В работе ныне покойного российского философа А.Г. Агаева (1924–2003) посвященной исследованию биографии шайха накшбандийского братства, муршида Мухаммада ал-Йараги (1772/73–1838), приводиться ценные сведения о периоде его начальной учёбы в селении Согратль, ныне Гунибского района Дагестана. Со ссылкой на статью Загида Варисова в газетном отклике на его первую статью о нём («Как призыв к свободе совести» //Дагестанская правда. 14 апреля. 1992 г.). Причину поступления Мухаммада ал-Йараги на учёбу в Согратлинскую мусульманскую школу З. Варисов объяснил следующим образом:
«Весьма интересен и поучителен факт первого приезда его в конце XVIII века. Не имея в Согратле кунаков и знакомых, юный Мухаммад слез на окраине села с мула, пустил его перед собой и открыл первые ворота, перед которыми остановилось животное. Хозяином этого дома, где и поселился ал-Йараги, был Риза (старший), потомок родственника казикумухского хана... Несколько поколений представителей этого дома в память о кунаке своих предков (ярагинце) считают своей обязанностью давать одному из сыновей имя Яралияв. У Магомеда Ризаева хранится Коран, принадлежавший Мухаммад-эфенди».
Выбор сел. Согратль для продолжения образования объяснялся разными причинами. Во-первых, в Дагестане, по традиции, талантливые люди получали образование в разных исламских центрах. Это давало возможность освоить различные формы и методы учёбы, пройти школу разных по педагогическому опыту алимов, заодно и приобщиться к этническим, историческим и культурным ценностям разных народов Дагестана. Стажировка в национальных культурных центрах выводила любознательных молодых людей за рамки узконациональных интересов.
Во-вторых, в сел. Согратль, на тот момент, собралась группа весьма одарённых учителей по наиболее престижным научным дисциплинам. Окончившие курс учёбы в Согратль, как и в Ахты, Тарки, Кумухе и других мусульманских образовательных центрах, получали документы, официально разрешающие им поступить в Каирский исламский университет «ал-Азхар», занимать ответственные должности в соборных мечетях, религиозных учебных заведениях и шари‘атских судах.
В книге «Асари Дагестан» историк-энциклопедист ал-Хасан ал-Алкадари (1834–1910) дает краткие характеристики трём согратлинским учёным и учителям. Первым он называет Махди-Мухаммада-эфенди ас-Сугури (ум. 1840), у которого имеются «свои произведения». Он был «весьма современным учёным, и у него есть сочинения по философии, богословию и логике». О двух других приводятся такие сведения: «Согратлинские Гаджи Шафи-эфенди, который, получив образование в Египте и вернувшись в Дагестан, с полным усердием стал обучать население чтению Корана нараспев и преподавать в переводах на аварский язык основы и сущность предписаний религии, и Абдулла-эфенди, который обладал способностями в математике и астрономии и предсказывал некоторые явления и время лунного и солнечного затмений, предварительно высчитав, причём, так как его слово оправдывалось, дагестанцы дали ему прозвище Шайтан-Абдулла». Существуют ли среди них учителя Мухаммада ал-Йараги, задаётся вопросом профессор Ахед Агаев?
Историк ал-Хасан ал-Алкадари (ум. 1910) не ставил своей задачей ответить на подобный вопрос, но оказалось, что названные согратлинцы имели к ал-Йараги прямое отношение. З. Варисов утверждал, что «Шайтан-Абдулла», т. е. ‘Абд Аллах-эфенди, проводил с Мухаммадом занятия по математике и астрономии. Отец Махди-Мухаммад-эфенди — Махди-Мухаммад (старший) преподавал ему естествознание и философию. Вопросам богословия и шари‘ата обучал его Ибрахим-дибир. С той же уверенностью дагестанский арабист М.-Г.М. Садыки (1918–2008) пишет:
«Нам известны два имени учителей Мухаммада ал-Йараги из аварцев — ал-Хасан ал-Кудали (1718–1795) и Са‘ид ал-Харакани (1763–1834)». При этом утверждение о том, что его учителем был и Са‘ид ал-Харакани, обосновывается ссылкой на «нашего современника Мухаммада ибн Нур-Мухаммада ал-Харакани», в «личном архиве (которого) хранится письмо Са‘ида ал-Харакани, где он называет Мухаммада ал-Йараги своим учеником». Однако, достоверность сообщения вызывает у части исследователей определенные сомнения, т. к. не совпадают во времени и пространстве некоторые исторические события. Кроме того, до нас дошло иное истолкование отношений между ал-Йараги и ал-Харакани.
В книге «Имам Гази-Магомед», изданной в г. Махачкала на аварском языке в 1993 году, содержится такая информация: обучаясь с Са‘идом ал-Харакани и другими известными горцами (аварцами) в течение 7-8 лет, оставив о себе хорошую славу и уехав в Южный Дагестан, на свою родину, он не прекращал свои связи с горцами (аварцами)». Получается, лезгин Мухаммад и аварец Са‘ид были «сокашниками» или «сокурсниками», — делает вывод философ А.Г. Агаев (ум. 2003). Вместе учились, возможно, на одном или на разных курсах, в одном и том же, но не исключено, что и в разных учебных заведениях, но в пределах Аварии. Может быть, даже и дружили. Но кто бы ни был учителями Мухаммада ал-Йараги из сел. Ярага в сел. Согратле и других мусульманских школах, он остался им благодарен за глубокие и разносторонние знания. Естественно, многое в достижении цели зависело от него самого, его упорства, настойчивости и трудолюбия.
