Вечером после концерта, посвящённом Дню Советской Армии в фойе Дома культуры звучала музыка. Парни и девушки сбились в кучки по углам в ожидании полумрака, когда притушат свет и начнутся танцы.
Валентина с интересом смотрела на это представление. Но вот из директорского кабинета вышел Василий, направился к ней и церемонно сделал реверанс:
- Разрешите пригласить вас на танец!
Валентина улыбнулась:
- Только с условием, что после танца ты проводишь меня домой. А потом
я приглашу тебя к себе на чашку чая.
- К тебе? – переспросил Василий.
- Да.
- А как на это посмотрит Варвара?
- Ты, наверное, удивишься, но у меня в Бырлево есть своя квартира.
- Я знаю, но ты же там не живешь.
- Но чаю-то попить мы там сможем! Сейчас пойдем, натопим печку и пей сколько хочешь!
- Как интересно! – загорелся Василий. – Прямо новогодняя история.
…Зайдя в комнату Валентина включила свет, и перед Василием возник уже сервированный стол, посредине которого стояла бутылка с коньяком, две рюмки и пузатая гроздь винограда.
- Вот так я здесь не живу, - обвела взглядом комнату Валентина.
- Мне нравиться! - воодушевился Василий.
- Тогда ты берись за печку, а я похозяйничаю на кухне, - распорядилась Валентина.
Василий начал растапливать печку. Давно нетопленная, она с непривычки растерялась и задымила не в дымарь, а в комнату. Через несколько минут дым заполонил всю комнату, резал глаза и щипал в носу. Василий упал на пол в поисках глотка свежего воздуха. Валентина, увидев его бедственное положение, побежала и раскрыла настежь окно. Второе окно ей не поддалось. Она вернулась на кухню и открыла окно там. Сквозной поток воздуха подхватил клубы дыма и потянул в окно. В комнате стало светлее и свежее. Печка, видимо, продышалась, ожила. Пламя внутри неё стало чувствовать себя уверенней и вскоре совсем освоилось – взмылось над сухими березовыми щепками, заворковало в резонаторе дымаря.
- Кажется, она нас признала, - удовлетворенно произнес Василий.
- Похоже на то, - согласилась Валентина. – Только теперь мы долго будем ходить подкопченными.
Уже через полчаса на столе стояла кастрюля с горячим картофелем, куриные отбивнушки, заранее приготовленные Валентиной, маринованные огурцы и солидный кусок кекса – тоже испеченный Валентиной.
- Прямо пиршество, - оценил Василий старания Валентины.
Они выпили по рюмке коньяка. Раскрытая печка, как камин, горячо задышала. Стало тепло и от печки, и от выпитого. Валентина загадочно посмотрела на Василия и сказала:
- А ты так и не ответил на мой вопрос.
- Я? – не поверил он. – Я никогда не увиливаю от трудных вопросов.
- Тем не менее, - настаивала Валентина.
- Какой вопрос?
- Ты часто бываешь в ресторане?
- Ах, вон что! А я уже занервничал. С каких шишей я могу ходить по ресторанам? Мне в Доме культуры платят всего лишь сто двадцать рублей в месяц. Наш поход в ресторан стоил мне двухнедельного поста.
- Может, все то не стоило таких жертв?
Василий какое-то время испытывающее смотрел на Валентину, а потом сказал:
- Ну и зачем ты об этом спросила?
- Хочу знать.
- Тогда знай: я никогда ни о чем в этой жизни не жалею. Ради мига настоящего счастья я готов пожертвовать почти всем.
- А что не входит в твое «почти»?
- Моя мама, отец. А теперь и ты…
Валентина не узнавала себя. Стала приставучей. Ей хотелось всё расспросить Василия, узнать о нем больше. Ничего подобного ей не хотелось со штурманом. Василий казался ей старше и мудрее её.
- Я тебе не надоела своими расспросами? – вырвался из неё очередной вопрос.
- Спрашивай, больше спрашивай, - Василий взял её ладонь в свои ладони. – Если ты спрашиваешь, значит, ты со мной.
- Я читала твою пьесу и гадала, о ком ты в ней писал. Кто такой Мозг?
- Это я. – простодушно ответил Василий. – Все писатели пишут о себе.
- Но ты, - не поверила Валентина, – ты же не трус!
- К сожалению, трус.
- Тогда получается, что ты и предатель?
- Есть и такой грешок. А еще завистник, ревнивец, похотливый сластолюбец.
- Прекрати! – взмолилась Валентина. – Хоть что-нибудь хорошее в себе ты видишь?
- Хорошего так мало, что и говорить не стоит.
В таком случае моя Душа будет в постоянном конфликте с Мозгом.
- Конечно. Душа - это носитель доброй воли. Без воли человек - не человек, а безвольное существо, раб страстей. Так что Душа – не что иное, как аппарат насилия. И тут неизвестно, кто выиграет.
- Если ты в своей пьесе оставишь Душу униженной и оскорбленной, я её играть не буду, - заявила Валентина.
- Не любишь проигрывать?
- Душу жалко. Хотя и Мозг, больной и никчёмный заслуживает сочувствия.
- Здесь я вижу спасение в консенсусе, - решил все перевести в шутку Василий. – Душа должна полюбить Мозг, а Мозг – Душу. Конфликт здесь, вульгарно говоря, контрпродуктивен. Так что у нас выхода нет.
Он взял Валентину за плечи, прижал к себе и страстно поцеловал. Валентина снова окунулась в манящий и волнующий запах желанного мужчины, всецело поддалась его страсти и покорно опустилась на кровать…
Продолжение следует.