Конвейер смерти

 

Какая   странная  все ж,  эта штука жизнь,
Как будто бы конвейер  жизни-смерти, 
Где жизнь и смерть поставлена почти что на поток,
Как будто бы на карту жизни-смерти,
Как будто бы,  то караван, наполненный из трупов,
Что были только чьи-то  жизни-смерти, 
По бездорожью следует вперёд,
Неся в себе одни лишь жизни,
Что стали мёртвыми  в один лишь миг.



Те жизни, что бесценны лишь для человека,
Владельца собственной судьбы,
Другим  же они  просто  нет цены,
Он с легкостью прихлопнет, словно муху,
Того, что жизнь зовется иль судьба,
Потом пойдет жалеть другого,
Того, кто родственник ему,
Такая жуткая амбивалентность,
Имеет место в  людях быть.



Так всё обыденно и жутко,  всё это,
Был человек, глядишь, его уж нет,
Своею прозаичностью  на фоне пошлой жизни
Страшна та смерть, что кажется  порою  мифом,
И потому, как миф, он был  и вот его уж, нет,
Он испарился, будто лёд растаял,
И превратился позже  в пар.



Как дым от тех костров,
Где ведьм сжигали,
То называя тоже прозаичностью смертей,
Не важно, что горела жизнь людская, 
Бесценная для самого себя,
Цены  не назначали ей,   те  что сжигали, 
Они  же  позже убивали, 
Кладя людей на тот конвейер из смертей.



Потом тот караван из чьих- то мёртвых жизней,
Что гордо следовал за  ним  вперёд,
Что уносил весь трупный   запах жизней 
Вдаль тех лесов, что мифами  звались, 
Что не готовы были  вновь принять 
Ещё  одну загубленную правду,
О том, что смерть стала  прозаикой для всех.


Лишь потому, что  это страшно, страшно больно,
То, что   будни, не стали чем-то выходным, 
Когда опять то тут, то где-то скончался новый человек, 
Что был кому-то болью в сердце, пронзенного  концом ножа, 
И был обыденностью   слишком   многим.



И страшно то, что мы давно  привыкли,
К  тому, что есть такое смерть,
И потому без  горя и без  сожаленья,
Без угрызенья совести, которой  часто нет,
Играем роли всех богов на свете,
Которые не дав,  отняли ту человеческую жизнь,
Что  стала позже чьей-то   смертью,
Все убивая    эти жизни  напролёт,
Которые хотели жить, не умирая,
Потом кидая их  в конвейер смерти,
И не считая сколько их, туда же  отправляли
Тот караван в пустыню,где не терялися они,
А выпадали с поля зренья, а были только что людьми.




Что стали  только  лишь той прозой жизни,
Когда вдруг умерли, а ведь могли, 
Еще пожить, не умирая от той карающей руки,
Которая не посчитала,  на сколько жизнь всё  же ценна, 
А положила на конвейер смерти, 
Безжалостно отправив труп   тем караваном,
Что бесследно пропал всё  же в пустыне лет.



Хоть и была то прозаичность жизни,
Когда в один момент погиб вдруг человек,
Кто там, кто здесь, но умерев, 
Что  было  жуткою картиной мира
На фоне пошлости всей   жизни лет.


10.10.2019 г
Марина Леванте