Мухаммад ал-Йараги (ум. 1838) обладал всеми этими качествами. Поэтому совместный труд ученика и учителей-мударрисов принес желанный результат. К концу многолетней учёбы в кюринских краях и в «остальном Дагестане» он стал знатоком исламской догматики, шари‘ата (законодательства) и марифата (морали), хорошо освоился в философии, логике, риторике, в арабском языке, астрономии, математике и естествознании. Мухаммад ал-Йараги жил, учился, а затем и занимался науками в условиях возрождения арабской культуры в Дагестане. Это культурное движение, происходило в XVIII–XIX веках, вовлекая в свою орбиту все более широкие массы населения. Причём в то время, когда Дагестан пробуждался к высокой культуре и цивилизации, собственно арабские страны, став колониями европейских держав, пребывали в застое. Велика была ностальгия по философии и науке эпохи Ибн Сины (980–1037), Ибн Рушда (1126–1198), ал-Фараби (870–950) и Абу Хамида ал-Газали (1058–1111). Они внесли в мировую философскую и научную культуру оригинальный вклад еще в X–XIV веках, но в последующие века наступил застой.
Возрождение оригинальной арабоязычной мысли произошло в неарабской стране, вначале в Самарканде и Бухаре, затем в горах Кавказа, т. е. в Дагестане. Дагестанские учёные-арабисты, писавшие и читавшие по-арабски, не уступали арабам в знании их языка. Это, однако, было не только культурным достижением дагестанцев, но и их слабостью, так как исламское возрождение в Дагестане отзывалось потерей национальной самостоятельности и самобытности. Коран, другие религиозные книги, написанные по-арабски, никогда не переводились на аварский или лезгинский языки; развитие исторической, философской, политической мысли также происходило на арабском, позже, уже в XIX — начале XX века и на тюркском, а не на родных языках. Это служило препятствием для умственного развития населения, не владеющего арабским языком.
Из-за того, что и богослужение повсеместно совершалось на арабском языке, которым широкие массы не владели, смысл читаемых ими молитв оставался для них непонятным или малопонятным. Но в исламских учебных заведениях горцы получали наряду с религиозным и солидное светское образование. Во время учёбы у Мухаммад ал-Йараги одновременно формировались философская, естественнонаучная и религиозная картины бытия. Они то противоречили друг другу, то, напротив, дополняли, придавая душе гармонию. Мухаммад вряд ли стал фанатиком, несмотря на то, что в Коране содержится немало восторженных призывов к непримиримой борьбе против «неверных». Российский лингвист и этнограф П.К. Услар (1816–1875) по этому поводу размышлял:
«За много веков тому назад, в то время, когда в христианской Европе жгли еретиков, евреев и язычников, калифы устроили в самом дворце своем странноприимное помещение, открытое для всех пришельцев, без различия вероисповедания; калифы с торжеством, почётом и сочувствием принимали у себя ученого еврея, главу багдадской еврейской общины, князя изгнания. К этим примерам веротерпимости присоединим пример, хотя и в другом роде, но нам современный. Преемник калифов, повелитель правоверных, грозный хункар, султан турецкий ставит свою столицу вверх дном и последнюю копейку ребром, чтобы угостить и возвеличить проезжую неверную гостью! Мусульманское духовенство рядом с католическим освящает молитвами своими открытие Суэцкого канала! И это происходит вблизи гроба пророка. Вот на что сводится мусульманский фанатизм, непримиримая война с неверными».
Чтобы составить себе ясное представление о реальном объёме и содержании образования, полученного Мухаммадом ал-Йараги в школьной и самостоятельной формах, следует назвать основные предметы и учебники, которые он основательно усвоил. Начал он учёбу с овладения арабским языком, затем книжек «Мухтасар ал-минхадж» («Сокращение пути») и «Марифат ал-ислам» («Познание ислама»). За ними приступил к изучению «Правил ислама» по учебнику «Усул ал-дин». Затем взялся за «Тасриф» («Превращение»), который представляет собой начальный курс арабской грамматики. Однако, одной книги оказалось мало. Грамматика арабского языка сложна и трудна для усвоения, но упорный труд ал-Йараги достиг цели. Книга «Джами» дала ему возможность постигнуть слоги и их значение в арабском языке. Только теперь, пройдя первоначальный курс учебы, сын муллы Исма‘ила-эфенди получил большую или меньшую известность среди учителей и учеников. Он уже понимает смысл прочитанного, сам сочиняет по-арабски письма, рассказы, но что-либо переводить из Корана еще не смеет.
Второй этап учёбы он начал с основательного изучения трех больших учебников по логике, а именно: «Исагуджи» («Пять начал»), «Шамсийа» («Освещение») и «Фанари». Логика по-арабски означает «Мантик», а объясняется она как «систематическое орудие, охраняющее мысль от ошибок». За логикой в учебе Мухаммад ал-Йараги последовала «Ма’ан» («Риторика»). Она, как и логика, была одной из любимых ал-Йараги муталимом учебной дисциплиной, которые он изучал с упоением. Она объясняла правила красноречия арабского языка, особенно языка «Корана», считавшегося одним из главных чудес пророка. «Наука эта сама по себе составляла весьма приятное и любимое муталимами развлечение, потому что, разбирая красноречие арабского языка, рассуждают о лучших произведениях древних арабских поэтов». Занятия логикой и риторикой тем более стали любимыми для ал-Йараги, что сам был довольно красноречив и, увлекаясь старой арабской поэзией, втягивался в поэтическое творчество. К этому времени относится большая часть его стихов на темы любви и разлуки, которые он сочинял на арабском и тюрко-татарском языках. Получая еще литературоведческое и поэтилогическое образование, ал-Йараги, согласно учебному плану, изучал несколько книг и пособий, специально посвящённых тонкостям арабского стихосложения и поэтики.
