Начало: http://www.proza.ru/2019/10/04/840
Прошло достаточно много времени, девушки из комнаты финансового отдела давно разбежались по домам, Лешка тоже покинул офис, Дима, наконец, остался в одиночестве и спокойно сидел, занимаясь рефератом. Правкам, казалось, не будет конца, времени оставалось мало, все должно было быть готовым до завтрашнего дня.
Неожиданно дверь распахнулась и вместо уборщицы, чей образ был бы более уместен сейчас, снова вошла Ольга. Ни слова не говоря, прошла она на место брата, села за его компьютер, и занялась расположением открытки на столе так, чтобы она бросалась в глаза, хотя это и было излишне: не заметить такую большую открытку казалось просто невозможно.
Однако, девушка не ушла, закончив наводить марафет на рабочем месте, основательно запущенном за время отсутствия Алексея, но осталась сидеть, откинувшись на жесткую спинку офисного кресла и закрыв глаза. Дима продолжал работать как ни в чем не бывало. Прошло полчаса, затем час. Уже уборщица заходила вытереть пыль, а Ольга все продолжала сидеть и ждать чего-то. Молодой человек напротив ни о чем не спрашивал странную девушку — он спешил. Просто необходимо было как можно быстрее закончить этот реферат и ехать к друзьям, которые уже часа два его ждали вместе с исправленным текстом.
Тишина давно опустилась на офис, и только в маленькой комнатушке с двумя окнами на улицу, по-прежнему горел свет. Два человека в ней не знало до сих пор покоя в столь поздний для работы час. Время от времени в окне появлялся девичий профиль и немедленно исчезал, затем снова появлялся, но уже в другом окне, и снова исчезал. Молодого человека не было видно совсем, и можно было подумать, что в комнате находится только девушка, тем более, что из нее не раздавалось ни голосов, занятых разговором, ни отдельных фраз, обращенных друг к другу, ни даже просто каких-либо звуков. Однако, он там был.
Уборщица во второй раз зашла в комнату и была очень удивлена, что в ней по-прежнему присутствуют те же два человека, что и когда она заходила в прошлый раз.
— Хотя дело молодое, что я хочу… — пронеслось в ее голове. И не обращая больше внимания на присутствующих, она принялась за обычную уборку ковролина пылесосом.
Осознав, что время уже позднее и что пора закрывать также и свою комнату, Ольга вернулась за вещами к себе, погасила компьютер, свет в комнате, закрыла дверь, но ключ по договоренности с уборщицей оставила в замке. И вернулась…
Прошел еще час. Дима по-прежнему продолжал сосредоточенно работать. Ольга давно уже поняла что она хочет сказать ему, но, наконец, она смогла и окончательно продумать, как и насколько подробно она будет все это говорить. Теперь спокойствие поселилось в ее душе, и девушка, не желая отвлекать молодого человека от дел, продолжала ожидать его внимания. Она знала, она, наконец, поняла зачем, и теперь главное — это дождаться, не потерять терпение и не потерять самого главного — понимания. И это понимание следовало донести до Дмитрия, чтобы не мучили его более страшные подозрения, чтобы не кидал он обидных двусмысленных фраз мимоходом, чтобы… Причин было много…
Ольга благодарила Бога за то, что тот дал ей это время разобраться и осмыслить, что именно надо сказать, дабы не повторить ситуацию сегодняшнего утра, когда сказано было многое, но все не то, все не так, криво и косо, как обычно и бывает, если говоришь впопыхах, не осознавая последствий поспешно сделанных выводов и вылетевших критичных замечаний. Сколько людей во всем мире попадаются на это, сколько семей, крепких и не очень, любящих друг друга и просто живущих скорее по привычке рушится вследствие этого, сколько лишней крови, дуэлей, смертей! Да, богатый урожай собирает ежегодно эта ловушка неоднозначности человеческих слов, когда эмоциональному окрасу придается значение большее, нежели смыслу самого слова, когда человек после неосторожно сказанного слова больше не в силах воспринимать объективно всю последующую информацию, даже если она и полностью отрицает то самое слово. Все преломляется, словно в увеличительном стекле, малейшая неточность оказывается грубым промахом, все нехорошее вылезает на первый план, а хорошее наоборот скукоживается и исчезает из поля видимости. И уже ничего не слышишь — только свой голос, внутренний голос, который заглушает все, и оказывается на проверку плохим советчиком в подобных ситуациях. Часто люди уже и не помнят причины возникшего разговора, а только сам разговор, только то, что и как было сказано, а, вернее, то, что и как нашептал им же самим в пылу ссоры их внутренний голос. И именно поэтому, в тех редких случаях, когда разум все же берет, наконец, верх над эмоциями обоих говорящих, оказывается, что ровно ничего, что слышал каждый из них, сказано не было, а было сказано другое, то, что никто из них не услышал, не понял, не оценил. Оказывается, что собеседник вовсе не враг тебе, а друг, что хотел помочь, а не поиздеваться, и что только одно слово, всего лишь одно неосторожное слово готово было разрушить все твое доброе мнение о нем. И ужасаешься, как же хрупки человеческие отношения, как легко люди меняют свою точку зрения, свои принципы, свое понимание окружающего мира и всего лишь под действием одного только слова. Осторожнее со словами, берегитесь их, ибо это страшное оружие в руках того, кто не умеет с ними управляться!
