Ч. 3, глава 2

               
                "Добро пожаловать на край последней западни,
                Я научу тебя играть - лишь руку протяни..."

                ("Кукрыниксы", "Кайф")


Парализатор Сары прошёлся по телу Андрея справа налево и сверху вниз - по диагонали. Защитный жилет, незаметный под одеждой (тоже изобретение мастеров Фоу), оберёг сердце и лёгкие, но правая рука и левая нога онемели, да ещё свело и перекосило лицевые мышцы. Сдавленно чертыхаясь и скрипя зубами, Андрей покинул гостеприимное привокзальное кафе, волоча здоровой рукой неподвижную ногу, оставив за собой, словно обмякшую кучку тряпья, отключившихся наёмников и Сару Беркут, которую они милосердно прикрыли собою, падая. «Новые приятные ощущеньица», - думал Воронов, преодолевая дикую боль. – «Мой гипноз куда милосерднее, желаю первому попавшемуся служаке налупить её по щекам, дабы пробудить от кошмарных сновидений».

Он кое-как доковылял на первый этаж по стерильно чистой служебной лестнице, которой практически никто не пользовался, вышиб окно и с трудом выволок непослушное, тяжёлое тело на аварийную винтовую лесенку на задней, глухой стене здания. Над ним со свистом проносились флаеры и приземлялись на кровлю, усеянную частными посадочными площадками работников вокзала и походящую на соты. Андрей знал, что его маленькая победа - ненадолго: сейчас сюда подтянутся новые полицейские. И он вызвал по компу Аннис, с трудом просипел себе под распухший нос: «Аннис, захвати меня на углу Дайны и Варта. Полчаса!» - «Почему так долго, Ворон? Что с твоим голосом? Что случилось?» - «Меньше ненужных вопросов. У меня перерасход энергии». - «Я готова, Ворон! Я всегда готова!»

«Надеюсь, тебя не разберёт истерический смех от моего вида», - подумал Воронов.

…Нет нужды пересказывать, как мучительно Воронов преодолевал нарастающую слабость и боль во всём теле. Его знобило. Жизненная энергия утекала через него, словно по капельке вода покидает изнывающую на мартовском солнце сосульку. Он не добрался до угла Дайны, Аннис подхватила его куда ближе – и вовремя, ибо с ближайшего перекрёстка вывернулась полицейская машина с включённой сиреной. Аннис пришлось очень постараться, чтобы оторваться и запутать следы. Она подъехала к дому уже ночью, выволокла бесчувственное тело Андрея из машины, дотащила до кровати и аккуратно, нежно стащила башмаки и пуленепробиваемый жилет. Потом укутала пуховым пледом и села рядом.

После того как Андрей провалился в спасительное забытье, чтобы уплыть домой, на Изнанку, и подзарядиться новой энергией, прошло немало времени. Аннис сидела возле, терпеливо ожидая его возвращения, напряжённая и настороженная, точно волчица, оберегающая щенка.

- Если кто-то захочет тебя украсть, я его убью. Слышишь, Ворон? Убью!
…

Хлопнула дверь. Андрей дёрнулся, открыл глаза – и увидел перед собой расплывчатое и обеспокоенное лицо Башмачникова: - Жив? Слава Инмиру!

- Почему… ты до сих пор здесь? – Андрей вынырнул из забытья, неимоверным усилием заставляя закостеневшее тело двигаться. Гадский Инмир! Хороший заряд она в него всадила, чокнутая кучерявая баба! Кажется, он проспал не менее трёх суток, и всё ещё пребывает в дремоте.

Евгений сидел в его кресле, потирая синяк под глазом – не иначе, след от нежного прикосновения Мороки. Сама Морока, связанная гибкими ремешками, валялась на диване с кляпом, яростно мычала и пыталась вращать глазами, на что-то Андрею намекая. «Ишь ты, Мороку свалил. Не хило!» - опять удивился Андрей. – «Не утерял навыки. Хотя на хрен они ему нынче?»

- Ведь ты напоил меня «мёртвой водицей Крюкова Болота», - напомнил Евгений. – Несколько часов я валялся в беспамятстве, потом глючил, казалось, целую вечность. Ты, случаем, не превысил дозировку, а? Нехорошо. Сара выхаживала меня.

- Героическая женщина! – усмехнулся Андрей.

- Действительно, так. Ей не повезло – меня сильно рвало от твоего снадобья. Зато мне повезло, иначе до сих пор бы дрыхнул. Кстати, девушка, - обратился он к Аннис, щёлкая магнитным ключом и помогая ей отбросить путы и вытащить кляп. – Не сварите ли кофе покрепче – нам обоим это было бы кстати.

