Каминская, Е. Говсиевич Женщины в жизни Блока
Евгений Говсиевич
Д.КАМИНСКАЯ, Е.ГОВСИЕВИЧ «ЖЕНЩИНЫ В ЖИЗНИ А.БЛОКА»
Авторы считают целесообразным поместить вместе два приведённых ниже очерка (в авторской редакции).
СОДЕРЖАНИЕ
1. Д.Каминская «Блок в 16 лет в пламени страстной любви» http://www.proza.ru/avtor/doba1.
2. Е.Говсиевич «Женщины Александра Блока».
3. Д.Каминская «Приложение».
1. Д.КАМИНСКАЯ «БЛОК В 16 ЛЕТ В В ПЛАМЕНИ СТРАСТНОЙ ЛЮБВИ»
Введение
В « Проза. Ру» я прочла очень интересное произведение: роман Александра Степанова « Ищите женщину», где автор рассказывает о своей первой любви. Александр, будучи ещё школьником, учеником девятого класса, полюбил женщину, которая была гораздо старше его- свою учительницу. И эта взаимная любовь стала тогда самым главным в его жизни, все остальное отошло на второй план. Этот искренний рассказ буквально обнажает душу автора, он произвёл на меня сильное впечатление. И по ассоциации я вспомнила, что истрия первой любви Александра Стнпанова во многом сходна с историей первой любви поэта Александра Блока, после чего я и написала этот очерк.
Стоит произнести имя Александра Блока и в тотчас в памяти возникают его строки из « Незнакомки»:
И каждый вечер в час назначенный
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
«Незнакомка»- одно из совершеннейших произведений всей русской лирики.
«Незнакомка» Блока- мимолетная девушка для плотских утех, будет « Дышать духами и туманами» и внешне напоминать ту, его первую страстную юношеская любовь. Будет напоминать бездонной синевой очей, страусовыми перьями на шляпе, флером вуали.
В 16 лет гимназист Александр Бдок погрузился в бушующий костёр любви к Ксении Михайловне Садовской. Вот как произошла их встреча:
В 1897-м году шестнадцатилетний Блок побывал за границей. Он приехал на курорт в БАД- Наугейм ( Германия), вместе с матерью и теткой, проходившими там курс лечения. Там он и встретил Ксению Садовскую.
Как правило, Блок полностью обозначал имя и фамилию человека, которому посвящал свое стихотворение. Но ряд стихов, написанных им в 1897- 1900- х годах, а затем в в 1909- 1910- х , обращённых- судя по бушующим в них чувствам, к страстно любимой женщине, озаглавлены Блоком сокращённо « К.М.С». Под этими загадочными инициалами и скрывалась Ксения Михайловна Садовская- его муза тех лет. Сильнейшее чувство, страсть, захватили все его существо и подарили поэтическое вдохновение.
В результате этого чувства родились многие необыкновенные стихи Блока о любви.
При первой их встрече Ксения первая заговорила со странным скромным мальчиком, который не осмеливался поднять на неё глаза. Но он сразу же запылал любовью, улышав ее чарующий голос. А « очи , синие, бездонные» сразили мальчика наповал.
Юноша был горяч, но ухаживал неумело. Каждое утро он оставлял на ее крыльце букет Роз, молчаливо сопровождал Ксению, прячась в кустах и пытаясь поймать ее взгляд. Красавец- юноша с античными чертами лица почти мгновенно стал равнодушен ко всему на свете, кроме синеглазой Ксении. Его тетя в это время писала в своём дневнике:
«Сашура росту очень большого, но дитя и женщинами не интересуется»- как же она заблуждалась! Все произошло как в романе с непредсказуемым сюжетом. Ксения то призывала его быть смелее, то запрещала вообще показываться ей на глаза. То била зонтиком по руке, то возвращала цветы и высмеивала его, то рвала билеты на концерты. Но все это ещё пуще разжигало пыл юноши. Почти вприпрыжку бежал он к ней на свидания на окраину города, послушно катал « синеглазую похитительницу сердца» в лодке.