О да, Ольга благодарила Бога за то самое время, что оказалось в ее распоряжении. И теперь, когда она была полностью готова к разговору, можно было немного отвлечься от философских мыслей и заняться мирскими делами, пока Дима по-прежнему правил реферат.
***
Но она не успела…
В этот самый момент молодой человек оторвал голову от компьютера, внимательно посмотрел на нее и неожиданно мягким и нежным голосом, как отец больному ребенку, сказал:
— Меня ждут друзья, и тебе нельзя со мной пойти. Пойми меня, пожалуйста…
Оля подняла глаза на Диму, и взгляды их встретились. Вдруг, как электрический разряд, понимание умом и чувствование телом всей этой ситуации в одно мгновение соединились в девушке воедино, и ощущение любви и блаженства наполнило ее измученную душу, озарив всю ее изнутри ослепительным светом так, что даже лицо ее просветлело. Слезы счастья выступили на глазах у Оли, она готова была броситься к молодому человеку, упасть перед ним на колени и благодарить его за все-все, что она сейчас почувствовала:
— Конечно, конечно, я понимаю. Я и не хотела. Мне просто очень надо с тобой поговорить, вернее ты можешь мне ничего не говорить, это мне надо высказаться — пожалуйста, выслушай меня. У тебя будет минут пять на это? — голос ее был наполнен нежностью и любовью, и дрожал, как и все ее тело, но не от обиды или нетерпения, а от неожиданно нахлынувшего на нее неизвестно откуда счастья.
— Да, я думаю, по дороге до метро как раз будет, — медленно и задумчиво проговорил Дима, растягивая слова. Он был явно удивлен и озадачен произошедшей переменой.
Минут через 10 девушка и молодой человек вышли из дверей офиса также, как и вошли в него с утра, но сейчас они настолько не были похожи на тех, утренних, что можно было подумать, что это и не они вовсе. Лицо девушки продолжало светиться, и весь облик ее был полон мягкости и нежности, несмотря на мальчишескую нелепую куртку и шапку. Молодой человек был спокоен, и уже не мрачен, как с утра, и, казалось, что-то ожидал.
С минуту оба молчали. Оля явно подбирала слова, что-бы начать разговор и вместе с тем не нарушить то новое и неведомое ей ощущение, которое только что так неожиданно наполнило ее. Она вдруг почувствовала, что и само это ощущение появилось в ней неспроста, и что оно нужно ей именно сейчас. Оля еще раз прислушалась к нему и с удивлением ощутила его по-новому, как свою внутреннюю силу, как отсутствие страха. Но это было уже не безрассудное и ребяческое «все нипочем», когда сначала делаешь, а потом думаешь, как это было с утра, — это было совсем другое ощущение. Это было бесстрашие смирения и преклонения, ощущение величия и святости происходящего, подобное тому, когда стоишь оголенным перед Богом, и незачем больше стыдиться ни мыслей, ни чувств своих, ибо все божественно, и нечего больше скрывать, ибо все налицо. И в этом новом чувстве была абсолютно новая для нее любовь и нежность к идущему рядом с ней молодому человеку, желание ни в коем случае не обидеть и не задеть его чувства, не смутить его мысли, сберечь его внутренний покой.
