По кабинету доктора Троф Трофшевича клубился дым от сигары.
- Может что-то с ним происходит? Вы понимаете он очень долго спит. Он не просыпается от будильников. Будильники звонят, звонят, уже весь дом проснулся, а он всё спит, спит, спит. Он даже днём может спать, а потом всю ночь и утро. Это же не нормально.
- Ну...
- И он врёт. Он всегда врёт. Он патологически врёт. Он думает я не догадываюсь об этом, но я не дура. Он придумывает невероятные истории чтобы скрыть то, что делал на самом деле. Один раз он придумал, что спал весь день. И когда я спросила какие он видел сны, он придумал сновидение на несколько часов. Что ходил в каких-то подземных переходах и искал выход, потом попал в замок с бесконечными лестницами и прятался там за огромными картинами от тех, кто охранял замок. А дальше рассказывал про поезд, который вёз его к безымянной станции и в поезде том нельзя было пить. Запрещено это там законом. Вы представляете какая у него богатая, больная фантазия? И всё ради того чтобы наврать, где он был весь день на самом деле.
- А может он и правда спал весь день? Вы же сами говорили, что он так может.
- Нет, доктор. В тот день он не спал. Я всегда знаю, когда он врёт. Я его очень хорошо изучила за эти прожитые вместе годы. Я знаю когда он врёт, я знаю когда он пил. Вы не поверите, но он умеет пить так, что от него не пахнет алкоголем. Но я знаю, что он пил. Он, глупый, не понимает, что меняется его взгляд. Не понимает, что я его знаю, как облупленного. Он все стаканы вымоет, бутылки спрячет и съест какую-то штуку чтобы не пахло изо рта, но меня не обманешь. Он алкоголик, но боится мне в этом признаться.
- И часто он пьёт?
- А он постоянно пьёт, когда не спит. Я думаю он ничего другого и не делает в жизни. Он только пьёт и спит. Спит и снова пьёт. И врёт. Доктор, может у него рак?
- Почему вы так решили?
- Ну, а чем можно объяснить его постоянный сон и враньё. Рак мозга всё объяснит. Если у него рак, то я всё пойму. Я смогу ему помочь. Мы пройдём курс химиотерапии, мы будем принимать лекарства. Вдвоём мы сможем победить его болезнь, надо только убедить его пройти обследование. Понимаете, доктор?
- Понимаю, Олла Ригоривня, понимаю. Но есть одно большое "но", дорогая моя. У плюшевого медведя не может быть рака мозга, и он не может быть алкоголиком. Он не может спать целый день или врать вам о том, что он спал целый день. И это не потому что медведь плюшевый, а потому что его даже не существует. Понимаете?
Олла Ригоровня вздрогнула, подняла с пола свой алый рюкзачок, расстегнула молнию и заглянула внутрь. Внутри лежала зелёная антоновка, чуть поеденная гнилостью, следами от падений о землю. Более в рюкзачке ничего не было. Она подняла взгляд на доктора и как-то криво улыбнулась. А со стороны даже и не улыбнулась, а оскалилась на несколько секунд.
- Вы понимаете меня, Алла Григорьевна? - Трофим Трофимыч затянулся самокруткой и затушил чинарик о лавку.
- Антоновки возьмёте?
- Дык куды мне её девать?У меня у самого вон два мешка стоит, да три ведра на браге.
- А что ж мне с ней делать то?
- Да, Бог её знает Аллочка. В силосную яму киньте.
Алла Григорьевна встала, застегнула рюкзачок алый и одела его на плечи. Медленно, будто думаю над каждым своим шагом, дошла до двери, приоткрыла её и обернулась.
- А что же с ним делать?
- С кем с ним, милая моя?
- Ну с медведем, с плюшевым...
- Так и его тоже в яму силосную киньте вместе с антоновкой.
- Так как я его кину то, если его не существует?
- Так вы его в несуществующую яму киньте. Антовку в ту, что за сараем вашим, а медведя в ту, что в вашей голове.
- А коль ямы той нет у меня тама?
- А вы выройте, Алла Григорьевна. Выройте.
Алла Григорьевна вышла и закрыла за собой тяжёлую деревянную дверь. Трофим Трофимыч достал из под стола литровую бутыль, налил пол стакана и залпом выпил. Часы на стене показывали полдень.
- Пора и спать ложиться, - пробормотал Трофимыч. К двум часам обычно приходила Тамара Львовна с крыжовником.