ДНЕВНИК №3
15.03. 1984 г.
Пора заняться делом, дружище Василий Николаевич. Чем ты занимался раньше? Писал рассказы и даже повести, восхищался собой, своими опусами, а восхищаться-то и нечем. Все твои творения, в сущности, скучны. Нет в них по-настоящему, туго закрученного сюжета, за развитием которого хотелось бы следить, не переводя дыхания. А с развитием фабулы расцвечивались бы и характеры героев. А у тебя что? Нудные сентенции полуживых не героев даже, а просто – действующих лиц.
Что ж, теория. Нужна теория литературной вещи, основанной на добротном, сногсшибательном сюжете. Вещь должна быть живой, узнаваемой своими фабульными и жизненными поворотами, с полновесными характерами, неслучайными для реального сюжета. Действие должно развиваться стремительно, без нудных слюнявых отступлений, но одновременно сюжет должен немного замедляться перед особо напряжёнными моментами, что только подстёгивает интерес к вещи.
Итак, что такое интересный сюжет? Очевидно, это сюжет, при котором действие основывается на парадоксах, на различии между видимыми поступками и их внутренним, часто противоположным содержанием. Этим умело и дьявольски эффективно пользовались корифеи, особенно Хемингуэй, да и вообще – многие западные писатели. Выходит, что хороший, занимательный сюжет – это растение западной почвы, основанной на противоречиях внутреннего порядка, присущих только западной цивилизации? Не знаю.
Следующий пункт, очень важный: это – цель развития действия, цель всей вещи. Ради чего городится огород? Это должно быть первым и основным камнем в основании вещи. Цель первой возникает (должна возникать?) в мозгу писателя. Это очевидное (?) правило. Не знаю, быть может, тут имеет право на существование и противоположное мнение, но, скорее всего, оно должно быть исключением.
Итак, цель. Очевидно, для русской почвы она должна быть иной, чем для западных вещей. Но должна ли она быть обязательно бодрым маршем, этаким поцелуем в уста местным особенностям, таинствам русской души? Я думаю – нет. Всё зависит и от масштаба самой цели, и от времени написания вещи. Противоречий, присущих нашей жизни, затушёвывать нельзя, тем более что они есть.
Не уклонился ли я в сторону? Надо дать проясниться голове.
…Ну вот, голова вроде прояснилась, а общее правило, годящееся для любой цели всякой вещи, так и не вырисовалось. Может быть, его нет, и каждый раз нужно пускать в ход интуицию, которая является последним доводом таланта? Как знать…
Я пишу, а в голове пульсирует: «Ну что, придумал подходящий сюжет? Или – слабо?» И тут к своему позору нужно признать, что сюжета в голове нет. Ну нет и всё. Что ж, не нужно отчаиваться. Думай, Василий, думай. Какие противоречия имеются в нашей жизни, которые можно пустить в ход?
Нужен единый главный герой. Он обязан участвовать во всех основных событиях, на нём в основном должен держаться сюжет. Сам он не обладает ни тайной, ни её разгадкой: но он или самостоятельно, или случайно, или каким-то иным образом, отыскивает разгадки всех тайн, нагромождённых перипетиями фабулы, и при этом должен выйти на новый качественный уровень в своём развитии. И это развитие, и этот уровень должны ему быть нужными позарез. От развития сюжета он, равно как и читатель, не должен отрываться. Но ему, к тому же, ко всему должно быть дело, личное дело. Например, любовь. Или дружба. Личное вообще должно играть большую роль. Потому что литература пишется людьми, читается людьми. В связи с этим её темой должны являться люди, именно простые люди, живые, противоречивые, – такие как мы все. О винтиках и гайках должны писаться статьи, о людях же – по преимуществу романы. Точнее: романы должны писаться исключительно о людях как таковых. Банальная истина, но к ней необходимо возвращаться время от времени, ибо появляются ещё романы о шарикоподшипниках, а о людях – реже. Сюжет должен идти от жизни, поэтому нужно искать его именно в ней.
18.03. 1984 г.
Очень жаль, что сюжет, идущий от жизни, мне пока не даётся. Точнее, не сюжет, идущий от жизни, а сюжет, родившийся в той жизни, которой живу я сам. Я имею в виду работу, шахту. Есть, конечно, одна задумка, но она настолько сложная, и пока неподдающаяся, что говорить о ней рано.
