Фейри — в фольклоре германских и кельтских народов и прежде всего — шотландцев, ирландцев и валлийцев, общее наименование сверхъестественных существ.
Лондон 1895 год. Суд.
Все двенадцать присяжных были дамами замужними. В их темно-коричневых и черных платьях с пышными юбками, высоким воротом и сильно зауженными талиями, в их тугих и скромных прическах с прямым пробором, в их некрасивых и бледных лицах с легким румянцем читалась слабость, в высшей степени целомудренность и предрешенность. Уже как четыре часа длилось судебное заседание, и оно им порядком осточертело; но зал был набит битком жаждущими возмездия, поэтому леди, изнемогая от боли в ногах, в спине стойко переносили страдания: сидели подчеркнуто прямо, словно нанизаны на спицы.
Вел заседание одетый в пурпурную мантию шестидесятилетний судья по имени Ричард Калхоун. Тучный старик страдал почечными коликами, и затянувшееся заседание приносило ему невыносимые муки, не уступающие пыткам закованного в колодки преступника. Превозмогая боль, судья постоянно потел, пыхтел, вытирал взмокший лоб носовым платком и надувал толстые щеки…
Двадцатью восемью годами ранее до описываемых выше событий.
Ирландия — деревня Балливадлеа
Два события, на первый взгляд не связанные между собой, происходили в ту злополучную ночь с 12 на 13 сентября 1867 года в Балливадлеа. Первым событием стало то, что в семействе Пэтрика и Бриджит Боланд вот-вот должен был появиться на свет первенец, а вторым, не менее важным событием, стало то, что старая повитуха Бебхинн наконец решилась,спрятать свой накопленный за долгие годы, капитал. Дождавшись непроглядной ночи, Бебхинн вышла из дому и направилась в сторону развалин старого замка. Там, под одной из его стен, она и спрятала свой драгоценный клад. После, перекрестившись три раза, она принялась читать заклинание:
— Заклинаю вас, духи, семи сестер, чьи имена — Лилия, Рестилия, Фока, Фола, Африга, Венулия, Дж.., — на последнем имени она, словно споткнулась, а затем продолжила, — заклинаю вас именем Иисуса Христа и его Святой Матери. Отныне ни вам, никому другому не позволено являться здесь без разрешения имярек: ни днем, ни ночью, ни поодиночке, ни вместе. Аминь…
Бебхин снова перекрестилась и убралась домой. Возле дома ее ожидал Пэтрик Боланд.
— Прошу тебя, Бебхинн, пойдем же скорее! — сказал он,не скрывая внутреннего волнения. — Бриджит совсем плоха, Бебхинн.
— Не торопите меня, молодой человек! — скрипучим голосом ответила Бебхинн. — Вам бы только рожать.
Повитуху в тот момент занимали совсем иные мысли и принимать роды в ее планы, ну никак уж, не входило. Она мучительно думала о своем кувшине доверху набитом монетами, но больше всего ее тревожил тот факт, что читая молитву, она не назвала последнее имя одной из сестер фейри. Только вернувшись домой, она вспомнила его и теперь непрерывно про себя повторяла:
" Джулия, Джулия..."
Два часа спустя.
От дома на холме, окутанного ночным мраком и накрапывающим дождем, вниз по узкой тропинке, передвигая дряхлые ноги, семенила повитуха. Через минуту дверь дома распахнулась и вслед за повитухой выскочил Боланд, наспех просовывая руки в длинный плащ с капюшоном.
— Постой, Бебхинн! — окрикнул он ее. — Слышишь, старая ты карга, постой!
— Нет, Боже праведный, нет! - испуганно ответила повитуха.
— Да постой же ты! Вот, черт! — Боланд споткнулся и упал, но быстро поднялся и, прихрамывая на одну ногу, догнал старуху и железной хваткой уцепился ей в руку.
— Что тебе надо? Мне больно!!! Отпусти меня! — простонала Бебхинн и попыталась высвободить свою руку, словно та у нее зацепилась за железный крюк.
— Послушай, Бебхинн! Все, что хочешь проси — все отдам! Не губи ты душу мою, старая ты стерва!
— Нет-нет! Отпусти меня, дьявол! — Повитуха вырвалась и ускорила шаг.
Боланд попытался снова остановить ее, но резкая боль в суставе сковала его рывок. Тогда он нагнулся к земле и принялся судорожно шарить рукой в мокрой траве. Нащупав булыжник, едва вмещающийся ему в ладонь, и преодолевая адскую боль, Боланд в несколько широких шагов догнал повитуху и ударил камнем ей по голове. Что-то наподобие тонкого всхлипа, издала женщина и, точно туго набитый торфом мешок, запрокинув ноги и оголив белые юбки, повалилась лицом на землю.
