Об этом человеке я должен рассказать особо, так как это не пафосно звучит, но он мой духовный отец .Разумеется, у меня есть отец биологический. Кстати тоже замечательный человек, но о нем я расскажу в другой раз, а теперь главный герой моего повествования - это Поцепаев Дмитрий Максимович.
Шестидесятые годы в нашей деревне были очень бурными. Они увенчались в нашей деревне знаменательным событием - открытием новенькой восьмилетней общеобразовательной школы.
Теперь не надо было родителям посылать детей после четыхлетки в соседнюю Прокутку, где дети жили в интернате и учились в школе без особого надзора, и такая ранняя самостоятельность не самым лучшим образом сказывалась на юных питомцах.
Событие в масштабах Неволино было выдающимся. В бывших кулацких домах, в добротных избах из сосны, тотчас понаделали квартиры для приезжих учителей. Хорошо помню, что дом под тополями заселил со своим многочисленным семейством мой первый классный руководитель, учитель труда и пенья, Пирожков Дмитрий Захарович, человек преклонного возраста с войлочными бакенбардами, и как позднее выяснится очень любвеобильный мужчина . Есть соблазн рассказать обо всех учителях понемногу, но я этого сознательно не буду делать, чтобы не уводить читателя в сторону.
О себе мне хочется сказать одно - я в ту пору много и жадно читал. Причем, без разбору. Чем толще была книга, тем больше она мне нравилась.
У меня были две старшие сестры и брат, которые мне давали свои книги, так что к четвертому классу я прочитал «Тихий Дон», « Порт – Артур», «Даурия» , « Строговы»
Должен сказать, что несмотря на деревенскую глушь, у нас жило очень много начитанных людей. Мой сосед через три дома Шура Васильев выписывал почти все толстые журналы .У лесоруба, закадычного дружка отца Феди Матюханова, в вагончике лежали свежие номера журнала «Литературное Обозрение», так что у меня всегда был выбор.
К моменту встречи с Максимычем я не выстраивал писателей по рангу и для меня авторы книг в основном были все хорошими.
Точно помню, что в момент приезда Максимыч был не женат и первое время жил на квартире у одинокой старухи Аграфены. Его сразу же полюбили местные бабки, которым он каждое утро раздавал рыбу, удачно пойманную в нашей Китерне.
Эту страсть к ужению он пронес через всю жизнь, и когда я ему однажды подарил редкие альманахи о рыбалке ,то он их зачитал до дыр.
В новую школу я пошел в четвертый класс, и наши пути с Максимычем почти год не пересекались, так в наших душах хозяйничал вышеупомянутый Дмитрий Захарович.
Наш классный руководитель был фронтовиком и его тяжело ранило под знаменитым Петрищевым, где была казнена комсомолка Зоя Космодемьянская.
В идеологическом плане мы были очень здорово подкованы и сыпали именами героев как из пулемета.
Встретился я с Максимычем в классе пятом или шестом, когда он у нас стал везти уроки русского языка и литературы. К тому времени он женился и был повышен до звания Директор.
Я учился средне, а мои знания по математике были катастрофически скудны, так что по всем точным дисциплинам я был твердым троечником, но у меня еще тогда появилась страсть к письму - я лучше всех писал сочинения.
Тогда не о каком призвании я не думал. Просто мне нравилось писать о том, о чем я думал сам.
Максимыч пригласил меня на занятия в литературный кружок «Бригантина», который он возглавлял . Сам Максимыч обожествлял поэта Есенина, который, как мне кажется спустя годы, своим авторитетом и талантом, подмял моего любимого учителя под себя. Мои стихотворные опыты в школьные годы настолько слабы, что я не могу вспомнить не одной стихотворной строчки, а значит и вспоминать нечего.
Окончательно подружился я с Максимычем после возвращения из армии.
И вот тогда из рассказов Максимыча я узнал, что с двенадцати лет ему пришлось стать главой семьи и поднимать на ноги своих младших сестренок. Еще я узнал, что он почти три года провел на оккупированной территории и остался цел и невредим, хотя опасность ходила за ним по пятам.
Особенно мне запомнились рассказы о первых днях оккупации. Предоставляю слово Максимычу, непосредственному участнику тех далеких событий.