Очередным этапом учения ал-Йараги стало юридическое образование. Первым долгом он глубоко вчитался в содержание книги «Магаллы», существующей в двух частях. Благодаря этой работе он разобрался в гражданских, уголовных, военных, духовных мусульманских законах (Шари‘ат). Книга «Джавами» («Собрание») дала ему достаточную ясность во всем своде оснований этого законодательства. Курс учёбы, почти равный современному институту, если не университету, еще включал изучение математики, астрономии и физики. Он завершался изучением «Ака’ид» («Убеждение»), доказывавшего с философских позиций духовное начало мира, существование Бога и то, что существуют добро и зло, награды и наказания в загробной жизни.
Мухаммаду ал-Йараги было далеко за двадцать пять лет, когда он, «завершив курс науки и знаний в Кюринском округе и в остальном Дагестане», возвратился на родину, в сел. Вини-Яраг. Сельчане встретили его весьма радушно. Они уже были наслышаны о его успехах в учёбе и в родном селении, и особенно в Ахты, Согратле и других исламских образовательных центрах Дагестана. Кроме того, велик был авторитет его отца Исма‘ил-эфенди, который, как и дед его Шайх-Камал, занимался преподавательской и проповеднической деятельностью в сел. Вини-Яраге. Благодаря их стараниям в селении строилась мечеть, при ней открылась исламская школа. Сельчанам было приятно сознавать, что Мухаммад пошел по отцовскому и дедовскому пути. Династия священнослужителей укреплялась от поколения к поколению, причем каждое новое поколение вносило в распространение и исповедание мусульманских норм определенные новшества. В радостных увеселениях, приятных встречах со сверстниками, беседах с близкими и родственниками, угощениях «эли-фар» и мавлидах прошли первые дни после возвращения в отчий край.
В первую же пятницу, когда все верующие мужчины села посещают мечеть для совершения богослужения, Мухаммад явился туда с отцом Исма‘ил-эфенди. Впервые Мухаммад по инициативе почтенного своего родителя начал полуденную пятничную молитву. По принятой традиции мулла, который проводит молитву, поднимается на помост, чтобы он был виден со всех сторон, и чтобы ему была видна масса молельщиков, собравшихся в мечети, а главное, чтобы его молитва дошла до слуха и сознания каждого прихожанина. Просвещенный мударрис покорил собравшихся под сводами мечети сельчан ясностью ума, ораторским искусством, силой характера и, наконец, знанием Корана и других мусульманских источников. Благодаря этим качествам, необходимым проповеднику, он приобрел неподдельный авторитет среди верующего населения. А авторитет, редкий в народе, приобретал характер нравственной силы и власти над людьми. И тогда, при первой встрече с вини-ярагцами, и в последующем, занимаясь распространением исламской идеологии, Шари‘ата и этикета в народе, Мухаммад ал-Йараги неизменно демонстрировал высокое искусство религиозной проповеди.
Проповедничество сродни творчеству, тончайшему ювелирному делу, где соединяются талант психиатра, артистизм актера, голос певца и оратора и духовная сила авторитета. Проповедническое искусство шайха Мухаммада ал-Йараги достигло такого совершенства и известности, что даже русский историк-религиовед А. Ипполитов через тридцать лет после его смерти, в 1868 году, в статье об учении «зикр» в Чечне и Аргунском округе назвал его первым в кратком списке авторитетных мусульманских проповедников Кавказа. Их сила состояла в том, что они «умели учитывать настроение масс, хорошо пользовались принципами ислама... Подобными проповедниками были люди, подобные, например, Мулле Магомеду, Кази-мулле или, наконец, последнему горскому имаму... народ шел за ними», — заключал историк.
Наиболее сильнодействующим средством проповедей Мухаммада ал-Йараги была молитва. Она представляла собой обрядовое действие с чтением конкретных сур Корана. Обрядовое действие совершалось в форме намаза. Ежедневно по пять раз с раннего утра и до прихода ко сну, как и всякий другой последовательный мусульманин, Мухаммад мыл холодной водой руки до локтей, ноги до колен, лицо и шею, настилал на пол материю или одежду и, поворачиваясь лицом к югу, где находится родина ислама (священные города Мекка и Медина), то опускаясь на колени на постланную вещь и касаясь лбом ее, то поднимаясь на ноги и вскидывая руки и взор к небу, полушепотом читал коранические суры. Смысл их заключался в возвеличивании Всевышнего Господа как «Единого Творца» Вселенной и всего того, что в ней существует, в выражении своей верности божьей воле и мудрости, осознании бренности тела и бессмертии души человека, понимании необходимости творить добро, остерегаться греховных вожделений. А когда молитвы («Йасин» и другие) читались в полный голос в мечети, и особенно на дому у умершего мусульманина, тем более на его похоронах на кладбище, Мухаммад завораживал собравшихся, придавая их горестному настроению особую эмоциональность. Слушая его, они как бы становились воздушными и, отрываясь от земли, всей душой, всеми мыслями и чувствами уносились куда-то в небеса, в иной мир.
Когда следом за Мухаммадом, уже обретшем в народе сан «эфенди» и «муллы», молящиеся многократно повторяли «Ля-илля-лагьа-иллялагь» («Нет бога, кроме Всевышнего Господа») и «Я Аллагь» («О Господь!»), люди впадали в состояние, близкое к экстазу. Именно вводя мусульман в экстаз, Мухаммад-эфенди доводил до их сердца смысл и предназначение ислама. И благодаря этому общерелигиозные заповеди «не совершать греховных поступков», «не красть», «не курить», «не употреблять одурманивающих продуктов», «не прелюбодействовать», «честно трудиться» и «терпеливо ждать смерти» приобретали высоконравственный смысл. Если в проповеднической деятельности молодой талантливый мударрис ставил акцент на достижение единства слова и дела, веры и поведения мусульман, то в педагогической деятельности он избрал путь реформы мактаба ал-Йараги.
