На месте финской мызы
Царское село – русифицированное название финского поселения, ”Saaren moisio”, что означает ”усадьба на острове”. Конечно, само понятие ”мойсио” в русском языке получило название ”мыза”, имеет свою историю.
Это может быть ”огороженное поле”, древнефинский хутор, усадьба. Слово восходит к балтийским землям, на которых селились балтийские племена, финские в том числе.
Археологические находки, сделанные на юго-западе Финляндии, говорят о том, что под этим словом подразумевались бревенчатые дома, из двух комнат, предназначенные для богослужений. Самые старые датируются временами крестовых походов немецких рыцарей.
На территории нашего Невского края под мызами подразумевались шведские крестьянские усадьбы или постоялые дворы, обслуживавшие королевский тракт из Стокгольма.
Петр Первый, победивший Карла Двенадцатого, использовал уже обработанные земли, с ”инфраструктурой” того времени. Это и дороги, и распаханные поля, и многочисленные строения, не говоря уже о шведской крепости на Охте.
Русский царь использовал и главный ресурс – подданных Швеции, этнических финнов, которые были и солдатами, и плотниками, и молочниками, и пекарями, и кузнецами.
При строительстве самого Петербурга использовались и более продвинутые ”кадры” в лице других европейцев, которых называли ”немыми”, то есть немцами. Своя ”чухна” жила здесь испокон века, еще до Великого Новгорода.
Вольные плотники Петербурга
Финские мызы строились крестьянами, как правило, на возвышенности и на фундаменте из естественного камня. Таких крепких домов, которые стоят столетиями, в Финляндии и Швеции предостаточно. Бревенчатые срубы скандинавского типа археологи обнаруживают по всему Северо-Западу, в Старой Ладоге они были уже в раннем средневековье. Про Новгород пока не будем говорить, заострим внимание на шведской культуре. До сих пор в Финляндии стоят окрашенные красной охрой амбары 16 века, в лесах можно встретить заброшенные крестьянские усадьбы 18 и 19 веков. Сочетание особого вида сосны и природного камня, выбор правильного места, мастерство плотников, - все это гарантировало долговечность строений. Вольными плотниками* стали называть некрепостных умельцев, строивших крепкие избы, амбары, терема из широченных стволов хвойных пород деревьев.
Возникает вопрос: как использовались исконно финские (карельские) или шведские строения на той территории, которую Петр Великий предназначил для основания столицы?
Понятно, что в уже стоявших избах селился служивый люд. А что делали с основательными каменными фундаментами длинных амбаров, просторных домов шведской знати, которая обитала до Петра? Пасторы, фискалы, королевские курьеры, владельцы постоялых дворов, ремесленники, печники и плотники – они не ютились в ветхих лачугах, а имели солидные дома на всей территории Балтии и Приневского края.
Если в сорокалетней истории строительства Исаакиевского собора упоминается тот факт, что к амбару пристроили колокольню, а потом снесли, можно допустить, что такая практика ”пристроек” широко использовалась.
Деревянная архитектура, столь характерная всему Северо-западному региону, сохранялась почти что в первозданном виде до начала двадцатого века. Во время блокады многие деревянные дома были разобраны на дрова. Старинные бревенчатые постройки на Васильевском острове, в Петроградском районе, в Приморском (где находилась целая финская деревня Коломяги с каменной усадьбой графа Никитина) и многие другие – возможно, свидетели еще допетровского Петербурга.
”Вольные плотники” - звучит не так таинственно, как масонское ”вольные каменщики”. Строители бревенчатых изб жили открыто и свободно. Если начинались гонения, уходили в леса, осваивая огромные пространства Севера и Сибири.
Я не знаю, как реагировать на то, что Петербург называют городом-утопленником или городом, засыпанным то ли культурным слоем, то ли песком. Я против всяких исторических спекуляций. Против и силового решения, которое пусть и косвенно, но проявилось в истории с археологом Петром Сорокиным. Он отказался от передачи ценнейшего исторического участка на Охтинском мысу застройщикам и был уволен.
Будем надеяться, что археология Петербурга еще ответит на многие вопросы и покажет нам истинное лицо предшественников петербуржцев.
Исторические находки продолжаются по сей день. Археологи нашли следы кладбища 16 века на берегу Фонтанки, вот что https://www.youtube.com/watch?v=EiEp2PdyZSk рассказывает археолог Коренцвит.
Конечно, имперское мышление Петра пустило мощные корни. Раскопки шведской крепости Ниеншанц остановлены не только потому, что средств нет, а еще и потому, что сегодняшняя идеология не позволяет делать то, что принято в демократическом мире. Тактика выжженной земли была у многих диктаторов. Русский царь рушил до основания, возводя на костях империю. А империя не отпускает просто так правителей.
Геология Невского края своеобразна. Если в пригородах находились возвышенности и сухие места, где процветали финские крестьяне в допетровское время, то в историческом центре города действительно приходилось бороться с наводнениями. Был налог на все суда, прибывавшие в город, в виде доставки камня. Болото осушали, сыпали и засыпали все и вся, включая старинные кладбища.
Считаю, что об истории города надо писать, говорить, показывать, добиваясь научных реставраций, исследований и разумного строительства.
*Идея создания нового сословия наемных плотников сначала для Адмиралтейства, а потом и повсеместно была навеяна Петру, возможно, после посещения им свободных стран. Однако привлеченные из северных городов России мастера, увы, оказались насильственно переселенными. Пленные финны и шведы так же владели этим ремеслом и скорее всего именно они и оказались теми самыми ”вольными плотниками” в буквальном смысле. На Севере – от Норвегии до Сибири - это ремесло исконное.
На фото дом 18 века в городе Турку.