Родилась она ещё в 1978 году, и до сих пор бродит во мне, словно виноградный сок, но так и не превращается в вино.
Зато года три назад Николай Артёмович Денисенко рассказал мне одну страшную историю. Вся она у меня в голове. Остались два вопроса:
1. Цель всей вещи. То есть – каким боком повернуть историю, чтобы она засверкала теми гранями, которые наиболее подходят для сверкания.
2. Как организовать подачу материала, чтобы он лучше читался, то есть – каково мастерство пишущего. И это, пожалуй, самое важное.
ЗАКАВЫКА ПЕРВАЯ. Я не жил той жизнью, которой живут герои истории. Впрочем, это поправимо, так как я однажды участвовал в чём-то подобном, правда, ситуация была безобидной, и примыкает к истории лишь слегка.\
ЗАКАВЫКА ВТОРАЯ. Речь должна идти о женщине, точнее – о девушке пятнадцати лет. В её «шкуре» мне, естественно, быть не приходилось.
Итак, обрисую круг лиц, участвующих в истории.
1. Девушка пятнадцати лет, только что закончившая восьмой класс школы. Попала в компанию ещё во время учёбы. Назовём её – Вероника. Фамилия её – Руднева. Высокая, пышная, пропорционально, богато сложённая. Белокурая, но с чёрными бровями. Чистое, дерзкое, насмешливое лицо. Ровные мелкие зубы, губы яркие, естественного цвета. Они способны легко искривляться: или презрительно, или оценивающе. Нос маленький, ровный. Выражение лица в целом претендует на недоступность. Прекрасное лицо, легко и быстро запоминается. Быстро и надолго. Давно и сразу поняла все выгоды красоты. Собой, по возможности, помыкать не позволяла. Умна, но со страстью увлекается, разбрасывается, поэтому часто попадает впросак. При этом кается, жестоко страдает, осознавая последствия своих промахов. Но учится на них. Для её возраста промахов довольно много. Крупные промахи. Горькие страдания от этого. Могла бы стать большим человеком, если бы не испортила себе биографию. В целом – вполне сложившийся характер. Об одежде: мода, кажется, исходит от неё, а не она следует моде. Воспитывала её скорее школа и улица. Свободу нравов переняла от матери, родившей её в шестнадцать лет. Отец из семьи ушёл давно. Жила с матерью и дедом, отцом матери, в большой дедовой четырёхкомнатной квартире. Дед – профессор, доктор наук, мать всю жизнь работала лаборанткой. Отец живёт в этом же городе, мать несколько раз показывала его на улице. Он работает главным инженером угледобывающей шахты, у него семья, сын, приходящийся Веронике братом. От отца мать всё ещё получает алименты на Веронику. К дочери отец равнодушен, считает её ошибкой молодости. Вероника любит мать и втайне – отца. Обожает деда, для неё он – первый авторитет. Мать: Анна Сергеевна Руднева. Дед – Сергей Всеволодович Руднев. Отец – Баскаков Олег Ильич. Следовательно, полное имя нашей героини таково: Руднева Вероника Олеговна. Сводный брат – Максим Олегович Баскаков, девяти лет.
2. Девушка семнадцати лет. Она только что закончила школу, десятый класс. Гречанка. Антонова Ксения Константиновна. Соседка Рудневой – живут в одном дворе. Худощавая, тонкого, изысканного сложения. Красавица. Чёрные брови не дугой, а стрелами. Лицо молочно-белое, маленькие уши, ровный эллинский нос. Высокая шея, безупречные очертания спины. Точёные ноги. Однако лицо недоброе, в постоянной задумчивости, иногда мышцы на щеках и у глаз подёргиваются. Дерзкая, колкая на слова. Характер заводилы. Склонна к соперничеству за первенство. Рост невысокий. Движения грациозные, замедленные. Шаг уверенный, немного вприпрыжку, хищный. Окончила школу с похвальной грамотой. Получила четыре четвёрки в десятом классе и поэтому не «вытянула» на медаль. Из благополучной семьи. Отец начальник цеха, мать – врач. Пуритане. Громко выражают порицания «распущенности нравов» окружающих. Кроме Ксении, в семье растёт сестра Екатерина, одиннадцати лет. Ксения в компании с весны десятого класса.