С самого начала его работу стесняла организационная форма школы. То, что она ограничивалась первой ступенью, т. е. начальным образованием, сковывало его творческие возможности. Встал вопрос о преобразовании школы из одноступенчатой в двухступенчатую. Такая школа могла дать «среднее», даже «высшее» религиозное образование. Реформе ярагской школы и её преобразованию в авторитетный исламский образовательный центр способствовали и другие обстоятельства. В частности, отсутствие медресе второй ступени во всей Кюре, где существовало в то время, по официальным сведениям, 204 населенных пункта, отрицательно влияло на общее состояние религиозности населения. Хотя мечети функционировали во множестве аулов уровень профессионально-религиозной подготовки учителей был низок, преобладали самоучки. Учёба кюринцев в других местностях Лезгистана, и Ширвана, куда они выезжали на 5-8 лет для получения образования второй ступени, требовала значительных материальных затрат, и лишь отдельные молодые люди из богатых семей могли рассчитывать на солидное исламское образование.
И, наконец, XVIII — начало XIX века на Восточном Кавказе характеризовались духовно-культурным пробуждением. Особенность этого движения состояла в «отсутствии местных укладов и сохранении в исключительной чистоте воззрений арабских ортодоксальных теологов-юристов, несмотря на позднейшие культурные влияния Ирана и Турции», а оно требовало подготовленных культурных сил, искусно разбиравшихся в тонкостях религии, шари‘ата и марифата, знакомых с культурными достижениями широкого мусульманского мира. Но и это не всё. Сам мусульманский мир при всей его культурной и цивилизованной самобытности не мог существовать изолированно от окружающих культурно-исторических миров, в первую очередь от Европы, которая оказывала растущее воздействие на все страны Средиземного, Красного, Индийского, Черного и Других морей, на страны Азии и Африки своими достижениями в науке и технике, философии и естествознании, литературе и искусстве.
Собственный опыт учебы в Ахтынской, Согратлинской и других мусульманских школах второй ступени убедил ал-Йараги в необходимости проведения не только структурной, но и образовательной реформы медресе. Остро встала задача дополнения исламского образования светским, религиозно-научным. Они различны по целям и функциям, но Богу угодно, чтобы мусульмане владели знаниями. В Коране говорится, что существуют две ветви образования — «Божье» и «человеческое» и, хотя «Божьи знания» считаются более важными, чем «человеческие», последние, служа Божьим, также находят место в жизни мусульманина. Задуманная Мухаммадом-мударрисом реформа ярагской школы была одобрительно встречена и священнослужителями, и населением. Разумеется, в первую очередь муллой Исма‘ил-эфенди, отцом и наставником его. Особо опирался он на поддержку богослова Мухаррам-эфенди ал-Ахти (XVIII в.), дружившего с Исма‘ил-эфенди уже много лет. Мухаррам-эфенди — уроженец селения Ахты. Он поселился в соседнем Махмудкенте еще до отправки Мухаммада на учёбу в сел. Согратль, Он был настолько близок к Исма‘ил-эфенди, что по его просьбе преподавал и в ярагской школе.
Мухаммад-мударрис по возвращении из сел. Согратль женился на его дочери Айшат. Ал-Хасан ал-Алкадари (ум. 1910), называя Мухаррам-эфенди в перечне «учёных и преподавателей из дагестанцев», характеризовал его весьма лестно: «большой учёный, преподававший физику и философию». Тесть не только продолжил работу в ярагской школе, когда зять взялся за её реформирование, но и сам, будучи философом, правоведом и поэтом, поддерживал его своим авторитетом и связями в научном мире. Отсутствие документальных источников затрудняет подробный анализ работы исламского центра, созданного Мухаммадом ал-Йараги. О содержании, формах и методах учебного процесса, как и в целом об эффективности этого центра можно судить по его «продукции», по его питомцам, их достоинствам и тому месту, которое они заняли после прохождения курса наук и знаний в сел. Яраг.
На помощь опять приходит историк ал-Хасан ал-Алкадари. Его «История Дагестана» — это история событий в действиях людей, а не набор безличных явлений, творцы и субъекты которых скрываются от общественности. Историк посвятил краткому описанию жизни и деятельности «умерших и здравствующих учёных и преподавателей из дагестанцев» заключительный раздел своей книги, где содержатся и некоторые сведения о питомцах ярагской школы. Переводчик книги ‘Али Гасанов (сын автора), который снабдил книгу солидным комментарием, не без удовлетворения заметил:
«Длинный перечень дагестанских учёных-арабистов, приводимый нашим «автором, делает вполне понятным огромное влияние наших мулл на массы». И еще: «В предлагаемой книге характеризуется культурный уровень действующих лиц, в той или иной мере влиявших на массы. Наш автор не делает никаких выводов из своих указаний в этой области». Одним из первых «питомцев» ярагской школы второй ступени, где он учился непосредственно у Мухаммада-мударриса и его окружения, был житель селения Алкадар, местности Кюра, ал-Хаджжи ‘Абд Аллах-эфенди (1801–1862). Он происходил из состоятельной бекской семьи.
«Этот одаренный человек, будучи жителем селения Алкадар Кюринского округа, в начале своей юности получил некоторое знание наук в сел. Махмудкент у ал-Хаджжи Салим-эфенди ал-Ахти (ум. 1850/51) и у ярагского шайха Мухаммад-эфенди...». Через много лет он повторно вернулся в его медресе, но тогда Мухаммад ал-Йараги жил в Аварии. Ал-Хаджжи ‘Абд Аллах обрел известность тем, что, став мударрисом, по возвращении в Алкадар «открыл медресе в родном ауле и стал преподавать». Причём он, как и ал-Йараги, строил учебный план, где сочетались религиозные и светские дисциплины. В своей школе он дал образование и своим сыновьям, один из которых, ал-Хасан ал-Алкадари (собственно автор «Асари Дагестан») стал самым крупным в прошлой истории Дагестана учёным-энциклопедистом, автором содержательных монографий по истории Дагестана, праву, этике, философии и другим специальным наукам, а также поэтом.