Дима продолжал молча идти рядом, но молчание это не было тягостным, скорее спокойным и естественным. С каждой минутой молодой человек все больше и больше ощущал облегчение и успокоение, уверенность, что все уже хорошо, и ему не хотелось ничего говорить — хотелось просто идти вот так далеко-далеко. Оля подняла глаза на своего спутника и, наполненная новым чувством, увидела, что вместо молодого человека рядом с ней идет божество. О, как хрупко ей показалось это видение, как легко можно было его нарушить одним неверно сказанным словом или интонацией! И она еще раз сделала глубокий вдох, наполняя легкие свежим морозным воздухом и внутренне приготовляя всю себя к предстоящему разговору.
— Дима, — звук ее голоса был мягок до неузнаваемости. Молодой человек против воли улыбнулся и посмотрел ей в лицо. — Я должна объясниться с тобой. Мне нужно развязать и завершить эту ситуацию, невольным участником которой ты оказался.
— Я тебя слушаю, — мягко ответил Дима, продолжая идти рядом.
— Ты прости меня, пожалуйста, за все это безумие, что я допустила. Я хочу, чтобы ты знал, что мною руководило не чувство любви, или правильнее сказать страсти, как ты, наверно, подумал про меня. А другое… Ты мне очень интересен как человек: твой внутренний мир, твои чувства, твои мысли. И это было уже давно так, еще до моего появления в компании (хотя ты и не знаешь об этом). Я почему-то решила, что имею право (только из-за того, что ты мне интересен) ворваться вот так в твое личное пространство, проследовать за тобой и узнать тебя ближе. Я глубоко не права, и обещаю тебе, что этого больше никогда не повториться (если только ты сам этого не захочешь). Пожалуйста, прости меня…
Дима, по-прежнему, молча шел рядом, лицо его было так задумчиво и нежно, что казалось, что он что-то вспоминал или о чем-то глубоко размышлял в этот момент, о чем-то умиротворенном и прекрасном. Оля перевела дыхание — ощущение великой, буквально вселенской силы любви и благодати не только не покидало ее, но как будто даже увеличилось за эти несколько минут, что она говорила.
— Дима, — тихо и нежно продолжила она. Молодой человек вздрогнул и вернулся к действительности. — И еще, я очень благодарна тебе за твои слова, сказанные мне сегодня утром… Они открыли мне глаза, позволили увидеть насколько сильно я заблуждаюсь. Ты прав, тысячу раз прав, что самое главное в общении с другим человеком это «чувствовать себя рядом с ним как дома». Я же настолько сейчас взвинчена и агрессивна, пусть даже во мне рвутся наружу не злоба и гнев, а радость и желание сделать другому человеку добро, что со мной невозможно чувствовать себя спокойно и умиротворенно, «как дома». Мои невыдержанные, неадекватные ситуации «позитивные» чувства также не могут никого обрадовать или утешить, как если бы это были «негативные» чувства. А то может быть и хуже, поскольку от «негативных» чувств, направленных на человека, он может защищаться, а от «позитивных» зачастую нет. Но эти чувства, в таком страстном и бурном проявлении, на самом деле даже более разрушительны и вредны. Я запомню твои слова на всю жизнь как руководство к действию, и обещаю тебе, что приложу все силы, чтобы усмирить свою внутреннюю бурю и создать для человека, кто окажется рядом со мной, настоящий, спокойный и приветливый «дом». Спасибо тебе, за все, за все тебе спасибо…
Дима остановился посреди улицы, обернулся к Оле и взял ее за руку:
— И у тебя это обязательно получится, — он широко улыбался девушке. Лицо его светилось, а глаза излучали нежность и любовь такой силы, что невозможно было даже смотреть в них. — У тебя это получится.
Он отпустил ее руку и, не прощаясь, побежал к метро. Оля так и осталась стоять посреди улицы, не в силах сдвинуться с места. Лицо ее горело от холода, тело дрожало мелкой дрожью, но на душе у нее было спокойно и радостно. Она смотрела внутрь себя и видела абсолютно новую, огромную, но посильную задачу в своей жизни, новый смысл жить:
Это стать такой, чтобы, находясь рядом с ней, любой человек ощущал себя «как дома»…
2002 — 2012