почувствовала, что её волна ткнулась в броню, вызвав сигнал тревоги, который разошёлся валами и был поглощён навигаторской системой.
«Вонючка! Он засёк мою попытку! Макс, я сматываюсь. Ты успел что-нибудь узнать?» - «Разумеется, девочка, но ты об этом уже слышала: в этой твоей чёртовой Москве собирается чёртова конференция по «новейшим средствам подавления иномирного влияния» – так они её называют. Если популярно – на ней будут обсуждать, как развязать новую войну с Инмиром. И самое чёртово дерьмо – мой предполагаемый папаша, кол ему в брюхо, будет читать доклад о собственных изобретениях и проектах». – «Скверно». – «Уж куда хуже. На гадости он мастак. Что ты собираешься делать?» - «Проникнуть на конференцию». - «Ты с ума сошла!» - «Я всегда была такой, просто ты не замечал».
Тем временем телохранители нырнули в машину, джип легко снялся с места и двинулся в направлении Киры.
Она короткими скачками переместилась назад и ускорилась под защитой ВолТора. Два десятка перебежек – и она уже вне зоны досягаемости. Потом нырнула в ближайший подъезд, проскочила мимо старушки-консьержки, мирно задремавшей под радиопередачу, обмануть которую было проще простого, прикинувшись сном, потом сменила маршрут и проскочила в приоткрытый по причине недавней аварии подвал. Подвальное помещение встретило их густым паром, волглым воздухом и горячей водой почти по щиколотку. Кира невольно вспомнила то самое трагическое заседание, на котором Андрей Воронов так искусно, так запросто убил им же самим подставленного Гаврика Котова.
«Нет ничего приятней, как отсиживаться с тобой в маленьком миленьком подвальчике», - сказал Макс, уловив её невесёлые мысли и желая отвлечь. – «Здесь так уютно, настоящая турецкая баня. Здесь ты, по крайней мере, принадлежишь только мне». - «Макс, мне не до смеха. Придётся усилить защиту и посидеть часа три, пока они не успокоятся. Знаешь, я устала оттого, что тебя нет рядом», - пожаловалась Кира, – «что я не вижу тебя глазами, не трогаю руками, не касаюсь губами… Когда мы воротимся, я подумаю о том, чтобы вернуть тебя в тело. В конце концов, мы живём в Иномирье, где всё возможно». - «И конечно, ты наколдуешь себе этакого знойного мачо. А я не буду половинчатым или ущербным?» - «Я постараюсь, чтобы не был», - успокоила Кира. – «Положись на меня. А главное – не хулигань, чтобы я не рассердилась».
Через два часа, когда опасность облавы миновала, Кира прошла мимо дремлющей старушки, оставляя мокрые следы, покинула подъезд и пешком направилась к месту предполагаемой конференции. Идти часа два – не страшно. Она потренирует ноги и осмотрится, всё ли чисто. Если возникнет опасность, ей будет легче уйти, чем из замкнутого пространства транспортного средства.
…Кира учуяла ментальные зонды загодя, за сотню метров от новёхонького киноконцертного зала. Вокруг него была создана серьёзная защита – там и сям разбросанные сыскари-шестёрки, в тандеме со щупами, раздувающиеся от чувства собственной значимости. «Зачем им здесь щупы?» - удивился Макс. – «Они полагают, что инмирцы собираются шумною толпою штурмовать сию твердыню с двумя десятками идиотов?»
«Нет, они полагают, что мы зашлём своих агентов. И они недалеки от истины». - «Они воняют и потеют оттого, что мы можем к ним нагрянуть, а они к нам – нет», - вставил Макс.
«Макс, установи контакт с ВолТором, подстрахуйте меня». - «Нет ничего приятней».