— Бебхинн!.. Бебхинн!.. — учащенно дыша, позвал повитуху Боланд.
Ответа не последовало, только ветер, до того не подававший признаков жизни, словно очнувшись ото сна, поспешил передать от травинки к травинке страшное известие о смерти.
— Святой Патрик, как же так?! Старая ты крыса, Бебхинн. - Боланд опустился перед обездвиженным телом на колени, а затем, ему пришлось приложить всю свою силу, чтобы перевернуть повитуху на спину, потому как та весила не меньше двухсот фунтов. После чего, преодолевая ужас от содеянного и страх, Боланд склонился над головой старухи и прислушался. Бебхинн не дышала...
По истечении часа, полностью выбившийся из сил, мокрый и весь в грязи Боланд стоял в проеме двери своего дома. Войдя в него, он схватил кувшин с водой и принялся с жадностью, задыхаясь и захлебываясь, пить(руки дрожали, вода заливала ему подбородок, шею, рубаху).
— Пэтрик! — раздался слабый женский голос из угла комнаты, занавешенного тряпичной перегородкой.
— Здесь я, дорогая, — отозвался Боланд. Он сбросил с себя плащ, вытер лицо и руки и, закрыв дверь на деревянный засов, подошел к супруге. — Я здесь. Не волнуйся, родная. Как ты себя чувствуешь, любовь моя? — Боланд сел на край постели и взял бледную руку жены в свои ладони.
— Мой ребенок?.. — вялым голосом, спросила Бриджит. Измученное и бледное с полузакрытыми глазами лицо ее было все в крапинках пота.
— Не волнуйся, дорогая. Все хорошо. У нас родилась дочь. Она спит. Я присмотрю за малышкой, а тебе надо отдохнуть. Я люблю тебя, Бриджит.
— Девочка, — губы жены слегка дернулись в улыбке. — А Бебхинн?
— Она ушла.
— Ты заплатил ей, милый?..
— Да.
— Хорошо… Я устала...
— Да, дорогая. Тебе нужно набраться сил, — поглаживая нежно руку жены, сказал Боланд.
— Пэтрик, ответь мне: "она красивая?"— проваливаясь в сон, спросила Бриджит.
Боланд ничего не ответил. Он встал и, склонив голову к груди, подошел к детской кроватке, где под куском овечьей шерсти лежал маленький мерзкий гаденыш с лицом, словно изрезанном морщинами. Уродец смотрел на Боланда и, словно старик, кряхтел...
20 лет спустя
На вершине холма стоял молодой бондарь Майкл Клири. Раскинув руки в стороны, он, точно огромная птица перед взлетом, взмахивал ими и глубоко вдыхал прохладный северный воздух. Майкл, будто пил его большими глотками и восторженно вглядывался в бесконечную даль. Его ослезненному от ветра и прохлады взору предстала калейдоскопом восхитительно-необъятная, сверхъестественная картина ирландского пейзажа, где вниз по склону сквозь обрывки, словно неочищенного хлопка, серо-белых кучевых облаков прорывалось ослепительно яркое солнце, захватывая пьянящую бесконечность, распростерлась, выстланная царственным перламутром горных лугов, пустошь с нетронутыми в своей первозданной чистоте серебряными озерами. А там далеко-далеко, где небо врезалось в землю, возвышались серо-белые метаморфические кварцитовые горы, обутые у подножья в черный мрамор. Вся эта картина, словно созданная чародеем, с впечатляющими сочетаниями цветов и оттенков, покоряла сердце Клири, подчиняла и растворяла его в себе.
— Я лечу! Я лечу! — кричал в изумлении Майкл.
— Майки, мой дорогой. Не улетай, - позвала его светловолосая девушка, лежа на овчинном тулупе, брошенном на сочную и зеленую траву. — Лети ко мне, Майки!
Клири повернулся на зов и на мгновение замер. Сыто оценивая прелести девушки, он увидел тысячи желаний в лукавой улыбке алых губ ее, неуёмную жажду в глазах цвета зеленого бархата, чарующее и зовущее бесстыдство полуобнаженного, словно прозрачного, тела девушки.
— Скажи, повелительница! — закричал Майкл. — Чего ты желаешь, Ита?! Я все исполню для тебя!
