Замечательного сибирского поэта (а во мне осталась и запомнилась до нынешних дней именно эта характеристика его творчества) Илья Фонякова довелось видеть и слушать несколько раз на литературных вечерах и встречах. Поэта яркого, броского, неординарного. И что еще не лишним будет подчеркнуть — актуального. Писавшего на злобу дня. В Новосибирске в молодые мои годы. Читал я его стихи и тогда не однажды. Мы жили в Новосибирске в районе площади Станиславского, и там я видел его не однажды, его плотную широкоплечую фигуру и его широкоскулое лицо с большой окладистой и густой черной бородой. Сам я стихи по жизни не писал. А вот читать их всегда любил и до сих пор читаю их жадно и с интересом. В ту пору молодости моей студенческой во время этих встреч я сделал несколько дружеских шаржей на новосибирских авторов: на редактора «Сибирских огней» Анатолия Никулькова (кстати, написавшего великолепный роман о В. Маяковском «На планете мало оборудованной», поэта Сорокина, имя которого теперь не помню. Помню только, что он был военным в звании капитана с пехотными петлицами. И на Илью Фонякова. Которому правда, в отличии от Никулькова, приславшего мне более чем душевное письмо, мой шарж не понравился. В чем, впрочем, особой трагедии для меня не было и нет. Я не настолько, во-первых самонадеян в отношении всех своих художественных талантов. Восприятие того или иного дела рук твоих — дело всегда было и есть субъективное. И у каждого человека на этот счет тут есть вдобавок куча своих пристрастий. Да и перерисовал я их такую пропасть и встречался с более чем разными и оценками моей работы и представлениями о том, какими те должны быть по мнению тех, кого я подобным образом попытался как бы «увековечить».
Сыскался в архиве моем один из эскизов того давнего шаржа. Который я и править не стал.
Да, на нем тот самый Илья Фоняков, которого я знал.
С годами мое уважение к этому автору не изменилось, окрепло и я всегда с удовольствием перечитываю стихи этого замечательного мастера, которого мне довелось видеть в молодости.
Так ведь бывает, что восхищение и чувства молодости выгорают и выцветают. Например, так случилось у меня с оценкой стихов новосибирской поэтессы Елизаветы Стюарт, творчество которой я просто-таки боготворил. Настолько стихи ее мне казались безумно трогательным и пронзительным. А потом стал к ним совершенно равнодушен.
И не только хорошо и ясно мне ложатся на душу его стихи, крепко сбитые, о Сибири. Но и его литературоведческие статьи, написанные красиво, занимательно, и увлекательно. Его книгу о Японии, где он жил, будучи стипендиатом ЮНЕСКО, я тоже читал с большим интересом. Его переводы, прежде всего горноалтайских поэтов всегда меня интересовали. И запомнились также мне еще его переводы арабских поэтов.
И это не ностальгия об ушедших годах.
Стихи Фонякова, крепко сделанные, всегда вызывали во мне чувство уважение и восхищения.
Вот пример.
Открываю наугад первый лежащий у меня под рукой его сборник с емким названием «Надежда». Тех еще лет.
Ну вот, например, разве не прелестны эти его строки:
ЧАЙКОВСКИЙ
Услышав студента красивую фразу:
«Писать по заказу не стану вовек», —
Чайковский сказал: «Молодой человек,
А я вот всю жизнь сочинял по заказу,
Был счастлив, пером по бумаге скрипя, —
Тут, верьте, заказ ничего не решает:
Я — мастер, и кто мне и как помешает
Вложить в партитуру любую — себя?»
Так в год завершенья симфонии Пятой,
Уж сердцем предчувствуя близость Шестой,
Сказал композитор, своей прямотой
Отчасти смутив молодого собрата.
И я, по прошествии множества дней,
Согласен с его заявлением честным,
Хотя, безусловно, в искусстве словесном
Все это намного сложней и трудней!