По-видимому, был перерыв между докладами. Кто-то улизнул в кафе, кто-то вышел покурить. Кира высмотрела в кучке курящих мужчин – тех, что в более свободных и небогатых костюмах – самого малосимпатичного типа, возбуждённо рассуждающего о том, сколько пользы можно получить, если расширить лазейку и вылавливать «этих собачьих инмирцев» десятками для генетической лаборатории, в которой так не хватает экспериментального материала. Кира прошла к нему вплотную, потом, резко обернувшись на ходу, дерзко задела его плечом и бедром. Игриво засмеялась, обняла, похлопала по плечу, извинилась, подмигнула, и удалилась, покачивая бёдрами. В её кулаке был зажат голографический значок с логотипом конференции и номером участника, который она быстренько приколола на лацкан тёмно-вишнёвого пиджачка-ветровки. Конечно, лучше было бы позаимствовать значок у женщины, но женщин на конференции явно не слишком жаловали, и она надеялась, что никому не придёт в голову делать запрос по поводу её номера. Если же да, тогда ничего не попишешь – придётся экстренно ретироваться…
Затем троица сообща выставила щит-противодействие, охранная система не отреагировала на прохождение наглых иномирцев, первая стена охраны застыла по стойке смирно, на миг выключенная из «здесь и сейчас». Лишь на миг – позволь себе Кира большую вольность, и её уловили бы опознаватели. А затем уже сыграл свою роль значок участника конференции. Итак, она вошла внутрь, прошла по коридору в большой лекторий, оборудованный из зрительного зала, где понемногу собирались российские и иностранные журналисты, учёные, биологи, врачи, представители военного ведомства и администрации президента. Замешкалась. Бегло оглядела зал, подыскивая местечко ближе к краю и к выходу.
На сцене мелкий белобрысый ассистент раскладывал диски и дискеты в порядке, ведомом только ему.
- Присаживайтесь рядом со мной, если близкое соседство немолодого человека вас не обременит, - вдруг услышала она благодушный голос и обернулась. Невысокий, коренастый, седой мужчина лет пятидесяти в роговых очках и строгом костюме, с ноутбуком на коленях, радушно улыбнулся ей, предлагая место на отшибе рядом с собою так, словно был метрдотелем фешенебельного ресторана.
- Благодарю вас, – нахмурилась в ответ Кира, буквально сверля его взглядом, надеясь, что он смутится и передумает. Мужчина не передумал. Мало того, он слегка поклонился и представился: - Всеволод Мартимьянович Зубрилин, профессор биологии, из Свердловска. Можно без отчества – так легче выговаривается, – и он снова улыбнулся обезоруживающей улыбкой.
- Очень приятно. Историк и психолог, специалист по Иномирью, Дарья Николаевна Деникина, Талдомский район, - и она протянула ему руку.
- Подмосковные девушки поистине очаровательны, - восхищённый профессор не пожал руку Дарьи Николаевны, но трепетно приложился к руке новоявленной коллеги. – Счастлив буду всемерно, если поселитесь рядом со мною на время этого семинара. Вы сегодня выступаете?
- Нет, я заявлена в последних днях, не столь уж великий специалист, чтобы идти в первых рядах, - Кира заставила себя смягчиться и улыбнулась, садясь с краю прохода рядом с профессором.
- Убежден, они просчитались! Вам наверняка есть, что сказать, я непременно дождусь вашего выступления.
- А вы, несомненно, выступаете в первых рядах?
Всеволод Зубрилин вздохнул: - Выступал. Но, боюсь, моё выступление не слишком понравилось.
- Почему же?
Но Зубрилин не ответил. Он встрепенулся, вытянул шею: - Однако грядёт интереснейшее выступление. Лев Валерианович Шаповалов заявлен как оппонент главенствующей концепции. Опасная позиция. Уверен, он на крючке…
«Что значит – на крючке?» - хотела, было, спросить Кира – и сама себя пресекла. Она вовремя вспомнила, что означает «быть на крючке».
Симпатичный седовласый человек с ясными серо-голубыми глазами, поднявшийся на сцену и встреченный аплодисментами нескольких приверженцев, показавшихся слишком громкими в замолкшем зале, и даже одним затерявшимся криком «браво!», чем-то напомнил Кире отца, и её сердце на миг сжалось от тоски: доведётся ли свидеться снова в Мирах?
