ИЗ МАТЕРИАЛОВ ВАЛЕРИЯ КОЙФМАНА
Портреты друзей и родственников Энгр обычно писал бесплатно, в подарок.
Портретом Жилибера (1805, Шантильи, Музей Конде), монтобанского юриста, Энгр гордился этой работой всю жизнь и относил его к числу «самых живых и самых одухотворенных» из всех созданных им. Поразительная сила интеллекта этого тонкого лица с задумчивым взглядом глаз и чуть скептически сомкнутым ртом, естественность и непринужденность позы человека, внимательно слушающего своего собеседника, и почти эскизная легкость живописной техники заставляют полностью согласиться с той высокой оценкой, которую дал всегда требовательный Энгр этому произведению.
Мастер пишет и картину, воплощающую силу и торжество человеческого интеллекта.
Это портрет итальянского скульптора Лоренцо Бартолини (1806, Экс, собрание Помаре) - близкого друга Энгра со времени их совместного пребывания в мастерской Давида.
Когда перед Энгром в качестве модели оказался Лоренцо Бартолини - красивый молодой человек, уроженец Тосканы, - художник, вероятно, вспомнил портреты кисти флорентийских мастеров-маньеристов XVI века: Понтормо, Бронзино. По настроению это произведение чрезвычайно близко к «Автопортрету» (1804). Но здесь большая строгость стиля в меньшем внимании к деталям костюма, и так же господствует надо всем напряженно-беспокойный взгляд огромных глаз.
Друзей объединяла глубокая общность мыслей и творческих устремлений, девиз Бартолини «изучать природу, а затем создавать идеал красоты» был чрезвычайно близок едва ли не главному тезису Энгра: «Только в природе можно найти красоту, которая является великим объектом живописи; там-то и надо ее искать и нигде более».
Контрастом к этому одухотворенному образу является чисто внешние и холодные портреты Наполеона. На одном «Наполеон - Первый консул» (1804), Музей искусств, Лютих. Молодой человек в красном бархатном мундире и при шпаге сурово смотрит вперед, как бы предвидя свою великую судьбу. Этот портрет в полный рост Энгр намеревался выставить в Салоне, но к этому времени Наполеон объявил себя императором, и портрет консула потерял актуальность. Энгр явно не поспевал за стремительной карьерой своего героя.
Два года спустя он оперативно увековечил Наполеона-императора («Портрет Наполеона на императорском троне», 1806, 259;162, Музей Армии, Париж). До сих пор неизвестно, было ли заказано полотно, купленное Законодательным корпусом накануне Салона 1806 года, или амбициозный молодой художник написал его по собственной инициативе. Наполеон монументально восседает на троне, облаченный в тяжелую алую бархатную мантию, подбитую горностаем. На голове у Бонапарта - лавровый венок из золота, в руках – скипетр Карла V, символ императорской власти, и жезл правосудия.
На груди - большая золотая цепь ордена Почетного легиона, украшенная бриллиантами.
Выглядит Наполеон-император старше Наполеона-консула лет на 20, хотя прошло всего 2 года: одутловатое лицо, тяжелый взгляд.
На драпировке, которая служит фоном композиции, можно различить, по обе стороны от трона, большие гербы Империи (слева) и королевства Италии (справа).
Энгр настолько сосредоточил свое внимание на передаче фактуры бархата и меха, золотого шитья и драгоценностей, образующих сложнейший орнамент портрета, что сам Наполеон сделался под его кистью столь же неодушевленным, как и остальные аксессуары картины.
Выставленная в Салоне картина не принесла того успеха, на который рассчитывал автор.
Напротив, критики высмеивали примитивизм и «готичность» этого яркого портрета.
Неизвестна реакция Наполеона, увидевшего себя в таком облике. С картины не делали копий или гравюр. После закрытия Салона картину перевезли в Законодательный корпус, где поместили недалеко от портрета императрицы, заказанного художнику Летьеру.
В 1832 году картину тайно передали в хранилище Дома Инвалидов. Сегодня картина «Портрет Наполеона на императорском троне» считается одним из шедевров портретного искусства XIX века.