Два странных незнакомца в деревне Задориха появились почти одновременно. Старик в грязной, не по его росту одежде и собака, а точнее пёс, дворовой породы. Старик, заросший бородой, с давно не стрижеными волосами до плеч, в куртке из замкожи, на два размера больше, чем бы требовалось для его не солидно - маленького роста. Мужчина этот смахивал на городского бомжа, почему - то отправившегося в путешествие. В магазине он первым делом узнал у продавцов, нет ли просроченного продовольствия, и могут ли продавцы его списать, и ему отдать. К его счастью в магазине находилась заведующая. Выйдя к нему, спросила, что он хочет с «просрочкой» делать? На что тот ответил, что давно не ел, а денег нет. Подумав, заведующая опять спросила, как его зовут и откуда пришёл? Старик опустил голову и глухо сказал:
; Не знаю.
; Совсем ничего? Потеряли память? Может, хоть своё имя помните?
; Зовут меня Самсон, наверно. Так меня вчера назвал вёзший на машине водитель. Документы были, но я их потерял. Он дал мне немного хлеба и посоветовал идти сюда, сказав, что тут есть старая заброшенная изба какой- то бабки и что можно в ней жить. Заведующая, с недоверием глядя на чужака, думала: «Может, выброшен человек, а хуже, избит был и не помнит ни чего. Может, не обеднею от того, что покормлю его.
; Ладно, иди за магазин, на крыльце посиди, а я посмотрю, чем можно тебя покормить. Через некоторое время вынесла на крыльцо для приема товара банку консервов «килька», полбуханки хлеба и бутылку лимонада. Самсон так быстро «смёл» кильку, что ей пришлось нести вторую банку.
Потом она осторожно спросила, а может он подработать хочет? Мог бы улицу прибирать, деревянные ящики колотить. На еду заработал бы. Самсон кивнул в знак согласия. Заведующая заулыбалась, ни кто на такую мизерную оплату не хотел этим заниматься.
Самсон, посидев ещё немного на крыльце, побрёл по указанному направлению, еле передвигая ноги, к старой, вросшей в землю, наклонившейся вперёд, маленькой избенке на краю деревни, когда-то принадлежавшей, давно умершей бабке Соломии. Не дошёл, упал в крапиву к полуиздряхшему огороду и уснул от усталости и сытости сном крепким, внезапно смежившим веки. Тут и нашёл его сосед, идущий на реку за водой. Посмотрел и так и сяк, не узнав в Самсоне местного жителя, пошел, ругаясь, что напьются и валяются прямо на дороге какие-то алкаши. Проходя возле спящего в траве бродяги, в шестой или седьмой раз, всё-таки пнул в старый стёртый ботинок.
; Эй, вставай, околеешь тут, потом хорони неизвестно кого, ещё скажут на меня, что тебя прихлопнул. Человек пошевелился, тяжело кряхтя и постанывая, сел на траву. В бороде, в запутавшихся, седеющих волосах застряли трава и мусор. Из - под густых бровей, на потревожившего глянули маленькие серые глазки. Проснувшийся хрипловатым голосом спросил:
; Где я?
; Ты то? В средней полосе России, в деревне Задориха Вологодской губернии. Сам - то чей?
Самсон не торопился отвечать. Встав на четвереньки, выполз на дорожку, ведущую на реку, на которой и стоял мужик с полными вёдрами. Наткнувшись на ведро с водой, Насон жадно через край отпил прямо из ведра, чем очень удивил мужика стоящего рядом.
; Ну, опохмелился, так отвечай, чей будешь и откуда?
; Я не знаю. Вот довёз мужик до перекрёстка, сказал куда идти, назвав меня Самсоном, я и пошёл. Ещё посоветовал жить в избушке умершей бабули. В вашем сельмаге женщина накормила меня и взяла на работу. От усталости, наверно, упал я тут.
; Не пьяный, говоришь, был, и на работу взяла? А какой мужик тебя вёз? Что про нашу деревню знает, какие дома пустуют.
; Не назвал себя водитель.
; А документы твои?
; Потерял.
Задумался водонос. Потом сказал:
; Хорошо, открою бабкину избушку тебе. Дело - то всё к вечеру, куда тебе такому идти. Надо бы печь истопить, чтоб изба просохла. Хоть и лето, но в закрытой избе сыростью пахнет. Иди, тори дорогу среди крапивы к крыльцу, а я ключ принесу.