Шаповалов начал рассказ со своих опытов, на редкость корректных и уважительных по отношению к Инмирцам и тем, кто там побывал, и проведённых с их согласия; о многочасовых беседах с ними, что, как один из методов познания Инмира, вызвало в зале смешки и презрительные выкрики. Рассказал о поисках способов систематизации. О том, что изучал феномен творцов, и что они – такие же люди и ничем не отличаются от нас с вами, тем не менее, тонкая материя Иномирья по какой-то причине входит в резонанс с вибрациями тонкой материи их духа. Иначе говоря – они спонтанно постигают, как можно установить с ним связь и телепортироваться.
Кира видела, понимала, что достоверных знаний и собранных материалов и впрямь абсолютно недостаточно для каких-либо чётких выводов, да и откуда ему было взять достаточное количество фактов, чтобы экстраполировать выводы на всё Иномирье? Однако этот человек вызывал симпатию и доверие, Кира видела, чувствовала, что он надёжен и чист душой, фанатично предан своей идее о том, что Иномирье давно переросло детские обновки и стало выше и мудрее матушки-прародительницы Земли, и станет отстаивать её вопреки запретам и гонениям. Именно такие люди в своё время становились правозащитниками, которых убирали с пути самыми варварскими методами – физическим истреблением.
- Наша лаборатория в Краснодаре изучала многих перерожденцев, сопоставляла и систематизировала показания очевидцев, и пришла к единодушному выводу. ИМ – продукт эволюции материи, расширяющейся не только вовне, но и внутрь, вглубь самоё себя. Перерождения родились самопроизвольно и самовольно, без дополнительного вмешательства извне, единым начальным импульсом. Перерождения – очередной эволюционный виток, открывающий в людях необыкновенные способности, расширяющий горизонты нашего собственного сознания и дающий поистине неисчерпаемые возможности духу! Овеществление духовной материи, телепатия и телекинез, левитация, оживление и одухотворение неживого, самоочищение, возможность входить внутрь своих и чужих фантазий, взаимопроникновение и саморазвитие внутренних и сконструированных миров… и множество других потенциалов. В Иномирье и Перерождении воплощено всё самое лучшее и сокровенное, мечты и чаяния, поэтому Иномирье – самое человечное и человеческое творение, одухотворённое Творцом через свои создания!
- И дьявольское тоже там! – раздался звенящий яростью голос с места.
- Да, разумеется, но не забывайте, – спокойный и мягкий голос Шаповалова тоже возвысился. – Дьявольское в Иномирье есть лишь отражение наших собственных помыслов. Давайте же очистим их от вражды и ненависти к проявлениям собственного разума!
По залу пронёсся вздох удивления, кто-то снова одиноко крикнул «Браво!», снова раздались бурные, но жидкие аплодисменты – и быстро сникли, словно увяли. Кира поняла, что люди боятся открыто выражать согласие и симпатию профессору Шаповалову, хотя сами они так устали от эскалации ненависти к Иномирью, наращиванию зависти и истерии. А многие и сами мечтали сбежать в Иномирье.
Батюшка Подольский оказался на удивление нервным человеком, в отличие от классического образа священника, щуплым и невысоким, с подвижной мимикой и периодически возникающим тиком левого уголка рта. Кира определила его как человека, страдающего от давнего комплекса неполноценности, который в юности и привёл его в духовную семинарию, а нынче заставлял клеймить позором и проклинать всё то, что казалось выше, талантливее, богаче. Разумеется, Иномирье для нынешней церкви, как института власти, выступало в качестве пресловутой красной тряпки для быка. Ибо, во-первых, представляло опасность как соперник, и соперник сильный, могущий отобрать власть над умами и душами. А во-вторых, грозило, как предсказывали религиозные футурологи, переродить современную религию в нечто совсем иное, непривычное и непонятное, а потому и особенно страшное. Католики, и без того достаточно часто переживавшие раскол, не так давно раскололись снова на Прощающих - тех, кто готов был вписать творцов и инмирцев в свои ряды за определённые материальные дары, и Непрощающих – тех, кто выделял их в отдельную секту, заслуживающую Нового Крестового похода. Таковой и готовился, и давно бы осуществился, если бы ИМ не отгородилось силовой защитой.