25.03. 1984 г.
3. Юноша семнадцати лет, закончил школу, десятый класс. Как и Ксения Антонова, в этом году решил не пытать счастья, не поступать в вуз, хотя в школе учился хорошо, на четвёрки и пятёрки, которых в аттестате оказалось примерно поровну. Имя – Виктор Сергеевич Аксёнов. Очень высокий, черноволосый, курчавый. Черты бледного лица правильные, но какие-то безвольные. Труслив. Физически силён, прыгуч, хорошо бегает. Немного учился боксу, но бросил. Курит, выпивает. Страдает оттого, что родители – простые люди. Отец – рабочий стройцеха на одной из шахт, инвалид труда после травмы, полученной в шахте. Отец много пьёт с горя. Мать работает на швейной фабрике, работает хорошо, её фотография красуется на Доске Почёта. Виктор любит её и втайне гордится ею, но в общении с приятелями этого не показывает. К правонарушениям не склонен, но за дружками готов идти в огонь и воду, считая собачью преданность дружбой.
26.03. 1984 г.
4. Юноша семнадцати лет, только что окончил школу, десятый класс. Среднего роста, довольно крепкий. Лицо с резкими чертами. Волосы русые, прямые. Глаза водянистые. Много курит. Учился плохо. Осенью намеревается начать работать, но держит это втайне, наружу выказывает пренебрежение к труду. Бесстрашен. Имя – Гурьяненко Андрей Григорьевич. Отец и Мать работают по контракту на острове Шпицберген. Живёт с полу-глухой бабушкой, слабоумной и доброй. Эта квартира – основное место встреч компании. Братьев и сестёр нет.
5. Стекольников Георгий Захарович, Жора. Двадцать один год, лаборант в вузе. Отслужил два года в армии. Учится в вузе, заочно. Профиль слегка птичий, не лишённый, впрочем, приятности. Спортивная фигура. Рост средний, плечи широкие, ноги крепкие, поступь уверенная. Взгляд решительный, пристальный. Глава компании. Авторитет. Любитель рок-музыки. Отец и мать – врачи. Из протеста Жора стать врачом не захотел. У него есть младший брат, Максим, двадцати лет. Учится на врача. Есть ещё сестра, Изабелла, двадцати семи лет, замужем. Живёт отдельно. Отец – Захар Матвеевич, мать – Ольга Францевна.
27.03. 1984 г.
СУТЬ ДЕЛА:
Маленькая «тёплая» компания подобралась будто бы случайно. Молодой лаборант Жора, личность довольно тёмная, бывший заводила местных парней-сорвиголов, отслужив срочную службу в армии, затосковал. Со скуки поступил в первый попавшийся институт, поссорился с родителями, желавшими видеть сына своим наследником и продолжателем знаменитой династии врачей.
Жора на династию наплевал, и это оскорбило «предков» больше всего. Произошёл драматичный, по-интеллигентски взвинченный разрыв с непременным глотанием валидола, и Жора Стекольников стал учиться на инженера-горняка. Так как итогом разрыва явилась материальная несамостоятельность, то пришлось перейти на заочное отделение, а днём работать лаборантом в этом же институте. Денег постоянно не хватало, и если бы не мама, Ольга Францевна, Жоре пришлось бы совсем туго. Сердце мамы по-прежнему было открыто сыну, и она подкармливала отпрыска, давала деньжат, втайне надеялась, что Жорик женится, остепенится, помирится с отцом. Впрочем, и сам Захар Матвеевич тяготался осознанием вины, поэтому на посещения женой жилища старшего сына вето не накладывал, хотя и не примирение не шёл.
Душа Захара Матвеевича отдыхала, глядя на второго сына, родившегося на год позднее Жоры. Максим оправдал ожидания отца, и учился на врача.
Медиком стала и старшая сестра Жоры, Изабелла. Ко времени начала нашей истории они с мужем находились в одной из африканских стран, где боролись с переменным успехом с безжалостной мухой цеце. Изабелла из Африки присылала открытки и посылки, которые Захар Матвеевич торжественно вскрывал в присутствии всей семьи. В этот момент Жора ненавидел выражение лица своего отца. Жоре казалось, что оно являлось сплошным укором ему.