Миллиардным разноцветьемаз хлынули озорные желания в пылкое сердце Иты; выдавая тайные помыслы, вспыхнули звездным блеском глаза ее, и, чтобы раньше времени не раскрыть их таинство, она закрыла глаза и глубоко задышала.
— Майки, — колдовским шепотом прозвучало в устах девушки имя Клири. — Майки…
Клири подошел к соблазнительнице и присел рядом.
— Я вижу в твоих глазах небо, — нежно ответил Майкл.
— Нет, милый. Там только ты, — прошептала Ита.
Жадный поцелуй Майкла спрятал алый блеск девичьих губ. Своим поцелуем, он разорвал все цепи сомнений, а телом своим он утаил от любопытных глаз богов восхитительную наготу возлюбленной.
— Ты царица моя,— шептал Майкл. — Скажи, чего ты желаешь, Ита? Я все исполню. Я раб твой, Ита! — Он целовал ее губы, лицо, шею, тонкие пальцы ангельских рук, ее трепетный живот, ее бедра, ее остренькие колени, ее горячие чресла.
— Маайкии! Милый мой, Майки. Я люблю тебя! Я люблю твои руки, твой запах, Майки. Я хочу тебя. Возьми меня! Возьми меня, Майки. Ты мой… мой… только мой. Боже, ну как же хорошо! Как хорошо! — Ита стиснула его бедра своими, словно изваянными из мрамора, точеными ножками и прижала с силой к себе. — Умм!.. Вот так! Так! — словно в танце, она ловила ритм его движений до головокружения. — Сильнее, Майки! Еще, еще! Уммм…
Затем она остановила его:
— Я хочу по-другому, Майки! Не спеши, милый. — Глубоко дыша, она кошкой выскользнула из его объятий и, развернувшись к нему спиной, облокотилась на руки. — Вот так хочу! Давай, милый! Войди в меня!
Клири, увидев Иту со спины, на секунду застыл в изумлении. В таком положении бедра девушки стали шире, а упругие вершинки ее ягодиц, напомнили Майклу крупные и гладкие фарфоровые яблочки.
— Ты сведешь меня с ума, Ита! — сказал Клири и покорился первобытному инстинкту.
Ита вскрикнула и застонала.
Выплеснув энергию, Майкл мягко отстранился от девушки и, подложив одну руку под свою голову, лег на спину. Иту окутала, нахлынувшая, приятная усталость. Она насытилась любовью и тихо лежала рядом.
— Любимый, неужели нельзя ничего изменить? — вдруг, неожиданно, спросила она.
— Нет, — продолжая смотреть в облачное небо, сухо ответил Клири.
— А как же я? Как же я, Майки? - Ита приподнялась и взглянула Клири в глаза.
— Любовь моя, ты должна… ты должна знать… Я никогда не полюблю ее. Только тебе, слышишь, только тебе, Ита, принадлежит сердце мое. И никто, слышишь, никто другой не поселится в нем. — Клири взял ладонь красотки и прижал к своей груди.
— Я не верю тебе! Ты гадкий, Майки! Ты!.. Ты!.. — Ита высвободила свою руку и, рыдая, отвернулась.
Клири обнял красавицу и попытался повторить слова любви снова, но Ита не стала слушать его. Она оттолкнула Майкла и принялась надевать на себя одежду.
— Какая же ты красивая, Ита! — увидев прелести девушки, сказал Клири и ухватился за край юбки. Ита одернула подол, показала язык и быстро пошла в сторону деревни.
— Ита, завтра вечером приходи сюда! — прокричал Майкл ей вслед. — Я люблю тебя, Ита! Я буду ждать!..
Но Ита ничего не ответила. Она отмахнулась рукой и, укутавшись в платок, спустилась с вершины холма и скрылась из виду.
К двухэтажному, прямоугольному коттеджу с серой покатой крышей с грохотом подкатила деревянная двухколесная повозка. Пэтрик Боланд, высокий пожилой мужчина в кепке, в темном и плотном буклированном пиджаке, одетом поверх свитера, спрыгнул с повозки и вошел в дом. Там его встретила супруга.
— Пэт, милый! — сказала она и поцеловала мужа в небритую щеку.
— Здравствуй, дорогая, — устало ответил Боланд. Он оставил у входа дорожную сумку и подошел к камину.
— Где Джулия? — вполоборота повернувшись к Бриджит, спросил он.
— У себя.
— Как она?
— Дорогой, может, мы поторопились принять предложение семейства Клири?
— Пустое, любовь моя. Джулия не дитя. Ей уже двадцать. И пора наконец-то покончить с этими слухами… И вот еще. — Болонд вынул с внутреннего кармана пиджака маленькую коричневую книжонку и потрепал ею в воздухе.
