Э П И Л О Г
"ГДЕ ЖЕ ВЫ, ГДЕ, СВЕТЛЫЕ АНГЕЛЫ?"
(Чёрный Обелиск, "Светлые ангелы")
И в этот момент земля содрогнулась под ногами и пошла трещинами. Из трещин, словно невероятные растения или цветы, полезли, распускаясь аметистовыми глазами, ядовитые рабочие слизни Йсс. Потекли едкие сизые ручейки слизи. Въессс сдержала обещание – начиналось землетрясение. Следом за фиолетовыми Йсс из земли вырвался газ и взорвался высокими синими свечками, потянуло удушливыми испарениями. Падая, спотыкаясь, перепрыгивая через трещины и лавируя между огнями, Башмачников ринулся прочь из пещеры. Следом запрыгала Абара. И вдруг – мир застыл, словно остановленный кадр.
Холм распался на две части, они откинулись и растворились в воздухе, обнажив обиталище Шэтапа, который продолжал терзать Юкова. Женя видел, как над головой Жуля сиял великолепный радужный венец с пиками-лучами – его уходящая память. И эти лучи входили в глаза и буравили мозг Башмачникова острыми иглами, покалывали кожу и электризовали волосы, словно требовали спасения и прибежища.
Пока Шэтап допивал Отшельника, на глазах превращающегося в дряхлого, слабоумного старца, чей венец иссякал и терял силу, Пространство над троном лже-Серафима сгустилось. В месте сгущения проявился полупрозрачный, трепетный фантом, сотканный из перламутровых бликов, в которых ощущалась невероятная энергия, и в очертаниях фантома угадывалась расплывчатая фигура в ореоле вибрирующих крыл – абрис такого же крылатого существа, как и Шэтап.
Светлый простёр веер крыл, накрывая трон радужным облаком, и из него в Иоакима Шэтапа полетели лучи-щупальца, высасывая его сущность и память. Затем взвился огненный меч, выжигая оставшееся физическое тело. Тот остов, что остался от лже-Серафима, вспыхнул – и через мгновение от него ничего не осталось.
- Сюда, сюда! – закричал Женя Светлому. – Мы здесь! – он замахал руками, словно полярник на льдине – зависшему вертолёту, а Абара захлопала крыльями, с гордостью тряся руками и гремя остатками цепей. Так они прыгали и шумели, две мошки на теле мирка, пытаясь привлечь внимание Светлого, и Женя даже рассмеялся, представляя, как смешны всевидящему Светлоликому их жалкие потуги: ну, конечно же, он услышал его обращение и явился, чтобы воздать предателю по заслугам и спасти их! Ведь Бог есть, Бог всё видит!
Но Светлый взмахнул крылом, нестерпимо яркий свет пролился на всё окружающее пространство – и очертания предметов заколыхались, смазываясь. Камень стал медленно осыпаться песком. Поднялись, завихрились маленькие песчаные смерчи, небо померкло. Дом Юкова прогнулся и начал заваливаться на один бок.
- Абара, чтоб нас розарвало, что происходит?
- Ого-го-го! Это рушится мир! – зычно и счастливо прокричала Абара, перекрывая грохот и скрежет встающей на дыбы земли.
- Отче наш, что же ты… - укоризненно пробормотал Женя. Он рухнул на колени и приготовился к мольбе и молитве: Светлый не захотел их услышать, но ещё не поздно покаяться и вымолить прощение!
В глазах его дрожали, подпрыгивали красные огоньки, голова кружилась, закидываясь куда-то вбок, словно из-под его ног всё быстрее и быстрее вытягивали почву. Он упал на колени и ухватился за Абару, словно она могла его удержать. Омерзительный звук рождался в мозгу, звук свистящих рельсов под бешено несущимся поездом.
- Не дрейфь, землянин. Не впадай в панику и не юли перед Высшими Сферами, не корми молитвами недоумков вроде Шэтапа. Это не смерть, а спасение!
- Что ты несёшь, Абара? – Женя пытался перекрыть рёв разрушения и собственный свистящий и скрежещущий звук в ушах.
- Ты можешь открыть Дверь, Евгений! Неужели ты ещё не понял – в тебя понемногу вселялся Дух Юкова, или его проклятие! Поднатужься, ну! Прорви мембрану!
- Как?
- Тебе лучше знать! Услышь себя!
- Век бы не слышал!
- Где же твоя тоска по воле?
Женя вздохнул и попытался «услышать себя» сквозь вой пламени и ветра, скрежет крошащегося камня и бульканье взбесившихся родников. Он ощущал только горечь, злость и головокружение. Внутри головы словно крутилась тяжёлая лопасть, крутой мельничный жёрнов, разматывая плоскую хроникальную киноленту собственной жизни – а он помнил, что так бывает, вроде бы, перед смертью. Потом окружающее на тысячную долю мгновения перевернулось вверх тормашками и застыло, потом мигнуло раз, другой, словно электрическая лампочка во время перебоев электричества, – и снова встало на своё место. Отвратительная, изнурительная тоска встала поперёк горла, сдавила его – но Женя выхаркнул её из нутра вместе со сгустком крови: - «Может, прав Юков, и путь на Изнанку, так же, как и переход из мира в мир, лежит только через смерть? Но я-то до сих пор жив, чтоб меня розарвало! Жив! И на фиг мне подыхать?»
- Ого-го-го! Сейчас откроется Дверь! Я чувствую это! Молодец, Евгений, – Абара шлёпнула Женю по спине тяжёлой ладонью. - Садись на меня!
- Что-о?
- Садись на меня, урод! Сейчас мы полетим!
Башмачников неловко ухватился за плечи Абары и взгромоздился на спину, успев подумать сквозь раздирающий рев свёртывающегося Пространства и разворачивающегося Тоннеля, что, вероятно, нет более нелепого зрелища, чем немолодой охотник на трайфедов на спине женщины с крыльями.
Абара потянулась, расправляя крылья и с треском разрывая цепи на запястьях. Освободившись наконец-то от оков всех родов, окончательно и бесповоротно, она захохотала во весь голос. И, в тот миг, когда в земле под ними разверзался огненный ад, чтобы поглотить ферму Отшельника, они взлетели и понеслись по направлению к тому калейдоскопу вспышек, огней и быстротечных картинок, которые геометрически оформлялись в стройную и совершенную Пространственную Конструкцию.
Земля быстро осталась далеко внизу, остатки звеньев цепи полетели, кувыркаясь, в хаос пепла, каменного крошева и пламени, в останки подземного мегаполиса сизов.
Столбы молний обходили их стороной, а ураган подталкивал в спину туда, где закручивалась спиралью и вращалась воронка Выхода. Она была прекрасна, и Женя ощутил экстатический восторг, словно всю грязь разом смыло с души, и он возносится в Светлые Обетованные Небеса. «Величие Мира познаётся не благодаря Ангелам, а вопреки им!» - подумал он.
А вслед им неслась торжественная и печальная симфония погибающего безымянного мира.
Евгений знал, что теперь непременно доберётся до Изнанки и разыщет дочь. Теперь он не собьётся с пути. Нет, не собьётся.