Присылаемым Изабеллой подаркам несомненно принадлежало несколько процентов среди причин разыгравшегося в семье скандала с последующим уходом Жоры из семьи. Однажды, после передачи подарка из Африки, отец сказал очередную, по мнению сына, колкость, впрочем, вполне безобидную, Жора вспылил, наговорил глупостей и ушёл, хлопнув дверью.
Всю ночь он бродил по городу, а утром пошёл к ректору и попросился на работу лаборантом. Жить он стал в общежитии. Всем вокруг он своей широкой улыбкой старался показать, как хорошо ему живётся, какая у него твердокаменная позиция в жизни. Улыбку с лица он снимал только перед сном. Засыпал тяжело, часто просыпался – ему снились кошмары.
Вокруг Жоры начали виться девочки. Их состав менялся еженедельно. Жора искал успокоения своей душе, но часто срывался, хамил девочкам, без всякой жалости бросал их часто на следующий день после бешеного объяснения в любви. Девочки от этого прямо-таки сатанели почему-то , их любовь к Жоре сразу подскакивала на несколько градусов. Но Жора никогда не возвращался к покинутым девочкам, что порождало драки между его старыми и новыми поклонницами. Их обиженными устами создавался образ Жоры, этакого огонь-мужчины с томными глазами, не имевшими дна и наполненными страстью.
Однако вскоре этот образ ему наскучил. Количество должно когда-нибудь переходить в качество. Конечно, Жора едва ли задумывался над последствиями своих действий, – он просто чуял, чем для него может обернуться ситуация, догадывался, что нужно решиться на что-то необычное, необходимое ему именно в силу своей необычности. А возжаждал Жора этой самой необычности как раз потому, что к тому времени наступило отрезвление и стало очевидно, что специальность горного инженера, которую Жора впопыхах избрал, оказалась совсем неромантичной и вовсе не престижной, обычной. Мальчики из круга «золотой молодёжи», к которой он некогда принадлежал, учились на врачей и работников торговли. Будь Жора студентом торгового или медицинского институтов, он, вероятно, считал бы себя вполне «в русле», держался бы намного увереннее.
В нынешнем же состоянии, когда в кармане лежал студенческий билет горного факультета политехнического института, положение оказалось совсем иным. К тому же молодой Стекольников понимал, что сил на ещё один решительный шаг в изменении судьбы, на экзамены в другой вуз – уже нет. Тянуть же лямку горного мастера всю жизнь? Всё его существо бунтовало против такой перспективы. Жизнь один раз не для того даётся, чтобы её половину провести под землёй, вдали от солнца. Так думал Жора долгими ночами, придумывая себе путь избавления от монотонного ежедневного прозябания.
И он придумал. Но для того, чтобы предпринять что-то, нужны соратники – ребята и девчата. В этой компании Жора должен верховодить – это ясно. В соратниках ошибиться нельзя. Они должны быть покладистые, безропотные, без всяких условий признавать его власть. Вот только чем связать их между собой? Сексом? Тайной? Общим делом? Жора ночами придумывал и это дело, и эту тайну, перебирал в памяти всех знакомых ребят и девчат, которые годились бы в соратники.
И выбрал.
1984 г. Нет даты.
Я считаю себя настолько неискусным, что не чувствую в себе настоящих сил, чтобы выразить в словах то, что изображено на фотографии 1964 г.
На старом фото парк послевоенный,
открытый ветру и потокам света,
вдали – театра крашеные стены.
Уже тепло и на пороге лето.
...Чуть виден слева белый цвет акаций,
и голый террикон вдали синеет.
Наш путь – к могиле воинской спускаться:
вдали звезда, сирень цветёт за нею.
Мы – это я, мой брат, отец и мама,
она совсем на фото молодая.
За нами воин бронзовый и знамя,
и воробьёв взлетающая стая.
Я улыбаюсь, брат припал щекою
к руке отцовской, смотрит не мигая,
а мамы взгляд и весел, и раскован,
ведь жизнь вполне счастливая такая.
Как жаль, что фотография немая,
и отпечатать мысли невозможно,
но это буйство памятного мая
я каждой клеткой чувствую подкожно.
ВАСИЛИЙ ТОЛСТОУС