Среди питомцев ярагской школы, непосредственно учившихся у Мухаммад-эфенди, автор «Асари-Дагестан» называет еще двух лезгин. Это ‘Абд ал-Халим ал-Кури (ум. 1850/51) из Самурского округа, селения Ахты и ал-Хаджжи Амир-‘Али ал-Джали (ок. 1790–1846) из Кубинского округа, селения Тагирджал. Обращают на себя внимание географические данные. Ал-Хаджжи ‘Абд Аллах (ум. 1862) представляет Кюру, ‘Абд ал-Халим ал-Кури — Самурскую часть Лезгистана, а ал-Хаджжи Амир-‘Али ал-Джали — Кубу. Значит, исламский центр ал-Йараги носил общелезгинский характер. Его одаренные питомцы внесли значительный вклад в историю и культуру родного народа.
‘Абд ал-Халим ал-Кури, поселившись в селении Шихикент, что в Кюре, также много лет преподавал «арабские науки и получил от шайха Мухаммад-эфенди ал-Йараги инвеституру на наставничество в тарикате Накшбандийа.
В свою очередь ал-Хаджжи Амир-‘Али ал-Джали, как утверждает ал-Хасан ал-Алкадари, также стал действительным учёным и современным проповедником. В юности он «освоил науки» в селении Вини-Яраг у Мухаммад-эфенди в его медресе. Потом, когда в Кюринском ханстве Мухаммад ал-Йараги подвергался гонениям, он с ним бежал в Аварию и, служа ему, получил свою долю пользы по части «тайных и явных наук», затем женился на дочери родного брата (ал-Йараги?) и стал в конце жизненного пути «джама‘атским имамом» в сел Касумкент.
Ярагское медресе стало широко известно и за границами Лезгистана. В исторических источниках и научной литературе называется имя лакца, жителя Казикумуха Джамал ад-дина ал-Гумуки (1788/92–1866), как его воспитанника. Имена двух аварцев, прошедших определенный курс наук и знаний в Яраге у Мухаммад-эфенди, называет штабс-капитан российской армии К.И. Прушановский в «Записке» Генеральному штабу, датированной 1842 годом. В последующем все историки, изучавшие события Кавказской войны, особенно ее причины и предпосылки, указывают на учёбу аварцев в ярагском медресе. Причем речь идет о таких выдающихся людях, как гимринцы Гази-Мухаммад ал-Гимрави (1795–1832) и Шамиль (Шамуил) ал-Гимрави (1797–1871), ставших имамами Дагестана и Чечни, руководителями и вождями горцев в их вооруженной борьбе за национальную и социальную свободу. Это было ещё в то время, когда назревало в недрах истории столкновение двух мировоззренческих принципов, культур и образов жизни. Сведения о Мухаммад-эфенди ал-Йараги, его религиозно-философском учении до них дошли через знакомого им Джамал ад-дина ал-Гумуки (ум. 1866), который после учёбы у ярагского мударриса, живя в сел. Кумухе, часто встречался со сверстниками и единомышленниками из Лакии, Аварии и Дарго.
В ходе одной из таких встреч с гимринцем Гази-Мухаммадом он поделился смыслом и предназначением оригинального учения ал-Йараги. Гази-Мухаммад, заинтересовавшись учением, поделился впечатлениями с Шамилем, который был моложе него, но, как и он, решил посетить селение Яраг, чтобы в первоисточнике постигнуть учение, пришедшееся им по душе. Пока установить точное время пребывания Гази-Мухаммада и Шамиля в Яраге, сроки, содержание и формы учёбы не представляется возможным. Однако результат известен: они оба приняли учение проповедника-ярагинца и выбрали предложенный им путь в своей дальнейшей жизнедеятельности. Еще один факт такого же плана. К.И. Прушановский, А. Неверовский и М. Казем-Бек (1802–1870) сообщают об учёбе в ярагском медресе жителя, по одним сведениям, из Кюрдамира, а по другим — из Бухары Хас-Мухаммада аш-Ширвани (ум. ок. 1831). Он сыграл немалую роль в судьбе учителя. В этом причина того, что многие эпизоды его жизни нашли отражение в жандармских донесениях и исторической литературе. Ф. Боденштедт (1819–1892) который воспользовался письменными воспоминаниями Хас-Мухаммада, сообщает, что «’алим так полюбил любознательного, необычайно одаренного юношу, что он в течение семи лет (по всей вероятности, в 1813–1820 годах.) содержал его как родного сына и преподавал ему» до истечения срока учёбы. Своими успехами в учёбе и человеческими достоинствами Хас-Мухаммад аш-Ширвани полюбился и другим жителям аула, а сыновья учителя ал-Хаджжи Исма‘ил-эфенди (1810–1904) и Исхак ал-Йараги подружились с ним. В день отъезда Хас-Мухаммада его провожало много народу. С благоговением простился он с достопочтенным учителем и благодетелем, а тот напутствовал его изречением Са‘ади аш-Ширази (1203–1291): «Самый худший среди людей тот ученый, который не приносит никакой пользы своей ученостью». Реформа ярагского медресе принесла ожидаемые результаты благодаря таланту, педагогической изобретательности ученого-священнослужителя.
