Любил народ в деревеньке нашей Покров день. К нему завершались все страдные работы, засыпался урожай в закрома. Не срубленной оставалась одна капустка, которая с первым снежком набирала особую сладость и белизну. Солил народ её бочками огромными, кто со свеколкой, кто с морковочкой, перекладывая рядками просоленных огурцов, кои в капустном рассоле приобретали особый аромат.
К Покрову и груздочки просаливались, которые ранее сорокового дня никто и на зуб не пробовал. Отдельный разговор о браге. У некоторых умельцев была она крепка и ядрёна, с ягодным ароматом, нежно-розового цвета. От стакана такой браги хотелось в пляс пуститься. Гуси набирали жирок. В печи, на противнях глубоких, с лучком и картошечкой, порубленный кусочками гусь, с подрумянившейся корочкой, казался божественной пищей. Пышные пироги с капусточкой свежей выставлялись на столы хозяюшками.
Из муки нового помола пеклась сдоба разная. Тут тебе и с маком, и с ягодкой сушёной, ватрушки с творогом, плюшки с сахарной присыпкой. Особый рецепт был у Нюрки Шмяковой, выпекающей свой знаменитый пирог с сушёными грибами. Как не старались деревенские бабы, такого пирога у них не получалось. А уж по части украшения пирогов и вовсе ей равных не было. Были на её пирогах цветочки, листики, веточки и жгутики, поверхность пирогов смазывалась взбитым яйцом и приобретали они ярко-оранжевый оттенок.
Несмотря на все события, произошедшие накануне Покрова дня, надеялись многие на Нюркины угощения на пиру по случаю юбилейных дат. Заветным желанием было отведать её знаменитых наливочек из вишенки и смородинки.
Через день ездила Нюрка в больницу к Игнату, приезжала оттуда улыбчивая, радостная. Новость от соседки Антонины о письмах в защиту фельдшерицы встретила спокойно:
- И это правильно! Чего человеку жизнь ломать. Куда она под пятьдесят сейчас поедет? Ни кола, ни двора. Это ей хорошим уроком послужит. Своим умом жить надо.
- Когда капусту солить собираешься? Мы со своей с невестками управились, могу тебе подсобить, - перевела на другое разговор Антонина. - Поди, бочку с огурцами открывать будешь? Чуток отведаю, больно они у тебя, Нюрка, вкусные получаются.
- До Покрова меньше недели осталось. Вчера приехала и до ночи всю срезала. Вызрела она без морозца. Приходи завтра, с утра и начнем. Позови Степана своего, чтобы помог кадку с огурцами распечатать.
Ушла соседка, а Нюрка, не зажигая свет, выпила кружку молока парного и легла спать. В полночь проснулась от звякнувшего ведра за окном на улице. Не успела одеться, как увидела Степана и двух его сыновей, бегущих к её дому, и мелькнувшую тень в сторону дома Орловых. Оделась, вышла во двор. От угла дома разило керосином.
- Не иначе Маруська сбежала из дурки, язви её в душу. Не спал, поясница два дня покоя не даёт, гляжу, у Орловых свет мелькает по комнатам. Разбудил своих и сюда, а она плеснула из ведра на угол ваш, но увидев бегущих, рысью к дому своему. Она это, не сомневайся. По хромоте определил...
Не успел Степан договорить, как заполыхал дом Орловых. Пламя охватило его с трёх сторон и внутри дома полыхнуло. Сбегался со всех сторон народ, но к дому невозможно было подступиться. Хорошо хоть погода была безветренная, не разносило искры по деревеньке. Кричала Маруська страшно в том пламени. Замолчала, когда рухнула крыша. Всё деревянное и камышовое сгорело напрочь, от дома остались только саманные стены, но и они стали оседать и осыпаться. До рассвета не расходился народ, боясь за свои дома и строения.
Кто-то, по распоряжению председателя, съездил на мотоцикле в район, вызвать милицию и пожарных. Сам начальник милиции пожаловал, стоял в толпе, обстоятельно рассказывая:
- Не нашли городские врачи у вашей землячки помешательства. Признали её в полном уме и добром здравии. Взяли и отпустили погулять в осеннем садике при больничке, на заборы высокие понадеялись, она и скрылась. Виноваты мы граждане, не усмотрели. Продукты, что возил Орлов Соломее, все потравлены. Сам он об этом скорее не знал, а то бы не взял себе сало и хлеб. Но как не увидел, что пёс не притрагивается к брошенным ему кускам? А может увидел, понял все и съел, не желая жить дальше? Нет ответа на эти вопросы. Далее это зло оставлять здесь нельзя. Тело Орловой мы забираем. Сыны отказываются их хоронить, похоронят их подальше отсюда, на тюремном захоронении за счёт казны. Надо бы зачистить всё здесь, вывезти куда и дать месту отдышаться годков пять.
Уехали милицейские, увезя останки Орловой. Пожарники затушили тлеющие угольки, свернули рукава и тоже поспешили в обратный путь.
Неожиданно повалил густой снег, мгновенно укрывая всё вокруг, очищая от гари воздух. За два часа его навалило так много, что деревья утопали в снегу.
