Ч А С Т Ь 1
П Р А Р О Д И Н А
ГЛАВА 1
В глухом уголке областного лесопарка, примыкающего к окружной автостраде, по соседству со строительством новых высоток, ведущихся с подобающим размахом, двое молодых людей в грязных тёмных плащах занимались странным делом. Тот, что повыше, копался в огромном и тяжёлом рюкзаке, второй, невысокий, с маленькой сапёрной лопаткой, углублялся в земляную пещеру, оставшуюся от вывороченной с корнем старой ели, съеденной короедом-телеграфистом. Сторонний наблюдатель вполне мог бы вообразить себе бог знает что.
Например, что ребята перепили на пикнике или съели что-нибудь не то, и их хорошо прочистило. Или собирают плодородную землю для комнатных растений. Или что они ищут какой-то клад. Или, наоборот, закапывают что-то, например, расчлененный труп третьего. Оставим догадки на совести гипотетического наблюдателя, и дождёмся финала. Вот они закончили раскопки или захоронение, и принялись поспешно скидывать с себя плащи, и тоже втиснули их в рыхлую почву, оставшись в рубашках, в которых, откровенно говоря, в осенней лесной тени было холодно и промозгло. На землю же шмякнулись нитяные рабочие перчатки
Затем, кряхтя и посапывая, два молодых человека потянули за собою длинный тонкий шнур. Они тянули, стараясь делать это одновременно и поспешно, и тихо, но это не слишком хорошо удавалось, да и время было не вполне подходящее – утро прекрасного, влажного, октябрьского дня, когда неработающие - пенсионеры да бомжи – тихонько шныряли по лесу в поисках последних грибов.
- Ну, готов? – шёпотом произнёс тот, кто повыше. – Пора, хватит хвосты поджимать. Давай! – едва слышно щёлкнула зажигалка, но, вместо двух красноватых сигаретных светлячков, бледный светлячок побежал по шнуру, вытанцовывая замысловатый танец. А двое стремглав побежали прочь, но не в направлении стройки, а по диагонали к шоссе, чтобы выскочить к дальнему подземному переходу, в километре от поста ГАИ, и во время бега уже не обращали внимания на хруст сушняка. Когда они были почти уже у самого перехода и перешли на неспешный, размашистый и независимый шаг, а на их лицах расцвели задиристые улыбки, где-то сзади гулко ухнуло, земля под ногами колыхнулась и дрогнула, и над лесом вяло взлетел веер из мешанины веток, грязи, травяных кочек и каких-то цветных лоскутов. Лишь на пару мгновений в воздухе среди комьев земли и щеп зависла миниатюрная тройная радуга, которая быстро выцвела, превратившись в белую дугу, а затем, неприятно сверкнув, исчезла.
Спешившие от остановки автобуса к переходу люди вздрогнули и остановили бег, завертели головами: - Что там такое, а?
Молодые люди тоже завертели головами: - Инмир подери, что за шуточки? Может, на стройке ЧП?
- Ребята, а вы оттуда? Что там такое произошло? Не знаете? А…
- Безобразие, весь лес поизрыли со своими стройками, уже и не погулять.
- Конечно, для элиты же строят. Где москвичам на такую квартиру взять?
- Да, да, не говорите!
- Верно, верно, изрыли. Впрочем, на взрыв не похоже, скорее, какая-то техника работает. Может, какой трубопровод задели? Такое случается.
- А ещё писали, что под застройку отдали поляну, где когда-то в старину захоронение животных с сибирской язвой было. Представляете – это же мгновенная смерть!
- А это называется биологический террор. Никаких бомб сбрасывать не надо, всего лишь стройку на месте захоронения… Вон, смотрите, до сих пор земля бухает.
Когда свидетели взрыва пришли к окончательному консенсусу по вопросу притеснения москвичей в области жилищной политики, два неразговорчивых парня в джинсах, рубашках и с рюкзаками, уже находились на противоположной стороне шоссе.
……………………………………………………………………………………………….