Автор: ‘Али Албанви
ИМЕННОЙ СПРАВОЧНИК
АГАЕВ, АХЕД ГАДЖИМУРАДОВИЧ (1924–2003) — советский и российский (лезгинский) философ, филолог, писатель, публицист, общественный деятель. Заслуженный деятель науки РСФСР и Дагестанской АССР. Кандидат филологических наук, доктор философских наук, профессор. Член Союза писателей России, лауреат Республиканский премии имени Э. Капиева и мировой международной премии Дж. Сороса, кавалер ряда боевых и трудовых наград. Монографии и статьи Агаева издавались за рубежом: в ГДР, Польше, Болгарии, Чехословакии, Венгрии и Румынии. Кавалер Ордена Дружбы (1995).
АЛ-АЛКАДАРИ — нисба указывающая на происхождение её носителя из сел. Алкадар (лезг. Алкьвадар, ныне С.-Стальский р-он, Южный Дагестан).
АЛ-АЛКАДАРИ, МИРЗА АЛ-ХАСАН ИБН ‘АБД АЛЛАХ (1834–1910) — крупнейший учёный-историк, поэт, просветитель дореволюционного Дагестана, исламский правовед. Пользовался псевдонимом «ал-Мамнун» («Облагодетельствованный»). При царской власти с 1866 г. состоял в должности на’иба южно-табасаранского участка Кюринского округа в чине сначала подпрапорщика (год присвоения — 1867 г., до 1880 года высшее унтер-офицерское звание в России; условно соответствующая сержантско-старшинскому составу), затем подпоручика (1870 г., обер-офицерский чин, первый офицерский чин, в инфантерии, соответствует званию прапорщика), поручика (1874 г., чин, воинское звание младшего офицерского состава, соответствующее званию старшего лейтенанта). Родился в сел. Алкадар Касумкентского района (ныне С.-Стальский район Дагестана). В семье ал-Алкадари и его жены Салихат (1843–1908) (была дочерью ‘Абд ал-Гани из сел. Яраг, брак состоялся в 1860 г.) воспитывалось 7 сыновей и 5 дочерей: старший сын от первой жены Эрзи — (Ахмед) Ахмад (1853–1929), (Муслим) Абу Муслим (1861–1911), Хафсат, отданная замуж в 1878/79 г. за касумкентца Аслана, сына Султана — или Афисат (1865–1916), (Убейдуллах) ‘Абд Аллах (1865–1916), (Абдуали) ‘Абдал-Али (1868–1928), ‘Абд ар-Рахман (1869–1892), Зайнаб (1871–1872), Рейханат (1873–1953), ‘Абд ал-Латиф (1871–1935), Абидат (1877–1923), Секинат (1881–1882), ‘Абд ал-Хаким (1883–1888).
АЛ-АЛКАДАРИ, АЛ-ХАДЖЖИ ‘АБД АЛЛАХ-ЭФЕНДИ ИБН КУРБАН-‘АЛИ Б. МУРАД-‘АЛИ Б. АЛ-ХАДЖЖИ-МУРАД АЛ-КУРИ (1801–1862) — дагестанский богослов и арабист, отец историка ал-Хасана ал-Алкадари (ум. 1910), и Мухаммада ал-Алкадари, зять шайха Мухаммада ал-Йараги (ум. 1838). Получил блестящее образование у видных дагестанских учёных и преподавателей медресе. Учился у идеолога народно-освободительного движения Мухаммада ал-Йараги, был женат на его дочери Хафсат (ум. 1857/58) — вдове первого имама Дагестана Гази-Мухаммада ал-Гимрави (ум. 1832). Его отец, Курбан-‘Али, также считался грамотным человеком, знавшим арабский язык. Учился также у Салима ал-Махмуди (ум. 1850/51); имама Гази-Мухаммада ал-Гимрави, известного борца за веру; достойного ‘Али ал-Хараки; тонкого исследователя, «редкости своей эпохи» Махди-Мухаммада ас-Сугури (ум. 1840). По возвращении на родину он построил большое медресе при помощи Мухаммад Мирзы-хана и других. Он преподавал и занимался с мута’алимами и учениками в течение 25 лет. Он совершил хаджж и ‘умра, встретил в г. Мекке (ал-Макка) шайха ‘Абд Аллаха ан-Накшбанди, получил от него иджазу «на наставление людей на правильный путь». Хаджи ‘Абд Аллах-Эфенди был знатоком восточных языков, участником литературного кружка «Гулистан», организованного просветителем, поэтом и учёным А.-К. Бакихановым (ум. 1847) в г. Кубе (ныне административный центр Кубинского р-она Азербайджана), вместе с Бакихановым и талантливым лезгинским поэтом Амир-‘Али (Эмир-‘Али) из сел. Тагирджала (ныне Кусарский р-он).
АЛ-ДЖАЛИ, (ИМИРАЛИ) АЛ-ХАДЖЖИ АМИР-‘АЛИ (ок. 1790–1846) — поэт, учёный-арабист, воин и активный участник народно-освободительного движения на Кавказе, ученик шайха Мухаммада ал-Йараги (ум. 1838), близкий друг и соратник имама Шамиля ал-Гимрави (ум. 1871). Был женат на племяннице (дочери брата) ал-Йараги — Маймунат, у них родился сын Мухаммад. Впоследствии Амир-‘Али стал муэдзином в сел. Касумкент (ныне С.-Стальский р-он, Южный Дагестан), в одном из селений Кюры. Затем он отправился в хаджж, во время которого он скончался. Нисба «ал-Джали» произошла от названия сел. Тагирджал (лезг. Тигьиржал; азер. Tahircal) Кубинского уезда (сел. Техерджал, ныне село в Кусарском р-оне, в Северном Азербайджане).
