Глава 1
Широко шагая по мостовой, озираясь по сторонам, приглядываясь в туман. Видя там, то Мастера с котом, то Данте с Беатриче, то потускневший фонарь. Мистер фон Штейн в испачканном сюртуке заметит дом, сгусток кирпича, стекла и камня. Подойдет к двери и постучится в неё. И через мгновенье загорится свет в окне, и чья та тёмная фигура приблизится к двери и решительно откроет её. Мистер фон Штейн увидит перед собой человека пожилых лет, в строгом поношенном костюме и скажет ему:
- Здравствуйте, Меня зовут Мистер Фон Штейн, я заблудился в этом каменном лабиринте и как неприкаянная душа надеюсь найти в спасенье в вашем доме от дождя.
- Прошу входите, давно гостей я не встречал, и вижу вы не грабитель, а лишь
Отчаявшийся в жизни человек, ваши стеклянные глаза - это выдают.
Мистер фон Штейн, зайдя дом, увидит изобилие великолепных картин, книг, одинокий рояль, стоявший возле окна, камин, греющий заблудшие сердца, и алхимические приборы, находившиеся неподалёку от портрета Гете на столе. Хозяин дома спросит у него:
- Кофе, либо чай, или что-нибудь покрепче?
- Чай;
- Прошу присаживайтесь возле камина, пока я отойду на кухню делать вам чай?
- Вы так добры, как вас зовут?
- Фридрих Гензель.
- А это случайны не вы, маэстро играющий Шопена, столь необыкновенной чуткостью? – спросил мистер Фон Штейн присаживаюсь в кресла возле камина.
- Да, это я – ответил хозяин дома, отдавая чашку чаю гостю, и присев в кресло напротив него :
- Но больше известен я, как «Книжный червь Гензель».
- Жестоко.
- Да, нет - это чистая, правда, я большой любитель книг, и конечно вы должны были бы заметить мою коллекцию прекрасных авторов и их творений- сказал Гензель указываю рукой на книжные полки.
- Конечно, я заметил ваши книги, но меня больше заинтересовал алхимические приборы на столе, зачем они вам, ведь – это же пережиток прошлого?
- Да, конечно вы правы, но я пришел к немыслимому открытию.
- К какому ? – заинтересованностью спросил мистер Фон Штейн.
- Я смог перенестись на страницы своей книги, ибо перо я сделал из крыла Икара найденного мной на вершине Олимпа, в место чернил я использовал кровь Ктулху, но главное я написал свою книгу смесь латинского языка и иврита.
- Можно я взглянула на неё.
-Да, конечно, она лежит на столе.
Мистер фон Штейн через секунду оказался возле стола, взял в свои руки необыкновенную книгу, и снова присел в кресло.
- Но пока вы её не открыли я хочу, чтобы вы послушали в моём исполнение ноктюрн до диез минор Фредерика Шопена.
Гензель присев за рояль, с необыкновенной чуткостью прикоснулся к клавишам, выдал немыслимый звук, погрузив мистера Фон Штейна великолепный сон, где он взяв Деву Мария под руки затанцевал, кружась словно планеты вокруг солнца и дойдя да трели взявший его за душу, он погрузился в омут умиротворенья и открыв глаза пролил слезу, что значит высшая похвала для музыканта.
Мистер фон Штейн, попрощавшись с Гензелем, открыл странную книгу.
Глава 2
Тьма, пустота, холодный предмет коснулся меня, где я, голос внемлющий в голове открой глаза Мистер фон Штейн, открой глаза. Глаза открыл, видит фон Штейн человека в халате с ехидной улыбкой на лице. Рот открыл, палились слова:
- Кто вы?
- Я профессор Грофман, а вы я как полагаю ужасный образец, пославший мне Гензель.
- Почему ужасный, почему образец?
- Гензель, снаружи овечка внутри волк. Мы лишь с ним познаём искусство мига смерти, мы видим нечто изумительно и прекрасное, а из вас даже мертвого животного не получиться, столь несуразны вы.
- Как вы смейте, так говорить обо мне.
- Вы в гостях у меня мистер Фон Штейн, заточённые в книги, я могу про вас могу говорить всё, что угодно, а вы про меня нет.
- Почему?
- Ибо сотворю из вас миленькую игрушку, которая будет плакать и пищать.
- Так вот мистер Фон Штейн, одевайтесь и пройдёте за мной.
Грофман сняв оковы с Фон Штейны, подал ему одежду. Одевшись, он последовал за профессором.
Выйдя из операционной, где оказался Фон Штейн, где пока он лежал без сознания Грофман несколько раз его разрезал и снова сшивал. Где в ярости, что поделать с этим существом он не мог ничего, он разбудил его.
И вот изуродованный фон Штейн пока не знавший этого, шагает за странным профессором. Добравшись до двери, Грофман обратился к нему:
- Прошу, как зайдём в эту комнату, ты не должен посмотреть все зеркала!
- Хорошо.
Они открыли, дверь этой комнаты не было видно ни конца, ни края, лишь только зеркала в ней находились. Фон Штейна взглянул в первое зеркала. И увидел изуродованного существо, где глаза разной формы и цвета, где нос отсутствовал вовсе, он пал на колени закричал: « За что?», и как зверь, взглянув на профессора хотел впиться в его шею, но профессор успел выстрелить транквилизатором. И фон Штейн пав к его ногам уснул крепким сном.