Его тетя резко осуждала поведение Ксении, в своём дневнике она писала: «Она помыкала им, кокетничала, вела себя дрянно, бездушно и недостойно». Но внезапная вспышка чувств Александра не осталась безответной. В какой-то момент сердце Ксении дрогнуло, она увлеклась тоже. Шёпот пылкого юноши во время одиноких катаний на лодке проник в её душу.
В одну из таких лодочных прогулок она оставила его на ночь - вечер плавно и нежно перешёл в ночь. Ксения назвала произошедшее
«Сном волшебным, сном чудесным». Их свидания перестали быть чисто романтическими. Гимназист теперь возвращался домой под утро, бледный, взволнованный и что- то усердно писал в своей книжке- альбоме, не позволяя никому туда заглядывать.
Вот этими строками он открыл свой первый лирический цикл, озаглавленный тремя буквами- «К.М.С.»:
В такую ночь успел узнать я,
При звуках ночи и весны,
Прекрасной женщины объятья,
В лучах беджизненной луны.
Так кто- же была эта таинственная «К.М.С», всецело овладевшая сердцем шестнадцатилетнего гимназиста Александра Блока?
Действительная статская советница, госпожа Ксения Михайловна Садовская, приехала в 1897 году на знаменитый курорт БАД- Наугейм лечить подорванное тяжелыми третьими родами сердце и расшатавшиеся в спокойном, но скучном, браке, нервы. Она имела роскошную квартиру в Петербурге и уютное имение под Новороссийском. У неё было трое детей- две дочери и сын.
Ксения окончила гимназию. Среди выпускников гимназии она отличалась не только замечательной, броской внешностью, но и необычайно красивым голосом. Херсонские мелкопоместные дворяне Островские хотели дать дочери не только обычное, но и музакальное образование.После окончания гимназии она учится в консерватории по классу вокала. Ксении было 26 лет, когда ее увидел Владимир Садовский, довольно богатый аристократ , старшее ее на 18 лет. Эта встреча решила судьбу Ксении, но не принесла ей настоящего счастья.
Владимир Садовский занимал высокую должность товарища (заместителя) министра. Девушка из обедневшей семьи была вынуждена, не раздумывая, принять его предложение, нищета одолела
Ксения Михайловна не рассчитывала встретить на блестящем модном светском курорте любовь...В ее то возраста...В 37 лет.. Она хорошо знала себе цену, опытная светская дама, кокетка и говорунья, в облаке золотых пышных волос, в тени неизменных широкополых шляп с перьями и в омуте огромных синих глаз. Она никак не рассчитывала поймать в свои сети мальчика 16-ти лет в гимназической тужурке.
Мать Александра, проведя несколько бессонных ночей в ожидании сына, встревожилась не на шутку. И решилась на крайний, отчаянный шаг: Она нанесла « перезрелой кокетке» утренний визит, отнюдь не светский, кричала, хваталась за сердце. В отчаянии пообещала «гнусной соавратительнице юного дарования» все, что угодно, вплоть до серной кислоты. Ксения улыбнулась,молча выслушала эти истерические вопли и ...отворила входную дверь. (Садовская была на один год старше матери Блока).
Мать в тот же вечер решилась увезти сына домой, в фамильную усадьбу Шахматово. Внешне он этому не сопротивлялся. Перед отъездом Александр побежал прощаться с Ксенией и подарил ей полуувядшую розу. Долгое время- почти восемь месяцев они после этого не виделись, до ее возвращения с курорта в Петербург.
После возвращения в Россию началась тайная переписка Блока с его любимой «синеглазой певуньей». Вот строки из самого первого письма, отправленного из Шахматова в БАД- Наугейм, где продолжала оставаться Ксения:
что не обращаю внимания и вспомнаю о тех блаженных минутах, которые я повёл с Тобой, мое Божество». Тогда он написал стихи:
Боже, как жизнь молодая ужасна,
Как упоительно дышит она,
Сколько в ней счастья и горя напрасно
Борются в страшных конвульсиях сна.
Смерти зовёшь и бессильной рукою
Тщетно пытаешься жизнь перервать,
Тщетно желаешь покончить с собою,
Смерти искать, желаний искать...
Пусть же скорее мгла темной ночи
Скроет желанья, дела и разврат,
О, как горят прекрасные очи,
Смерти не рад, жизни не рад.