Смотрели люди на падающий снег, укрывающий остатки чужой жизни. Не находилось слов объяснить трагедию семьи, прожившей в непонятной для сердец злобе жены и равнодушного созерцания на события мужа. Кто-то в толпе ойкнул, вздохнув глубоко. Антонина сказала за всех:
- Ближе всех мы со Степаном жили и со Шмяковыми и с Орловыми. Смотрела я на Матвеевну и не понимала её поступков. Что и кому хотела она доказать, два или три раза в день переодеваясь. Вроде и вышла замуж за кого хотела, а кипела злобой. Все разговоры об Игнате и Нюрке. Уж за семьдесят перевалило ей, а брехливость не прошла. Каждый подумайте о том, что произошло в нашей глухой деревеньке. Чай не звери мы и жить надобно по-людски.
Народ нехотя расходился по домам, хотелось поговорить о произошедшем, но домашние дела не позволяли. Наступило утро и скотинка требовала корм.
В этот день было уже не до засолки капусты, отложив на завтра, принялась Нюрка наводить порядок в родительской половине, чтобы выставить столы для гостей. Не прошёл и час, услышала звук подъехавшей к дому почтовой машины. Накинула шаль на плечи и на улицу.
Председатель и водитель машины помогали Игнату сойти на землю. Обрадовалась и кинулась помогать.
- Ну вы меня прям за младенца принимаете, - рассмеялся Игнат. - Не утерпел, мать, приехал. Работник пока никакой, но сторожем при тебе смогу послужить. Пока от правления ехали, председатель наш такое рассказал. Признаться, не совсем поверил я Василию Степановичу, пока эти обгорелые остатки дома не увидел.
Нюрка стала всех в дом приглашать перекусить, сама с вечера маковой росинки во рту не держала. Водитель почтовой машины отказался, спешил добраться домой, боясь усиления снегопада. Увидев соседа Степана, копошившегося во дворе, крикнула и их с Антониной. Степан помог открыть бочку с огурцами. Антонина стол помогала накрыть. Большая сковорода приняла на себя дюжину яиц, засквырчала, разнося по комнате вкусный запах. Игната усадила за стол, подав буханку хлеба и нож. К чаю вареньица разного и масла поставила. Пили чай из самовара долго, никуда не спеша, ведя тихую беседу о делах колхозных, избегая печального. Покоя уже хотелось и радости.
- Вот об чём, Игнат Сергеевич, мы недавно кумекали на правлении. Две даты у вас с Анной Трофимовной на Покров день намечаются. Да-да, Анна Трофимовна и не иначе, хватит вам в Нюрках быть, - добавил председатель, увидев удивление в глазах Нюрки. - Постараетесь вы созвать гостей в свой хлебосольный дом, но всех не уместить. Вот и решили мы на ваши юбилейные даты пир закатить в клубе, что-то вы на столы накроете, что-то колхоз добавит. Урожай в этом году знатный. Выбраковка коров намечается, мяском колхоз обеспечит. Уж больно всем праздника хочется. А тут хитрость такая, понимаешь ли. Юбилей в Покров день, это же три праздника за раз. Можно и районное начальство пригласить. Кто же нас за совпадение дат с праздником ругать будет. И отметим на славу, и людей порадуем. Артистов приглашать не надо, своих талантов хватает. Две гармоники, есть балалаечники, а голосистых сколько. У меня тут мыслишка одна прибежала. Скажу вам по секрету. Сосед мой бывший, Павел Волков, уезжая в город, оставил мне патефон со всеми пластинками. Иногда слушаем с моей Дарьей, вспоминая то время, когда детьми прибегали к клубу, где вы танцевали под песню "В парке Чаир". Потом, много лет спустя, мне выделили путёвку в Ялту. Вот тогда и полюбовались мы с Дарьюшкой той красотой. Мы то глазами, а вы сердцами увидели ту красоту издалека. Поговорил я в районе, выделили мне для вас две путёвки в честь ваших юбилеев. Сразу после Покрова и отправим на отдых. В октябре в Ялте тепло, отдохнёте, подлечитесь. Степан и Антонина согласны за вашим хозяйством поухаживать.
В парке Чаир
распускаются розы,
В парке Чаир
расцветает миндаль.
Снятся твои
золотистые косы,
Снится веселая, звонкая даль. - Неожиданно пропел Игнат своим красивым голосом, с возрастом к которому добавилась лёгкая хрипота.
Анна Трофимовна украдкой вытерла набежавшие слёзы. Нюркой-то быть привычнее, - мелькнула мысль. - Но и Анной Трофимовной хочется пожить.
Наступил вечер, ушли гости. Игнат лёг в постель. Стала Нюрка-Анна разбирать его сумку, а там пакет большой. Развернула и ахнула. Платье её любимого вишнёвого цвета, а к нему шаль кашемировая, розовая с розами вишнёвыми по кайме. Оглянулась на Игната, вроде уснул. Быстро стала примерять. Подошла к зеркалу, а там молодуха какая-то стоит, не она вовсе и закружилась по комнате, вспомнив годы молодые.
- Как была девчонкой, так осталась, - сказал Игнат, любуясь женой. - Ты второй пакет разверни. Костюм я себе купил, синий выбрал и рубаху розовую под твою шаль. Есть теперь в чём по Ялте прогуливаться. С прошлого Покрова деньги откладывал.
- А наша с тобой жизнь, Игнатушка, и продолжается, от Покрова до Покрова...