И он проснулся спустя час в смирительной рубашке, сидящим напротив Грофмана:
- Что я вам сказал посмотреть вовсе зеркала, но вы уже посмотрев самое первое зеркалр пали в отчаяние.
- Конечно профессор, если вас изуродуют, конечно, не падете в отчаяние? – Разъярённо сказал Фон Штейн.
- Нет. Ведь тело это оболочка для души. И главное в нём сохранность мозга.
И после этих слов Гофман достал нож из своего халата начал резать своё лицо, он не вопил, не кричал, он лишь смотрел в глаза Фон Штейна и улыбался.
- Вы сумасшедший профессор.
- Я знаю фон Штейн.
- И если вы меня ослушайтесь, то я из вас сделаю игрушку. Вы поняли меня?
- Да, профессор.
И выйдя из комнаты Гофман, выключил свет и оставил в темноте одного Фон Штейна. Он рыдал, размышлял, молился богу, но пришёл к осознанию того, что профессор прав, что тело не важно, главное , то что оно скрывает. Что, где свои сорок пять лет он провёл, все так заботились о своей внешности, что стали рабами своих образов, и что жизнь стала похожа на театр, где каждый является одновременно шутом и королём.
Глава 3
Новый день или ночь, Фон штейн не знал и он не понимал, что будет дальше с ним, какие планы Гофмана на него, он лишь хотел побыстрее вернуться домой. Но услышав шаги за металлической дверью, он съёжился, как пугливое существо. И стал ожидать гостя своего. И гостем оказался его уже знакомый Гофман, но уже со шрамами на лице и подойдя поближе к нему он сказал:
- Доброе утро мой милый раб, мой милый пёс, как спалось?
- Отвратительно, ибо снились вы.
- Я, прекрасно, и что вам снилось?
- Как бегу от вас, но все равно догнали меня и игрушку сделали из меня.
- Прекрасно, значат мои, слова хорошо отселись в твоей голове.
- Сегодня нас ждёт прекрасный день мой милый раб, сегодня расскажу тебе о тех людях, которых вдохновили меня на этот путь, к совершенству последнего мига смерти.
И после этих слов он вырубил его ударом нагой по голове, затем протащил между различными комнатами, где в одной из них трудился столь известный парфюмер, где неподалеку от него Мефистофель дрессировал Фауста, а отдаленье от них Дьяволом объяснял бесом, как устроен Ад. И вот дойдя до «пантеона», он бросил тушу по именем фон Штейн и ароматом прекрасной розы разбудил его.
- Вот эти прекрасные люди, наши боги, первооткрыватели – восхищением говорил Гофман, указываю на две исполинские статуи.
- Расскажи мне про них.
- Один это фотограф эпохи постмодернизма. Где обскура для них уже раритет, где потерянные дети, брошенные родителями, презираемыми обществом, вешаются в петле, или прыгают с крыш, где деньги важнее человеческой жизни, где эти существа считают себя самим совершенством, ибо думают, что их создал бог по образу и подобию своему, но они так глупы. Этот фотограф был обычным никому ненужным человеком и взявшись за первую работу в горячей точкой, он запечатлел там подорвавшегося на мине солдата, этой снимок стал отправной точкой его искусства. Затем были женщины, превращённые изумительнее экспонаты. Общество пугало его творчество, и он ушёл так, не вернувшись в этот убогий мир информации, и денег. Второй, что в статуи запечатлен, из далеких земель, что на Земле не существовала, где была вечная гармонию со справедливостью и природой, где буддистские монахи достигли нирваны, и скрывали от обывателей, как сделать это. Где в песчаных дюнах скрыты золотые города, где в небе летает огромные поровые птицы. И вот в этот мире был рожден он, что так любил поэзию и музыку, что так ненавидел мирское, в людском, где видел лишь прекрасную возможность для творчество своего. И он вырезал из дерева маску, сотворил из метала, ружьё на подобии пера, и вышел из тьмы на свет. И вот в каждом уголке сотворил из невежд то ангелов, то связку из человеческой плоти и ветвей. И найдя последний совершенный экземпляр, он сотворил с помощью свой кисти соитие тело и цветка и исчез навсегда.
- Они омерзительны для меня, и я считаю их психами – сказал с усмешкой Фон Штейн.
И услышав, его Гофман приблизился к нему, взяв за шкирку его:
- Как ты смеешь, говорить про них жалкое отродье!
- Ибо я не пёс твой, а человек имеющий право думать иначе, чем ты.
- Тогда прощай мой милый Фон Штейн.
И Гофман, достав из кобуры пистолет, направил на него дуло, Выстрел. Мертвый пал Гофман, Фон Штейн остался жить, ибо Гензель спас его.
- Фон Штейн прости меня, я не хотел, таких мучений для тебя!
- Как могу поверить тебе Гензель, ибо Гофман говорил, что ты с говором с ним!
- Гофман- это отраженье всей тьмы человеческой души, он обманул тебя.
- Тогда благодарю,что спас мой славный Гензель, но ненадолго, ибо болен чумой. Прощай Гензель и прошу, сожги книгу свою.
- Хорошо, я сожгу её.
Фон штейн закрыл глаза и никогда больше их не открывал. Гензель сжёг его тела вместо со своей книгой и каждый раз, когда он играл ноктюрн Шопена вспоминал его.