— Это последнее, что я могу сделать для нашей дочери. И там кое-что в сумке…
— Что это, Пэт?
— Дневник. Если молитва не подействует — то....
Боланд задумался, вздохнул и провел пальцами по длинным и седым усам, напоминающим два моржовых бивня.
— Патрик, ты меня пугаешь, — тихо произнесла Бриджит.
— Это Джулия меня пугает! — вспылил Боланд.
— Успокойся, Пэт! Прошу тебя, не начинай!— Бриджит закрыла лицо руками.
Боланд подошел к жене и, убрав ее руки с мокрого от слез лица, сказал:
— Ты же знаешь, чего мне стоило устроить Джулию в монастырскую школу, а затем закрыть рот этой швеи из Клонмелла! У меня руки в крови! Я буду гореть в аду! — покраснев от ярости и выпучив глаза, прокричал Пэт. — Тебе Бебхинн напомнить?!
— Милый, прекрати! Умоляю тебя, прекрати!
Боланд одернул пиджак и, поправив свалившийся на лоб локон волос, поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж дома.
— Джулия, дочь моя, открой, — постучав в дверь, уже совсем спокойно сказал Боланд.
Дверь открыла очаровательная девушка с черными, вьющимися волосами и глазами цвета васильков. В ее лице читалась печаль и тревога.
— Папа! — сказала она и прижалась к груди отца.
— Как ты, милая?
— Папа, папочка! Я не хочу выходить замуж за Клири. Он мне не нравится, — умоляюще сказала Джулия.
— Полно, полно тебе. Что значит не нравится, Джулия? У Майкла уважаемые родители и сам он не дурен собой. А на слухи - плюнь, дитя мое! Все эти россказни о шашнях с девками — просто чушь и клевета.
— Ну как же, папочка? Ты же знаешь, — она замолчала и отвернулась к окну.
— Дорогая, — сказал Боланд и мягко положил свои ладони на плечи дочери. — Я люблю тебя, Джулия. И ты это знаешь... я пойду на все, чтобы ты была счастлива. Вот смотри, — он вынул из кармана дневник.
— Что это, папа?
— В этой книге тайные заклинания и я надеюсь… возможно…
— Папа! — оборвала слова отца Джулия, и ее глаза наполнились слезами.
— Успокойся, милая. Я уверяю тебя, это в последний раз… Должно получиться…
— Нет!!! — закричала Джулия. — Я не хочу! Мне ничего не надо!
— Успокойся, душа моя!
— Нееет!!! — закричала Джулия голосом странным и чужим. — Нееет! Убирайся прочь, Боланд!
В лицо Пэтрику ударил ветер.
— Убирайся прочь!!!
Боланда неведомой силой вышвырнуло из комнаты и повалило на пол, а дверь, чуть не слетев с петель, громко захлопнулась перед его носом.
— Что случилось, дорогой? — спросила Бриджит, поспешившая на шум.
— Постой, Бриджит! Не вмешивайся! — закричал Боланд. — Я это так не оставлю! — Он поднялся на ноги и, раскрыв первую страницу дневника, стал произносить заклинание:
— Именем Иисуса Христа! — начал он, и все вокруг, словно при землетрясении, задрожало.
Но тут вдруг внизу зазвенел колокольчик и дрожь дома в мгновенье стихла.
— Черт! Кого там еще принесло? — прервав молитву, спросил Боланд.
Бриджит испуганно посмотрела на мужа.
— Иди, дорогая, узнай, "кто там?" — сказал он и посмотрел на дверь дочери. — Я сейчас спущусь.
Бриджит сошла вниз и посмотрела в окно. За дверью их дома стояло семейство Клири. Мать Майкла - Кэйтлин, красивая и стройная женщина и ее супруг Уильям, небольшого роста широкоплечий мужчина. Он был гораздо старше своей супруги, и на его лицо неотвратимо надвигалась безобразная старость.
Бриджит открыла дверь...
Первой в дом вошла Кэйтлин, следом вошел ее супруг, а последним, с самодовольным видом, переступил порог Майкл. Его лицо резала отягощенная неискренняя улыбка.
Женщины обменялись поцелуями, а Уильям, в знак приветствия, поцеловал руку Бриджит.
— Пэтрик, у нас гости! — позвала мужа Бриджит.
— Я уже спускаюсь! — ответил Боланд и взглянул на свое отражение в зеркале. Заучено поправив, свои непослушные волосы и, одернув пиджак, он по привычке провел пальцами по своим усам, а затем, придав своему выражению важный вид, стал спускаться по лестнице к гостям.