- Своей бабе приказывай! – огрызнулась Аннис.

- Аннис, оставь нас и свари кофе на троих, – велел Андрей. – И не входи, пока не позову.

- Фак ю, обоих! – прошипела Морока, отплёвываясь, сделала пару выпадов в сторону Евгения, молотя кулаками воздух, и ушла в кухню, продолжая ругаться.

- Вот так-то. Пожалуй, нам лучше обсудить свои проблемы без неё, ей не обязательно знать всё. Ведь ты кое-что скрыл от неё, не так ли?

- Что тебе надо? Думаешь, я откажусь от своего плана ради кого-то?

- Ты стремишься к Проклятию так страстно, Андрей, словно именно в этом – смысл бытия.

- Не твоё дело, Башмачник. Не лезь в душу, она у меня одна, и та принадлежит Изнанке. Тебе не понять, что это значит, и как она может рваться в клочья от предопределённости и предписанных пределов.

- И это говорит тот, кто всю жизнь очерчивал другим их рамки бытия!

- Пошёл к чёрту!

- Ты нелогичен. То ты гонишься за мной, то посылаешь к чёрту. Ты не боишься Бога, Андрей?

- Сонм Богов… Люди верят в Единого Бога. Но почему – или Бог, или Сатана? Почему такой выбор? Почему человечество должно быть зажато в эти узкие тиски, метаться меж двумя вратами? И ад, и золочёная клетка равно неприемлемы. Мне претит эта мысль. Человечество должно идти по третьему пути, и оно уже делает первые шаги. Доказательство этому – само существование Инмира. Тебе не кажется?

- Удел Вечного Странника – тоже золочёная клетка, - напомнил Женя.

- Но из неё есть выход на Бриллиантовые дороги!

- Мне бы снова хотелось собрать нашу группу, - вдруг с тоской сказал Женя. – Ностальгия, блин. Тоже… последствия. Я подумал вот что, - продолжал Евгений, не обращая внимания на еле сдерживаемое нетерпение и раздражение бывшего друга. – Я отдам тебе своё достояние по доброй воле в обмен на обещание не преследовать меня более и не покушаться на мою жизнь. Она мне, как ни странно, весьма дорога. Более того, я даю тебе зелёный свет на дорогу к Саше Ковалёвой – налаживай отношения. Если хватит времени… - Женя произнёс последнюю фразу без издёвки, просто констатируя факт.

- Ты не боишься, что я уничтожу тебя во время сеанса, скачаю всю информацию и вместе с ней - жизненную энергию? Или просто вычищу память?

- Я привык доверять своему дару, доставшемуся мне на дурнячка. Теперь придётся учиться доверять живым людям. Когда-то Юков доверился монстру Шэтапу, Серафиму с замашками Сатаны. Докажи, что ты не монстр. Поклянись своей подругой, – Евгений посмотрел Андрею в глаза так, что тому стало жарко. Наивный человек! Нет. Друг. Евгений был его другом. Настоящим другом. Он простил ему всё, что было на Земле. И всё, что случилось потом в Инмире. Странно, как привычки Земли, доставшаяся от неё в наследство ностальгия въелись в душу…

- Ты хочешь сказать, что отдаёшь свой дар, дар Вечного Странника, добровольно? – Андрей наконец-то встряхнулся окончательно, сбросил тяжесть и слабость, и уверенно встал, как и прежде, нависая над Башмачником мощно и весомо.

- Именно так. Что с тобой, ты в состоянии работать, Андрей? – Евгений спросил его об этом просто и участливо, как бывало в старые времена, когда Андрей перед концертом не мог быстро отрешиться от проблем Сыска и сосредоточиться на музыке.
Хлопнула дверь. Андрей обернулся – и увидел настороженное и растерянное лицо Аннис.

- Ты… подслушивала?

- Я слушала, Ворон, и я всё слышала. Ты… Ты собираешься слинять? Сейчас? А… как же… я?

- Аннис, мечта и цель всей нынешней жизни… ты смогла бы от такой отказаться?

- Иди ты в жопу, Ворон! Ты не можешь, не имеешь права меня бросить!

- Аннис! – Андрей бросился к ней, взял за плечи, пытаясь успокоить. – Не торопись сердиться, может быть, ещё ничего не получится. Возьми себя в руки. Ну? Ты же боец.

- У тебя всегда всё получается, - упрямо сказала Аннис.

- Ну, не всегда. Когда-то я сильно оплошал на Земле. Потом – на Ушенго. Увы, - с горечью сказал Андрей. – Больше это не повторится, обещаю. Аннис, это ненадолго.

