Вот вы всё говорите, судьба человека. А мне вспоминается история старого моего приятеля, одноклассника Пашки Гогина. Он мне, конечно же, не чета был: я в ПТУ ремёсла освоил и айда на завод наш электролитейный, а Паша университетов мудрёных позаканчивал да по денежно-экономической линии стал проталкиваться. И такие-то на трудовой его ниве пошли урожаи, я вам скажу!..
Капитально, можно заявить, в жизни своей устроился. Женился на хорошей бабёнке. Детишки, семья, работа солидная. Да настолько солидная, что придумал Паша себе такое развлечение: покупать извразцы современного художничества. И добро бы собирал марки, монеты редкостные или коробки спичечные какие, на худой конец. А то ведь всё ж картины — штука, понимаете ли, не дешёвая. Но оно ведь как, мозговитый человек при деньгах и досуг себе желает попричудливей, не то что с мужиками в пивной посиживать. Потому как потребности у такого ярусом-другим повыше будут, как наш эмигрантский товарищ Маслов из Америки писал.
Я с товарищем Масловым в учёную полемику заступать необходимости не вижу. Однако от себя замечу, что высокая потребность у Гогина своим порядком мозги ему закудрявила. И вот однажды Павел капитально так всем и заявляет: хочу сам живописать! Ну тут, как в народе говорится, хозяин барин: хочется — живописуй себе после работы, с семьёй поужинав. Культурного отдыха души нашим гражданам никто ж не запрещает. И вот Паша причиндалов художнических себе накупил, стал пейзажи да натюрморды пописывать. Даже выставляться стал: сначала в столичной нашей Москве, а скоро и в Европы подался, сукин сын. Знатоки искусств, особливо западные, к нему очень даже благосклонничают: мол, улавливает он вполне и дух, и манеру запечатления современности.
Вот только какой теперь из Пашки кормилец? Пока живописью своей всё более капитально занимался, все свои капиталы и подрастерял. Место своё почётное на работе давно забросил, а на другую, так чтобы поддержать общественный статуэт, уже и не берёт никто. Нынче с такими как говорят: раз финансовым анальгетиком быть не желаете, какая нашей компании от вас польза, коли рисуночки ваши нам не надобны?
Делать нечего, стал Паша ходячим гастарбутером от телемагазина. А какой он магазин, когда у него всё одна мысль, как бы запереться в сарае картину писать? И добро бы учился тому где. Так нет же, дилетантишко, а всё туда же!
Не выдержала его супруга и давай делать ему авторитетные предъявления: доколе будешь ерундистикой страдать? Дома, понимаешь, жрать нечего, а как на красочки-кисти деньги найдутся! Пора бы, мол, уже за ум взяться, вон и банкир знакомый спрашивал, не подсобить ли со стабильным благопристройством. Короче, либо семья, либо мазня, — так и отрезала ему баба самым капитальным образом.
Разговор, сами понимаете, не самый задушевный сложился. Большая контузия вышла Паше с такого супружеского собеседования. День-другой он горевал, мимоходно судьбу свою осмысляя. А на третий махнул рукой, сгрёб художнические свои амуниции, схватил чемоданчик с вещами цивильными, корабль оседлал и отбыл вполне благополучно в царство сиамских близнецов, или Таиляндию по-нашему.
Сам я человек совестливый и правильного идейного направления, так что капитально имею заявить, что поступил он, конечно, как последний самовлюблённый негодяй и натура насквозь эгоизмом протухшая. Однако Павел наш как-то в Таиляндии худо-бедно устроился. Оно и понятно, всё же человек образованный, языкам заморским обученный. К тому же климатические замеры там для жизни настолько благоприятные, что порядком превосходят даже наши краснодарские заздравницы по профсоюзной путёвке: жить можно в соломенной хижине, кушать папаи да бананы всякие с дерева. Честно сказать, чунга-чанга, да и только!
И вот стал он там поживать, бананы жевать. Про семью тут же позабыл, а сам в живопись ударился со всей возможной изрядностью. Чего на глаза попадёт, то и малюет своей дилетантской кисточкой: идолище ли какое поганое, бабу ли какую бесстыдную (что есть плод моральной незрелости, конечно). Однако ж самим процессом наш мерзавец в своей бездарности не удостоверился. Стал свои работы на выставки в Европы засылать, и даже наглости набрался сам приезжать на них, костюмчик из гардероба своего худого доставая (где только средства брал?). Да только уважаемые критики и художники заслуженных искусств сразу во всей его дилетантской жалкости Пашку опознали и учинили ему большую насмешку газетную.
Тут бы Паше и одуматься, вернуться к жене и дитям с повинной головушкой. Да, видать, беспутный образ жизни окончательно попутал его на эгоцинизме. Хижина из соломы отныне его дом родной, да ещё девка сиамская его приветила, папаями прикармливает, а он её, дуру, рад в картинах изображать. И такая, понимаете, в человеке зачерствелость капитальная обнаружилась, что ни в зуб ногой!
Только, как ни старается он художничать, а в Европах картинки его общество приёмлить не возжелает. А мимоходно Пашка мой в одичалости своей совсем от рук отбился. Только и промышляет, где красок да кистей раздобыть, да ещё каких близнецов на свой манер в холст зашедеврить.
Только здоровье у него вследствие дикого быта и удаления от законной жены совсем худо стало, и умер он в расцвете лет никому не нужный от сиамской лихорадки в своей дырявой хижине.
Так и не стало Пашки. Но ведь что в нашем случае привечательно. Не прошло и несколько лет, как дилетантские труды Гогина в Европах пересмотрели ещё разок повнимательнее. И, подумавши, приходят к чрезвычайному выводу о гениальности. Потому всё, что получилось найти и сохранить, по музеям и прочим собраниям определили как часть мирового культурного наследства.
Я гражданин сознательный, и вот моя общественная позиция. Какая с этого великопризнания нашему человеку польза? Видали мы и квадраты чёрно-белые, и цветные заковыки кандинские. Смотришь, будто телевизор без антенны. А пока такие вот творческие персоналы за принципы свои гибнуть готовы, у нас на заводе плакатов по безопасному производству не хватает.
Так что, вы как хотите, а пропал Паша Гогин не за грош, и никто ему при жизни спасибы не сказал. Да, если капитально размыслить, и поделом самодуру.
Вот!