Эх, время, время, сколь же ты быстротечно.
Только – только была зимняя сессия.
А сейчас уже и летняя позади. Теперь я уже четверокурсница.
Скоро поеду домой в Старый Крым.
Димка уже, ползает, сидит, у него режутся зубы.
Сейчас он на коленях у своего крестного папы, Луки, мусолит специальное колечко.
Мы его покрестили в Никольской церкви.
Зиночка – крестная мама – специально приезжала из Москвы на крестины.
Ольга Михайловна и Павел Ильич в церкви, когда крестили Димку, не были.
В церкви, кроме крестных, была Алевтина Ивановна и Глафира, специально приехавшая из деревни.
Зато в квартире дедушка с бабушкой, родители Мелеши, устроили настоящий пир для всей нашей коммуналки, настоящие крестины.
Лука просто искрился счастьем.
На радостях он выпил немного водки и произнес тост:
- Я бесконечно рад, что у меня появился сын,- увидев взгляд Ольги Михайловны, он продолжил, - крестный сын, Дмитрий Мелентьевич Дорягин, - при этих словах, Ольга Михайловна осторожно смахнула слезу,- Теперь я несу за него полную ответственность перед Богом , своей совестью, перед людьми. И я сделаю все возможное и все от меня зависящее, чтобы он вырос хорошим человеком, достойным гражданином нашей страны.
После застолья, слегка выпивший Лука, сидя в кресле около кроватки, долго с нежностью смотрел на Димку, тихо шепча губами:
-Сыночек мой милый, Сашкина кровиночка, родной мой. Как я хочу, чтоб ты был счастлив, чтоб у тебя все было хорошо….
Я подошла к Луке, он обнял меня, уткнулся лицом в грудь:
- Родная, как я тебя люблю….
- Ты опять?
Как тогда в деревне? Когда выпил и мне замуж предлагал, в любви признаешься? - с улыбкой спросила я.
-Нет! Не так, еще искреннее, еще сильнее…- сжимая меня в объятиях, жарко прошептал Лука.
- А… как же…?- с недоумением начала я.
- Все! Больше - ни слова…- Лука резко отодвинул меня, встал и стремительно вышел из комнаты.
Что – то в этот раз, по окончании третьего курса Павел Ильич не торопится покупать мне билет к родителям.
Надо поговорить с ним – самой мне билет уже не купить – летний сезон.
Легок на помине – Павел Ильич заглянул в комнату:
- Сашенька, мне надо с тобой поговорить. Жду тебя. Я на кухне.
Посмотрев на Луку, сидящего с Димкой, я вышла из комнаты.
На кухне помимо Павла Ильича, стоящего у окна, за столом сидели Алевтина Ивановна и… Глафира.
Даша, у которой сегодня был выходной, у плиты жарила картошку.
Оторопев от неожиданности, что вижу Глафиру, я, вместо приветствия, сказала:
- Как картошкой вкусно пахнет….
- Домой приедешь – пожарю, - тут же произнесла Глафира.
Я в недоумении встала у двери. Приедешь домой? Так я вроде дома…
В Старый Крым у меня еще билетов нет.
Неужели она мне туда поедет картошку жарить?
Ничего не понимаю.
-Присаживайся, в ногах правды нет, - промолвила Алевтина Ивановна.
Молча я села за стол спиной к двери.
Павел Ильич, не глядя на меня, начал:
- Саша… Мелеши нет больше года, - я в изумлении подняла на него глаза,- Он очень хотел, чтобы ты была счастлива…,- каждое слово, каждая фраза ему давалась с большим трудом. Он закурил,
- Жизнь не стоит на месте. Она идет. Мы живем каждый день… в настоящем.
Прошлое – оно прошло. Им жить нельзя. из прошлого надо оставлять только хорошее…
У тебя осталась любовь Мелеши, его сын.
Ты молодая… тебе жить, да жить. Заживо хоронить себя нечего.
Замуж тебе пора.
Это было настолько неожиданно, что я, на какое – то время потеряла дар речи. Придя в себя, я только и смогла вымолвить:
- Вы меня хотите замуж отдать?
- Жизнь идет. Человек ждет. Кто знает, что завтра с нами будет? Тебе решать,- сказала Глафира.
-Что, решать? - шепотом спросила я.
-Идти или не идти замуж, - раздраженно от плиты отозвалась Даша.
- За кого?- с ужасом, обведя всех глазами, спросила я.
-Не тупи – это опять Дашка
,- Сейчас по голове сковородкой дам, не смотря, что она горячая, и я останусь без обеда.
- Что вы здесь все устраиваете? Я Луке пожалуюсь, - со слезами в голосе только и смогла выговорить я.