— Что это у вас тут все дрожит? — спросила Кэйтлин и расстегнула пуговицу на своей меховой накидке. Ее муж поспешил принять ее от жены. — Мне показалось, что ваш дом сейчас рухнет, - сказала она и одарила Боландов приятной улыбкой.
— Нет, восхитительная Кэйтлин, — ответил Боланд. — Пустяки. Наш дом выдержит любую встряску. Даже, если в нем поселится молодая семья. Да, дорогая? — он посмотрел на жену, а затем подошел к Кейтлин и поцеловал ее аристократическую руку, после чего, Боланд ощутил своей ладонью крепкое рукопожатие Уильяма.
Все улыбнулись.
Вечер в доме Боландов проходил в милой беседе. Две семьи обсуждали предстоящую свадьбу молодых, а присоединившаяся к ним Джулия, была сама душка.
— Как вы смотрите на то, что наши дети немного побудут наедине? — спросила Кейтлин и посмотрела на Боландов. Увидев на их лицах согласие, следующий свой вопрос она адресовала детям: — Майкл, милая Джулия, может быть, вы прогуляетесь немного, а мы с родителями Джулии оговорим некоторые вопросы?.. Да?
Джулия не возражала. Майкл помог ей надеть теплый плащ.
Наступала ночь. Закат, словно кострище путников за возвышенностью, угасал алым поясом на горизонте. Джулия в шаге от Майкла шла впереди и думала о чем-то своем. Клири же в своей голове прокручивал давно назревшие вопросы, но никак не мог отыскать нужной фразы для начала беседы.
— Скажите мне, Майкл, — вдруг, неожиданно, прервав затянувшееся молчание, обратилась Джулия. — Вы когда-нибудь испытывали страх?
— Я? — не совсем понимая вопроса, спросил Майкл.
— Да, вы Майкл.
— Нет. Разве только… страх нищеты, — ответил Клири и рассмеялся.
— Нищеты?..
— Да, милая Джулия. Только она пугает меня.
— Майкл, — развернувшись и взглянув в глаза Клири, спросила Джулия. — Вы ведь не любите меня, Майкл?
— Что? — сбитый неожиданным вопросом, спросил Клири.
— Вы не любите меня, Майкл. Зачем вам эта свадьба?
Майкл улыбнулся и ответил:
— Послушайте, Джулия! Я полюблю вас… Извините, я хотел сказать другое. Я люблю вас, Джулия. Да я люблю вас!
— Нет, не правда, Майкл.
Клири на мгновение растерялся, но затем взял себя в руки:
— Клянусь, дорогая. Я сделаю нас счастливыми.
— Счастливыми?
— Да, счастливыми! И не сомневайтесь в моих словах, — уже совсем твердо сказал Клири.
— Тогда докажите мне свою любовь, Майкл.
— Хм... Каким же образом? — с ухмылкой на лице, спросил Клири.
— Пойдемте со мной.
— Позвольте узнать, куда?
— К холмам, — сказала Джулия и рукой указала направление.
— К холмам? — переспросил Клири и у него, от неожиданно возникшего волнения, что-то закрутилось в животе.
— К холмам, мой бесстрашный Майкл.
— Что за глупость, Джулия? Зачем ночью идти к холмам? — в голосе Майкла звучали нотки, накатывающейся тревоги.
— Я покажу вам кое-что.
— Нет, Джулия… Это какой-то безумие… Только если вы настаиваете?.. Я согласен. Хотя я считаю такого рада предложения детским капризом. И все же я уступаю вам. И не вздумайте предположить, моя дорогая Джулия, что я струсил. Я никого не боюсь. Пойдемте же! И знайте, это будет в последний раз, Джулия. Я не желаю потакать вам. И прошу вас, я категорически настаиваю, что никогда больше не позволю вам гулять среди забытых богом мест.
— Хорошо, Майкл, — согласилась Джулия. — Но, а пока, вы еще не стали моим законным супругом, давайте я кое-что вам покажу.
— Хорошо, — согласился Майкл. — Я повинуюсь вам, Джулия.
Молодая пара направилась к темным возвышенностям.
— Черт! — выругался Клири. — Как вы видите тропинку, милая Джулия?
— Это не так уж и сложно, — ответила она. — Да мы уже и пришли...
— Что это? — спросил Клири, когда перед его глазами открылся вход в пещеру. Своды черной ее пасти освещались светом коптящих факелов. Их треск во время горения не внушал Майклу спокойствия, а напротив, еще больше пугал его.
