Глава 2.
«Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе, ...как сын грустит о матери... так мы грустим о ней» - заиграло неожиданно радио «Ретро», которое включил водитель Паша, уставший слушать наш непонятный диалог и дикий гогот.
Правильно, мы же не будем рассказывать о том, что отжали у мамочки наркомана 3000 рублей, придется делиться, а он ни в чем не участвовал, так что это наша тема. Но Паша лишних вопросов не задает, ему медицинские байки ни к чему, он четко знает свое дело, крутит «шоферку» и быстро ездит, когда надо. Быстро ездить он умеет и любит, в свободное от работы время он участвует в любительских ралли, на своей навороченной «девятке». Несколько раз звал меня на такие мероприятия, но я не люблю рокот моторов и визг шин, поэтому я его просто «брила».
С шутками и прибаутками мы доехали до нашей станции. Смена только началась, а я уже устала работать, хотелось принять ванну и выпить бокальчик «Понарроз».
Мои мысли о прекрасном, прервал Влад Петрушин, врач с психиатрической бригады:
- О, Юлька, привет, ты че сегодня работаешь?
- Нет, поезда жду – злобно ответила я ему, постоянно ко мне пристает со всякими вопросами, даже звал меня поужинать, но мне такие лохи не нравятся.
- Ну и че, как работа?
- Работа не х@й, стояла и будет стоять – люблю я это выражение, наслушалась от любимого папы.
- Фу, какая ты пошлая, Юля.
- Ни кого не заставляю слушать пошлости, кому чего не нравится, идите лесом.
И мы пошли каждый по своим делам, и я прекрасно знаю, Владик ни сколечко не обиделся. Такой диалог проходил при каждой нашей встрече, и в зависимости от моего настроения, Влад слышал оскорбления разной степени жесткости, но видимо он латентный мазохист, потому что все равно пристает ко мне.
Только хотела попить кофейку, как по селектору объявили:
- Доктор Юля Антонова, подойдите, пожалуйста, к главному врачу.
О, че это! Чего от меня хочет наш уважаемый Сергей Геннадьевич? Чего это я ему сделала, ну ка надо вспомнить, что там я могла натворить, где я «накосячила», ведь не ради вручения почетной медали он меня зовет. С такими нехорошими думками пошла я в кабинет к главному «типу», так иногда его называю.
- Звали Сергей Геннадьевич?
Главный сидел за своим длинным столом, слегка хмурый, впрочем, он всегда был такой. Ему 54, 20 лет он отработал врачом на «скорой» помощи, вот уже семь лет возглавляет нашу станцию. Для многих как отец родной, но когда нужно строгий и безжалостный.
- Вызывал, Юлия, вызывал. Жалобы тут на тебя пришла, - и он слегка ухмыльнувшись, достал лист А4, на котором ручкой был написан текст. Жалоба, понятно. Интересно чего там за жалобщик нашелся.
- Вот гражданка Миронова, жалуется, что ты далее по тексту: «дерзко и грубо нахамила ей, цинично задела ее чувства связанные со смертью ее отца». Помнишь такую Миронову?
- Миронова, Миронова. Помню Андрея Миронова, гениальный был актер, «Бриллиантовую руку» каждый месяц пересматриваю.
- Вот опять ты дерзишь. Миронова Лидия Васильевна, ты ездила на вызов к ее отцу, законстатировала его смерть. Вспоминаешь?
- А почему я должна знать, а уж тем более помнить, эту безумную Лидию Васильевну? Я же к ее бате ездила, его вспоминаю, хороший дедушка был, я его пару лет назад с ОНМК отвозила. А тут приезжаю, а все остыл дедуля, его же утром обнаружили, а он, судя по окоченению, уже часиков шесть в постельке провалялся. Царствие небесное – и я искренне перекрестилась, верю я в Бога и даже иногда в церковь хожу, хоть и душа у меня темная.
- Юля, ведь ты красивая, молодая девушка, а язык у тебя поганый. Что ты там, наотвечала этой Мироновой? Меня попросили взять эту жалобу под личный контроль.
- Да ничего особенного, дедушку мы обследовали, смотрю он мертвый уже, окоченение хорошее такое. Валера даже электроды накинул для прикола, стойкая асистолия. Мне эта безумная кричит, «что, что с моим отцом?», я отвечаю «все, умер», а она: «и что теперь нам делать?» ну я и ответила «хоронить, че еще». А что ей, еще сказать? Танцуйте?
- Юля, я все понимаю, твой ответ логичен, но не для родственников умершего. Они ждали от тебя совет, что им делать. Везти его в морг или вызывать милицию. Понимаешь? Неужели ты не учила этику и деонтологию медицинского работника?
- Я все учила и все учитываю.
- Я проведу у тебя экзамен, проверю, как ты знакома с этой темой, - закипел Сергей Геннадьевич, но успокоившись, продолжил, - Юля, ты же категорию хочешь повышать, чего ты всем подряд грубишь? Диспетчера жалуются, что ты им постоянно хамишь и отвечаешь, некоторые фельдшера жалуются, что ты над ними постоянно издеваешься.
- Дак некоторые фельдшера анальгин от феназепама не могут отличить, набираете по объявлению.
- Так, ты не понимаешь, что ли? Ты перестань уже вызывающе себя вести. Ты ведь отличный врач, тебя как специалиста все хвалят, а дурака валяешь, ой ли дуру. Короче, не успокоишься, я тебе выговор дам. С этой Мироновой я все улажу, но это в последний раз, учти. Иди работай.
- Чту.
И я пошла работать. Какой раз уже стояла я перед нашим шефом, потому что поступают жалобы от юродивых жалобщиков. Ну что я такого им отвечаю, я бы никогда бы не обиделась. Не пинаю же я их, не ору на них. Только колкие шуточки, но это же весело. Нет у многих людей чувства юмора в обычной жизни. Так хотя бы в экстремальной ситуации появлялось, так же легче перенести горе и беду. Но им этого не понять, они так и будут простыми обывателями, вызывающими скорую помощь. И ждать от скорой помощи невероятных чудес и воскрешений. И если, увидят в действиях врача или фельдшера какой ни будь изъян, то сразу же накатают жалобу.