- К началу войны мне шел двенадцатый год. Отца почти сразу мобилизовали и он почти два года сражался на фронте. На третий год был ранен осколком в живот при артобстреле, его отправили в госпиталь.
Тут началось немецкое наступление и госпиталь оказался в районе боев .К госпиталю подошли немецкие танки, из огнеметов сожгли тяжелораненых бойцов. Так погиб мой отец.
Но все это было потом. Через два месяца стремительного продвижения немцы были на Брянщине, захватили Новозыбков , где в пригороде с матерью и сестрами жил я.
Несмотря на материнские предупреждения , мы, компания из трех подростков отправились в город, из которого только что ушли красноармейцы, но еще не вошли немцы.
Первое, что мы увидели - это разграбленные магазины и бегущие к ним и от них толпы людей.
Нам тоже захотелось участвовать в дележе общественного имущества, и мы залезли в книжный магазин. Я почему -то облюбовал собрание сочинений Ленина в золоченном переплете. Неожиданно наше внимание привлекло тарахтение мотоциклетных моторов.
Мы выглянули из магазина и обмерли - на площадь въезжали немцы, и один даже остановился у нашего крыльца.
Он увидел в дверях наши любопытные рожицы, снял с рук запыленные перчатки и поманил нас к себе пальцем, крикнув по – немецки: - «Комм!" Хоть мы и не владели языками ,но без всякого переводчика стали поодиночке с книгами выходить из магазина.
Первым подошел я . Немец взял из-за пазухи у меня книги ,на которых были изображены Ленин и Маркс. Он повернул меня к себе спиной к себе и дал такого пинка, что я полетел как хороший футбольный мяч.
Также он поступил и с моими приятелями. Потирая ушибленные места, мы тут же залезли в магазин рыболовных принадлежностей, которые потом сослужили нам добрую службу - мы потом всю войну удочками из магазина ловили рыбу.
Немцы - фронтовики довольно дружелюбно вели себя по отношению к мирному населению, а вот хлынувшие следом за ними карательные части, вели истребительную политику по отношениям к цыганам и евреям, которых у нас проживало немало.
Мы были любопытными мальчишками, везде совали свой нос и однажды видели как несчастных сбрасывали в огромный противотанковый ров. Детей, старух, женщин, стариков...Страшная картина!
Потом была голодная зима. Как выжили - просто какое-то чудо!
Партизаны в городе не показывались. В округе были партизанские отряды, но где -то далеко.
Запомнилась мне почему -то сентябрьская ночь перед приходом наших.
Немцы перед уходом поджигали дома ,и вот на пути факельщиков ,как из под земли вырастали партизаны и убивали негодяев. Наш дом, к счастью, уцелел, но в округе, как большие костры, везде пылали дома.
Потом пришли наши , но жить по прежнему было тяжело. Мать серьезно опасалась за мою жизнь, так кругом было тысячи неразорвавшихся мин и снарядов. В наших мальчишеских арсеналах можно было найти любое стрелковое оружие - от автомата до пулемета.
Сразу же после окончания школы Максимыча призвали в армию.
Служить ему пришлось в Закавказье .
После демобилизации мечтал выучиться на горного инженера, и чтобы мечта стала действительной, пошел работать проходчиком на угольную шахту. Только этим надеждам Максимыча не суждено было сбыться - он попал под завал и очутился на больничной койке.
- Мне даже хотели ампутировать конечности - рассказывал мне Максимыч - Но хирург, бывший фронтовой врач, не дал этого делать.
И в двадцать с небольшим лет Максимыч был признан инвалидом первой группы.
Но он не поддался отчаянию, а засел за книги. И поступил в Новозыбковский педагогический институт, а вскоре и костыли выбросил - молодой организм быстро шел на поправку. После окончания института попал в Сибирь. В роно предложили поработать в Неволино, так и стало наше село судьбоносным на долгие годы.
Максимыч стоит в моей Памяти всегда на первом месте, как Учитель с большой буквы. Он оставил очень яркий след на земле, а также в моем сердце.
На снимке: Директор Неволинской средней школы Поцепаев Дмитрий Максимович в кругу учителей.