— Что же вы остановились, Майкл? — спросила Джулия и протянула руку Клири.
— Это чистой воды самоубийство, Джулия, — сказал Майкл и перекрестился. — Это же…
— Да, Майкл. Это дом Фейри.
— Фейри? — удивился Клири.
— Да, Майкл, — сказала Джулия и завораживающий ее взгляд, словно пронзил Клири мозг.
Майкл слегка пошатнулся.
— Что это со мной, Джулия? Мои ноги… Они, словно чужие!
— Вам не стоит беспокоиться, Майкл.
— Что с вашим голосом, Джулия? — в полудреме спросил он. — Я не узнаю его.
— Я вам покажу Майкл то, что другим никогда не суждено увидеть в своей жизни. Смотрите, Майкл! Это дом Фейри!
Разум Майкла затуманился. Он был околдован. Едва передвигая свои вялые ноги, он против своей воли проследовал за Джулией.
— Я не могу! — простонал Клири. — Я хочу уйти! Позволь мне покинуть это место.
— Да, Майкл. Мы уйдем, но сначала, вам не помешает узнать, кого вы берете себе в жены.
После слов Джулии факелы с удвоенной силой вспыхнули огнем, а их свет осветил огромный зал с колоннами. Все в зале переливалось золотом и самоцветами, а по центру, вдали, оплетенный золотыми корнями, стоял огромный трон, на котором восседала неземной красоты царица. Ее прелестную головку украшала, усыпанная изумрудами, корона, а длинные, черные волосы царицы ниспадали до гладкого, словно глянец, черного мраморного пола, на котором кишели, словно черви, всевозможные твари. Это были полу люди, полу бесы. Они извивались на полу с обнаженными телами и упивались всеобщим экстазом...
— Зачем ты пришла?! Зачем ты привела этого человека сюда, дочь моя?! Ведь ты еще не отыскала монеты старухи Бебхинн! — сказала Царица Тьмы, а голос ее эхом разнесся по залу. Все твари, словно по команде, прекратили свои развратные утехи и устремили взгляды на Джулию и Майкла. Глаза их сверкали дьявольским огнем, а из их уст, словно шорох миллионов крыльев саранчи, слышалось шипение и проклятие.
— Царица! — обратилась Джулия и склонилась в почтении на одно колено. — Прости меня, Царица, если я нарушила твой покой. Моя любезнейшая матушка, я не могла, я не могла поступить иначе.
Царица подняла правую руку и все твари умолкли, только их глаза, всё с тем же алчным блеском, пожирали незваную парочку.
— Говори! Я слушаю тебя, Джулия!
— Да, моя Царица, — сказала Джулия. — Я непременно найду монеты Бебхинн. Но мне может помешать этот человек.
— Кто он, Джулия? — спросила Царица, а все бесы обратили свои взгляды на Клири. Их кровавого цвета змеиные языки затрепетали, ощущая живую плоть.
— Это Майкл Клири, — ответила Джулия. — Он предлагает мне руку и сердце, матушка.
— Руку и сердце? Ха-ха-ха! — По залу прокатилось звонкое эхо. — Что в них проку, Джулия? Это сердце человека, которому незнакомо чувство совести и чести! Это сердце источает смрад!
Лица тварей после слов царицы исказились ужасными гримасами.
— Ну, что же мне делать? — спросила Джулия. — Прошу тебя, Царица, избавь меня от него!
— Ты хочешь, чтобы я убила его, Джулия?
— Да! Я умоляю тебя!
— Нет! — возразила царица. — Я не вправе вмешиваться в жизнь людей. Это нарушит данное нами обещание.
— Ну, а как же я, моя Царица?
— Не беспокойся, дитя моё. — Царица рукой пригласила Джулию подойти ближе. — Я помогу тебе. Твой будущий супруг не сможет помешать нам. А сейчас немного отдохни. Я давно тебя не видела, моя прекрасная фея. Я скучала. И хочу тебя порадовать. Вот смотри. Я отдам тебе моего нового раба. Это обычный земной человек. Его зовут Джек Демпси - никчемный скупщик яиц. — Она потянула к себе кожаную веревку и к ней на четвереньках подполз с обезумевшим лицом молодой парень в ошейнике. — Не правда ли, он красив, несмотря на то, что человек? Да и фигурой судьба его не обделила. Он твой,дочь моя. Я дарю его тебе. Посмотри, Джулия, как твои сестры истосковались, — она указала рукой в сторону, где стояли обнаженные, очаровательные феи, окруженные бесами со звериными головами: сестры извивались в блаженстве, оплетенные, словно в пламени костра, многочисленными руками рабов и манили к себе Джулию.