АЛ-ЙАРАГИ — нисба указывающая на принадлежность её носителя к сел. Верхний Яраг (ныне Магарамкентский р-он, Южный Дагестан).
АЛ-ЙАРАГИ, ИСХАК ИБН МУХАММАД АЛ-ЙАРАГИ АЛ-КУРАЛИ — дагестанский учёный, преподаватель медресе (мадраса), сын известного учёного и идеолога народно-освободительного движения в Дагестане Мухаммада ал-Йараги (ум. 1838).
АЛ-ЙАРАГИ, АЛ-ХАДЖЖИ-ИСМА‘ИЛ ИБН МУХАММАД АЛ-ЙАРАГИ АЛ-КУРАЛИ (1810–1904) — муршид, хафиз, дагестанский учёный, преподаватель медресе (мадраса), сын известного учёного и идеолога народно-освободительного движения в Дагестане Мухаммада ал-Йараги (ум. 1838). В течение около двадцати лет он занимал должность главного кадия (кади ал-кудат) Кюринского округа Дагестанской области. О нем пишут, в частности историк ал-Хасан ал-Алкадари (ум. 1910), приходившийся Исма‘илу ал-Йараги племянником, и Назир ад-Дургели (ум. 1935). Ал-Хасан ал-Алкадари (ум. 1910) называет его в числе лучших ’алимов Дагестана: «Сын именно этого Эфенди (Мухаммада ал-Йараги — прим. автора) и есть упоминаемый ал-Хаджжи Исма‘ил-Эфенди, который усвоил полностью все науки в обучении у своего отца и у прочих учёных Дагестана, много лет занимался в своём селении преподаванием, а потом в течение около двадцати лет был кадием в Кюринском окружном суде.
АЛ-ЙАРАГИ, МУХАММАД Б. МАЛЛА ИСМА‘ИЛ Б. МАЛЛА ШАЙХ-КАМАЛ Б. НУЗУР АЛ-ЙАРАГИ АЛ-УЛЙА АЛ-КУРАЛИ АД-ДАГИСТАНИ (1772/73–1838) — учёный, поэт, хафиз, основатель муридизма на Кавказе и учитель имамов Дагестана и Чечни; муршид накшбандийского братства. Мухаммад ал-Йараги стал суфийским шайхом в пределах между 28 сентября 1821 г. и 17 сентября 1822 г. Ученик богослова Мухаррама ал-Ахти (XVIII в.), который приходился ему тестем, Мухаммад ал-Йараги был женат на его дочери Айшат. У них было трое детей: ал-Хаджжи Исма‘ил, Исхак, Хафса (Хафисат, Афисат). Сам ал-Йараги происходил из знатной мусульманской семьи. Его дед Шайх-Камал-эфенди был известен как мусульманский просветитель, которому принадлежала заслуга открытия исламской школы в сел. Вини-Яраге. Его отец Исма‘ил-эфенди, являвшийся главным кадием мечети в сел. Вини-Яраге, пользовался большим уважением в округе, а мать — Муминат ал-Гилйари — была дочерью знаменитого местного ’алима, Фет-‘Али-эфенди ал-Гилйари из сел. Гильяр (ныне село в Магарамкентском районе Дагестана). Мухаммад ал-Йараги был главным идеологом — активным участником народно-освободительного движения народов Северного Кавказа в 1820–1850 гг. в и одним из самых энергичных проповедников суфийского учения накшбандийского толка. Перу Мухаммада ал-Йараги принадлежит большое число широко известных в Дагестане работ, писем, обращений. В их числе: «Асар аш-шайх ал-Йараги». Темир-Хан-Шура, 1910 г. (на араб. яз.). Скончался шайх в сел. Согратль четвертого сентября 1838 года. Мухаммад ал-Йараги прожил 66 лет (68 лет по мусульманскому летоисчислению), из которых последние восемь лет мухаджиром. Нисба «ал-Йараги ал-Улйа» говорит, что её носитель имеет отношение к сел. Верхний Яраг. В книге Мухаммад Тахира ал-Карахи («О дагестанских войнах в период Шамиля», 1941 г., стр. 39) имя ал-Йараги приведено с нисбой «ал-Кудали».
АЛ-АХТИ, АЛ-АХДИ — нисба указывающая на происхождение её носителя из сел. Ахты (лезг. Ахцагь, Ахцегь) Самурского округа (ныне Ахтынский р-он, Южный Дагестан). На лезгинском яз.: «Ахцагь». В арабском языке со времен средневековья утвердилось написание топонима как «Ахти».
АЛ-АХТИ, МУХАРРАМ-ЭФЕНДИ (XVIII в.) — современник Сурхай-хана II (ум. 1827), прадед известного дагестанского ученого ал-Хасана ал-Алкадари (ум. 1910). Тесть и учитель Мухаммада ал-Йараги (ум. в 1838 г.). Писал одинаково хорошо на арабском и тюркском языках. Элегия поэта Мирза-‘Али ал-Ахти (ум. 1858) насмерть Мухаррам-эфенди ал-Ахти была широко известна в Дагестане. По сообщению арабиста М.-Г.М. Садыки (ум. 2000), Мухаррам-Эфенди был по происхождению из сел. Гдынк (Ктунхъар) Ахтынского района, но впоследствии был переведён Сурхай-ханом II (как крупный учёный-знаток многих наук, в том числе и точных) в сел. Махмудкент (ныне в Сулейман-Стальский р-оне) для открытия здесь медресе и преподавания естественных наук. Скончался от удара молнии, летом, во время работ на току и похоронен в сел. Махмудкент. Отец преподавателя медресе Салима ал-Кури ал-Махмуди (ум. 1850/51).