Начал потихоньку жить Самсон в Задорихе. Ранними утрами шёл к магазину прибирать территорию, поливать клумбы, сколачивать ящики, помогать продавцам. Силы большой не имел, но потихоньку мелкие поломки исправлял. Приезжала и милиция для выяснений обстоятельств появления неизвестного, но пока оставили незнакомца в Задорихе.
Вскоре после этого событий, о появлении в деревне нового жителя, объявилась ещё и чужая собака. Средней величины, чуть больше лайки; чёрный, с надбровными палинами и коричневатыми ногами, обыкновенный дворняжный пёс. Хвост был загнут на спину, но твёрдым кольцом, как у лаек не лежал. Уши, тоже доказывали беспородность пса. Одно стояло, а второе ухо, то ли от собачьих драк, то ли от рождения с половины висело, придавая выражение осуждения или недоверия к сказанному, а иногда и удивления, мол – что ты такое говоришь!? В общем пёс как пёс. Пришёл пёс тоже к магазину. Уселся напротив сельмаговских дверей и ну взлаивать. К вышедшим из магазина, подходил, качая приветственно хвостом, всем видом будто говорил: «Очень, очень хочется кушать». Продавцы шутили:
; Ишь какой настырный. Кто- то дал хлеба, но собака не ела, вынесли ещё что - то. Ненадолго отлучившись, собака принесла в зубах миску, поставила перед собой. Не догадываясь чего она хочет, одна из продавцов, открыв двери, шутя сказала:
; Иди, возьми сама, чего просишь за мой счёт, но только не водку.
Собравшиеся односельчане, с любопытством рассматривали удивительную собаку, смеялись, шутили, подсказывали, что взять с полок за чужой счёт. Пёс пробежал мимо людей в открытую дверь, прошел осторожно за прилавок к ящику с кефиром. Люди бросали словесные шутливые фразы:
; Смотри, смотри, Нинка, за бутылкой пошёл.
; Да нет, кефиру захотел – отвечала Нина, - на вот, вылью тебе.
Собака с жадностью съела кефир, потом, деловито подобрала кусочки хлеба, унесла к сараю, закопала « на потом», затем осторожно подошла к Нинке и лизнула её руку, смотря ей в глаза и виляя хвостом. Такой культурой поведения со стороны собаки молодая деревенская продавщица была поражена до умиления и в последующие, редкие просьбы кефира собакой Нина всегда выносила бутылку кефира, и вся процедура повторялась; собака приносила миску к крыльцу и гавкала, коротко и отрывисто: «Кефир, кефир, кефир»! Нина выносила кефир, собака, поев, благодарила и удалялась дней на шесть - десять. Под крыльцом для приёма товара было сухо и прохладно. В первый день появления Джентельмена, так прозвали пса, он как раз и облюбовал под крыльцом уютное местечко, где не редко добровольно отрабатывал кефир охраной магазина. Утром следующего дня два одиноких сердца, Самсон и пёс, повстречались. Человек пришёл прибираться и до людей поработать на заднем дворе магазина, но не тут- то было. Собака вылезла из-под крыльца и зарычала на незваного, раннего гостя. Тот, отступив на безопасное расстояние, заговорил с собакой, словно с человеком.
; Чего рычишь да лаешь? Я раньше тебя тут место занял. Имею полное право пройти к месту работы.
Собака, перестав лаять, смотрела на Самсона, чуть наклоняя на бок голову, словно слушая выставленные доводы. Потом подошла на расстояние, позволяющее отскочить в случае недоброжелательности незнакомца. Принюхиваясь к Самсону, резко чихнув, отошла в сторону, как будто говоря: «Знаем мы таких».