Джулия направилась к ним, а Майкла обступила толпа бесов. Разорвав на нем одежду, они потянулись к нему руками, а их длинные алые языки стали лизать его обнаженное тело.
— Джулия!.. — простонал, обезумевший от происходящего, Клири. — Что они делают, Джулия? Спаси меня!..
Но Джулия не слышала Клири. Она, сбросив с себя одежду, вошла в круг обнаженных тел и "утонула" в потоках водопадного греха...
Суд
— Что с вами происходило позже? — спросил судья.
— Я был околдован, Ваша честь, — ответил Клири.
— И сколько это продолжалось?
— Восемь лет, Ваша честь.
— Как же вам удалось сбросить колдовские чары? — спросил Калхоун, выпятив нижнюю губу и взглянув исподлобья.
— Мне помог мой тесть. — Клири рукой указал на Пэтрика Боланда. — У него есть старая книга. Он прочел заклинание и проклятие покинуло меня.
— Вы подтверждаете слова подсудимого, мистер Боланд, — обратился судья к тестю.
— Да, Ваша честь, я подтверждаю, — встав и прокашлявшись, ответил тот.
— Хорошо, — сказал Калхоун. — Запишите показание.
Секретарь исполнил приказ.
— Вы прожили в браке со своей супругой восемь лет? — продолжил допрос Калхоун, снова обращаясь к Клири.
— Да, именно так, Ваша честь, — тихо согласился Клири.
— Прошу зал соблюдать тишину!!! — прокричал Калхоун осипшим голосом.
Зал суда напоминал улей, в который бросили горящую палку. Люди кричали, ругались и о чем-то спорили.
— Так вы утверждаете, подсудимый, — повторил вопрос судья, когда зал немного притих, — что ваша покойная супруга, миссис Джулия, в некотором смысле, зналась с потусторонними силами?
— Я не только утверждаю, — ответил Клири. — Я могу это доказать! ОНА ВЕДЬМА! — прокричал Майкл.
Зал от перевозбуждения взорвался криками, а где-то у входа, какой-то впечатлительной даме, стало дурно.
— Тишина! Тишина! — голос Калхоуна уже напоминал сиплый свист. - Я требую тишины! - орал он. - Или я прикажу очистить зал!
После чего в здании ратуши снова повисло некоторое затишье и Калхоун смог продолжить заседание:
— И каким же это образом, вы подсудимый, собираетесь предъявить суду доказательства?
— А вот! — словно выступая в сенате, произнес Клири. Он вытащил из кармана монету и чтобы рассмотрели все присутствующие, поднял руку вверх, предъявляя монету залу.
Толпа в недоумении застыла и через мгновение зашепталась.
— Что это? — спросил Калхоун и сощурил глаза.
— Шиллинг, Ваша честь! — торжественно обьявил Клири.
— Шиллинг? — с некой досадой в голосе переспросил судья и снова выпятил губу.
— Да шиллинг. Именно он, Ваша честь! — ответил Клири и сделал многозначительную паузу.
Зал в недоумении продолжал шептаться.
— Потрудитесь объяснить, подсудимый! Что это значит? - не выдержал Калхоун.
— Но Клири, как будто не слышал его, он продолжал предъявлять зевакам, как он считал, вескую улику, обличающую его жену в колдовстве.
— Итак, мистер Клири, что это значит?! — повторил еще громче вопрос Калхоун. — Если вы считаете, что монета, которую вы держите в руке, является доказательством вины вашей супруги, то вы глубоко ошибаетесь. У любого бродяги с Вест-роуд, наверняка, найдется такая же. Так что вы мне прикажите, всех нищих Лондона посадить в тюрьму? Предъявите суду другие факты принадлежности вашей супруги, к так называемым, темным силам. В ином случае я буду расценивать ваши высказывания, как туманные и путанные, а ваши доводы я буду вынужден воспринимать как факт того, что вы пытаетесь одурачить суд и повести его по ложному следу.
Зал загудел с удвоенной силой. Казалось еще немного и стены ратуши рухнут.
— А вот у меня нет таких денег! — раздался трубным бас какого-то попрошайки. — Я был бы не против, чтобы у меня в кармане завалялась вот такая монета. Пусть меня даже за это отправят на каторгу!
В зале раздался дружных хохот и многоголосое согласие с доводами нищего.
— Тишина! — оборвал выступление бродяги Калхоун. — Объявляется перерыв на пятнадцать минут.