В самом деле, что есть, с точки зрения христианства, ИМ? Прибежище бесов, дремучее язычество, самоорганизующаяся структура, возникшая без участия Бога и не санкционированная им. А раз так, то не иначе - с попущения беса, ведь там материализуется не только белое и пушистое, но и черное и колючее. Не только светлые сны, но и дикие сны и фантазии. Например, животные (бездушные с точки зрения христианства) перерождаются в людей, сохраняя свойства и способности, людям не свойственные. Это разве похоже на Царство Божье? Хуже того, Инмир где-то там, и не поддаётся контролю и управлению. Это рассадник ереси. Значит, тот, кто ушёл туда - еретик. Не зря организовывались крестовые походы в ИМ, чтобы подчинить и «перевоспитать», рвались туда с целями экзорцизма и миссионерства.
Батюшка умело и по-своему аргументировано клеймил творцов Иномирья и тех погрязших в грехе учёных, что способствуют распространению скверны и этим приближают Апокалипсис. Привёл в пример развернувшуюся в Сети дискуссию об Истинной Церкви, пару сект, изобретших новую языческую религию и обожествляющих Инмир и его многочисленных лже-богов. Он заметил, что Инмир много опаснее, чем виртуальность, которую куда легче проконтролировать, ибо он «настоящий, материальный», и если туда уходят, то уже не желают возвращаться. И закончил своё выступление батюшка грозным призывом: - Смерть бездушным созданиям, исчадиям ада, смерть опасным тенденциям демонизации общества. Смерть Иномирью, венцу злостного греха – гордыни! Смерть его инициаторам! Бог, Творец нашего мира, един, а всё прочее – искушение от Сатаны!
Снова рокот пронёсся по зале, и не понять было, чего в нём больше, одобрения или осуждения. «И где же они, продекларированные миролюбие, терпимость, плюрализм и любовь?» - думала Кира. – «А может, всё дело лишь в том, что кто-то может туда уйти, а кто-то способен лишь тыркаться в закрытую Дверь. Как ты думаешь, Макс? Наверняка можно отыскать среди религиозных деятелей на местах честных, по-настоящему любящих, подобных Евлампию, свести их с коллегами из Инмира. Я, пожалуй, попробую установить контакты – похожу на проповеди, послушаю…» - «Этого ещё не хватало. Тебе мало студентов и просто здравомыслящих людей? У меня по котлу осталось не слишком чёткое впечатление о религиозниках, наши котловцы верили больше в инки и собственных пророков, а я всегда больше верил просто в человека». - «Понятно, потенциальные язычники. Но союзники нам не помешают, верно? Церковь – куда более надёжный проводник, чем политики. Заодно выясним настроения и расслоение в рядах христиан».
- Батюшка напрасно крут, вы согласны? - Зубрилин коснулся локтя Киры, и она дёрнулась от какого-то неприятного чувства. – Думаю, где-то и перебор. Почему-то нынче все споры ведутся на уровне духовном, но никто не думает о том, что Иномирье, прежде всего, величайшая копилка ресурсов – именно об этом я и говорил два дня назад. Когда-то Земля пыталась выйти на уровень экономического завоевания, обмена, торговли, это был перспективный путь, конечно, возникло и пиратство, не без того, тоже естественный процесс, а теперь многих заедает, что их отлучили, вы не находите?
Пока Кира обдумывала, что ответить, вышел новый выступающий, а на экран выплыли графики и диаграммы, позволив ей ограничиться улыбкой и гримаской, означавшей, что ей чрезвычайно интересны выступающие, и она намерена внимательно выслушать всех без исключения.
После священника выступили с краткими мнениями ещё несколько приглашённых. Насколько поняла Кира, на конференции на третий день вперёд выдвинулся вопрос: что движет Перерождением? Мутации? Болезнь? Эволюция? Злой умысел Сатаны – или новый замысел Бога? Выступал известный московский программист, который объявил, что его группа изучила мозговые алгоритмы творцов и пытается создать искина, который сможет смоделировать процесс создания Мира, а далее – и процесс проникновения в сообщество Миров. Кира мало что поняла из его слишком специального выступления, состоящего сплошь из профессиональных жаргонизмов и терминов, но ей подумалось, что единственное, что он сумеет создать – это ещё одну версию и концепцию виртуальности, не более. Даже если искин смоделирует Мир, он не материализует его. Однако его энтузиазм и одержимость были ей симпатичны.