- Как раз о Луке и речь, - спокойно сказал Павел Ильич, - за него тебе и надо замуж выйти.
-Вы все здесь с ума сошли.
У него невеста есть. Ведь, правда же, есть?- обращаясь ко всем, только и смогла произнести я.
- Нет. Я ее точно сейчас сковородой огрею,- еле сдерживая себя, сказала Дашка, - Ты! Ты – его невеста. Понятно?
- Нет.
Этого не может быть. Мне Мелеша говорил… Он не мог… - пролепетала я.
- Мог! – перебил меня Павел Ильич,- Он очень сильно любил тебя. Он хотел, чтобы ты была счастлива, чтобы у Димки был отец.
Он, в первую очередь, думал о тебе,- сказал, как отрезал, он,
- Он меня об этом просил, Луку…
- Так Лука из жалости должен на мне жениться?- у меня из глаз потекли слезы.
- Кто – нибудь вдолбит этой ненормальной, а то у меня уже руки трясутся. Я сейчас не сдержусь…- скрипя зубами, выдала Дашка.
- Даша, успокойся, - сказал Павел Ильич и, обращаясь ко мне,
- Лука тебя любит и любит давно. И отнюдь не братской любовью.
Неужели бы Мелеша стал с ним разговаривать о тебе, если бы не был уверен в его любви?
- А, как же Мелеша? Я его люблю…
Нет. Я не могу так… - чуть слышно прошептала я.
- Сможешь,- жестко сказала Глафира,- нечего парня мучить.
Целоваться ты с ним можешь,- Павел Ильич искоса посмотрел на меня, я покраснела, - И в постель лечь сможешь. Все сможешь. Глазки закроешь и сможешь.
У меня по щекам потекли слезы.
Вздохнув Павел Ильич, глядя в окно, сказал:
- Саша, ты еще очень молода и совсем не знаешь жизни.
Я три войны прошел – Финскую, Отечественную и Японскую.
Не люблю говорить об этом.
Но, сейчас, скажу.
Не приведи, Господь, тебе видеть столько смертей.
А ведь в большинстве своем, это такие молодые, наспех обученные мальчишечки, которые ни нацеловаться, ни полюбить, ничего не успели.
Детишек после себя не оставили.
Жизни свои положили. Чтобы мы жить могли.
Сейчас не война. И надо жить, а не оглядываться на прошлое.
Лука не железный. У него душа есть. Только ты этого не замечаешь.
Это испытание – быть рядом с любимой женщиной и изображать любящего брата. Он мужчина.
Его надо понять. Не хочешь – не надо.
Уговаривать тебя никто не будет. Мелешку ты потеряла.
Хочешь и этого потерять?
Я покупаю тебе билет, и едешь ты с Димкой к родителям.
У Луки сейчас отпуск начинается. Если с тобой вопрос не решится, он в отпуске вербуется на север и все.
Он сам говорил. Лет пять ты его не увидишь.
Тебя такое устраивает?
Или вы сейчас решаете все вопросы с Лукой, я покупаю вам билеты и вы, как муж с женой, одной семьей, вместе с Димкой, едете в Старый Крым.
Больше я с тобой ни о чем говорить не буду. Тебе решать, - и Павел Ильич пошел к двери.
Когда он проходил мимо меня, я обеими руками вцепилась в его руку:
-Подождите.
В голове стучало:" Нет! Нет! Нет! Я не хочу, я не могу потерять Луку!"
- Я согласна. Позовите его сюда.
На кухню вошли Лука и Павел Ильич.
-С кем Димка?- повернув к ним голову, спросила я.
- С Надеждой Фотеевной,- сказал Павел Ильич, проходя к окну.
Лука улыбнулся Глафире, но почувствовав всеобщее напряжение, обвел всех тревожным взглядом:
- Что здесь у вас происходит?
-Твоя судьба решается, - ответила Алевтина Ивановна.
- В смысле?- уже тревожно спросил Лука.
Я медленно встала со стула, почти вплотную подошла к Луке и, глядя в пол, чуть слышно произнесла :
-Лука, возьми меня замуж, пожалуйста.
Взяв меня за плечи, и вплотную прижав к себе, словно защищая и оберегая , Лука еще раз внимательно осмотрел всех, осторожно приподнял мое лицо за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.
Блеск его глаз не мог заглушить тревогу:
- По доброму, или как?- с волнением в голосе спросил он.
- По доброму, - выдохнула я.
Услышав мой ответ, Лука порывистым, страстным поцелуем впился в мои губы.
У меня закружилась голова и подогнулись колени и, если бы не объятия Луки я, наверное, не смогла бы удержаться на ногах.
- Не отвлекайся. Потом успеешь нацеловаться.