Как обычно, подметя улицу, Самсон решил заняться ремонтом деревянных ящиков, выставленных на крыльцо, но только лишь прикоснулся к ящикам, как наблюдавшая за ним собака, подскочила и вцепилась в куртку. Работник, вскрикнув: «Чёртова псина», отбежал, но рукав старой потрескавшейся куртки был до самого манжета разорван. Ругаясь и оправдываясь, что не ворует эти ящики, а чинит, отошёл горемыка по дальше, снял куртку и с сожалением осматривал располосованный зубами собаки, рукав. Проходившая мимо него, Мария Васильевна, живущая недалеко от магазина, заметила:
; Да, мил - человек, с этим, что - то надо делать, я посмотрю, у меня осталась от мужа одежда. Сейчас что - нибудь, тебе подберу. Переодев Самсона во всё чистое, сказала:
; Подстриглись бы, вы, любезный, а то право, страшно глядеть на вас. Вы ведь не старый вроде человек. Сколько вам?
Задумался Самсон, опустив голову, перед пожилой учительницей, как будто провинившийся ученик.
; Такие слова мне говорила в школе Евдокия Павловна.
; А ещё, что ты помнишь? ; с интересом рассматривая Самсона, спросила Мария Васильевна.
; Звали мы её Евдокша, а на линейку выстраивались во дворе под яблоней. На дереве редко бывали плоды, цвела всегда пышно, а когда бывали яблочки, то маленькие и очень кислые, мы ими бросались друг в друга. Раз промахнувшись, я выбил стекло в учительской.
; Где это было? Как школа называлась?
; Ничего больше не помню. Кто я и откуда? Только вот водитель с камаза назвал меня Самсоном. Да ещё иногда несколько кадров в голове мелькают: лицо смеющейся девочки русенькой, и злое лицо усатого мужика.
; Вы можете описать лицо мужчины или рассказать, какой он?
; Я его очень боюсь, и если приснится, то я кричу и просыпаюсь, но и, проснувшись, боюсь.
; Вы расскажите мне, какой он? Усы у него прямые или длинные? Лицо мясистое, овальное или тонкое?
; Лицо обыкновенное, злое, рот от крика набок, а там зубы золотые.. два, и кулаки волосатые с кольцом: перстень в виде черепа, «чтоб по черепам бить», так он орёт мне во сне. Я боюсь его, сжимаюсь, чтоб он меня не увидел, а он долбит перстнем в голову, и потому она у меня постоянно болит.
Самсон с испугом поднял голову и осмотрелся вокруг, запереступал с ноги на ногу, заторопился:
; Мне надо идти.
Сказав так, сделал осторожный шаг вбок, и, мелко семеня, как будто на цыпочках, ушёл за магазин в сарай для дров.
Пожилая, заслуженный учитель района, Мария Васильевна, со скорбью и переживанием, смотрела вслед убегающему и прячущемуся от всех человеку. Пёс, невозмутимо сидевший на крыльце, пошёл вслед за Самсоном в сарай. Мария Васильевна, подумала, что незнакомый пёс, ещё раз нападёт на этого несчастного человека. Не найдя палку, вооружилась штакетиной, осторожно подошла к сараю, заглянула внутрь. Самсон сидел на маленькой поленнице дров, а собака лизала его лицо, глаза, руки. Он не оборонялся, руки лежали на коленях, слёзы капали со щёк на землю, потом обняв пса, уткнулся в его лохматую шею и зарыдал, найдя в ласке собаки сострадание.
Подружились эти две одинокие души: Самсон и бродяжный пёс, по местной кличке Джентельмен, а сокращённо Джен. Деревня она и есть деревня, дали конечно кличку неразлучной паре Дженсоны, но время тоже двигалось вперёд. Самсон и Джен имели свой дом и небольшой приработок, поэтому вели себя независимо. За тяжёлые работы Самсон не брался, а вот если что- нибудь починить или отремонтировать, то не отказывал. То клепал дырки на тазах и ведрах, то чистил дымоходы, то корзины выплетал из виц, топорища делал из поленьев от кочегарки, запасал черенки для сельскохозяйственного инвентаря. Пёс вел свою политику о прокорме новой создавшейся семьи. Тайком ранними утрами ходил в лес и иногда приносил, и бросал к ногам Самсона добычу; то зайчика, то куропатку, то ещё какую-то из птиц, но всегда съедобную для человека. Сам пёс летом никогда дома не ел, за исключением кефира у магазина. А зимой оба ночевали в избе. Самсон спал на кровати за печкой, а пёс на половике у дверей, почему - то за ночь вместе с половиком передвигаясь до стола в передний угол. Просыпаясь, Самсон указывал Джену на его место у дверей, тот беспрекословно, беря в зубы подстилку, возвращался к порогу. Ранней весной Джен переезжал вместе с половиком на крыльцо их неказистого, но тёплого дома. Самсона, самостоятельный переезд собаки всегда раздражал до такой степени, что взбешённый от догадки, почему собака перетащила коврик на крыльцо, он принимался мыть и скоблить полы, вытряхивать половики, выставлять окна, белить печь. Ругался Самсон при этом страшно, суетился, что - то проливал и ниже чем «Ваше благородие» пса не называл. Пёс, выслушивая многочисленные и многоярусные тирады в свой адрес, невозмутимо лежал на своём половике, на крыльце, с высоко, поднятой мордой. К вечеру страсти утихали; собака тяжело вздыхала, сворачивалась клубочком и засыпала на отвоёванном месте, а через недельки две - три и Самсон переезжал за двери на коридор ночевать. Оба любили ночевать на свежем воздухе. В глубине души Самсон, конечно, понимал, почему собака уходит на «воздух» жить. Весна, любовь, линька - нельзя всё это проспать в маленькой, темной избенке, да и самому хотелось воли.