Страшную жизнь позабудем, подруга,
Грудь твою страшно колышет любовь.
О, успокойся в объятиях друга,
Страсть разжигает холодную кровь.
Наши уста в поцелуях сольются.
Буду дышать поцелуем твоим.
Боже, как скоро часы пронесутся.
Боже, какою я страстью томим.
В это же время он создаёт ещё одно стихотворение, посвящённое Ксении:
Ты везде и всюду странно
Очаровываешь взоры.
Я люблю твой взгляд туманный,
Я люблю твои укоры...
Голос твой звучит порывом,
То насмешливо, то звонко,
То волшебным переливом,
Будто детский смех ребёнка.
А когда опустишь очи,
Близость сердца сердцем чуя,
Я готов во мраке ночи
Умереть от поцелуя.
Они увиделись лишь восемь месяцев спустя, после возвращения Ксении Михайловны в стлоицу с курорта в Германии. Теперь Александр часами ждал возлюбленную в закрытой темной карете в условленном месте или у ворот ее дома. Были тихие уеденненые прогулки в темных зарослях парка, были стремительно бегущие страстные часы в неуютных номерах гостиниц...Было все...И снова, встревоженная maman отправляется к госпоже Садовской. Но на этот раз она оставила свой высокомерный тон, держалась в рамках приличий.
Просто умоляла Ксению быть благоразумной и отпустить от себя потерявшего голову юношу, не держать его. Мать Блока берет с Ксении обещание, что она «отстранит мальчика». Но страстный костёр взаимной любви продолжает пылать. Они, как и прежде, встречаются в условленных местах и в маленьких гостиницах. В этот период Блок пишет письма- бесконечный поток нежности, любви и отчаяния: «Если бы ТЫ знала, как я стремился все время Тебя видеть...».
«Чем ближе я вижу тебя, Оксана, тем больше во мне пробуждается то чувство, которое обьяснить одним словом нельзя! В нем есть и радость, и грусть, а больше всего- горячей, искренней любви, и любовь эта не имеет границ и, мне кажется, никогда не кончится. Чувство это бурно и не даёт мне совсем покоя, я имею потребность видеть Тебя как можно чаще, любоваться Тобой и хоть на минуту утишить ту страстную бурю, которая все время бушует у меня в душе; и мне хочется, чтобы Ты, безмятежный ангел, овеяла меня своими крыльями и разрушила сомнения моей больной души, которая стремится к Тебе только и не находит выхода». «Я не могу ждать дольше пятницы нового свидания: если только можешь, то приходи в четверг, я буду ждать Тебя во 2-й линии против дома; мне нужно только видеть Тебя и знать, что Ты со мной, а в пятницу прийти не могу...
Приходи в четверг, ради Бога, моя душа только к тебе стремится, только тебя и жаждет». «А мысль о тебе действует на меня, как музыка: то душа полна грусти, то внезапно замирет от бурного веселья, то жадно стремится к свету. Не правда ли, что это- любовь? Будешь ли Ты ещё сомневаться? Я жду теперь твоих писем, как неземного счасья...Жду тебя, приходи».
В это время Блок пишет стихотворения:
Не здесь ли Ты лёгкой тенью,
Мой гений, мой ангел, мой друг,
Беседуешь тихо со мною,
И тихо летаешь вокруг?
И робким даришь вдохновеньем,
И сладкий врачуешь недуг,
И тихим даришь сновиденьем,
Мой гений, мой ангел, мой друг
——————. ————— —————
———— ———————- ————- ————
Ты, може быть, не хочешь угадать
Как нежно я люблю тебя, мой гений?
Никто, никто не может так страдать.
Никто из наших робких поколений.
Моя любовь горит огнём порой,
Порой блестит, как звездочка ночная.
Но вечно пламень,вечный и живой,
Дрожит в душе, на миг не угасая.
О, страсти нет! Но тайные мечты
Для сердца нежного порой бывают сладки.
Хочу я быть везде, где ТЫ,
И целовать твоей одежды складки.
Мечтаю я, чтоб ни одна душа
Не видела твоей души нетленной,
И лишь, я, смертный, знал как хороша
Одна она, во всей, во всей вселенной.
