Глава 13
Как только за Любкой закрылась дверь, мы стали осматриваться, насколько это было возможно. Под черным потолком висел на специальном крючке большой керосиновый фонарь – лампа. Света он давал немного, во все можно было разглядеть. Вдоль копченых стен стояли чисто выскобленные лавки. Они были сделаны из грубых, на первый взгляд, деревянных плах, длинной, примерно по 2 метра, приятно пахли хвоей и поблескивали тусклым отсветом, падающим из маленького окошка под самым потолком предбанника. В углу стояла вешалка, сделанная из большущей коряги, в
ствол и ветки которой, были вбиты трехгранные гвозди – шпигри, с большой плоской головкой, служившей вешалкой для одежды. Эта вешалка придавала особенный сказочный и странный вид помещению предбанника. Стены бани были сделаны из самодельных кирпичей, обмазанных глиной. В стене, вместо полочек были оставлены печурки, куда можно было положить мелкие вещи и банные принадлежности. Поскольку баня топилась по черному, т.е. дым от печки выходил через дверь в предбаннике, все стены и потолок были закопченные. Их наверно, никогда не мыли, а лавки постоянно смывали и скоблили перед помывкой. Вот и сейчас, когда мы стояли и осматривались, лавки, поблескивали своей текстурой дерева, приглашая присесть, расслабиться, снять одежду и приготовиться к таинству очистительных процедур.
Ленусик и Марина стояли в нерешительности.
- А может, ну ее, эту баню. Еще неизвестно кто здесь мылся…. Да и испачкаемся больше чем, помоемся. А шампуня нет, голову не промоем … - заканючила Ленусик.
- Нет, пришли, так пришли. Люди старались, да и где ты еще попробуешь такое удовольствие помыться и попариться в такой бане. Я сейчас разденусь и пойду… . Да, ты не боись, дорогуша, зараза к заразе не пристает, а баня она по черному топится, всю инфекцию дымом и огнем убивает… - заёрничала, от волнения, Марина.
- Да, здорово тут…. Раз потчуют, значит, дело стоящее. Я уже пошла… - сказала я, и стала раздеваться.
Долго пререкаться не хотелось. Я устала, озябла, мне, так хотелось в тепло и окатиться горяченькой водичкой со щелоком, что я не стала ждать, когда мои подруги по несчастью решаться быть или не быть…. Мыться или грязными домой ехать.
Пока мы рассуждали, в предбанник наполнялся душистым парком. Тело начинало немного потеть и просило почесаться…. Я сняла одежду и голым телом присела на лавку. Лавка была прохладная и гладкая, и очень приятная на ощупь. Парок нежно и приятно обволакивал мое тело. Голова становилась тяжелой, и так захотелось облиться тепленькой водичкой и улечься на полке, греться. Истома, предвкушения блаженства, иначе и не назвать это ощущение. Ждать никого я не стала, взяла деревянную шайку, лыковую мочалку, любовно запаренную кем - то, для того, чтобы мочало, стало мягким и не поранило тело, и, пригибаясь, чтобы не испачкаться сажей с низкого потолка, вошла в баню.
Меня сразу, сходу обдало влажным и ароматным паром. Захотелось присесть, но лавочек не было. В дальнем углу стоял большой полок, сделанный из деревянных плах, но он был поднят высоковато, рядом с ним стояла, приколоченная к нему, деревянная лесенка, чтобы удобно можно было на полок взобраться. Рядом с полком я увидела стоящую на камнях, огромную деревянную бочку, с холодной водой, на ней висел большой кованный, медный ковш, а рядом на пеньке стояла шайка с ручкой, похожая на деревянное ведро, с готовым щелоком.
Когда глаза к полутьме привыкли, то я увидела, что помещение бани довольно просторное. В самом центре помещения находился, сложенный из крупных, больших камней, круглый очаг. В центре очага на кованых ногах громоздился, ведер на сорок, железный котел с горячей водой, сбоку которого был выведен большой самоварный кран, для того, чтобы сливать горячую воду. Пол в бане был выложен полированными и гладкими камнями, и устлан душистым мелким сеном. Аромат был неописуемым. Голову кружило от пара и тепла исходящего от горячих камней и сена. Захотелось окатиться теплой водой и просто упасть на пол в сено. Я налила воды в деревянную шайку, добавила щелоку, немного помылила воду и стала лыковой мочалкой мыть себя. Потом еще раз налила воды и скатилась ею. Какое это удовольствие, просто лежать в сене на горячем полу в бане, поливать себя живой водой из ключа и блаженствовать. Это нужно понять, принять и прочувствовать, поскольку, у каждого народа есть свой уклад и обычаи, которые нужно знать и постараться принять и понять, что они создавались веками им во благо, и только тогда, ты гордо, сможешь сказать, что ты там был и постарался представить, как это здорово.
Пока я блаженствовала, в баню вошли Ленусик с Мариной.
Лнеусик скептически оглядела мое голое тело, лежащее раскинувшись на полу в сене, и спросила меня:
- Ну и что здесь хорошего? Сено, то колется. На полу холодно? Или тебе стало плохо?