Сосед, после криков и ругани Самсона обязательно заходил в гости, посмотреть, как живут Джексоны и непременно спросить: «Не нашлись ли родственники или паспорт? Не выяснила ли что полиция? Не надумал ли ехать искать родственников или к городу поближе куда. Самсон испытывал страх и ненависть к этому человеку. Не объяснимое чувство тревоги наполняло сердце Самсона, когда он встречал соседа и не выносимо долго, почему-то длилось соседское назойливое посещение. На второй год проживания в деревне Самсона вызвали в милицию для опознания и разъяснения по делу. Приехав в райцентр, он сразу пошёл в милицию, там ему предъявили фотографии на опознавание людей, занимавшихся грабежами на дорогах, но, ни- кого он не узнал. Потом спросили: «Знает ли он, что местная учительница Мария Васильевна ведёт самостоятельно поиск его родственников, запрашивает документы школ. Самсон покачал головой:
; Нет, я не знал, не помню отчётливо никого.
А вы знаете, она нашла две школы, где есть яблони перед учительской и мы решили вам показать снимки. Она сама ездила туда и сфотографировала. Мария Васильевна это поручила нам, так как сама проживает у дочери в городе. Ёкнуло сердце у Самсона, дрожь пошла по всему телу, ноги сделались ватные, не мог до стола от порога дойти, осел на пол. Подняли, подставили стул, дали фотографии, руки неуёмно дрожали. Начал вглядываться в фото, нет, школа не похожа на его школу, вторая, вроде, та, его, или нет? Откуда-то издалека долетел голос: « Посмотрите, Мария Васильевна прислала фотографию учительницы». Дали какую-то со старой женщиной фотографию. Смотрел Самсон на фото, что-то неуловимо- знакомое, но что? Не мог сказать. Дали вторую фотографию с молодой девушкой - Самсон держал фото перед глазами, а они ничего не видели: слёзы потекли по щекам, капая на пол: «Евдокша», только и мог прошептать Самсон.
Очнулся Самсон на третий день в больничной палате. Подумал: « Вот и рай, а может опять жизнь подсмеивается, просто в аду стены побелили». Дождался, пришёл врач.
; Ну, господин Самсон, вы нас напугали, два раза отказывались жить, на все наши просьбы дышать, вы отвечали отказом, еле вас уговорили пожить ещё и рассказать, кто вас так всего измял. Как под медведем побывали. Рёбра переломаны, был вывих кисти, Голова не однажды проломлена. Вы, под гусеницу трактора попали? Осколок от ребра под самым сердцем!
Молча, смотрел Самсон на врача. Побритый, бледный, казался молодым, незнакомым, только серые, усталые глаза, да седые пряди волос,выдавали прежнего Самсона.
; Будешь, спрашиваю, жить? Удалили мы осколок ребра от сердца. Надо жить! Жить, чтоб увидеть родных, вспомнить всё и наказать виновных. Будешь? Значит надо сфотографироваться, чтоб учительница тебя опознала или кто из земляков, ведь ты может, вообще и не Самсон.