Кире было и легко, и одновременно неимоверно тяжело. Она ощущала себя куда мобильней и неуязвимей, чем прежде, и в то же время её угнетала двойная ответственность: ведь она несла в себе Макса, который оставался её единственным любимым, и, она знала, останется таковым навсегда. Она не стала садиться на автобус, и шла пешком от самого места «высадки», не спеша, настороженно пытаясь угадать, кто из идущих ей навстречу – друг, а кто может оказаться врагом. К счастью, идти оказалось недолго – её ориентировка в пространстве оставалась на высоте.
Первым делом, тоска по отцу и отцовскому дому потянула её в тот самый район, где она провела несколько таких коротких и счастливых недель в его доме, где её привязанность к Максу оформилась и укрепилась. Она с трепетом подходила к знакомому дому, прекрасно сознавая, что их квартира наверняка занята другой семьёй, и даже испытывала невольную ревность, хотя эти люди, конечно же, ни в чём не виноваты. Неказистый дом почти не изменился. Небрежный косметический ремонт – не в счёт. Вот только цветничок добавился на газоне, да поставили, наконец, лавку у подъезда, да огородили хилый садик под окнами первого этажа справа от подъезда. Правда, оградку скособочили автомобилисты и, скорее всего, будут продолжать исповедовать вандализм до полного её разрушения. А слева от подъезда бывший газон заасфальтировали и устроили стоянку – наверняка вопреки желанию жильцов нижних этажей. Жаль, в её мире так не поступили бы, да и в других цивилизованных мирах её Инмира.
Её Инмир… Вот как она заговорила. Понятно, что тот, кто однажды попадёт в Инмир, не захочет с ним расставаться. И Кира втайне жалела тех, кому затуманили мозги рассуждениями о чуждости Миров, о кровожадности и враждебности его воинственного населения, о безумных Творцах и агрессивных монстрах, об апокалипсических уродцах, о Троне Сатаны, владеющего умами, телами и душами Инмирцев. И ведь многие верили в пропаганду – а что ещё им оставалось делать, если проверить у них не было возможности? Она думала, что если бы открыть тайну всем желающим, если бы открыть доступ, хотя б на уровне туристических туров, и дать возможность хоть краем глаза заглянуть в мир сбывающихся фантазий и мечтаний, увидеть самое прекрасное и мирное, многие пожелали бы уйти туда навсегда, чтобы обрести свободу и счастье...
…На лавке у дома, кутаясь в трикотажные кофты прошлогодней моды китайского производства, купленные когда-то внучками, а теперь отданные бабушкам, сидели три пожилые женщины и оживлённо обсуждали насущные проблемы. Кира подошла к подъезду. Ну, подумаешь, позвонит в дверь. Пусть чужую теперь. Поговорит с людьми. Должны же они понять, что она чувствует, понять и проявить такт. Поговорит, завяжет знакомство, а там попытается снять комнату или квартиру, а потом установит контакт с подпольщиками – она была уверена, что таковые имеются.
Дверь в подъезд она открыть не сумела: код изменился, а взламывать дверь на виду у всех не хотелось. Кира обернулась к сидящим женщинам, которые затихли, сверля её взглядом.
- Извините, пожалуйста, - сказала им Кира, волнуясь. – Я позабыла код…
Женщины с подозрением её оглядели: - А вы к кому?
- Мы… то есть, я - в квартиру 77. Приехала издалека.
«Приехала издалека, а багажа нет», - мелькнула запоздалая мысль, когда старушки скептически пожали губы.
- Семьдесят семь – а к кому конкретно?
- Э… - Кира смутилась и с досадой отбросила попытку поискать ответ в головах сидевших. – Собственно, я когда-то жила в этой квартире, с Башмачниковыми – помните таких? И хотела узнать, кто её занял теперь. Вы не подскажете мне код?
Женщины так и подскочили от неожиданности. Потом две, кряхтя, поднялись и поспешно засеменили прочь. Третья собралась провести тот же маневр, но замешкалась, нащупывая палку, и Кира успела её перехватить: - В чём дело? Почему вы не хотите сообщить мне код? Разве я похожа на злоумышленника? Я – дочь Жени Башмачникова, в этом доме должны меня помнить.
Лицо женщины от испуга сделалось таким несчастным, что Кира даже попятилась.