Наконец на трибуну уверенно поднялся Суггер, свысока оглядел собрание взглядом победителя. Переждал взрыв аплодисментов – его выступления ждали. Заговорил спокойно, буднично, с налётом снобизма.
- Я солидарен с выступлением батюшки Подольского. Именно вместе со святой церковью нам удастся искоренить скверну в душах и сердцах землян. А такие, как профессор Шаповалов, позорят и дискредитируют разум, ратуя за признание правомерности галлюцинаций в ущерб реальности. Этот якобы учёный из глубинки недостоин звания учёного.
Суггер изъяснялся на чистом русском, обходясь без помощи переводчика, что говорило только об одном: о давних связях и сотрудничеством с Россией. Дождавшись, когда умолкнет шум в зале, в котором преобладали одобрительные возгласы и аплодисменты, заглушившие отдельные возмущения и свист, Суггер довольно усмехнулся и снова заговорил.
- Итак, вы видите на графике, насколько огромное влияние приобрело Иномирье на нашу действительность. Впрочем, это не секрет и не открытие Америки. Кое-где серьёзно предполагают, что с Иномирьем пора устанавливать мирные соглашения и соглашения о сотрудничестве, а некоторые безумцы талдычат и вовсе об объединении с Иномирьем, даже в обход мировой конвенции, руководствуясь ложной посылкой, что количество миров напрямую влияет на стабильность самой Земли. Сейчас вы увидите графики: я высчитал количество ментальной энергии, необходимой на создание и стабилизацию самого минимального мира в тысячу кубических километров за сутки – именно такой объём Пространства был мною взят за единицу измерения. – Суггер взмахом указки развернул на панорамном экране компа свои графики. – Мои теоретические изыскания, подтверждённые расчётами, показали, - продолжал Суггер, – что затраты на образование и поддержание такого объёма материи требует 51000 ментаэргов в секунду. Это огромная цифра. И вся эта созидательная энергия уходит с Земли в тартарары. То есть, Земля ежесекундно теряет колоссальные запасы психической и эмоциональной энергии. Установлены ослабление и замедление научно-технического прогресса, усиление турбулентности в области общественно-политической жизни, перебои в экономических энергообменах. Мало того, зациклившийся на одной мысли так называемый творец обирает своё окружение – ибо в оборот постоянно затягиваются силы других людей. Иначе говоря, вся Земля, словно больной фурункулёзом - гноем, истекает драгоценной энергией. Общий творческий её потенциал постоянно уменьшается. На этом макете вы видите, что планета истыкана чёрными вихревыми воронками, в которые стекаются суммарные ментаэрги, и отсюда они отсасываются с Земли через бреши в защитной броне Иномирья. Эти бреши – не что иное, как плановые поры с односторонней проводимостью. Иномирье обогащается за наш счёт, растёт и крепчает, а Земля истаивает и дряхлеет.
«Какой вздор»! – возмутилась Кира. – «Иномирье, словно кровожадный вампир, отсасывает энергию и материю Земли? Обирает свою Мать? Ничего бредовее не слышала».
«Согласен», - отозвался Макс. – «В Мегамире достаточно энергии. К тому же, Инмир рождает множество живых существ, вырабатывающих в развитии свою энергию. Ведь никто не говорит о том, что чем больше на Земле народу, тем беднее она ментаресурсами».
- Наш давний друг Майкл тоже по-своему крут, но он знает, о чём вещает, его репутация бескомпромиссного исследователя творцов и инмирцев велика, а финансируют его из самых разных кругов. И он, говорят, имеет личные счёты с инмирцами, - негромким, интимным голосом говорил Зубрилин Кире в ушко. – Серьёзный и страшный человек, как вы думаете? Кажется, он завершил сегодняшний день, не прогуляться ли нам перед голосованием?
Кира вышла из зала рядом с Зубрилиным, который ни на минуту не закрывал рот, и этим раздражал и не давал сосредоточиться на внутреннем диалоге – Кира теперь стала не слишком разговорчива, предпочитая погружаться в собственные глубины, чтобы использовать каждое мгновение для общения с единственным любимым человеком – с Максом Ди. Но так даже было лучше. Зубрилин, став её опекуном, отводил внимание от охранников, и с ним она беспрепятственно могла входить и выходить из зала.