- Нет, наоборот, мне несказанно хорошо. Вот если бы ты меня еще и веничком похлестала, вообще было бы классно. Давай иди ко мне и ложись рядом.
- Вот еще, я не буду валяться на полу. Я пойду на полок, полежу – сложила трубочкой свои губки и пропела Ленусик.
Правда долго она там не пролежала. Мы с Мариной поддали парку, и она кубарем скатилась к нам на пол.
Мы с Мариной блаженствовали и грели на камнях свои косточки, когда в баню вошла Любка.
Любка была в белой льняной сорочке и очень удивилась, увидев нас голыми.
- Да вы что, совсем то разделись? У нас моются в специальных сорочках. Баня то обчественная. Мужики могут зайтить. Да ладно. Сёдня никто не зайдеть. Все знают, что городские сегодня моются. Я чё пришла. Веники принесла. Запарила. Давайте вас обслужу, а то, поди ж, не умеете сами то – говорила Любка, торопливо встряхивая веники, готовясь ими нас похлестать.
- Кто первый? Залазь на полок – коротко скомандовала она.
Меня долго уговаривать не пришлось. Я очень люблю баню, но по - настоящему веником так и не пользовалась, все недосуг было, а здесь решилась все испробовать….
Какое это блаженство. Любка залезла на полок. Встала на коленки и давай меня мять и хлестать веником. Окатит прохладной водой, выждет, а потом веник макнет в кипяток и по всему телу с растяжкой….
После веника я еле слезла на пол. Растянулась на сене, и двинуться не могла, а Любка схватила шайку, налила прохладной родниковой водички и всю обрушила на меня и еще раз. И еще…. Тело воспряло, стало прохладным и гладким. Душа воспарила от удовольствия.
- Ну, как? Хорошо ли? – спросила она меня, заглядывая в мои глаза.
- Хорошоооо… - только и смогла ответить я.
- Ну, это еще не все - хорошо, вот коли б тут ужо еще и мужика да под бочек, вот это б было хорошоооо… - сыронизировала Любка.
- Ну, это был бы полный релакс…. – засмеялась Ленусик.
- Ну, кто следуший? Залазь - скомандовала Любка.
Пока Любка с любовью и нежность хлестала сначала Ленусика, а потом Марину, я просто лежала на горячих камнях и пыталась прочувствовать ту атмосферу бытия здешних жителей. Мне, казалось, что сама жизнь и быт в этой глухой деревни тяжел и невыносим, а на самом деле, все, так сложилось, что другого ничего и не надо. Все есть. Во всем порядок. Жизнь налажена, да и зачем им телевизоры и другие дары цивилизации, когда здесь все выстроено для человека и жизнь неспешная, с Богом и природой согласованная, веками примеренная.
Пока я размышляла, Любка всех вениками попотчевала, сама окатилась холодной водой и сказала:
- Ну, всё, хватит, хорошего, по - немногу, скоро ваши мужики придут, пора и честь знать. Айда, выходим. Одеваемся. Васёна, там стол уже накрыла для чаю. Самовар скипел, поди. А вечером, обчественный стол будеть, с пирогами. Вы нам споете, мы вам, вот и поладим.
Я вышла в предбанник. Силы стоять не было. Я села на прохладную деревянную лавку. Ощущение было неописуемое. Сложилось впечатление, что гладкое прохладное дерево впитывает весь жар из тела, а заодно и все хвори. Тело потихоньку остывало, и напитывалось запахом нагретого дерева и сосновой смолой.
Любка вышла из бани и раздала нам холщевые льняные белые с кружевом рубашки.
Рубашка была свободная и прохладная. Она впитала всю оставшуюся влагу и немного облепила тело. Было очень приятное ощущение чистоты и радости.
Только мы надели рубашки, как дверь предбанника резко отворилась и, в клубах холодного пара, в предбанник ввалился дед Макей.
- Ух ты, как тут у вас жарко. Нагрели вы, бабоньки, баню. Хорошо. Счас, мужики идуть. А я передом прибег, предупредить – снимая фуфайку и ушанку, неспешно говорил дед Макей.
- Ну, чего раздегаешься. Погодь, видишь, еще не собраны. Лешак, чего приперся, видишь, стесняются… - оборвала его речь Любка.
- А че, стеснятся то? Не голые же. А и так глянуть приятно. Все видать и все понятно, чё, мне на тебя, старая, глядеть, дай хочь на молодок погляжу, може, кого и сосватаю. А то наощюпь не понять, а тут все, как на витрине, видно. Что и где и как….- хохотнул дед Макей, подмигивая мне.
- Ишь, раздухарился ты Макей, как же тебя разобрало, и впрямь, жениться собрался. А что, можно, коли желанье есть… . Не грех – парировала ему Любка.
Пока Любка с Макеем разговаривали, мы оделись и вышли из бани.
Обратная дорога всегда короче. Лес уже не казался пугающим. Найда присмирела, успокоилась и плелась следом.
Придя в дом Любки, мы от души напились чаю с малиной и медом. Ловко взобрались и улеглись на полатях отдохнуть, в ожидании вечера.
Продолжение следует...