- Никогда не называйте этого имени, - тихо произнесла женщина. – Оно под запретом. И своего не называйте. И от этого дома держитесь подальше. Ясно?
И, видя ошеломлённое лицо Киры, она добавила мягко: - Я живу этажом ниже. Я дружила с Сашенькой, а мой внучок часто играл с Костиком, когда приезжал навестить. Я даже бывала у них на квартирнике, слушала музыку с внуком, хорошую музыку, Вадику нравилось, он смотрел на Женю, как на бога. Я ничего не имею против Жени. Но лучше бы вам уйти. Простите. – И она, неловко протиснувшись мимо Киры, поспешила за подружками.
«Вот те на», - пробормотал Макс в голове Киры. – «Сами людям жизнь испортили, сами же теперь пытаются это забыть. Старушка Земля, не устаю удивляться твоим извращенным понятиям. А говорят, что Инмир – это дерьмо!»
«Ладно, уходить, так уходить. Как пелось когда-то, «уходя – уходи». Пройдусь-ка вдоль леса». - «Ты полагаешь, что подпольные организации собираются в лесу?» - «Наверное, нет. Попробую настроиться на инфопотоки». - «И тебя моментально вычислят». - «А я недолго. И сразу откочёвываем». - «Зряшный манёвр, хотя изящный», - ворчал Макс. – «Ты так и собираешься слоняться по лесам, как партизан, или как лесовица?»
Но Кира уже настраивала себя на телепатический контакт, вежливо попросив Макса «подвинуться» и помолчать. Она шла, отрешившись и прикрыв веки, когда вдруг её потряс удар сбоку, сопровождаемый сдавленными и сдержанными ругательствами. От столкновения с замедлившейся Киры слетела кепка и зависла в воздухе, трепеща и страстно желая рухнуть в объятия мокрой после дождя земли. А мгновением позже она ощутила специфическое, стонущее завихрение пространства, похожее на отдалённый взрыв. Сначала она решила, что налетела на дерево, и хотела уже попенять Максу за то, что он «прозевал» неминуемость встречи, но увидела перед собою высокого крепкого парня лет 18-ти в спортивном костюме и грязных кроссовках на толстой подошве, и успела подумать, что тот совершает тренировочный кросс.
Оказывается, парень выскочил из боковой аллейки настолько стремительно, что Кира не успела отпрянуть и налетела на него, а он, скорее всего, обернулся в этот самый миг и тоже не успел притормозить.
- Простите, девушка, - парень быстро подхватил слетевшую кепку и вручил Кире.
Кира с трудом очнулась, вздрогнула ещё раз, окончательно пробуждаясь, и вытаращилась на парня. Наверное, это она должна была извиняться, но парень тоже хорош: в лесу два с половиной человека, а он несётся прямиком на неё.
- Вы меня прощаете?
- Надо ещё подумать.
- Тогда думайте быстрее, я очень спешу.
- За вами гонятся?
- За мной пока нет, - совершенно серьёзно ответил парень.
- Тогда расслабьтесь. – Кира заставила расслабиться себя и быстренько прощупала пространство вокруг – ничего тревожного, отчего же с лица парня не сходит тревога?
У Киры снова мелькнула мысль, на этот раз – что он от кого-то убегает. И не связано ли это с дальним взрывом, в котором Кира уловила отголоски «пролома»? «Похоже на то», - согласился Макс.
- У вас такие глаза… такие! Такой вид…
- Какой вид?
- Словно вы спите на ходу, или грезите. Сочиняете романы? Или стихи?
«Сочинять романы» или «стихи» на языке молодёжи означало «творить Инмир». Кира хмыкнула и ответила не по «уставу»: - Ни то, ни другое. Из меня плохой поэт. Ещё худший романист, с миростроителем Толкиеном не сравнить.
Парень вдруг словно испугался. Он подхватил Киру под руку и повёл дорожкой к дальнему выходу из лесопарка: - Идёмте, идёмте, довольно спать на ходу, здесь водятся медведи и рыси, могут напасть. Вы боитесь медведей и рысей? А тигров?
И снова жаргон – «медведи» и «рыси», как и многие другие звери, обозначали различные чины сысковиков.
- А там, куда вы меня тащите, диких зверей не водится?