Судья тяжело встал из кресла и, сопровождаемый помощниками, удалился.
Зал негодовал…
Клири был воодушевлён своим достойным великих ораторов выступлением. Через пятнадцать минут слушание возобновилось.
— Итак, подсудимый, — обратился Калхоун к Клири. — Я еще раз вас предупреждаю об ответственности за дачу ложных свидетельств и надеюсь, что вы избавите меня и всех присутствующих от ваших неподтвержденных фактов. Еще раз спрашиваю, вы действительно утверждаете, что ваша покойная супруга зналась с нечистой силой?
— Да, Ваша честь, — твердо ответил Клири и посмотрел в зал.
Глаза бродяг и досточтимых граждан светились страхом перемешанным с любопытством.
— Но, — прервал его Калхоун, — монета, которую вы предъявили суду, не является доказательством вины. Есть ли у вас еще факты способные пролить истину?
— Несомненно, Ваша честь, — ответил Клири.
— Тогда - прошу, предъявите!
— Всем известно, — возобновил свое красноречие Клири, — что, если потереть о ногу любой вещицей или безделицей, то кроме покраснения ничего не случится.
— И что вы этим хотите сказать? — уже совсем раздраженно спросил Калхоун.
— А то, что когда моя досточтимая супруга проделала это с обычной пуговицей, — Клири схватил рукой за одну из своих пуговиц на пиджаке и вырвал ее с корнем, — хотя бы вот с такой! То через секунду она превратилась в монету!
Зал взбесился от новых обстоятельств дела.
— Кто может подтвердить ваши слова, подсудимый?! — пытаясь перекричать толпу, завопил Калхоун.
— Да взять хотя бы ее отца, — Клири снова ткнул пальцем в старика Боланда.
Боланд не ожидал такого поворота событий. Ему уж никак не хотелось ненароком из свидетеля превратиться в подсудимого. Он, словно черепаха, втянул голову в плечи и непрерывно моргая, подтвердил слова зятя.
— А тот факт, что она оказывалась пить отвар из трав Мэри Кеннеди.
— Кто это еще такая? — спросил судья.
— Мэри Кеннеди, известная в Балливадлеа знахарка.
— Да знаем мы эту сумасшедшую! Она кого хочешь своим пойлом сведет в могилу — ненормальная, — голос человека, выкрикнувшего слова, утонул в общей массе голосов и смеха.
— Тишина! Я требую тишины! — сказал обессиленный Калхоун. — У вас есть еще что? — обратился безразлично судья к подсудимому.
— А тот факт, что подменыш была гораздо ниже моей супруги! Разве, это не доказательство?!
- Вы измеряли ее? — спросил Калхоун.
— Нет, но этого и не требовалось. Это и так бросалось в глаза, — Клири снова перевел свой взгляд на старика Боланда, который во избежании возможных последствий, хотел провалиться под землю, лишь бы его Клири оставил в покое.
— А скажите, подсудимый, зачем это вы плеснули в лицо своей супруге, как тут написано: «определенную жидкость»?
Клири задумался на мгновение, а затем ответил:
— Ну, я слышал, прошу, Ваша честь, извинить меня за такие подробности, что моча отпугивает нечистую силу.
Зал брызнул смехом.
— Вы в своем уме? — взбешенно заорал судья.
Клири пожал плечами.
— А может она у него святая! — раздался чей-то возглас из толпы.
Зал снова взорвался хохотом.
— Я прикажу удалить из зала шутников! — злобно прохрипел Калхоун.
— Боже праведный, а зачем это вы облили свою жену маслом? — прочитав показание, спросил судья. — Это же какое-то безумие!
- Я хотел напугать ее,.. — Клири задумался и добавил, — ведь нечистая боится огня.
Зал гудел, словно пароходная труба.
— И вы решили, что огонь вернет вам супругу?
— Да, Ваша честь, — согласился Клири.
— И что же после этого произошло?
— Совсем ничего, — ответил Клири.
— Что произошло после?
— Я применил огонь.
Зал ахнул.
— Ну?..
— Моя супруга вспыхнула, как свеча...
— Убийца!! — раздался из зала возглас. — Он убил ее — изверг!!! — присоединился хор голосов.
— Теперь мне все ясно, — подводя итог, сказал Калхоун.
Приговор из материалов суда:
Суд назначил Клири 20 лет тюрьмы с каторжными работами, однако был выпущен на свободу через 15 лет.
Вскоре после похорон Джулии, некий скупщик яиц Джек Демпси, недалеко от дома Боландов, покончил с собой.