Пока лежал Самсон в больнице, Джен часто находился у дороги. Часто видели пса сидящим на обочине и смотрящим в ту сторону, куда увезли его друга, такого маленького, смешного человека, которому нужны были собачьи подсказки, чтобы помыться или постирать бельё, чтобы просто вылить обиду и горе в собачий воротник. Ночевал Джен непременно дома на крыльце и не один раз прогонял соседа, этого навязчивого, до ужаса противного дядьку. Один раз Джен застал соседа ковыряющимся в замке: « Собачьему возмущению не было предела»! Пёс тяпнул зубами за сапог, потом за бок, за куртку, хорошо, что было предзимье, и куртка оказалась толстой. В другой раз, придя от магазина, собака не нашла своей подстилки, по следам и запаху понял кто бросил его подстилку - коврик в реку. Джен был умный пёс. Он стянул фуфайку с огорода у магазина и утащил на крыльцо своего дома: ведь начинались морозы, но всё равно ходил встречать к дороге своего друга. Иногда возвращающиеся из райцентра люди видели на обочине занесённую снегом лежащую собаку. Однажды продавец Нина принесла Джену подарок за верность. Нина навестила в доме для пожилых людей Самсона, куда его определили после операции. Тот жадно слушал рассказ Нины о Джене, волновался, расплакался и просил приглядеть за другом, не давать его в обиду, а потом попросил отдать собаке свою рубашку. Нина не поняла, зачем, но обещала отдать. Возвращаясь вечером домой, она увидела пса на обочине, вышла из машины, позвала собаку. Заиндевевший на морозе Джен, встал, а опознав звавшую, завилял хвостом и радостно подбежал. Нина достала из сумки рубашку Самсона, пёс внимательно её обнюхал и вдруг начал лаять и выписывать пируэты по дороге: то подскакивал вверх, то с разгона тыкался носом в колени или руки Нины, два раза лизнул в щёку. Нина поняла, что привезла телеграмму Джену от Самсона с хорошим известием.
После Нового года вновь люди заговорили о Самсоне: что нашлись родственники в соседней Архангельской области и что Самсон вовсе и не Самсон.
В апреле произошла развязка истории, пролившей свет истины на наших героев. Самсон приехал с сыном за другом - псом Дженом, которого пытался несколько раз пристрелить сосед. Первый раз стрелял сам из своего ружья, но промахнулся, только ухо поранил. Потом подговорил охотника из соседней деревни за бутылку водки. Спасло Джена только то, что охотник сначала выпил, а потом пошёл шатающейся походкой, стрелять к магазину собаку, что и привлекло внимание окружающих. За магазином с горки всегда зимой катались дети. Через всю деревню, пьяный охотник пришёл в центр села убить собаку. Прицелился на лежащую на крыльце, ничего не подозревающую, дремлющую собаку и спустил курок. От сильного удара по ружью выстрел ушёл в небо, второй удар в челюсть опрокинул охотника на землю. Подбежал участковый еле оторвал от горе охотника разъярённого отца – родителя. От шальной смертоносной дроби детей спас догадливый, наблюдающий за детьми папаша. Пьяный горе охотник мог бы застрелить не собаку, а детей. Ведь ружьё было заряжено крупной дробью на медведя.
Стоя в магазине, слушал Самсон рассказ с поникшей головой. Потом поднял полные слёз глаза на людей, стоящих рядом.
; Скажите, люди добрые, где мой Джен? Убили его? Я ведь за ним приехал. Вот мой сын Папышев Сергей, а я Папышев Насон Анатольевич.
; Нет! Нет! Не убили, наверное, дома у вас. Поезжайте туда к Соломииному дому, там должен быть. Охраняет он его, дом- то ваш.
Машина не доехала до самого дома, потому что на проезжей части дороги стояла большая, роскошная, легковая машина. Сергей побоялся объехать, чтоб ненароком не царапнуть соседскую машину. Пошли к Насоновой избушке пешком. Насон, идя впереди, почти бежал, повторяя всё громче и громче:
;Джен! Джен!
Но собаки, нигде не было. Насон обежал домик, зовя друга, но не нашёл. Остановился против подслеповатых окон избы, снял кепочку с подстриженной полуседой головы, слеза текла по щеке.
; Где же ты? Друг мой сердечный!
; Папа не надо. Не расстраивайся, пойдём отсюда. Поищем в другом месте.