Бери Сашку, документы и езжайте в деревню регистрироваться. Вас там уже давно ждут.
Сашкин паспорт в верхнем левом ящике стола.
Все отметки я уже сделал. Никаких помех нет, - услышала я голос Павла Ильича.
- И мы с вами, детки, поедем, - вставая из – за стола, сказала Глафира, - приготовим дом к вашему приезду.
Собирайся Алевтина, сына женить будешь.
-Подождите, у меня есть условие,- быстро сказала я.
Наступила тишина.
Даже картошка на сковороде у Дашки перестала скворчать.
Все с ожиданием уставились на меня.
Немного помолчав, я сказала:
-Фамилию я менять не буду. Останусь Дорягиной.
-Но дети наши будут носить мою фамилию? Они будут Рыжовыми? - услышала я голос Луки.
-Дети – да.
-Еще, что?
Вздохнув, я сказала:
- Мелешино обручальное колечко я не сниму.
- Мне – то ты разрешишь носить обручальное кольцо?- я, молча, кивнула,- А тебе я куплю тоненькую печаточку, типа обручального. Оденешь поверх этого. Согласна?
-Конечно.
И, еще не отбирай у меня мое прошлое. Не отбирай Мелешу,- со слезами в голосе попросила я.
- Глупенькая, - нежно обнимая меня, промолвил Лука,
- Мелеша мой друг. Мой лучший друг. Разве кто- нибудь, когда- нибудь сможет отобрать у тебя первую любовь, первого мужчину, первого ребенка?
Родная моя, успокойся.
Я тебя очень люблю и очень дорожу твоим прошлым, твоими воспоминаниями.
Можешь быть абсолютно спокойна, никто твоих воспоминаний касаться не будет.
Все будет хорошо.
Все у НАС будет хорошо.
В сельском совете та же самая полная женщина, достав книгу регистраций, промолвила:
- Наконец – то сподобился.
Давай паспорта, сейчас все заполню. А вы пока в коридоре посидите. Не мешайте мне.
- Жене оставьте фамилию Дорягина, - сказал Лука.
Услышав из уст Луки слово « жена», я вздрогнула.
- Что ж не людски – то? - недовольно проворчала женщина.
-Таково ее желание,- ответил Лука.
Когда мы вышли в коридор, я, подняв глаза на Луку, тихо сказала:
- Прости меня, пожалуйста. Просто я сейчас не могу иначе.
- А у меня, в настоящее время, уже терпения нет.
Что ж , так и будем жить – муж – Рыжов, жена – Дорягина.
Детки общие, но - Рыжовы.
В деревню ехали молча.
Не знаю, о чем думал Лука, а я страшилась близости с ним.
Одно дело целоваться и совсем другое лечь в постель.
Глафира сказала:
- Глазки закроешь и сможешь,- а, вдруг, нет?
У меня так давно не было мужчины, да и был – то один Мелеша, что я просто боюсь.
Даже дрожь, какая – то нервная началась, словно я замерзла.
Лука, видя, что мне холодно, и я вся дрожу, обнял меня и прошептал:
-Ничего, скоро приедем. Хоть сейчас и лето, я печку круглую протоплю, чтобы тебе тепленько было.
Сашка, мы же домой едем.
Ты едешь в свой дом, где ты будешь хозяйкой, где все сделаешь по своему вкусу, - а у меня уже зуб на зуб не попадал,- Ты вся дрожишь. Не простудилась? – я отрицательно мотнула головой,- Ладно, сейчас разберемся, уже выходить пора, - сказал Лука и мы пошли к выходу.
Калитка была слегка приоткрыта.
Видимо, Глафира с Алевтиной Ивановной ее в торопях слегка прикрыли, а, может сознательно оставили открытой. Кто знает?
Перед калиткой Лука меня взял на руки, сказав при этом:
- Муж молодую жену в дом должен на руках вносить, а я хочу тебя от самой калитки понести.
И, уже, стоя со мной в прихожей на руках, Лука спросил:
- Сразу в спальню или сначала – в комнату?
-Поставь меня здесь, - попросила я.
Стоя напротив Луки, я никак не могла унять дрожь и не могла вымолвить ни слова.
-Что же ты? - шепотом спросил Лука.
Я подняла на него глаза и тихо прошептала:
- Я боюсь.
-Меня?- у Луки брови полезли на лоб.
- Тебя – нет. Но…- я запнулась, не зная, как продолжить дальше.
Лука все понял, улыбнулся, притянул меня к себе:
- Не бойся.
Не надо. Я буду нежным, нежным…
Просто все выкинь из головы, закрой глаза,- прямо, как Глафира,- тело само все вспомнит.
Истосковалось, небось? Сашенька, я так долго ждал….