1974-1978г.
Осенняя ночь.
Время где-то под утро.
И дождь моросящий,
холодный и нудный
Проник мне за ворот
и сыростью серой
Всё пропитал,
всё отяжелело
Зябко душе,
камнем в теле усталость
От смены вчерашней
рабочей осталась
И то отношение
к нашему брату,
Что часто царит
незамеченным рядом
Студент практикант,
тоже – разнорабочий
В понятье начальника цеха
и прочих
Работаешь смену,
пошлют и в другую,
Им всем рассказать бы
как я существую
В общаге холодной
от хлеба и кваса,
Но в этом стыжусь
я кому-то признаться
И так каждый раз.
И вот день начат снова.
Автобуса жду я
у часа шестого…
…а люд прибывает,
две женщины рядом
Погоду ругают,
и без оглядок.
Кого же стесняться,
рабочие все мы,
Взрослые, то есть,
а значит и зрелые.
Тишина наступает.
Лишь может, услышишь:
«Здравствуй» - как ветер.
В ответ ещё тише:
«Не был ещё?»
- и минуту молчанье,
«Сколько же время?»
«Уже шесть» – отвечают.
«Холодно нынче,
и дождь всё полощет»
«Да! Снег бы скорее.
Тогда бы, попроще.
Всю грязь прихватило б
морозцем хорошим»
«Я б в шубу залезла.
Тепло и пригоже»
«Не говори…
…Что-то долго их нету»
Вдали показались
два лучика света
А вот и огни,
расползлись, приближаясь.
«Автобус, наверное,»
«Пора». Оживаем.
Но вскоре становится
ясно, что это.
«Ошиблись Ивановна,
"верхних" то нету».
И точно в насмешку
за ожиданье,
Промчалась коробка,
с луж грязь разметая…
…На мне собираются
в капли дождинки
А те в ручейки
и по брюкам в ботинки.
Промокшие ноги
и сырость по куртке
А я всё хожу,
и мусолю окурки…
…Вот чиркнула спичка.
Подходит мужчина
В плаще и фуражке
замасленной сильно.
Слова не к кому-то,
а в темень роняя:
«Не был ещё?».
Я молчу: - «Ожидаем».
… И слева подходят
и с правого края,
И голос: «Чего ж они
не приезжают?»
«А что им. В конторе
и чисто и сухо».
«В газету б». «Сошлются
всегда друг на друга.
Пиши, не пиши,
а найдутся причины
У них то на шофера,
то на машины»
«Вот их бы сюда
на часок из конторы».
«Второй подойдёт
в расписании скоро»
И тут же поправился:
- «Должен вернее».
В ответ чья-то фраза
и … ругань за нею.
Я молча хожу.
Мучаюсь без ответа:
«Зачем же я мёрзну,
к чему же мне это?»
И только шепчу,
безразлично и слепо:
«Когда же автобус?
Скорее! Скорей бы!»
А вот и автобус.
Все ринулись в двери.
Ломятся, будто
не люди то звери.
Однако в толкучке
залезли все мы.
Лица усталые,
мокрые, серые.
Я протиснулся,
сел же с краю.
Брюки при этом
в грязи замарали.
Автобус тяжелый
пошел, приседая.
Свет заструился
откуда-то слабый.
Сколько прошло времени,
точно не знаю,
Но многие, вижу я,
всё-таки рады.
Тепло растеклось
по озябшему телу,
Усталость вчерашняя
вновь верх взяла,
Прошлась по рукам,
в голове загудела,
И тяжестью плечи
налила…
…Вокруг, то и дело,
забытые разом,
Слова долетали,
и целые фразы:
«Потом старорусскую
с ним осушили.
Пили с горла, прям,
глотками большими.
Сергей хоть бы что,
а меня потянуло…
Потом подошла к нам
с подругами Нюра.
Девчат в оборот,
и Сергея знакомлю…
…Домой, как добрался,
Волоха, не помню…»
А спереди женщина
доверительно:
«Не даром, ты помнишь,
и я говорила тебе.
Почти дармовые,
да мало в них толку.
Вчера наварила,
и на ночь к порогу…
А утром Иван
покопался немного,
И, так, не поевши,
ушел на работу…»
Заботы, тревоги.
У каждого слово
В душе наболевшее,
а, в общем, не ново.
Обычные темы
и хмурое утро
Рабочие будни,
для каждого трудные.
Всё мысли и мысли,
куда от них деться?
Вдруг что-то тревожное
тронуло сердце
Но что это?
Те же усталые лица,
И свет с потолка
полусонный струится
И кажется всё здесь
будто на месте,
Но что-то тревожное
всё-таки есть, и…
Тут я увидел,
- девчушка, малышка,
В угол забилась,
её и не слышно.
Сопит и глядит
на меня, не мигая:
«Прогонят, наверное,
и отругают».
В коротком пальтишке
и грязное платьице,
И что-то недетское
в личике прячется…
Ласковым словом,
улыбкою грея,
Девчушку усаживаю
на колени я.
Беспомощна детства
святая невинность,
Немножко тепла,
и преобразилась,
Прильнула доверчиво
к доброму дяде.
А люди к нам тянутся
спереди, сзади:
«Откуда девчушка?
Одна, и так рано!»
«Зовут тебя как?».
Робко шепчет:
«Светлана»
«А где ты живёшь?»
«Сейчас у тёть Лизы»
«А где твоя мама?»
«Лежала в больнице.
Сегодня приедет,
пришла телеграмма.
Тёть Лиза не может,
я еду за мамой!»
«И отпустила
тебя тётя Лиза?»
Светланка поникла.
Я понял, боится.
Сама убежала
из дома, без спроса.
А к ней подступают
вопрос за вопросом:
«Где папа? Не знаю.
Уехал куда-то.
Мы с мамой вдвоём.
Нет сестрёнки и брата.
Тёть Лиза живёт
у нас за огородом,
С ней мама ходила
всегда на работу»
…Она ожила,
а о родненькой маме
Весь день говорить,
с кем угодно, готова.
И видно не сладко
в семействе ей новом:
- Лицо не умыто.
С худых рукавичек
Выглянул крохотный
детский мизинчик.
Была б не тёть Лиза,
а мама с ней рядом,
Заметила б этот
она беспорядок.
«Ты Светочка кушала?»
– и что же мы это?
Нашлись в миг и
пряники и конфеты.
Грубые люди,
что с ними стало?
Исчезла на лицах
былая усталость
И даже тот парень,
что выпил, намедни,
Не смело суёт Свете
горсть карамели…
… Я вижу, то матери,
братья и сёстры.
Не вдруг пробудились,
не в скопище пёстром.
А это народ,
чьи заботы и беды,
Святому святых служат
– детям планеты.
Дешёвы и мелочны
наши обиды
Когда не все дети
одеты и сыты.
Когда в мире войны
сжигают и губят
Всё то, что по праву
служить должно людям.
Чтоб все наши дети:
Светланы, Андрюши …,
Увидели мир наш
счастливей и лучше,
За то каждый взрослый
несёт часть ответа
И я в том числе.
Смысл жизни мой в этом!
…Вдруг Света рванулась:
- «Вон Солнце! Глядите!»
Действительно, солнце
всходило над миром.
_______________