Шо таки нужно человеку для счастья?
Золотой запас в швейцарском банке? Родственники где-то в Америке? Рыба фиш на ужин?
Нет, нет и еще раз нет! Тишина, покой и немного любимой работы.
Старый Абрам убрал ногу с педали заслуженной швейной машинки, обрезал нить и отложил в сторону готовые брюки. Третьи за сегодня. Он прикрутил фитиль керосиновой лампы и довольно улыбнулся. Таки мысль сделать тайную мастерскую в глубине катакомб славного приморского города была весьма удачной. Темновато, да, но старый портной привык. Зато какая тишина!
После смерти жены - почти десять лет назад - рупор эпохи в их отдельно взятой ячейке общества перехватила старшая дочь Соня. И в доме не смолкали голоса самой Сони, ее детей, жен младших сыновей, их детей…
Так что старый Абрам решил вспомнить годы своей шальной юности и наведался в катакомбы. С помощью соседского внучка Мишки он перетащил сюда швейную машинку, стол, стул, керосиновую лампу и еще кое-что по мелочи, чтобы создать свой рай на этой грешной земле.
Но таки какой же рай без змия?
Ветхая дверь нервно вздрогнула, когда в нее решительно стукнули кулаком и голос старшенькой взорвал тишину:
- Папа, я таки знаю, что Вы здесь! Откройте уже эту бедную дверь, у меня есть для Вас пара слов.
Абрам вздохнул и пошел открывать. Потому что ставить новую дверь – это те еще хлопоты.
Соня ворвалась внутрь, подобно цунами, оттеснив старого портного вглубь помещения. На подоле у нее вис, поблескивая любопытными глазками, один из младшеньких внуков.
Абрам указал дочери на стул, а сам встал перед столом, прикрыв спиной от маленького бесенёнка швейную машинку. Обрезкам ткани уже мало что сделается, а вот кормилицу было откровенно жалко.
- Я слушаю тебя, Соня. Где твои пара слов?
Дочь, осторожно умостившись на скрипнувшем под ней стуле, перехватила уже ударившегося в бега младшенького и принялась шарить у себя за пазухой. Изъяв наконец оттуда свежий номер местных «Новостей», она протянула его отцу:
- Вот!
Старый Абрам в поисках нечаянной радости просмотрел колонку некрологов, огорченно покачал головой. Потом опасливо глянул в объявления о рождении, ничего пугающего там не нашел и, облегченно вздохнув, недоуменно поднял бровь:
- И?
- Ой, папаша, не делайте мне нервы! Вы же решительно не туда смотрите! – отобрав газету, она перелистнула страницу и уверенно ткнула пальцем в помеченную карандашной «птичкой» заметку.
Абрам вчитался, глянул на дочь, вчитался снова… И уже вторая бровь поползла за первой.
«Все еще цветущая неунывающая вдова Циля Соломоновна, по покойному мужу Ванхелсинг, жаждет познакомиться с солидным пожилым мужчиной с целью создания любящей семьи. Приди, о мой кровожадный, и я утолю твою страсть…»
Фото прилагалось.
Все так же молча Абрам уставился на дочь. Та вздохнула, отобрала у ребенка экспроприированные со стола ножницы и встала.
- Не делайте истерику при ребенке, папа, Вам это не идёт. Вы один, давно, она – вдова. Таки почему нет? – и она направилась к выходу.
- Предположим, только на минутку предположим, шо в этом есть интерес, Соня. Но причем тут, - старый Абрам процитировал последнюю строчку, - Причем тут я?
Уже взявшаяся за ручку двери дочь обернулась.
- А почему нет? Матушка неоднократно говорила, шо Вы таки давно уже выпили у нее всю кровь.
Она пожала плечами и вышла.
Старый портной с минуту смотрел на закрывшуюся дверь, потом подсел к машинке. Но работа не шла. Раздраженно отшвырнув чуть не запоротые очередные брюки, он взял оставленную дочерью газету. Еще раз перечитал заметку, всмотрелся в фото, что-то долго прикидывал в уме. Потом задумчиво почесал выступившие верхние клыки и повторил за дочкой:
- А почему бы и нет?