- Раз уж мы познакомились, не скрасите ли моё одиночество – хотя бы на время конференции, видит Бог, я так сложно переношу незнакомую обстановку. Давайте вместе пообедаем – в этом же здании, но с другой стороны, имеется неплохой ресторанчик, прямо под нами, в подвальчике. Думаю, что для сей честной компании и цены не завысят, и выбор будет отличный.
- Наверняка, там всё занято, - сморщилась Кира.
- А вот и нет! – Зубрилин обрадовался её неведению. – Я успел навести справки!
Конференция, оказывается, шла уже несколько дней до официального открытия – для особо важных персон, с демонстрацией экспериментов с засекреченными эксклюзивными изобретениями. Этих персон кормят отдельно, в шикарном ресторане на втором этаже, и простым провинциалам вроде меня туда нет доступа. А в подвальчике – братия попроще, главным образом – научные обозреватели с окраин, секретари и скромные доценты. И кормят там не так изысканно-скучно, но зато сытно: успел вчера и пообедать, и поужинать, и позавтракал нынче утром. Прошу!
И Кира, не чувствуя подвоха, позволила увести себя в подвальный ресторанчик, ибо и впрямь успела проголодаться. Ресторанчик оказался уютным, в духе «агро-модерн», с климатическими установками, оригинальными светильниками в виде кукурузных початков и пшеничных колосьев, объёмными панно на стенах и потолке, имитирующими золотое хлебное поле под голубым небом.
Зубрилин выбрал маленький и незанятый ярко освещённый столик на двоих у самой дальней стены. На столике, застеленном тонкой циновкой, стоял глиняный кувшин с сухоцветами, глиняное блюдо с виноградом, яблоками и грушами – бесплатными, за счёт заведения, и Кира искренне обрадовалась им. Она теперь вполне могла бы обойтись без более плотной пищи, ей хватит фруктов.
Другие столики, побольше, оказались занятыми весёлыми компаниями, сочетавшими увлечённые беседы о прошедшем дне с поглощением пищи и пива.
- Вы уважаете московскую стряпню? Или не приходилось дегустировать?
- А что, она сильно отличается от не московской?
- А как же! – Зубрилин поднял на неё глаза, спрятавшиеся за толстыми линзами. – Ещё как отличается! Теперь русские повара и кулинары на одном уровне с самыми отвязными европейцами и азиатами. Вот модная нынче икра из лягушачьих лапок – неужели не пробовали? А московское эскарго? А желе из ананасов и огурчиков? А какое вино вы предпочитаете – французское, итальянское или крымское?
«Прощупывает?» - подумала Кира. – «Вроде не похоже. Макс, меня последнее время чрезмерно донимают подозрения, уж не паранойя ли?» - натужно попыталась она пошутить. «Нет, до паранойи далеко», - серьёзно ответил Макс. – «Но осторожность никогда ещё не вредила. Будь начеку. Хочешь, пощупаю?» - «Ни в коем случае. Засветимся». Кира покачала головой, вздохнула и попыталась расслабиться.
- Что-нибудь не так? – участливо склонился Зубрилин. – Не нравится? Вычурно? Навязчиво? Сейчас создадим интим… - он поколдовал над пультом – золотой колосок-бра померк и спустился пониже. Жёлтые сполохи, бегающие по столу, словно волнующееся хлебное поле, отключились, стол приобрёл обычный, официальный вид.
- Нет, очень мило, - улыбнулась Кира. – А московская стряпня вряд ли чем-то отличается от иногородней. Сейчас не то время, чтобы в провинции не стремились обскакать столицу хотя бы на поприще кулинарии. Хотя лягушек мы не едим. Но вы не беспокойтесь за меня, я сумею и выбрать, и заплатить за свой выбор сама. – Кира подчеркнула последнюю фразу, надеясь, что Зубрилин поймёт намёк и не будет назойливым. – Во-первых, я не пью.
- Вообще? – искренне удивился Зубрилин. – Даже пива? Даже будучи гостем столицы?
