Пацаны стояли рядом с детской горкой во дворе. Расин, Монтень, Эзра Паунд. Бурый и Клюква. Эти двое чуть поодаль, им с мелюзгой заподло. Что-то высматривали в смартфоне, ждали – когда подъедет Ларош.
Расин и Монтень, два жизнерадостных придурка, забрались на самую горку и сидели, свесив ноги.
– Эзра, – сказал Монтень и захихикал, – покажь бицепс! Как твоя изометрия?
– Изометрия дело хорошее, – сказал Эзра Паунд.
Он скинул куртку, закатал рукав рубашки.
– Вот, зацени: было тридцать шесть, а теперь сорок шесть.
– Круто.
– Сколько ты занимаешься? – спросил Клюква.
Эзра Паунд повернулся к старшему.
– Второй месяц.
– И качаешься?
– Да.
Бурый что-то сказал Клюкве, оба засмеялись... Эзра побагровел. Дёргая рукав, стал прятать руку обратно. Два месяца назад старшие учили его жить. Тогда Эзра обещал и не сделал. За это полагается наказать.
Наказание было коротким, но внятным. Бурый ударил первым. Эзра сдержался... Когда ударил Клюква, Эзра заплакал...
– Блин, не могу. Опять этот старикан вылез, – удивились на горке. – Достал уже.
– Иди, – сказал Клюква. – И не забывай...
Стараясь не показать, что он волнуется, Эзра застегнул рукав на пуговичку. Он натянул куртку.
Старик под лоджией на корточках выкладывал что-то на подвальное окошко, вынимая какие-то мешочки и пакетики из большого пакета супермаркета "Вигвам".
– Он кошек кормит, – сказал Расин. – В подвале живут.
– Да за**ал он уже. Лазит, лазит... На нервы действует.
– От****ить, и все дела, – Эзра отходил от напряжения, как всегда после общения со старшими. – И всё...
– П****ли. Всё равно, лазит.
Во двор влетела битая бандитская "девятка" с заклеенной лобовухой. Это Ларош. Бурый и Клюква сели в тачку. Ларош дал по газам, и "девятка" так же стремительно вывалилась из двора, под "Кровосток".
– Значит, плохо п****ли, – сказал Эзра Паунд.
Пружинисто шагая, он пошёл к деду. Тот увлёкся кормлением и ничего вокруг не слышал и не замечал.
– Эй, уважаемый!
Нет, ничего не слышит и не видит. Подойдя, Эзра легонько носком "Рибока" пхнул аксакала в бок.
– Какого лазим?
– Не обижай старшего! – крикнули на горке. – Это заподло!
Эзра коротко, без размаха, ударил... Старик опрокинулся на спину... Он тут же повернулся на бок, с неожиданной лёгкостью оказался на четвереньках. Вскочив, он трусцой припустил за угол дома, роняя из пакета...
Расин подбежал и поднял оброненное:
– Во – смотри... у вас такой же!
На пакете был кот Борис.
– Наш не ест это дерьмо, – сказал Эзра.
Слова давались ему через силу. Он вырвал у Расина пакетик и сжал его в кулаке с такой силой, что кот Борис испустил коричневатую жидкость. Как понос пробрал.
– На... такой же!
Эзра ткнул испачканную ладонь в лицо парня:
– Такой же? Такой, сука?
– Ты чё... ты оборзел, – шипел Расин и пятился, оглядываясь на замершего Монтеня. – Ну не такой, не такой...
Эзра Паунд вытер руку о штаны, круто повернувшись, зашагал со двора. "Совсем оборзел с этой своей Галей-Валей", – донеслось в спину...
– Ты же не был таким! Что с тобой происходит? Ну что?
– Ничего.
– А деда зачем ударил?
Как всегда во время пустых разговоров, Эзра занимался изометрией. Напрягал и расслаблял мышцы. "Я каждую мышцу в своём теле могу отдельно заставить работать! Каждую чувствую!"
– Значит, было за что.
– Ни за что! Дурак! И вообще... я тут подумала... я встречаюсь... с уполномоченным по борьбе с наркотиками! Вот.
– Упал намоченный, – Эзра Паунд напряг бицепсы, оба, до крайности – до самой последней возможности. – Я твоему упавшему... яйца оторву.
– Он тебе сам оторвёт! Он боксёр. А ты фашист! И это наш последний разговор.
– Пайду в хаптеку, куплю я хаду, сама себе я хатравлю, – запел Эзра, вспомнив слова песенки, которую пел Клюква.
Он пел, хотя в телефоне уже пиликали короткие гудки.
Эзра вошёл в супермаркет, на входе пожав руку охраннику. В стеклянном сарае, разгороженном на отдельные стойла, кучковался народ. За порядком в стойлах и проходах присматривали охранники в униформах. А видеокамеры смотрели, как они присматривают. Плохо присматривают, без огонька.
– Э-эзра, приве-ет... А у меня что есть для тебя! Для твоей Вали-Гали, – девчонка в белой блузке через силу улыбалась, глаза у самой недобрые...
– Что?
– Вот... Сегодня только завезли, новое поступление. Бросаешь, там такой красивый-красивый звук, – рассказывала продавщица, улыбаясь как положено. – Один раз, и всё. И... всё.
– Не понял, – не понял Эзра.
Он побагровел, как всегда, когда чего-нибудь не понимал.
– Ну один-единственный... Всего один!
– Всё равно не понял. А что стоит? О-о...
– Я тебе сделаю скидку.
Уходя с покупкой, он слышал, как она говорит другой продавщице: "Совсем отупел с этой своей..."
– На тренировку придёшь? – спросил на входе охранник.
– Да.
– Ну до скорого.
– Удачи.
Не зная почему, Эзра пошёл на автовокзал. Там он порылся в карманах: так... и вот ещё. Хватит...
– До Макеевки один.
Не прошло и получаса, как он уже ехал в автобусе, поглядывая в окно, где в темноте кое-где горели огоньки.
– Это у тебя чего? – спросили на блокпосту перед самой Макеевкой.
– Это надо бросить.
– Ну, бросай...
Звук наполнил лёгкие и только потом уши. Огоньки сперва все погасли, потом ожили и замигали, их стало гораздо больше. "Не забывай", – сказала темнота знакомым голосом.
Лифт не работал. Пришлось подниматься пешком. Галя-Валя долго давила кнопку звонка.
– И чего давишь, давишь, нету его, – услышала она на лестнице.
Мать Эзры поднялась на этаж.
– В хаптеку ходила. Очередь не приведи бог, как в голодное время за хлебом.
– А где Эзра?
– Уехал твой Эзра. И кота увёз. Или сбежал кот. Небось сидит в подвале...
Женщина заплакала.
– На лекарствиях я...
– Пойду, до свидания, – сказала Валя-Галя.
Когда она вышла из подъезда, во двор влетела битая бандитская "девятка". Под "Кровосток".
– Валюха, давай с нами, мы в клуб! – крикнули в окно. – На раз-два-три...
"Но это же Бурый... и Клюква. Не всё ли равно..."
И она шагнула и упала с горы, в целое море огней лицом.
* Censored.
8 октября 2019 г.