- Звери нынче водятся везде, - и снова слова парня были серьёзны и невеселы.
- Скажите, хотя бы, как вас зовут? А то вы тащите меня за рукав моей лучшей, между прочим, ветровки с такой силой, что вполне можете оторвать.
- Максим. Можно просто Макс.
«Интересно, твой тёзка», - заметила Кира, обращаясь к Максу. – «Возможно, совпадение не случайно, и встреча что-то означает? Как ты думаешь?»
- Очень приятно, Максим, а я – Кира. А скажите, Максим, честно, вы ведь нарочно на меня налетели? Я вам так понравилась?
Кира улыбнулась, и ощутила ревнивый укол Макса. «Макс, придётся тебе потерпеть, мне ведь нужно познакомиться с простыми московскими парнями», - миролюбиво откликнулась Кира. – «Завязать дружбу, выйти на самые разные группы…» И снова ощутила, как Макс шутливо насупился: «А может, лучше знакомиться с простыми московскими девушками?»
- Вы мне действительно нравитесь.
- Спасибо за откровенность. Не будете ли вы так любезны, отпустить меня. А вы ведь не из этого района, да?
Максим неожиданно смутился и, наконец, отпустил рукав Киры: - Теперь из этого, недавно переехали. А в целом – потомственный москвич.
- Вот замечательно. А я – из Подмосковья, тоже потомственная «областная». Так всё же ответьте, Максим, куда вы меня тащите так спешно?
- Да никуда, собственно, не тащу, не парьтесь, день супер, спешить особо некуда…
- Я тоже так думаю, - поддакнула Кира.
- Вот и отлично, тогда, может, сходим в одну продвинутую тусовку? – обрадовался Максим. – Гостья столицы не возражает?
- Надеюсь, не торчки и не малолетние экстремисты или наци?
- Не торчки и не экстремисты. Весьма интересные и содержательные ребята.
Студенты.
- Если так, гостья столицы не возражает.
И они, мгновенно перейдя на «ты», бок о бок, словно старые приятели, прямо с парковой аллейки направились к автобусной остановке. Через тройку остановок они сошли и направились к дому с колоннами начала прошлого века, торжественному, гармоничному и независимому, чудом уцелевшему среди многоэтажек. Подойдя ближе, Кира поняла, почему: дом собирались реставрировать и частично реконструировать, а затем расположить там районную картинную галерею и антикварный магазин. Потом, видимо, жильцов в доме не останется совсем, их переселят, а дом заполнят престижные офисы. Но это будет потом, а пока они обошли дом с колоннами и вошли в один из подъездов с тыла.
Прежде чем войти в квартиру на третьем этаже, Максим постучал несколько раз в строго определённой последовательности – Кира уловила нечто, отдалённо похожее на начало одной из песен отца и усмехнулась: наверное, глюки. Хотя почему бы и нет? Отец вполне мог бы стать символом сопротивления и протеста. А то, что здесь наконец-то встретит тех людей, которые ей нужны, она не сомневалась.
Дверь открыла улыбчивая пухлая девушка.
- О, Максик! О, ты не один.
- Знакомься, Машенька, это Кира.
- Здравствуйте, Кира. Максик, а ты уверен?
- Он никогда ни в чём не уверен, - мрачно вмешался коротко остриженный, невысокий и крепко сбитый парень. – Кира, вы смелый человек, если согласились влиться в нашу дружную компанию.
- Гоша, не пугай гостью.
- А я и не пугаюсь. Я смелая. А что, разве в Москве настолько страшно?
- А вы никогда не были в Москве? – удивился Гоша. – А по внешнему виду не похоже.
- Чем же мой внешний вид отличается от московского?
- Напротив, не отличается. Вы одеты так просто – и изысканно, со строгим вкусом, - подумав, ответила Маша.
- Спасибо за комплимент. Услышать его из уст настоящей москвички, да ещё такой симпатичной, очень приятно.
- Нам тоже приятно, - загомонили ребята. Из кухни, вместе с табачным дымком, подтянулись ещё двое ребят и две девушки, и по очереди представились: Оля, Саша, Гера, Фира. Через открытую дверь второй комнаты Кира успела увидеть компьютер, заваленный деталями, дисками и комплектующими стол.
