Перестройка сильно утомилась шагать по стране и теперь едва ковыляла. До развала СССР оставались считанные месяцы. Люди устали от всего и от всех, но все еще надеялись, что будущее придет.
Как же оно может не прийти, когда наши дедушки и бабушки, наши родители, столько вынесли и пережили ради этого будущего? Для детей. Но, будущее украли. А разговор совсем не об этом. Это, так сказать, привязка ко времени.
Был поздний вечер. Я топтался на площадке автовокзала, ожидая автобус - “гармошку”, чтобы ехать домой. Дождя не было, но ветер дул сырой и зябкий. Последняя осень великой страны…
Автобуса все не было и я, по обыкновению, стал разглядывать людей, деливших со мной тяготы ожидания транспорта. Не найдя интересных субъектов для наблюдения я вздохнул и уже приготовился задремать стоя.
Как вдруг со стороны железнодорожного перрона, в свете фонарей, появилась женская фигура. Я тогда еще не был женат и интерес к прекрасной половине был не праздным. Хотя, а когда этот интерес может быть праздным и не уместным?
Женщина была молодая, лет на пять старше меня. На ней были высокие черные сапоги на разумном каблучке, средней длины куртка с капюшоном. Куртка была выше колен и позволяла видеть красивые крепкие ноги в дымчатых колготках.
В руках женщина держала небольшую черную сумку и пакет. Судя по всему, она только что вернулась из командировки. Или по другим делам моталась. Но, без сомнений, женщина зверски устала. Пользуясь относительной темнотой, она позволила себе идти расслабленно, не заботясь о том, как выглядит со стороны. Каблучки цеплялись за асфальт тротуара, ноги при ходьбе сгибались в коленках, делая походку ныряющей и тяжелой, как будто за спиной висел тяжелый рюкзак.
Поравнявшись с кооперативными ларьками, торгующими разнообразной едой, женщина остановилась в нерешительности, затем подошла и долго выбирала. Потом достала кошелек, оценила состояние финансов и купила незатейливый хот дог. Сосиску, обернутую в ломтики белой булки и обильно политую кетчупом. Все было уложено на листик бумаги, свернутый самолетиком. В магазинах в те времена не было ничего. А в “комках”, как тогда называли коммерческие палатки и ларьки, можно было что-то купить. В несколько раз дороже, правда.
Бережно взяв приобретенный продукт, женщина медленно подошла к месту остановки 17-го автобуса и остановилась недалеко от меня. Я уже приготовился рассматривать подробности, но подошел автобус. Наш автобус. Оказалось, у нас один маршрут. Народу было немного, и торопиться не было нужды. Я вошел последним, и, увидев, что объект моего наблюдения занял свободное одиночное кресло в прицепе “гармошки”, уселся с другой стороны от прохода, как раз напротив. Осторожно, краем глаза принялся рассматривать попутчицу. Плафоны в автобусе горели не равномерно. Я был в относительной темноте, а попутчицу мою освещал свет, хотя и тусклый. Она сбросила капюшон и тряхнула короткой стрижкой.
Женщина была привлекательной внешности. Довольно плотного, крестьянского телосложения, не лишенного особого изящества. Лицо, как говорят, миловидное. От нее веяло каким-то домашним теплом. Теплом деревенского дома. Возможно, родилась и выросла в деревне. Выучилась науке, и во Пскове осталась. Кто она – бухгалтер, инженер, учитель… Трудно было понять, потому что она могла быть и первым, и вторым и третьим. Женщина. Просто женщина. Очень уставшая и, наверняка, одинокая. Одинокая? Почему я так решил?
Не знаю. Интуиция, наверное. Я смотрел на нее сбоку, расслабленно сидящую в кресле старенького Икаруса, бережно державшую в согнутой руке хот дог. Я даже начал переживать – не вытек бы кетчуп!
Женщина решила устроиться удобнее, откинулась назад и выставила ногу в проход, слегка вытянув ее вперед. Я невольно залюбовался. Попутчица вздохнула и вдруг посмотрела на меня, видимо почувствовав мое внимание. У нее были красивые темные глаза, в которых читалась только усталость. И желание рухнуть на диван. На мгновение в ее глазах возник интерес. Я оставил в покое ногу и встретил ее взгляд. Мы какое-то время изучали друг друга, думая каждый о своем. Затем неторопливо отвели глаза к темным большим окнам автобуса, за которыми не было в тот момент ничего интересного.
Вот и спальные районы. Моя попутчица встрепенулась, мельком взглянула на меня и поднялась к выходу, стараясь не уронить свой скромный ужин. У меня не было сомнений, что это был именно ее ужин.
Двери распахнулись, и женщина, балансируя на каблуках, вышла из автобуса. Водитель не торопился двигать автобус дальше, и я успел увидеть, как она переходит через дорогу и скрывается во дворах панельных “девятиэтажек”. Икарус дернулся. Моя остановка – следующая.
Идя к дому, я думал о ней. О той усталой молодой женщине. Сейчас она придет домой, сбросит куртку и сапоги в прихожей. Поставит чайник и тихо поужинает нехитрым хот-догом, вытянув под столиком уставшие ноги. А потом, не раздеваясь, так и уснет на диванчике, свернувшись калачиком.
Рано утром она встрепенется, сбросит с себя все и опустится в горячую ванну, с наслаждением смывая остатки вчерашней усталости. Высушит стареньким феном волосы и выскочит совсем ни в чем на кухню, чтобы поставить чайник и погрозить пальчиком пустому холодильнику. А после немного попрыгает и потанцует перед большим честным зеркалом в прихожей, критическим взглядом оценивая фигуру. Потом примет позу Афродиты и покажет своему отражению язык. Убедившись, что серьезных недостатков в пропорциях нет, быстро оденется, окончательно почистит и уложит перышки перед зеркалом.
А может, я нафантазировал, и было все не так? Да кто же знает? В любом случае, она обует сапоги, наденет куртку и пойдет на работу.
В библиотеку. Или в школу. Или сядет за кульман. В те времена многие женщины трудились за кульманами. На заводах, в проектных институтах, в КБ и других организациях, которых было множество.
Да неважно, где она работала. Она просто приятная женщина. И быть может, у нее все хорошо сложилось.
Женщина имеет право на счастье. Независимо от того, какие ветра дуют.
Было в самом начале 90-х.
Записано октябрем 2019 года.