Я не девочка, я мальчик!

=========================
В США уволили учителя за обращение к ученице-трансгендеру "она"
В американском штате Вирджиния учителя французского языка Питера Вламинга уволили за то, что он обратился к ученице, которая ощущает себя мужчиной, как к женщине.
По его словам, обращение "он" к ученице для него недопустимо по религиозным соображениям. Однако школьный совет счел это опасной практикой и проголосовал за отстранение Вламинга.
Управляющая школой заявила, что его поступок — это дискриминация, которая "приводит к созданию враждебной среды обучения". Именно так считает ученица и ее семья.
=========================

– Так ты не девочка? – недоверчиво спросил Максим, оглядывая стоящую перед ним девчонку с ног до головы.
– Я мальчик! – поджав губы, упрямо ответила она.
– И с чего ты это взяла? – хмыкнул он.
– Не взяла, а взял, не смей обращаться ко мне, как к девчонке! – вспыхнула она. – Меня зовут… – она замолчала, явно не придумав еще, как именно будет себя называть, – Анастас, можно кратко Стас, – разрешила она, презрительно глядя на Максима.
Он задумался, не понимая, что взбрело в голову этой красивой девчонке и почему она вдруг решила, что теперь она мальчик. Ну, вырядилась, как пацан, постриглась коротко, ботинки тяжелые на высокой шнуровке, берцы, но это никак не отменяет всего прочего, характерного именно девчонкам.
Они с друзьями решили провести выходные в лесу, по-походному, с палатками, развеяться от учебы, половить рыбки в реке, посидеть у костра с гитарой, как когда-то в школьном детстве. Кто-то захватил с собой своих знакомых, вот и эта странная девица была в числе неизвестных. Хотел подкатить, познакомиться, завязать роман, а тут полный облом – она, типа, мужик.
Не, ну, мы люди современные, всякие там лесби, гомо, трансы, вроде как в порядке вещей, но где-то там, подальше от их компании, в другой вселенной, не пересекаясь с ними. Столкнувшись с этим лицом к лицу, Максим пришел в замешательство, не зная, как себя вести с этой девочкой-мальчиком. Язык не поворачивался говорить о ней «он», обращаться, как к парню, видя, что она девчонка. С другой стороны…
– Окей, Стас, заметано! Пойдем дрова для костра собирать, а то девчонкам скоро обед готовить, – примирительно предложил он, крепко сжимая поданную в ответ узкую ладошку. – Терпи, казак, атаманом будешь!
Девчонка собралась было возмутиться, но промолчала, боясь, что он может признать ее слабым полом, раз уж поздороваться по-мужски не может.
– Видел во-о-о-о-н там кучу сушняка, давай за мной, не отставай, – деловито приказал он, быстрым шагом углубляясь в лес по едва заметной тропинке.
– А что, ближе дров нет что ли? – возмутилась девчонка. – Зачем так далеко переться?
Вопрос был резонным, сушняк валялся на каждом шагу, но не в дровах дело, когда идет проверка на прочность.
– Ты мужик или баба? – удивился Максим, стараясь не заржать в голос. – Нам не дрова нужны, а трудности! Все понятно, боец?
Та хмуро кивнула, понимая, что дальше будет только хуже. Предчувствия ее, как пишут классики, не обманули – забравшись в самую глушь, пробравшись через поваленные деревья и каменные реки, они добрались до места, где валежник нужно было искать с собаками – на узкой каменистой косе валялись обломки бревен, сухая трава, да дохлая рыба, выброшенная течением.
– Идем дальше, – решительно заявил Максим, не взирая на тоскливые взгляды девчонки.
Собранный валежник оттягивал плечи, цеплялся за деревья, мешал пробираться под поваленными стволами, так и норовил свалить с ног, когда прыгаешь с одного камня на другой.
– Стой, – неожиданно приказал Максим прямо посреди каменной реки, найдя крохотную ровную площадку, – пора облегчиться, – заявил он, скинув с плеч валежник.
Девчонка, решив, что команда означает возможность отдохнуть, устало присела и отвалилась на спину, дыша, как загнанная лошадь. Максим начал деловито расстегивать штаны, насвистывая при этом задорный мотивчик.
– Лучше нет красоты, чем пос… с высоты, – с довольным видом заявил он, пытаясь вытащить из ширинки инструмент. – Чего ждем, боец, следующий привал в лагере! Присоединяйся!
– Ты что делаешь? – заикаясь от ужаса, спросила девчонка. – Прекрати немедленно!
– В смысле? Ты чего? Вокруг баб нет, чувствуй себя спокойно, – ухмыляясь предложил он. – Если тебе не приспичило, мне не мешай, а то лопну, – заявил он, делая попытку продолжить процесс.