Особенно понравился Кире Гера – он оказался идейным руководителем тусовки и показался ей наиболее здравомыслящим.
- Видите ли, - рассудительно сказала черноволосая Фира тягучим голосом. – Максим, наверное, не рассказал вам о том, что мы собрались для серьёзного разговора. Максим неправ, что не предупредил заранее.
Они вошли в комнату, на которой был накрыт стол к чаю – чайник, чашки, печенье и пряники, тихо играла музыка – скрипичный джаз.
- Хорошее дело – посиделки за чаепитием и разговорами. Но почему вы ведёте себя не как молодёжь, собравшаяся оттянуться, а как революционеры-заговорщики? – рассмеялась Кира. – Почему так чинно и скучно? Где заводные ритмы, танцы, порно, где вино и травка, где нескромная одежда, свободные нравы и сексуальная распущенность? Вы даже продолжаете называть меня на «вы», хотя давно пора бы на «ты». Что молчите?
- Хорошо же вы… ты судишь о московской молодёжи! – с упрёком сказала Маша. – У нас другие понятия и цели. Максик, может, ты скажешь?
- Э… Ну, в-общем, мы не для танцулек собираемся, это в другое время можно и потанцевать, конечно, а сейчас, в четверг, мы просто… разговариваем. О разном.
- Да теперь уж чего там жаться, мяться и мямлить. Выкладывай всё.
- Больно прыткая. Сразу тебе и выкладывай студенческие тайны.
- Ага, всё-таки заговорщики, в декабристов играете? А я думала, что на Земле только Толкиена разыгрывают.
- Толкиен – это да. Это хорошо, - Максим загрустил и задумался. – Только Толкиена лично я отыграл ещё в школе. Теперь мы ей скажем, Гера, да? – Максим посмотрел на вожака, и Гера кивнул. - Давай тогда, говори. Только обещай, Кира, что не удивишься, и будешь держать язык за зубами. А то у нас имеются рычаги, чтобы не болтала лишнего. Верно, Гоша? – он кивнул Гоше, и тот подобрался и напрягся.
- Честно признаюсь, меня нелегко удивить. Я была бы рада удивиться, да как-то разучилась, сама не рада. А насчёт языка – то я не болтливая, и не стоит меня запугивать. К тому же, Гоша, уверяю тебя, моя реакция куда острее, и единоборств я знаю побольше, чем ты, не супься.
- Всё равно, тебе придётся произнести клятву – мы все через это прошли. И приложиться вот к этому, - И Гера, отвернувшись, покопался в стареньком комоде, что-то достал и обернулся к Кире. Она увидела в его руках белую нефритовую фигурку, явно представляющую собой изображение некоего языческого божества, исходящего невидимым, но явственно ощущаемым сиянием Инмира.
- Симпатичная штучка. И как ты предлагаешь приложиться? Устами? Как к иконе?
- Не смешно, - тихо произнёс Гера и выставил фигурку перед собой. – Можно устами, можно лбом, но сначала повторяй: «Я, вновь прибывшая Кира, прикасаясь к древнему божеству – Охранителю Тайн, торжественно клянусь и обещаю. Держать рот на замке, язык за зубами, речь на цепи. Не кормить зверей ни другом, ни собою. Хранить верность членам группы и быть перед ними открытой книгой. Всему, что увижу и услышу, стану могилой. В противном случае да обрушит Охранитель Тайн на меня громы и молнии, да скрутит меня в бараний рог егерский рожок, да похоронит меня моя мысль прежде предательства».
Кира покачала головой, послушно повторила клятву и прикоснулась к гладкой поверхности инмирного божка. Артефакт оказался сравнительно молодым и принадлежал, скорее всего, новым буддийским мирам. Излучение было несильным, но специфическим – похоже, он впитывал информацию и запоминал каждого, кто к нему прикасался. Его поверхность, кроме инмирных флюидов, испещряли следы множества людей – видимо, к ней часто прикладывались «устами» и лбами, повторяя «страшную клятву». За одни только эти следы, не говоря уже о сокрытии инмирного артефакта, ребятам грозило много неприятностей. Кира решила пока промолчать, отпрянула от фигурки и вопросительно повернулась к Гере. Гера, да и остальные ребята были явно довольны, они расслабились и заулыбались.
