… - Белозерцев! - Катя, задыхаясь, подбежала к койке, на которой уже не стонал - выл диким зверем - мучимый Шестеркой, отпускающей в его адрес трехэтажные комбинации, осунувшийся за этот долгий час безуспешной борьбы, парень. - Жопу свою, жопу тощую, “плохую” (в нарывах, появившихся после частых инъекций так ненавидимого всеми пациентами ПБ “витамина А”) - сюда давай! Да не кусайся ты! Не злись! Дай уколю! Сестра изловчилась и глубоко воткнула длинную иглу в единственный “пятачок” без нарывов. Пахан - выл на одной ноте, двадцать три мужика - ровно столько их было, кроме него в надзорной - стали беспокойно ворочаться. Крепко пришвартованные на ночь к койкам, они все равно умудрялись крутиться в беспокойном сне - даром что под галобздилом все, как один! Девушка оглядела палату профессиональным взглядом, удовлетворенно, с видимым облегчением, вздохнула - вечером она их на славу примотала! Никто не отвязался! - и занялась Павлом снова. Два да два куба - витамины “А” “C” - она ввела, а вот с феназиком - посложнее будет. Вену он сейчас не даст, помощников нет, она, Катюша Звонова, - одна на отделении с 70 психами. От этой мысли ей на миг стало малость не по себе, но она тут же собралась и стала думать. Санитарка Женька, неотесанная, толстая деваха 22 лет отроду, драившая толчки и полы, грузно утопала домой еще в 9 вечера, сразу после пилюлек. Даже не помогла надзорку “пришвартовать”, зараза! Как же быть?! Точно! Быстро проверив, крепко ли связан ее любимчик - да, этот молодой интеллегент ей очень нравился! - она опрометью бросилась в “10-местный люкс”.
***
… - Осииич! Эй! Вставай! - сестричка тряхнула, довольно сильно, старика за угловатое плечо.
- А?! - тот резко проснулся вдруг, сел на койке, увидев, как встревожена молодая девушка. - Че надо-ть, ась? Говори, Леонидовна!
- Чеши в надзорку! Быстро!
- За что? Чё я сделал-то опять? Гельке что ль донесли, что я булку на батарее сушил? Так это ж - сущий пустяк, Женька, сука, выкинула уже. А я чего? Я - ничего! Я шамать хочу после отбоя-то! Не надо меня в надзорку! Ну хошь, я мензурки на утро налью? А, Леонидовна?!
- Заткнись и слушай сюда! У Паши, дружбана твоего, возбуждение - мне фен ввести надо позарез! А никак! Помоги, будь человеком, Григорий Осипович!
- Говно-вопрос, Леонидовна! - воспрял духом понявший, что ему не придется неизвестно сколько дней, ни за что ни про что, зависать в надзорке, с “тяжеляками” да с “лежаками” старик - Потопали! А что? Сильно плохо, Пахану-то?
- Сам увидишь! - на бегу, отрывисто проговорила Екатерина Леонидовна.
***
… Главный и Компания, неистово матерясь, лютовали в голове Белозерцева и, похоже, добились своего - парень “поехал” окончательно. Феназепам не действовал, несчастный выл и метался на койке всю ночь. Катя несколько раз проверяла узел на рубахе и вязки - не дай Бог, выпутается. Осича Катерина отпустила сразу после того, как тот стиснул напряженную донельзя руку парня не по-стариковски крепкими, сильными пальцами, и она наконец-то ловко ввела “фенечку”. Один куб, четко по инструкции, данной Ангелиной Игоревной. Хотя, конечно, что такое - какой-то жалкий кубик феназепама?! Она никогда не своевольничала, за это Катю Звонову и любили - все, и мужики, и коллеги-сестры, и доктора. В пятый раз за ночь дернув за узел на рубахе, она длинно вздохнула и пошла в процедурку. Светало. Через сорок пять минут - подъем!
