С К В Е Р М Г У
Вот уже много лет живу я рядом с МГУ и каждый раз
невольно любуюсь совершенными формами уникального по
гармоничности, пропорциям, красоте этого ансамбля, не говоря
уж об удачном выборе места для его возведения.
Особенно поражает шпиль, установленный на
двухсотметровой высоте. Я инженер, закончил МВТУ,
специальность ПТМ, инженер-механик по Подъемно-Транспортным
Машинам, но мне трудно представить как эту шестидесятиметровую
"иголку" весом более семидесяти тонн монтировали за облаками.
Я обходил, общупал, обнюхал каждый уголок вокруг
университета от Ломоносовского проспекта до смотровой
площадки и летом, и зимой на лыжах. Но вот совсем недавно
поймал себя на мысли, что ни разу не удосужился заглянуть в
университетский сквер, что со стороны Ломоносовского
проспекта. Правда, сквером называют его несправедливо,
потому что он занимает квадратное пространство между
отдельно стоящими от основной высотки корпусами
Физического и Химического факультетов площадью 4 -5 гектар.
Это, конечно же, настоящий парк с монументальными
скульптурными сооружениями традиционными для середины
прошлого века. В центре бронзовый памятник Ломоносову
метров восьми высотой вместе с полированным черным
гранитным цоколем, четыре, по углам квадрата, грандиозных
фонтана с бронзовыми мордами пантер по кругу, изрыгающими
тугие, как из хорошего брандспойта струи воды.
А когда я присмотрелся к тому, что там растет, я
понял, что это даже не парк, а настоящий дендрарий. Мощные
липы, акации, каштаны, столетние голубые ели и все это во
множестве. И, наконец, то, чего я не видел в своей жизни
никогда. Это сирень, но сирень, которую никак нельзя привычно
назвать кустарником, потому что высотой она выше
трехэтажного дома, а ствол ее ближе к корню в диаметре более 30
сантиметров. Может быть, где-нибудь в южных краях такое чудо
и произрастает, но здесь, в центре Москвы, сегодня все это
кажется нереальным.
И вдруг в центре тяжести этой монументальности
появляются два изящных создания, девочки лет восемнадцати,
со свежими личиками, неправдоподобно легкие, даже невесомые
в окружении этих мастодонтов. Шли они так медленно и плавно,
что казалось будто они плывут мне навстречу. Я не слышал о чем
они беседовали, вернее говорила одна, вторая внимательно
и в то же время отстраненно, как мне показалось, слушала ее.
Когда они поравнялись со мной я увидел как у той, что
слушала спутницу, вдруг едва заметно дрогнули уголки губ, и тут
же опустились чуть-чуть, буквально на какой-то миллиметр. Но
этого было достаточно, чтобы на лице ее появилась прозрачная
тень каприза и легкой грусти. Трудно сказать была ли это реакция
на сказанное собеседницей или на ее собственные мысли. Да это
и неважно, главное как это новое лицо ей шло и как неописуемо
красива она стала.
Я подумал тогда, что будет несправедлив мир, создавший
такую грацию, если он не породит ей в пару того, кто способен
оценить это совершенство и склонить к ее ногам свою голову и
негнущийся шпиль МГУ в знак восхищения ее красотой.