- Теперь слушай. Мы – члены подпольной группировки «За свободу и права инмирцев»! – гордо провозгласил Гера.
- Вот так? Звучит красиво и честно. И вы всегда так красиво и честно открываетесь первому встречному? – спросила Кира, и наступила тишина. Гера покраснел.
- Ты… ты внушаешь доверие. Не знаю, почему. Если бы иначе, Максим бы почувствовал и не привёл тебя.
- Понятно. И фигурка из Инмира, верно?
- Как ты догадалась?
- Да такая уж догадливая. Она же фонит, даже пень берёзовый почует. Кстати, Гера, это ведь твоя квартира, да? Ты знаешь, что инмирный предмет хранить дома опасно? Мама с папой о твоих играх знают?
- Я один живу, - Гера с вызовом вскинул подбородок. – Работаю то дома, то в конторе, на компе. Так что здесь только свои бывают.
- И как же вы собираетесь бороться за права Инмирцев? Вы хоть сами-то видели в глаза хоть одного живого Инмирца?
- Видели. Только это были чистые животные. Кое-кто из наших видел и человека, но издалека. Это когда за засидками наблюдали.
- Этого мало. Надо иметь чутьё, чтобы суметь вовремя обнаружить инмирца, который ничем не отличается от вас, и чьи права вы собираетесь отстаивать.
Гера опешил, не ожидая от гостьи такого напора и критики.
- А зачем нам чутьё? Мы выслеживаем сысковиков, которые находятся в засаде, и в критический момент спугиваем их с насиженного места. Инмирец благополучно убегает!
- И начинаются его мытарства в стране дураков. А вы не думали о том, что и себя вы подвергаете неоправданному риску, играете с огнём? Признайтесь, что были случаи, когда вам чудом удавалось спастись?
- Ну, бывали, – неохотно признался Гера.
- Как это по-детски, - вздохнула Кира. - А ты сам? Ты лично видел хоть одного инмирца – пусть и на расстоянии?
Парень смутился и с досадой покачал головой.
- Мельком. Но мне много рассказывали о них. И в Интернете полно материала.
- И в этом «мельком», конечно, невозможно было угадать, инмирец он или свой бомж. И по каким же признакам вы определяете, что это человек из другого мира?
- По глушилке…
- Остроумно. Если это гениальное изобретение человечества надрывается, выжигая мозги, то рядом, несомненно, инмирец. Вам не приходило в голову, что власти таким образом избавляются зачастую от неугодных землян, особо чувствительных к инфовибрациям. Как и то, что многие инмирцы – из перерожденцев - научились справляться с глушилками, выработав иммунитет. Так что этот способ выведения инмирца на чистую воду отпадает.
- Даже если он не похож на человека?
- Ты, конечно, представляешь инмирцев этакими монстрами. По большей части.
- Ну, почему же…
- Так вот, Гера, перед тобой – инмирка.
- Но ты… ты такая же, как и мы. Ты ничем не отличаешься от нас!
- Не совсем, - Кира нахмурилась, вспомнив Воронова. – Внешне я обычная москвичка, даже Максим общался со мною, как с москвичкой, и собирался втянуть в вашу тайную организацию. Тоже рискованный маневр – ведь я могла оказаться сысковиком или завербованным штатским. Так что Максим неправ вдвойне.
«Не обижай моего тёзку!» - возмутился Макс.
- Но ведь не оказалась, – пробормотал Максим. – Да тебя даже самый ушлый зверь не учует.
- Моя голова и моя ментальность весьма отличаются от твоих, - мягко возразила Кира, и Макс в её глубине хмыкнул. - Продвинутый Сысковик, пожалуй, запросто учует во мне не человека. На то он и зверь.
- Удивительно, - Ребята разглядывали Киру во все глаза.
Кира невесело усмехнулась: - Не ломайте глаза и мозги, не разглядите.
- Может, ты – метаморф?