- Ни вообще, ни в частности. Даже в гостях. Пожалуй, я изучу меню, вы не против?
Зубрилин вздрогнул и зябко передёрнул плечами, потом тревожно обернулся через левое плечо.
- Что? Что не так? – Кира тоже удивлённо огляделась.
- Ничего, - пробормотал профессор, ворочаясь и потирая руки. – Показалось.
- Думаете, привидение из Инмира? – попыталась пошутить она.
- Э… не… да, наверное. А вы ничего не слышите? Какой-то стон.
Кира прислушалась и пожала плечами – нет, в кафе присутствовали только обычные жители Москвы, единственной иномирянкой тут была она.
- Да успокойтесь вы, Всеволод Мартимьянович, что вы ёрзаете, точно лягушачьи лапки на сковородке. Это инсинуации батюшки Подольского против Инмира скребутся в голове. Не обращайте внимания, жить надо собственными кошками, а не чужими. И почаще кормить их мышками. Лучше поделитесь своей собственной концепцией, если она у вас имеется, я хотела бы иметь в виду все теории, чтобы скоррелировать собственную…
В этот момент Кира ощутила, как временная защитная маска спала с Зубрилина, и тот, не в силах контролировать свои мысли, вдруг открылся перед Кирой во всей полноте своего лицемерия, страха и настороженности.
- Что? – испуганно спросил Зубрилин, видя, как меняется лицо девушки. – Что?.. Ах… - до него дошло, что значит выражение отвращения и острые, колкие иголочки, просыпавшиеся из её глаз. Зубрилин отшатнулся.
- Подлец, - прошипела Кира в лицо профессору. – Продажная шкура!
- Я не виноват, – залепетал он. – Они вынудили меня... пригрозили, что закроют мои исследования…
- Грош им цена, твоим исследованиям, если ты за них продал Иномирье!
- Ты всё равно не уйдёшь. Они уже тут. Вокруг. Я привёл тебя в самое нутро. Прости, если сможешь, но я тебя уже выдал…
Но Кира уже вонзила в него пылающий взгляд. Зубрилин побагровел, захрипел, схватился за горло, глаза его выкатились – Кира применила мысленный зажим, но довести его до конца не успела. Кира ощутила, как в её позвоночник впилась острая игла-щуп, ощутимая, словно самый настоящий металл. Дикая боль скрутила тело.
«Макс, я не смогу долго сопротивляться!» - прохрипела она, корчась в судорогах. Макс перехватил инициативу и взял боль на себя, отдавая Кире свою силу, после чего, впав в кому, надолго затих, съёжившись в дальнем углу сознания. А Зубрилин рухнул обратно на стул и обмяк, словно резиновая кукла с выпущенным воздухом.
Люди шарахались, вскакивали из-за столиков, беспорядочно размахивая руками. Кто-то ринулся вон из кафе, кто-то схватился за мобильный. Спешил на место замаскированной схватки официант в сопровождении охранника.
«Людям плохо!» - крикнула какая-то впечатлительная женщина, хватаясь за горло, словно это именно ей было плохо. – «Срочно врача! Их отравили!»
Но Кира уже восстановилась и, расталкивая посетителей, пробивалась к выходу. Новая сила Макса позволила ей вырваться из здания и выбежать на улицу, где на охраняемой площадке чинно и важно застыли автомобили. Но Управление Сыска её опередило. Кира не увидела, а почувствовала, как вокруг здания и участка улицы с машинами стягивается кольцо патрульных с активированными глушилками. Кира схватилась за голову, задыхаясь. Решение созрело мгновенно. Кира рванула к автостоянке, на бегу срывая с машин защиту. Продавила спиною дверцу первой попавшейся машины, чей бак оказался полон под завязку, нырнула внутрь и, не раздумывая, рванула вдоль по улице. Когда автомобиль поравнялся с первыми солдатами, бросившимися ей наперерез, потрясая глушилками, Кира потеряла сознание и не видела, как джип подмял под себя двух низших сысковиков. Об этом ей рассказал вышедший из беспамятства Макс, к которому на время перешло управление.