Весной 1898 года Блок написал стихотворением с эпиграфом Бодлера: «Самой дорогой, самой, самой прекрасной»:
Одной, тебе одной,
Любви и счастия царице,
Тебе, прекрасной, молодой
Все жизни лучшие страницы.
Ни верный друг, ни брат, ни мать
Не знают друга, брата, сына.
Одна лишь можешь ты понять
Души неясную кручину.
Ты, ты одна, о страсть моя,
Моя любовь, моя царица!
Во ТЬме ночной душа твоя
Блестит, как дальняя зарница.
Из приведённых писем и стихотворений очевидна вся глубина чувств, которые Блок испытывал к женщине с инициалами “КМС». Созданные в этот период стихотворения вошли в золотой фонд русской любовной лирики. В течение всей жизни Блок возвращался к этим стихам, переписывал их и правил. А перед смертью, тяжело больной, он признался матери: « может быть, только те строки... и есть, что следует предьявить потомкам?”.
продолжалось два года. По 1900- год включительно Блок не прерывал связи с Ксенией Михайловной.
Но это чувство, конечно, было обречено. Постепенно Александр начал отдаляться от Ксении, его чувства остывают, на горизонте появляется новая любовь- Любочка Менделееева. Этот новый образ все сильнее и сильнее овладевает его существом и мало- помалу вытесняет образ любовницы- Ксении Садовской.
Но след от романа с « КМС» остался у Александра на всю жизнь. Это видно из цикла стихотворений «Через двенадцать лет», посвящённых Ксении Садовской, когда чувства поэта к ней уже давно, давно угасли.
Между Блоком и Садовской произошло последнее решительное письменное объяснение. Блок в прощальном письме пишет: «Судьба и время неумолимы даже для самых горячих порывов, но я благодарен судьбе да то, что ты была».
Но Ксения Михайловна в ответном письме яростно проклинала судьбу за то, что она встретила Александра. Больше они уже никогда не увиделись, хотя жили рядом- они не столкнулись ни в толпе, ни в театре, ни даже случайно. Садовская ничего не знала о громкой литературной славе своего былого поклонника.
Об ушедших чувствах к «КМС» Блок говорит:
Ты не пленишь. Не жди меня.
Я не вернусь туда,
Откуда в утро злого дня
Ушла моя звезда.
Я для другой храню лучи
Моих великих сил.
Ты не пленишь меня в ночи.
Тебя я не любил.
Я за звездой- тебе чужой,
Я холоден с тобой.бд
В земле родной огонь живой
Храню я для другой.
- ————- ———. —— ————- -
————- ——————. ———————. —————-
О, не тебя люблю я глубоко,
Не о тебе - моя тоска!
Мне снится - вечер недалёко,
Мне кажется- что ночь близка...
Укроет мрачной пеленою
Все то, что я боготворил...
И день, исполннный тобою,
Нет!нет! Я не тебя любил.
Блок вернулся в БАД- Наугйм, на место своей первой любви,через 12 лет. Там ничего за эти годы не изменилось, но изменился он сам. Он приехал , всместе с женой- Любовью Дмитриевной,в тяжелую, смутную пору свой жизни, после всего ими пережитого: трагедии взаимных измен, прощений, разрывов и возвращений.
Воспоминания о «КМС» нахлынули на Блока с новой силой. Эти воспоминания он выразил в поэтической форме - был написан цикл стихотворений «Через двенадцать лет» - одна из драгоценностей любовной лирики Блока. Он снова, будто наяву, услышал гортанные звуки голоса своей давней подруги, вспомнил вкус ее губ, торопливую нежность поцелуев:
Все та же озёрная гладь,н
Все так же каплет соль с грпдирен.
Теперь, когда я стар и мирен,
О чем волнуешься опять?
Иль первой страсти юный гений
Ещё с душой не разлучен,
И ты навеки обручён
Той давней, незабвенной тени?
Ты позови- она придёт :
Мелькнёт, как прежде, профиль важный,
И голос, вкрадчиво- протяжный,
Слова бывалые шепнёт.
Так, через 12 лет, когда чувство любви к «КМС» станет только воспоминанием, посвящённые ей стихи откликнулись в сердце поэта глубоко человечной тоской и благодарностью:
В темном парке под ольхой,
В час полуночи глухой,
Весь я- память, весь я- слух,
Ты со мной,печальный дух,
Знаю, вижу- вот твой след,
Смытый бурей стольких лет.