– Ты хоть отвернись, – жалобно попросила она, поняв, что он твердо намерен завершить начатое.
– Слушай, Стас, я тебя не понимаю, тут все мужики, от кого отворачиваться? У нас, мужиков, так не принято, ты же знаешь, мы любим этими штуками меряться. Давай уже, доставай свой причиндал, парень!
– Я не хочу, – пискнула девчонка, с ужасом понимая, что и в самом деле ей хочется того же самого и, если прямо сейчас не сделать этого, можно намочить штаны, опозорившись перед Максимом на всю жизнь.
– Так, проболтали и я из-за тебя перехотел! – пробурчал Максим, застегивая ширинку брюк. – Подъем, боец, марш-бросок до лагеря продолжается! Ходу, ходу, ходу, – подгонял он, едва не пинками поднимая девчонку с потяжелевшей за время короткой передышки вязанкой хвороста. – Нас с дерьмом сожрут, если вовремя дрова не припрем!
– Я не могу… мне надо… ты не мог бы отвернуться? – жалобно спросила она.
– Блин, Стас, ты чего, как не мужик? Хочу, не хочу, опять хочу? Ты чего, как баба себя ведешь? Чего уставился? Делай дело и бежим смело, пока не получили люлей! Ты же мужик, Стас!
– Я не мужик, я женщина, я девочка, а ты меня, как лошадь гоняешь по всему лесу, нагрузил дровами, как ишака и тиранишь, – заплакала от обиды девушка, понимая, что терпение на исходе.
– Упс, извини, я не сразу заметил, думал ты парень, – неискренне удивился Максим. – Тогда понятно, а то я смотрю, парень не парень, задохлик какой-то попался. Приспичило? – с пониманием спросил он. – Значит так, я отворачиваюсь, глаза закрываю, уши затыкаю, как закончишь свои дела, толкни меня, договорились?
Она благодарно кивнула, радуясь, что он уже делает то, что сказал, не дожидаясь ее ответа. Никогда раньше она не испытывала подобного блаженства от вполне обыденной житейской процедуры. Казалось, солнце стало светить ярче, неожиданно оказалось, что лес полон звуков, воздух свеж и сладок, а ветер ласково треплет короткие волосы. И сам Максим, казавшийся таким противным, неожиданно стал милым и смешным. Вон он как стоит, демонстративно заткнув уши, заботится о ней, чтобы она не испытывала неудобства. Она осторожно ударила его по плечу, сожалея, что сейчас разрушится сказка и мир снова станет плоским и серым.
– Тебя как зовут по-настоящему? – словно ничего и не происходило, спросил он.
– Анастасия, можно Настя, – смущаясь, призналась она.
– И чего тебе в голову прилетело мальчиком стать?
– А нельзя? – тотчас ушла в глухую защиту Настя.
– Ты же сама видишь, нельзя, – напомнил парень. – Нельзя просто так назваться парнем, если в тебе его нет, – уверенно заявил он. – Черт с ними со всякими причиндалами, это дело нынче поправимое, что нужно отрежут, где надо пришьют. Но ты ведь девочка, красивая, милая девочка, Настя! Зачем тебе эта муть голубая?
– Чего сразу голубая? – снова обиделась она, явно разомлев от эпитетов в свой адрес.
– Ну, не розовая же, – улыбнулся Максим. – Я же вижу, ты нормальная девчонка!
– А ты никому не скажешь об этом?
– О чем? Разве что-то было? – он широко улыбался. – Пойдем в лагерь, Настя? – он подал ей руку и мягко сжал ее ладонь, глядя прямо в глаза с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание. – И брось ты эти дрова, там в лагере их на неделю уже насобирали, – хитро ухмыльнулся он.
– Так ты все это специально устроил?
Смешанные чувства удивления, обиды, разочарования столь ярко отразились на ее лице, что Максим испугался за последствия.
– Специально, – упрямо подтвердил он, – потому что терпеть не могу эти глупости голубые, – признался он, не отводя взгляда. – Ты ведь не такая, я это сразу увидел! Честно скажу, влюбился, как дурак в эти твои ямочки на щеках, – он снова улыбнулся и осторожно положил руки на ее худенькие плечи.
Она совершенно не сопротивлялась, когда он осторожно притянул ее к себе и обнял, дыша в макушку. Его сердце стучало так сильно, что ей казалось, оно вот-вот выскочит из грудной клетки. Она чувствовала себя хрупкой и нежной, но ей не было страшно под защитой сильных мужских рук и его любви. Они стояли долго, забыв обо всем на свете, пока из лагеря не донеслись крики, потерявших их ребят.
С трудом расцепив объятия, взявшись за руки, они пошагали туда, где жарко горел костер, аппетитно пахла уха и звучали веселые голоса мальчиков и девочек, никогда не путавших, кто есть кто.