У нас в гостях американцы. Чего тут удивительного? Ну приехали два американца с техасщины, папа с сынком, а куда им еще ехать, красивее мест, чем наше Попадьно, не найти, и время с пользой проведешь. Вот про Джеймса, про старшего то есть, разговор и пойдет.
По стопочке
Косить-то его сосед, Витя Волчок учил. Витя, он мужик не простой, как сам говорит: «Супчик жиденький, да питательный, а я худенький, да старательный». Ну дал он косу Джеймсу, сам рядом встал, тоже с косой, ясно дело. Смотри, мол, делай, как я. И пошел себе косой махать, трава за ним ровным валом ложится. Раньше на сенокос как выходили? Впереди мужик идет косит, а за ним баба с граблями, вал подбирает, в копенки складывает. А если вал не ровный, дак кто ж его подбирать будет. И Джеймс как-то так быстро приноровился, вроде и получается у него. Витек ему: «Ты пониже. Пониже...на...», и Джеймс: «Low...на...». Витек: «Помалеху...на...», и Джеймс: «Little...на...», так и косят рядом, прям как Лукашенко с Депардье. Загляденье просто. Ну потом, конечно, к Волкову зашли, по рюмочке опрокинули с устатку.
А вечером решил Джеймс к своему учителю по-серьезному зайти, с бутылочкой, посидеть. А мы как раз в это время заняты конкретно, мы на улице вокруг казана пляшем, у нас новая игрушка появилась, - казан на 10 литров, ну и мы, конечно, сразу плов замастырили. А дело-то непростое, новое для нас дело, один огонь раздувает, другой деревянной лопатой мясо туда-сюда вертит, третий с ведром воды бежит, а кое-кто, понимаешь, томно тюбетейкой обмахивается по-байски. Вот сидим, а Джеймс из дому выходит, и бутылка в руке. «Я, - говорит, - эту возьму, можно?» Чего же не можно, можно, бери, красавец. Он, значит с бутылкой пошел, а у меня мысль так поперек мозга порхнула, где это он водку в плоской бутылке нашел, вроде в круглых покупали. Но она, мысль эта, как за окном порхнула, да не постучалась. Как оказалось, зря. Вот они там у Волкова сели, закусь Витя разложил, рыбка, огурчики-помидорчики, то-се. И по стопочкам, значит разлили. Стопочки подняли, за здоровье, за любовь, за мир, за дружбу.., и опрокинули. И тут оказалось, что это никакая не водка, а мой самогон. Неразбавленный. Градусов 70-75. Вот почему бутылка-то плоская была. Вот что мысль-то залетная донести до меня пыталась. Хороший самогон. Слезу вышибает фонтаном и горло пережимает слегка. Джеймс слезу смахнул и хрипит: «Я бы покурил...» Витек аж взвился: «О-о-о! Не-не-не, только не в хате!», и под ручки так Джеймса во двор выпихивает. На том их посиделки и закончились.
Брыксы
Дружок джеймсов Волчок насвистел ему в уши, что есть тут у нас в деревне традиция: надо купить свинью, зарезать ее и накормить всю деревню. А Джеймс, он ведь как ребенок, верит всему, что слышит. Пришел он домой и давай у нас допытываться, где можно купить свинью. Я так и вижу, купили мы в угоду американцу свинью, бодрую такую, розовобокую, одинокий Пятачок без Вини Пуха, и пытаемся ее зарезать, гоняемся всем скопом с ножами наперевес по всей деревне. Хорор! Душераздирающее зрелище! Пытаюсь спасти наши души от такой перспективы, говорю: «Ты знаешь, Джеймс, Витя, он из вежливости постеснялся тебе правду сказать. Традиция заключается в том, что сначала свинью надо украсть...» Где украсть-то? Да на Великолукском комбинате. У них миллион свиней, никто не заметит, что одной нет.
Со свиньей, конечно, не сложилось, решили всю деревню если не накормить, то напоить. И созвали всех на брыксы. Брыксы — это такая стародавняя еще колхозных времен традиция у нас. Когда отработали страду осеннюю или в праздник какой календарный, или просто захотелось, сговаривался народ тихо сам собою и собирался где-нибудь, а обычно у нас в Попадьине. Кто самогоночки хлебной, кто закуски принесет, гармошка, само собой. Песни, кадриль какая-нибудь, веселье. Только традиция эта давно в Лету канула, кому брыксы устраивать, постоянных жителей в деревне нашей — четыре мужика да тетя Проня, одни, прости господи, дачники кругом. А мы дело это как раз и возродили. Кликнули клич. И все пришли, ну или почти все. И были БРЫКСЫ!
Вот, оказывается, как легко возвращаются старые позаброшенные еще в прошлом тысячелетии традиции. Всего-то и надо один заезжий американец и группа потакающих ему товарищей. Народу собралось человек двадцать пять, тудой-сюдой плюс-минус может кого-то забыла посчитать. Вот жаль наш знаменитый молочник Серега не пришел, два раза звали, заманивали всяко, не идет, хоть ты тресни. У него, говорит, хозяйство, ему, мол, некогда. Нашел причину отказа, можно подумать, зашел бы к нам на полчасика, возвращается домой, а там на дымящихся развалинах хозяйства одинокая корова, глаза выпучены, в зубах недоеденное коромысло. Ну да Лары с ним.
А мы веселились до упаду, как и полагается на брыксах. И водку пили и вино, и закуска «Крылья Родины» на гриле — само собой, и гитара, и песни пели про все и хором. И Джеймс ходил средь этого праздника слегка обалделый и счастливый, и радостно откликался на призывы приехать и в следующем году, и тогда его всерьез и по-взрослому возьмут на сенокос, и выпивал с каждым и со всеми, и плясал цыганочку с Волчком на пару посреди дороги.
И разошлись по домам заполночь, допевая на ходу невысказанное про родные нам всем березы и одинокий подмерзший клен. И на следующий день была в деревне тишина.