В тенях траурной ольхи
Сладко дышат мне духи,
В листьях матовых, шурша,
Шелестит ещё душа.
Но за бурей страстных лет-
Все- как призрак, все как бред.
Все что было- все прошло,
В прудовой туман ушло. Я
——— ————— ———— ————- —————- ————-
——————. ———————. ——————- —————-
Синеокая, бог тебя создал такой.
Гений первой любви надо мной,
Встал он тихий, дождями омытый,
Запевает осой ядовитой,
Разметает он прошлого след,
Ему легкого имени нет,
Вижу снова я тонкие руки,
Снова слышу гортанные звуки.
И в глубокую глаз синеву
Погружаюсь опять наяву.
—————- —————— ————— ————————
————- —————— —————— ————————
Бывают тихие минуты:
Узор морозный на стекле;
Мечта невольно льнет к чему- то ,
Скучая в комнатном тепле...
И вдруг- туман сырого сада,
Железный мост через ручей,
Вся в розах серая ограда
И синий, синий плен очей...
О чем-то шепчущие струны,
Кружащаяся голова...
Твои, хохлушка, поцелуи,
Твои гортанные слова.
Прошли годы. Садовская в 1919 году похоронила мужа. Она страдала от нищеты в голодном тогда Петрограде . На грани голодной смерти Ксения Михайловна отправилась в Одессу,к своему сыну. По дороге ей приходилось подбирать колоски и жевать их, чтобы не умереть с голоду. Приехала в Одессу тяжело больной, попала в больницу.
Там, в больнице, молодой лечащий врач оказался большим поклонником и знатоком поэзии Александра Блока. Поэтому он тотчас обратил внимание на полное совпадение инициалов его пациентки со знаменитыми блоковскими «КМС» и начал осторожно ее расспрашивать. И Ксения Михайловна открыла врачу тайну первой любви великого поэта. Выяснилось, что эта старая, тяжело больная, раздавленная жизнью женщина и вознесенная звоном волшебных рифм на вершины поэзии синеокая красавица- это одно и то же лицо. Но о посвящённых ей бессмертных стихах она до сих пор так ничего и не знала, услышав о них впервые от доктора. Доктор начал читать эти стихи- Ксения Михайловна слушала их и тихо плакала.
Ксения Михайловна умерла в 1925 году. Когда стали разбирать нищенские лохмотья умершей, чтобы вернуть их родным, обнаружили тонннькую пачечку писем, перевязанных алой лентой. В одном из этих писем, вспомним, есть такие слова любви:
«Чем ближе я вижу тебя, Оксана, тем больше во мне пробуждается то чувство, которое объяснить одним словом нельзя! В нем есть и радость, и грусть, а больше всего горячей, искренней любви, и любовь эта не имеет границ, и, мне кажется, никогда не кончится.
2. Е.ГОВСИЕВИЧ «ЖЕНЩИНЫ АЛЕКСАНДРА БЛОКА» (разд.6.5 из книги «Серебряный век глазами очевидцев» http://www.proza.ru/2013/08/28/2084)
Говорят, женщинам с Блоком не везло.
Ходила легенда, что две лучшие петербургские «гетеры» не однажды делали попытки соблазнить поэта. Но безрезультатно. Говорят, что, проболтав с дамами всю ночь на разные философско-литературные темы, Александр поднимался с дивана и со словами «Мадам, утро! Извозчик ждет!» – выпроваживал искусительниц восвояси.
Александр был слишком увлечен искусством, чтобы быть хорошим любовником. Он любил Музу, а не Женщину.