- Надо хотя бы кофе глотнуть, что ли! - устало сказала себе Катя. Она так и не присела за эту длиннющую, тяжелую ночь…
***
… Шесть. Запищал нежно любимый Айфон. Эх, фотки себя, любимой, в новой, розовой с белым пижамке, так удачно подчеркивавшей ее хрупкость, она в Инсту так и не залила вчера! То есть - сегодня. Пора поднимать мужиков! Катерина Звонова решительно встала со стула, захлопнула Дневник, где “описывала” - старательно, подробно - бедного Пашу и пошла в первую, общую, палату. Мужики потихоньку подымались с коек, вяло тянулись в туалет… Все - своим чередом! Катюшка окинула усталыми глазами огромное помещение с рядами белых коек. Вот засранец! Ща она ему устроит!
- Эу! Антц! Подъеееем! Кто спит - того убьеееем! - прокричала девушка, по привычке чуть растягивая слова, - Человек-гора! Встал быстро! Время московское - 7 минут седьмого!
- Да пошла ты! Буду я в такую ранищу вставать! - Сёмка грузно перевалился на другой бок - лицом к стене.
- Ну и дрыхни, скот! - сквозь зубы процедила Катя. И, уходя в надзорку - будить “лежаков” - добавила зло и по-обыкновению очень звонко: - ВСЁ про тебя на пятиминутке скажу, Антц!
***
...- Сумасшедший - вдрабадан! - звонко и почему-то зло заключила Екатерина Леонидовна свой отчет на затянувшейся -Как на зло! Так ужасно хотелось в душ, есть и СПАТЬ! - пятиминутке.
- Про Антца - поняла. - Ангелина Игоревна быстро отметила что-то в своем толстом Журнале. - Переводим на азалептин!
- Опять? - это Рената Егоровна Ростовцева, Катина сменщица, подала свое меццо с “песком” - Так не пошел же, вроде?
- У вас есть другие варианты-предложения? Я вся - внимание!
Повисла пауза. Катя подавила судорожный зевок.
- Коллеги, если вам больше нечего мне сказать, приступайте к своей работе! Время - 9:30, через полчаса больные должны быть в столовой! В 12 ровно - в Обход пойду!
Ангелина поднялась из-за стола, Катя же, выпитая этой ночью до капли, но абсолютно счастливая, подпрыгивая, побежала домой. Ростовцева брезгливо поморщилась, проводила ее неодобрительным взглядом - не подобает так себя вести персоналу! - и закрыла на тяжелую щеколду дверь “на волю”. Рената Егоровна тяжелым шагом направилась к двери, ведущей в отделение. Дежурство предстояло - тяжелое.
***
… - Муж-чи-ны! Зав-трак! Все меня слышали? Антц! Тебе особое приглашение нужно, я не поняла?! - и Ростовцева толкнула грузного мужчину в спину. Тот решил было нахамить по обыкновению, но увидев строгие, холодные карие глаза в роговой оправе очков, тут же передумал и пошел - довольно быстро - в столовку. Ренатку мужики - все, как один - ненавидели. И почему-то боялись ее, эти здоровые лбы, могущие, при желании, одной левой прибить эту низкую, одышливую тетку. В чем было дело - никто не понимал, но в ее смену отделение полностью оправдывало свою репутацию “образцово-показательного”.
Осич, наблюдавший эту сцену, с тоской подумал:
- Когда-то Леонидовна теперича выйдет? Это, почитай, три дня ждать!.. - и уныло поплелся вслед за Семеном. Есть совершенно, ни капельки не хотелось от такого огорчения - опять Егоровна дежурит, падла!
Все расселись столиками, слишком маленькими для здоровых мужиков. Сидеть, в отсутствие места, приходилось по четверо. Неудобно. И есть остывшую овсянку приходилось быстро, 6 отделение, молча, не жуя, глотало утреннюю кашу. То и дело раздавалось раздраженное меццо:
- Быстрее, мужчины! Не в ресторане!
Начинался тяжелый, длинный день, не суливший пациентам ничего хорошего. Стояла угрюмая, прерываемая стуком железной посуды, тишина, Женька, как всегда расхристанная, собирала пустые тарелки.
- Поели - марш на коридор! - это Рената Егоровна решила в очередной раз призвать пациентов, судорожно допивающих холодное какао, к порядку.
Завтрак - подходил к своему логическому завершению.
Впереди были пилюльки, затем - событие каждого дня, кроме воскресенья, конечно! - Обход.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…