- Брехня! Пустой трёп! Ты не умеешь утешать! – И Аннис внезапно разрыдалась у него на груди. Теперь Андрей в растерянности гладил её волосы и баюкал, шепча глупые и ненужные слова: он и впрямь не умел утешать.

- Аннис, имей в виду, я никогда не отступаю перед намеченной целью, и ты не удержишь меня слезами.

- Угрожаешь, да? – отпрянула Аннис и толкнула его кулаком в грудь. – Мне угрожаешь? Да кто ты такой? Да я тебя… измочалю, размажу по стенке! Ты уже ходячий труп. Понял?

Тогда Андрей несильно, но ощутимо хлестнул её по щекам, прерывая истерику. «Морока ты моя! Наказание!»

Башмачников наблюдал за ними несколько минут, потом тихо поднялся и хотел, было, незаметно выйти из комнаты, как услышал резкий окрик: – Сядь, Башмачник! Я не передумал. Я заберу твою ношу. И я даю слово – постараться не причинить тебе вреда. Аннис тому свидетель. Вернись. Пожалуйста. Аннис, утри слёзы, мне необходимы сила и уверенность.

Евгений сел на диван и постарался расслабиться. Он был бледен, но мужествен.

- Андрей, прошу тебя, сделай это корректно, - тихо попросил он. – Я ещё нужен своей дочери. Я не имею права её бросить.

- Обещаю, Женя.

- Поклянись своей подругой и своим домом.

Аннис вздрогнула и гордо выпрямилась, пытаясь унять слёзы.

- Клянусь. Клянусь Изнанкой и Аннис.

- Я верю тебе. Кстати, ты не задавался вопросом, Андрей, почему от благословления малефика стремятся избавиться – любыми способами, даже ценой жизни?

- Значит, одёжка была не впору. – Андрей холодно улыбнулся. - У них не было великой цели, Женя. У меня она есть.

Женя серьёзно посмотрел в колючие, выбеленные внутренним огнём глаза.

- Я верю тебе, - повторил он, откинулся на спинку и закрыл глаза. Андрей сел подле, сосредоточился. Он не станет пользоваться щупом: это болезненно и не обходится без потерь. Он сдержит клятву – попробует справиться собственными силами.

Он вытянул вперёд обе руки и наложил ладони на лоб Башмачникова, медленно передвинул на затылок, долго нащупывал надёжный канал связи. Нашёл. Несколько секунд анестезировал место подключения.

И он замкнул канал на себя.

Сотни… тысячи… нет – сотни тысяч образов хлынули неудержимым потоком – словно он обрушил на свой мозг все гигабайты информации своей бесценной Информатеки разом, только не законсервированной, а живой, невероятно яркой и энергичной, строптивой и неуёмной.

В этой реке можно было захлебнуться, утонуть – но Андрей сумел справиться и направить коды по своим ячейкам, упорядочить, используя способ организации, разработанный им на Изнанке. Теперь самым важным было вовремя перекрыть поток.

…Андрей дождался, пока в голове утихнет шум и перед глазами перестанет лететь ослепительно белая кинолента, на которой из-за невероятной скорости скачивания все картинки и цвета смазались и превратились в дрожащее марево, затем терпеливо выждал, пока не уймётся головокружение. Затем открыл глаза. Ничего не изменилось: ни цвета окружающего мира, ни конфигурация и объём предметов, ни их названия. Только головная боль и болезненные, чёрные прочерки перед глазами. Но это не страшно, это пройдёт.

Евгений, бледный и дрожащий, валялся в беспамятстве поперёк любимого дивана Аннис, где полчаса назад бездыханным и бесчувственным лежал сам Андрей. Воронов склонился к нему, пощупал пульс и криво усмехнулся про себя: «Жив, курилка. Мы оба с тобой живы. И не строй из себя инвалида: это я тебя разгрузил, а не ты – меня».

На письменном столе, свесив ноги, оцепенела в ступоре Аннис с полуоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами. От безумного напряжения её лоб взмок, прядки чёлки висели мокрыми сосульками. В её руках закаменел именной парализатор Андрея, которым она воспользовалась бы, не раздумывая, если бы в комнату кто-то ворвался или вошёл.

Андрей засмеялся, подошёл к ней и ласково взял за плечи, встряхнул, поцеловал в губы: - Проснись, девочка, всё в порядке, всё окончилось. Идём. Идём же!

- Куда? – тупо спросила Аннис.

- Куда глаза глядят. Этот коттедж мне больше не нужен. Для начала порыщем у смежников – я собираюсь посетить Кардабай.

- Кардабай? А с чем это кушают?