И первая, кто в полной мере ощутила эту его «необычность» на себе, была его жена, Любовь Дмитриевна. Александр говорил Любе о том, что свести вместе эти полюса нельзя, невозможно. Говорил, что физические отношения между мужчиной и женщиной не могут быть длительными. Если Люба станет ему не мистической, а фактической женой, рано или поздно он разочаруется и уйдет к другой. «А я?» – спрашивала Люба. «И ты уйдешь к другому» – «Но я же люблю тебя! Жить рядом с тобой и не сметь прикоснуться – какая мука!» Блок твердил: «Моя жизнь немыслима без Исходящего от Тебя некоего непознанного, а только еще смутно ощущаемого мною Духа. Я не хочу объятий. Объятия были и будут. Я хочу сверхобъятий!» «Отвергнута, не будучи еще женой», – напишет потом Любовь Дмитриевна в своих «И былях, и небылицах…»
А потом: «В один из таких вечеров неожиданно для Саши и со «злым умыслом» моим произошло то, что должно было произойти, – это уже осенью 1904 года». «Злой умысел» увенчался успехом. После этого их отношения на время изменились. «С тех пор установились редкие, краткие, по-мужски эгоистические встречи», – пишет Любовь Блок.
Уже к весне 1906 г., то есть спустя год с небольшим, и эти редкие встречи прекратились.
Между тем дом их был по-прежнему полон гостей. Сергей Соловьев и Андрей Белый проводят в обществе Блока и его жены почти все время.
Дружба между Блоком и Белым начнется с явления почти мистического. «Мы встретились письмами, – вспоминал Белый, – Я написал Блоку, не будучи с ним знаком; и на другой день получил от него письмо; оказывается, он в тот же день почувствовал желание мне написать… Наши письма скрестились в Бологом. Это было в декабре 1902 года». С тех пор они – «братья». Они практически не расстаются. Блок к этому времени в среде «братьев» уже признан «великим поэтом». Любовь Дмитриевна очаровала всех своей красотой, скромностью, простотой и изяществом.
Андрей Белый дарит ей розы, Соловьев – лилии. Они, друзья, видят в Блоке своего пророка, а в его жене – воплощение той самой Вечной Женственности. Они просто преследуют Любовь Дмитриевну своим поклонением. Каждое ее слово, каждый жест истолковываются, всему придается значение. Наряды ее, прически – обсуждаются в свете высоких философских категорий.
И однажды поклонение Любови Дмитриевне, как неземному, высшему существу, сменяется у одного из «братьев», Андрея Белого, страстной любовью.
Андрей Белый (Борис Бугаев) берется «за дело» с неутомимостью настоящего дона Жуана. Он посвящает ей все: песни, которые поет, подыгрывая себе на рояле, стихи, которые читает, не отводя от нее взгляда, цветы, какие только может найти для «Воплощения Вечной Женственности».
Были бури восторгов, и экзальтированное поклонение Прекрасной Даме, и желание уверить ее в своих «братских» чувствах.
Когда же стало ясно, что эти чувства небезразличны Любови Дмитриевне и находят у нее отклик, Белый, испугавшись, отступил, объявив ей, что его «не так поняли». Она восприняла эти слова как оскорбление. Потом в их отношениях произошел новый поворот, и теперь Белому пришлось испить до дна чашу страданий.
Скоро она признает: «За это я иногда впоследствии и ненавидела А.Белого: он сбил меня с моей надежной, самоуверенной позиции. Я по-детски непоколебимо верила в единственность моей любви и в свою незыблемую верность, в то, что отношения наши с Сашей «потом» наладятся». Но они никогда так и не стали такими, какими видела их Любовь Дмитриевна. Они бывали доверительными, нежными, братскими. Но никогда – такими, о каких она когда-то мечтала.
Между тем, отношения между Блоком, Любовью Дмитриевной и Белым запутывались все больше. Люба чувствовала себя ненужной и покинутой. Однажды она чуть было не решилась принять предложение Белого.
сумбуре я даже раз поехала к нему. Играя с огнем, уже позволила вынуть тяжелые черепаховые гребни и волосы уже упали золотым плащом… Но тут какое-то неловкое движение (Боря был не намного опытнее меня) –отрезвило… и уже я бегу по лестнице, начиная понимать, что не так должна найти я выход из созданной мною путаницы». 1906 г. прошел, как в лихорадке. Белый метался между Москвой и Петербургом. Ему необходимо было видеть Любу, говорить с ней, обсуждать план совместной поездки в Италию. Предстояло объяснение с Блоком.