Машина мчалась, истошно визжа шинами, поскольку приходилось отчаянно лавировать. Район был старым, улицы – неширокими, и маневрировать оказалось нелегко – машины ходили только горизонтально, дома не были оборудованы силовыми рельсами для вертикальной езды и объезда. Макс чертыхался и упражнялся в изобретении самых изощрённых ругательств в адрес отчима, пока Кира не пришла в себя и не перехватила управление.
Близился перекрёсток и выезд на главную улицу. Светофор дал зелёную дорогу, и Кира выжала газ. Она вылетела на главную улицу, намереваясь проскочить её как можно быстрее – и сжалась от ужаса. Группа пожилых женщин и мужчин с палками и костылями переходила улицу.
Кира вывернула руль и ударила по тормозам. Машина взревела, завертелась волчком, отлетела к бортику, сшибаясь с другими машинами, боком протащилась по тротуару и врезалась в дом. Киру выбросило через переднее стекло, она порезалась и ударилась плашмя об стену, и распласталась на капоте покорёженной машины.
Отключив свою боль, она успела внутренним взглядом увидеть, как отскочившие от удара другие машины вылетали с проезжей части на тротуары, сшибая столики с людьми, мирно отдыхающими в маленьком уличном кафе, как разметало идущих из поликлиники стариков – и застонала от чужой боли. Время замедлилось. Кира мысленно вернулась на пять минут назад - и поняла, что её подставили, дав ложный сигнал светофора. Чтобы заставить иномирянку остановиться, они не пожалели людей. И теперь ей с полным правом могут предъявить обвинение в инициации автокатастрофы, в результате которой погибли невинные. И если она будет продолжать и дальше гнать с сумасшедшей скоростью в городе, неизбежны новые несчастные случаи.
«Макс, я не могу так. Я должна изменить ситуацию…»
«И тут тебя точно повяжут».
«Любимый, держись, я возвращаюсь».
Кира задержала дыхание и повернула время вспять. Разбитое лицо её, вывернутые руки и сломанная нога восстанавливались, капли крови и кусочки кожи стягивались на прежние места, попутно восстанавливался автомобиль, начиная своё движение обратно.
«Кира, рискованный маневр, тебя подсекут и не пожалеют, как ты собираешься пожалеть солдат, которые охотились за тобой».
«Они на работе, Макс, ими командуют…»
«Но они разумные, мыслящие существа, они вольны выбирать – охотиться на иномирцев такою ценой, или сказать «Нет!»
«В том-то и дело, что они подневольны, Макс. И я намереваюсь трансформировать условие».
Кира, не обращая внимания на предостережения Макса, довела машину до того момента, когда она только-только решилась ею завладеть. Вот хлопнула дверца, закрываясь на замок…
Кира резко обернулась навстречу патрулю, мерно надвигавшемуся со всех сторон с включёнными глушилками, с трудом выдержала несколько мгновений невыносимой звуковой агрессии. Затем, не дожидаясь, когда они подойдут на расстояние максимального воздействия, нырнула под машину, перекатилась под нею и, пригибаясь, помчалась зигзагами прочь, в опасной близости от глушилок, чтобы достичь ближайшего переулка и нырнуть в него, затеряться среди дворов и закоулков. Она не могла больше рисковать, активизируя свои способности, чтобы не оставлять яркого следа, по которому её легко вычислят. Но она обязана была остаться невредимой и иметь возможность отсиживаться в убежище. А Суггер… Что ж, Суггера она теперь вычислит и отыщет в любом конце планеты. Не сегодня, так завтра, после очередного конференц-дня. Ему не укрыться.
«Кира, тебе не кажется, что он думает о том же? Что тебе не скрыться? Что вы теперь станете гоняться друг за другом?» - «Пусть так. Это даже лучше. Пусть побегает!» - «Ты шутишь с огнём», - проворчал Макс. – «Жаль, что я не могу заставить тебя быть осторожней!» - «Вот ворчун!» - рассердилась Кира. – «Максик, ты превращаешься в этакого молодого старичка. Совсем растерял страсть к экстриму». - «Зато в тебе его с избытком. Кирочка, солнышко, любимая, ради меня, старичка, побереги себя!»