АЛ-АХТИ, АЛ-ХАДЖЖИ САЛИМ ИБН МУХАРРАМ АЛ-МАХМУДИ АЛ-КУРИ (ум. 1850/51) — дагестанский учёный, преподаватель медресе. Жил в сел. Махмуд (ныне сел. Махмудкент, С.-Стальский р-он), как и его отец Мухаррам ал-Ахти (XVIII в.). Там он около тридцати лет занимался преподавательской деятельностью, обучая искателей знаний. Затем он перешёл, в сел. Верхний Яраг (лезг. Вини Ярагъар), где начал преподавать уроки, и исполнять обязанности муфтия, однако, вскоре, в 1267 г. х., он скончался. Нисбы: ал-Ахти — от названия сел. Ахты (ныне Ахтынского р-она); ал-Кури — от исторической области Кюра, затем Кюринского округа; ал-Махмуди — от сел. Махмудкент (ныне в Сулейман-Стальский р-он). Селим-Эфенди был сыном Мухаррам-Эфенди ал-Ахти, и братом Айшат, жены Мухаммада ал-Йараги (ум. 1838). Умер по данным арабиста М.-Г.М. Садыки (ум. 2000) в 1272/1855–56 г. Элегии на его смерть написали Мирза-‘Али ал-Ахти (ум. 1858) и ал-Хасан ал-Алкадари (ум. 1910). В числе его рисала — «ал-Файйад ли-даф‘ал и‘тирад». Ал-Хасан ал-Алкадари сказал о нем: «Он был моим наставником, проведя со мной в чтении [его рисала?] несколько занятий. Он был и моим родственником, дядей (со стороны матери), моей матери и отцом моей жены. Он был, милость Господа над ним, человеком добродетельным, средоточием многих достоинств».
АЛ-КУДАЛИ, АЛ-ХАСАН АЛ-КАБИР ИБН ХАДЖЖИ-МУХАММАД АЛ-АВАРИ (1718–1795) — известный дагестанский учёный, преподаватель медресе, автор сочинений по грамматике арабского языка, истории ислама и Халифата, по риторике, мусульманскому праву. Ученик Ша‘бана ал-Убуди (ум. 1667) из сел. Обода (Хунзахский р-он) и учитель Са‘ида ал-Харакани (ум. 1834).
АЛ-КУРИ, ‘АБД АЛ-ХАЛИМ (ум. 1850/51) — южнодагестанский суфийский шайх. Был родом из ахтынских селений, потом он переселился в сел. Шихикент (С.-Стальский р-он), был превосходным учёным, много лет преподавал большое число различных наук и искусств, следовал накшбандийскому тарикату под руководством шайха Мухаммада ал-Йараги (ум. 1838), и получил от него иджазу. Умер в 1267 г. х. Его сын мулла ‘Абд ал-Хайй (‘Абд ал-Гани), был муэдзином в том же селении.
САДЫКИ, МАГОМЕД-ГАЛИБ МУХИДДИНОВИЧ (1918–2000) — известный в Дагестане учёный-арабист. М.-Г. М. Садыки ушел от нас в 2000 году в возрасте 82 лет.
АЛ-ХАРАКАНИ, АЛ-АРАКАНИ — нисба указывающая на происхождение её носителя из сел. Аракани (ныне Унцукульский р-он Дагестана).
АЛ-ХАРАКАНИ, СА‘ИД (1763–1834) — знаменитый дагестанский учёный из сел. Аракани (НЫНЕ Унцукульский р-он); знаток мусульманского права, арабской литературы, поэт, автор большого числа сочинений. Внук ’Абу Бакра ал-‘Аймаки (ум. 1791), известного дагестанского ученого, основателя и преподавателя медресе. ‘Абд ар-Рахман ал-Гумуки (ум. 1901) считает его «известнейшим из дагестанских учёных, наиболее сообразительным и искуснейшим из них во всех науках». Первоначальное образование получил у своего деда ’Абу Бакра ал-‘Аймаки (грамматика, фикх, хадисы), завершил свои образование у ал-Хасана Старшего из сел. Кудали (риторика). Отличался широкой эрудицией, знал арабский, персидский, турецкий языки. Он автор ряда сочинений по грамматике арабского языка, этике, мусульманскому праву.
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ СПРАВОЧНИК
АВАРИЯ (АВАР) — область, вилайет. Термином «Авар» обозначали здесь не собственно всю Аварию, а Хунзахское (Аварское) ханство, а также само сел. Хунзах. Авария расположена, по сообщению Абд ар-Рахмана, «на ровном плато, окруженном горами, похожем на большой (букв.: крупный) поднос. Селения расположены в таком порядке: Сиух, Ахалчи, Ацахул, Тануси, Батлаич, Геничутль, Обода, Хунзах — последний является большим селением и резиденцией аварских правителей...” [Абдурахман из Газикумуха, 1997. С. 140–141].
ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ СПРАВОЧНИК
ШАРИ‘АТ (араб. — букв. «[правильный] путь», «образ действия»;) — религиозный Закон; комплекс предписаний, определяющих убеждения, а также формирующих религиозную совесть и нравственные ценности мусульман. Шари‘атские предписания закреплены, прежде всего, Кораном и Сунной пророка Мухаммада и выступают источниками конкретных норм, регулирующих практически все сферы повседневной жизни мусульман. В учениях суфиев «Шари‘ат» — первая ступень в религиозной практике и познании.
ЛИТЕРАТУРА
1. Агаев А.Г. Магомед Ярагский. Мусульманский философ. Духовный вождь дагестанского освободительного движения XIX века. — Махачкала: Издательско-полиграфический центр ДГУ, 1996. — 212 с.
2. Албанви А. Аль-Яраги и тайна потухшей свечи [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.proza.ru/2014/12/08/1244, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 03.10.2019). — Яз. рус.