Пили спозаранку.
Серега Кипятков и Вася Пяткин. Дома у Васи.
И не похмелялись, как можно было подумать, а принципиально.
И вели философские беседы.
Серега Кипятков говорил, ты заметил, какая редкость любовь? И это не смотря на то, что кругом ее разлиты просто океаны?
Еще бы, отвечал Вася Пяткин, я-то, как раз, и заметил.
Это почему?
А потому.
А-а…
Выпивали по рюмке текилы. Кипятков просто так, а Пяткин по науке, с солью и лимоном, хоть это и пошлость неимоверная.
Серега вздыхал, глядя на него, потом сетовал, Леха умер, а я каждый день посуду мою… Как раньше…
Ну и что?
А то! Ничего не изменилось. Как будто он и не жил.
Не вижу связи.
Потому что ты дурак.
Ах, в этом смысле… А ты тогда не мой, пользуйся одноразовой, как я.
Не могу, все мои знакомые мужчины средних лет, совершенно не следят за бытом.
А?
Грязно у них дома, говорю, зайдешь, вонь – аж с ног сшибает, и везде узкие тропинки.
Куда?
В туалет и к водопою.
Кстати.
Вася идет в туалет, а когда возвращается, Серега уже разлил по-новой.
Руки помыл?
Нет.
Почему?
Дык у меня там все чисто.
Иди, помой.
Да зачем?
Затем.
Пяткин уходит в ванную комнату, а Кипятков задумывается.
Васек возвращается, показывает Сереге чистые руки, имитируя сцену из фильмов «Джентльмены удачи», или «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», сейчас уже не понятно, садится за стол, берет рюмку.
Они чокаются и, молча, выпивают.
Жизнь… продолжает Серега, развивая тему необратимости бытия.
Да… поддерживает его Вася… а вот Котик?
Что Котик?
Ну, Котик.
Это какой?
Который в театральной студии занимается в ДК им. Крафт-Эбинга.
А чего с ним?
Выдающаяся личность, не смотря на то, что ему только тринадцать с половиной лет.
Серега соглашается, Котик вообще, да. Мы тут с ним недавно в метро виделись, так он меня поразил в самое сердце. Идет такой – в очках, с портфелем, сосредоточенный, и в джинсах. Главное, меня джинсы синие поразили, я у него спрашиваю, ты чего? А он в ответ, а у меня под ними еще трико. Трико, представляешь?
Сильно!
Очень!
Учитывая, что на улице плюс шестнадцать.
И дождь.
И дождь.
Выпивают еще по рюмке. Надолго замолкают. Слышно как за одной, кухонной, стенкой сосед играет на шестиструнной гитаре и поет русскую народную песню Естудей, а за другой – коридорной – жарят котлеты и привычно матерятся Сидоровы. Слышимость изумительная – хрущевка. Друзья еще некоторое время внимают исполнению, наслаждаются, затем Серега спрашивает, а ты помнишь, я в Танюху Ильченко был влюблен?
В школе?
Да.
Помню. А что?
Так.
Нет, а все-таки?
Интересно, что сейчас с ней.
Так ты спроси.
У кого?
У меня?
?
Чего «?», я ее каждый день вижу.
Не свисти, это я тебя каждый день вижу, значит и ее бы видел.
Что вы говорите..? Это потому что ты ее как Ильченко помнишь, а она сейчас Пусикова. По мужу. По второму, кстати.
А-а…
Ага.
С бабами вечно так – помнишь ее как Ильченко, а потом – херак – и она Пусикова. По второму мужу, а по первому как?
Понятия не имею.
Узнай!
Зачем?
Ну, так…
Да ежкин дрын! Ты что до сих пор?
Да нет.
Да – да!
Нет
Да.
Ну ладно – да.
Это ж надо – старая любовь не ржавеет, Вася качает головой.
Друзья наливают и синхронно выпивают – оба по-простому, без соли и лимона.
Вообще-то, лайм полагается, сообщает Вася.
Не умничай…
Некоторое время молчат. Вася то ли хочет сменить тему, то ли у него какие-то свои ассоциации, но он спрашивает, а ты помнишь бандитов братьев Французовых?
Ага.
Их потом убили одномоментно.
Всех троих.
Да.
И чего?
Да ничего.
Понятно…
Серега встает из-за стола и тоже идет в туалет. Вася смотрит в кухонное грязноватое окно и о чем-то думает. Слышно как Серега спускает воду в унитазе. Возвращается. Говорит, тебе бы бачок поменять.
Да ну его.
Тоже верно.
Раньше все помню, продолжает Вася, мать с женой приставали, просто проходу не давали – сделай ремонт, да сделай ремонт.
А потом?
Сам знаешь – мама умерла, а с Александрой развелся.
Да вы и женаты не были.
Какая разница?
Ну да… А Валентину Валентиновну жалко, конечно, прекрасная была женщина.
Серега разливает, и они с Васей допивают бутылку. Молча и не чокаясь.
Через некоторое время Серега спрашивает, еще возьмем?
Нет.
Нет?
Нет.
А как же?
Все равно не поможет.
Тут ты прав…
Хотя…
Никаких «хотя», Вася.
Ладно.
Ага.
Завтра что?
Ничего.
То есть как обычно?
Именно.
Вася с Серегой замолкают и тихо сидят, глядя, один – в окно, а другой – внутрь себя.
На улице – раннее утро.