Она запретит Белому приезжать в Петербург, но будет посылать ему странные письма: «Люблю Сашу… Не знаю, люблю ли тебя… Милый, что это? Знаешь ли ты, что я тебя люблю и буду любить? Целую тебя. Твоя». И сама, чуть позже, позовет его приехать. «Она потребовала, – рассказывал позднее Белый, – чтобы я дал ей клятву спасти ее, даже против ее воли.
А Саша молчал, бездонно молчал. И мы пришли с нею к Саше в кабинет… Его глаза просили: «Не надо». Но я безжалостно: «Нам надо с тобой поговорить». И он, кривя губы от боли, улыбаясь сквозь боль, тихо: «Что же? Я рад». И… по-детски смотрел на меня голубыми, чудными глазами… Я все ему сказал. Как обвинитель… Я был готов принять удар… Нападай!.. Но он молчал… И… еще тише, чем раньше… повторил: «Что ж… Я рад…» Она с дивана, где сидела, крикнула: «Саша, да неужели же?» Но он ничего не ответил. И мы с ней оба молча вышли… Она заплакала. И я заплакал с ней… А он… Такое величие, такое мужество! И как он был прекрасен в ту минуту».
Белый был в отчаянии, его захлестывала ярость, он писал письма с угрозами и даже замышлял самоубийство. В его воспоминаниях есть такие слова: «Сколько дней – столько взрывов сердца, готового выпрыгнуть вон, столько же кризисов перетерзанного сознания». Летом в Шахматове появился секундант Белого (Эллис-Кобылинский), который привез Блоку вызов на дуэль.
Его радушно встретили, накормили обедом и убедили, что повода стреляться не существует, а он, в свою очередь, уговорил Белого отказаться от этой затеи. После еще нескольких тяжелых встреч все трое решают, что, по крайней мере, в течение года им не следует видеться, чтобы потом, когда поутихнет боль, попробовать выстроить новые отношения.
Отношения, действительно, изменились. По прошествии времени Люба поняла, что Белый над ее чувствами больше не властен.
И тогда наступило время самоутверждения. Любовь Дмитриевна мечтает стать трагической актрисой. Но это становится еще одним «болезненным» пунктом в ее с Блоком отношениях. Александр не видел в ней таланта. Она же поступила в труппу Мейерхольда и отправилась с ней на Кавказ.
В это же время она сходится с фатом и болтуном – Чулковым. Как его за это возненавидит Белый! Этот смешной, жалкий человек получит то, чего он, Андрей Белый, так и не смог добиться! Потом место Чулкова займет начинающий актер Дагоберт. О своих увлечениях она немедленно сообщает Блоку.
вообще постоянно переписываются, высказывают друг другу все, что у них на душе. Но тут Блок замечает в ее письмах какие-то недомолвки. Все разъясняется в августе, по ее возвращении. Она ждет ребенка. С Дагобертом к тому времени она давно рассталась. А потому (впрочем, еще и потому, что просто ужасно боялась материнства) она долго раздумывала, сохранить беременность или прервать ее. В конце концов, время, когда еще можно было что-то предпринять, ушло. И Блоки решают, что для них это будет их общий ребенок. Но «человек предполагает»… Мальчик рождается в начале февраля 1909 г. Его называют Дмитрием – в честь Менделеева. Он проживет только восемь дней.
После жизнь для них превращается в ад. Они сходятся, расходятся, находят новые увлечения, снова сходятся и снова расходятся. И все расплачиваются и расплачиваются за сломанную семью терзаниями совести и отчаяньем.
В те дни, когда окончательно расстроились отношения между Любовью Дмитриевной и Андреем Белым, именно тогда, когда, казалось, что все между супругами, наконец, могло наладиться, Блок влюбляется в Наталью Николаевну Волохову – актрису труппы Веры Комиссаржевской. Волохова – эффектная брюнетка, на два года старше Блока. Говорят, Блок сходил по ней с ума. Говорят, он готов был развестись в тот момент с Любовью Дмитриевной и жениться на «своей Наташе».
Между тем сама Наталья Николаевна в своих воспоминаниях отмечала, что любви, в сущности, и не было. Был «духовный контакт, эмоциональный, взрывной момент встреч». Ни о каких «поцелуях на запрокинутом лице» и «ночей мучительного брака» не могло быть и речи. «Это все одна только литература», – говорила она.
