В 1957 году, когда начали процесс реабилитации жертв сталинских репрессий, бабушка Камиля – Накия апа (дочь уже известного читателю хазрата Бурганутдина Гимадутдинова, которая, чтобы прокормить троих детей, была вынуждена мыть полы и лестницы в чужих подъездах) – обратилась в органы власти. Она просила объективно разобраться в деле ее мужа. Пришла долгожданная бумага. Деда реабилитировали «за недоказанностью обвинения» .
На этом можно было бы поставить точку. Однако с тех пор, как я увидел документы, в которых дед Камиля объявлялся невиновным, во мне поселилось новое чувство, еще более тяжелое, чем то, когда я узнал саму эту историю. Название ему пока трудно формулируется, но оно уже породило – где-то в глубинах моего сознания – нешуточную борьбу.
Всю жизнь я верил в то, что моя страна живет правильно. Исходя из этого, я честно служил ей, отдавая себя, свои знания и умения общему делу. Точно так же жил Камиль, и все те, кто шел с нами по жизни. И нас большинство, иначе Система развалилась бы раньше.
Но вот на мой стол легли бумаги из далекого 57-го года, и оказалось: для того, чтобы увидеть собственную жизнь не через призму агитпропа – даже такого виртуозного, каким был наш агитпроп, активной частью которого были мы с Камилем – надо было всего один раз лично соприкоснуться с судьбой его деда.
И задуматься.
Документы 1905-1906 годов разительно отличаются от документов 1957 года.
В первом случае налицо тщательная работа чиновника, кому доверена судьба человека. Документы были составлены в дореволюционной глубинке – по определению, неграмотной, – но какое это аккуратное делопроизводство, даже листы не сильно пожелтели, хотя прошло уже более ста лет.
Во втором – отписка на клочке некачественной бумаги. Вчера всех скопом казнили, и скрыли это от родственников. Сегодня всем родственникам – тоже скопом – разослали под копирку уведомления «о реабилитации» казненных (самих-то казненных уже нет, кому писать?).
И ни слова о том, что «было проведено расследование, были установлены виновные». А ведь это бумаги Прокуратуры и Верховного Суда – прокурор республики не волостной писарь, – и в них речь идет о безвинно убитом человеке.
Скажут, времени не было, торопились рассмотреть миллионы дел. А я сомневаюсь – когда стреляли, даже минуты успевали фиксировать.
Поверьте, такие бумаги получаются только в одном случае. Никакого серьезного расследования не было. Люди для Власти по-прежнему оставались «щепками», которые должны «лететь», когда рубят лес.
Я очень хотел, чтобы читатель сам мог составить свое мнение, поэтому уговорил Камиля разрешить опубликовать подлинники документов.