Смахнув слезу кепкой, Насон и Сергей пошли к машине. Самсон рассказывал Сергею, как они тут жили с Дженом. Проходя мимо соседской машины, Насон вдруг встал, как вкопанный, с широко открытыми глазами и полуоткрытым ртом.
Увидев столбнячное состояние отца, сын спросил:
; Ты чего пап?
; Тут он, где-то.
; Кто пап?
; Джен мой.
Громким шёпотом позвал:
«Джен, Джен.. Джен!
Сергей услышал хриплое дыхание из машины. Как будто стон. Дёрнул за ручку дверцы, закрыта, ещё, ещё. И вдруг включилась «сигналка», машина заревела на всю деревню переливчатым сигнальным звуком. Выскочили из соседского дома двое мужчин. Первым бежал здоровяк с чёрными усами, вторым торопливо шёл хозяин дома. Черноусый кричал:
; Чего надо?! Отойдите от машины!
; Там моя собака, – ответил Насон, но, взглянув на подбегающего мужчину, вдруг смертельно побледнев, попятился за машину. Согнувшись, наклонив голову, прикрывая её руками, Насон старался обойти сына и убежать по дорожке. Сергей, не понимая, что произошло с отцом, подхватил отца под руку, удерживая, спрашивал:
; Папа, что происходит? Папа, это кто?
; Это он! Он!
Черноусый вплотную подскочил к Сергею и его отцу. Заорал:
; Вы чего в чужую машину лезете, ворьё!
; Там наша собака, – отвечал невозмутимо Сергей.
; Какая собака?! – захрипел в бешенстве черноусый. Хозяин дома, внимательно приглядевшись, с ехидцей выдавил:
; Да это же Самсон тут, переодетый, намытый, не узнать. Ишь, какого-то ещё хмыря притащил. За собакой приехали. Тьфу, богачи рваные. Уматывайте отсюда пока целы.
; Собаку отдайте, не ваша, – проговорил Сергей, обняв отца. Смутно догадываясь, почему так боится отец.
; Какую собаку? Джена? Так это не ваша собака и звали её не Джен. Это собака моего друга, охотника. И я повезу её ему. А вы идите отсюда да спасибо скажите, что я вас отпускаю. В прочем, тебя, молодой, я могу и прокатить до моего друга - охотника, чтобы убедился в моей правде. Ну, поедешь? Залезай в машину, прокатимся,- усмехнулся черноусый, обнажая два золотых передних зуба. А тебе, Самсон, мало видно досталось!..
Волосатый кулак с перстнем на пальце в виде черепа взметнулся над головами горемык.
; Не позволю!; закричал Сергей, прикрывая отца своим телом, уводя его в машину. Быстро сели в машину, заперли дверцу. Сосед и его сынок требовали убираться с дороги или ОН разнесёт их старенький жигуль «к чёртовой матери» по кусочкам. Сергей, игнорировал требования, не съезжал с проезжей части дороги, заявив, что бес собаки не уедет. Черноусый взял молоток в своей машине и направился к жигулю. Сергей включил сигнал в машине. Деревня вновь вздрогнула от пронзительного звука машины. Соседи по стационару вызвали милицию.
; Дедушка, Насон, расскажи про Джена. Вы с папой так его и не отняли от злого дядьки?
; Отняли, лапушка, отняли, высвободили собаку. В милиции я много про него порассказал, да люди добавили. Суд негоднику был. Нашли у него в хозяйстве ещё двух невольников, которых, как и меня, вначале ограбил, а потом побоями заставил на себя работать. Знал, подлец, что с деньгами с заработков едем, вот и перехватывал нас. Да и собаку - то у соседа своего забрал, позавидовал, что хорошая, охотничья, вёз убить, да Джен сбежал от него.
; А сейчас где Джен?
; Дома у нас, с бабушкой Лизой. Я ему такую тёплую будку смастерил и всю покрасил, но он любит спать зимой в доме на коврике, а весной только на веранде. Будка пустует.
; Ура! Я её под домик себе заберу, когда летом буду у вас гостить, можно?
; Да я тебе красивее сделаю, на ножках и крутиться будет.
Гладит русые кудряшки Насон внучке, улыбается и шепчет:
; Поживём ещё, раз нужен, поживём.