Любовь Дмитриевна, тяжело переживавшая этот роман своего мужа, пришла однажды к своей сопернице и прямо спросила – может ли, хочет ли она принять Блока на всю жизнь, принять Поэта с его высокой миссией, как это сделала она, его Прекрасная Дама?
Наталья Николаевна говорила, что Любовь Дмитриевна была в эту минуту проста и трагична, строга и покорна судьбе. Волохова ответила «нет». Так же просто и откровенно она сказала, что ей мешает любить Блока любовью настоящей еще живое чувство к другому, но отказаться сейчас от Блока совсем она не может. Слишком упоительно и радостно духовное общение с поэтом. Было это так или нет, но достоверно известно, что с тех пор Волохова и Любовь Дмитриевна подружились.
После этого у Блока случилась любовь к Любови Александровне Дельмас (Дельмас – сценический псевдоним, урожденная Тишинская), которая приехала в Петербург из Чернигова, поступила в консерваторию и блестяще прошла конкурс. Еще во время учебы она исполнила партию Ольги из «Евгения Онегина», потом, уже по окончании консерватории, пела в Киевской опере, в петербургском Народном доме, вместе с Шаляпиным участвовала в заграничном турне, пела в «Риголетто», «Пиковой даме», «Аиде», «Снегурочке», «Парсифале», «Царской невесте» и, наконец, в «Кармен». Её называли «лучшей Кармен Петербурга».
Она любила жизнь, в ней бушевала «буря цыганских страстей». Ее глаза сияли. Разве могла она оставить равнодушным Поэта? Они жили рядом, на самом краю города, в самом конце улицы, упиравшейся в мелководную речушку с грязными, размытыми, суглинистыми берегами. Два дома – один ближе к реке, другой – чуть выше, служили пристанищем для двух неприкаянных душ.
Одна – заблудившаяся в потемках надуманной «философии» душа Поэта, другая – душа неистовая и пылкая, душа актрисы и певицы.
Еще не будучи представлен «лучшей Кармен», Блок часами простаивал у ее подъезда, посылал ей цветы и книги, звонил ночами. Встретились они в последних числах марта 1913 г. Говорят, что после этой встречи они почти не расставались. По крайней мере, в течение нескольких месяцев. Вместе выступали со сцены. Он читал стихи, она пела романсы. Те, кто видел их вместе, утверждали, что они удивительно подходят друг другу, как она хороша, как он задумчив и влюблен.
В одном из своих писем Блок писал, что до встречи с ней в его жизни зияла пустота. Она должна была оценить. Должна была, но не смогла. Слишком жизнерадостная, чтобы любить холод и смерть, она была ему опорой недолго. Кто из них охладел первым неизвестно. Но в 1914 г., когда Любовь Дмитриевна Блок, не выдержав бесконечных любовных метаний мужа, отправилась на фронт санитаркой, общество Дельмас стало тяготить Александра Блока. Он «страшно, безысходно тосковал по Любе».
Когда она вернулась, он, наконец, успокоился и перестал отпускать ее от себя, будто компенсировал потерянные годы. «У меня женщин не 100-200-300 (или больше?), а всего две: одна – Люба, другая – все остальные», – запись из дневника Блока.
А дальше была революция, продовольственные карточки, бойкот друзей, голод, морозы, нищета. И все-таки в те годы Александр Александрович и Любовь Дмитриевна были почти счастливы. Больше никаких недоразумений, никаких измен.
Если бы не болезнь Блока. Что за болезнь? «Он умер как-то «вообще», оттого что он был болен весь, оттого что не мог больше жить», – сказал Владислав Ходасевич.
Блок умер в 1921 г. Любовь Дмитриевна пережила его на 18 лет.
3. Д.КАМИНСКАЯ. ПРИЛОЖЕНИЕ
Сложные отношения между Блоком и его женой выражены в стихотворении:
О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Перед мной сияло на столе.
Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
Летели дни, крутясь проклятым роем...
Вино и страсть терзали жизнь мою...
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою...
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
Не знаю, где приют твоей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла...
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...
Уж не мечтать о доблестях, о славе,
Все миновалось, молодость прошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.
Фото из интернета