- Не гадайте зря. Лучше расскажите о себе. Долго ли вы существуете? Каковы ваши наработки? Ну, что нахмурились? Теперь поздно думать-гадать о том, что можно, и чего нельзя. Признаюсь и я вам честно и откровенно, я пришла на Землю с определённой, вполне конкретной целью.
- То есть, ты – тайный агент Инмира? С какой целью? На кого работаешь? Кого выслеживаешь? И кем ты аккредитована? – загомонили ребята.
- Никем не аккредитована. Я сама по себе. И я пришла сюда не ради Инмира, а ради Землян. Я рассчитывала найти подобную организацию, чтобы влиться в неё и помочь. Спасибо Максиму – он сам на меня наткнулся. Это судьба, - засмеялась Кира.
«Не очень-то кокетничай», - буркнул Макс. – «Ты здесь по делу. Не забывай».
- Значит, у тебя нет дома и родных?
- Были, - вздохнула Кира. – Здесь недалеко когда-то жил мой отец с семьёй. Больше не живёт.
Воцарилось молчание.
- Прости, мы не знали, - тихо сказал Гера.
- Вы и не могли знать. Да не делайте похоронных лиц, всё хорошо, хотя им и довелось тут хлебнуть. Мне удалось вовремя вывести их в Инмир. Теперь у них всё в порядке, - Кира вздохнула и добавила мысленно: «Хотя семья и распалась». – Всё же Инмир даёт куда больше возможностей выжить, раскрыться и сохранить своё «я».
- В таком случае, - сказал Гера, - тебе необходимо прикрытие. Ты можешь поселиться у кого-то из девочек. У Маши или Земфиры, например.
- А мама с папой разрешат Маше и Земфире поселить у себя инмирку, а?
- Мы с подружками часто ночуем друг у друга, - вступила Фира. – Ведь летом мы вместе отдыхаем вблизи Сергиева Посада, знакомимся с новыми, понемногу вербуем, иногда встречаемся по ночам, планируем акции. Но пока у нас мало силы, нам приходится справляться самим. Знаешь, последний раз нам удалось отбить малыша из Инмира, такого красивого, зелёненького, только мы не знаем, где он теперь, он в лес убежал, мы искали и не нашли, а милицаи остались валяться все в волдырях, словно от крапивницы - мы их дустом опрыскали.
- Что-о? Каким ещё дустом?
- Которым раньше клопов морили. Страшный яд, давно запрещён в сельхозе, еле отыскали у Сашиного дядьки на даче.
- Час от часу не легче. Сами не отравились?
- А у нас респираторы имеются.
- А почему у милицаев респираторов не было?
- А мы их спёрли – они от дежурств отупели совсем, и респираторы снимают, и кожанки расстёгивают, хоть это и запрещено, и вообще то в карты играют, то водяру хлещут, ведь сейчас в низы набирают совсем глупых из села, потому что убыль большая – они же тоже, бывает, проваливаются. Ну, деревенские и идут - платят-то хорошо. У нас даже мысль была – начать среди них работу воспитательную, среди новеньких, пока не заматерели. Как раз программа в стадии разработки, но листовки уже клеили…
- Значит, вы действуете точно играющие котята: цапнули – и отбежали. Кстати, зелёненький малыш – это клон-крапивник с Короны, довольно опасное существо при близком общении, ядовитое, между прочим, и волдыри милицаев – от него, родимого. А вы их ещё и дустом потравили. Нехорошо. Знаете, в чём вам повезло – в этом мире они долго не живут, ваш зелёненький малыш давно снова прирос и влился в заросли крапивы. А в дальнейшем не советую сталкиваться с крапивниками вплотную.
Ребята ошарашено моргали.
- У меня есть идея, - Максим оживился. – Предлагаю тебе остаться на Земле не просто так, а под прикрытием. В качестве прикрытия предлагаю вступить в брак. Хотя бы со мною…
- Извини, Максим, но брака не будет – ни по любви, ни по расчёту. Моё сердце занято, лучше останемся друзьями.
- Твой любимый в Инмире?
- Мой любимый – здесь, - Кира приложила ладони ко лбу и к груди. – Со мной и во мне. До самой смерти. И он – твой тёзка.
- Ну, ты даёшь! – только и вымолвил Максим.