Сдвинув солнечные очки повыше на лоб, Ольга подняла глаза на посмевшего вдруг её потревожить вопросом, заданным в несколько устаревшей, как показалось, форме, и окинула его быстрым взглядом: высокий, примерно одних с нею лет, не то чтобы красавец, но и не откровенный урод. Одет несколько небрежно, если не неряшливо, но с каким-то налётом-претензией на лишь ему присущий стиль. Хотела отшить сразу, сказав прямым текстом, что вокруг полным-полно свободных скамеек, но потом почему-то произнесла:
- Присаживайтесь, места вполне достаточно и оно мною не куплено!
Он сел и какое-то время сидел молча, не пытаясь вступить в дальнейший разговор «ни о чём», как обычно бывает в самые первые минуты в качестве намёка на желание развитие знакомства, но потом всё же не выдержал:
- Прекрасная нынче погода, не правда ли? – и, не обращая внимания на то, что она промолчала, добавил – Знаете, по странному стечению обстоятельств, а, может быть, вовсе даже и не странному, но вы уже далеко не в первый раз - да, да, да, я наблюдал за вами - занимаете мою любимую лавочку! Да, представьте себе, именно эта скамейка с открывающейся с неё обзорной панорамой прекрасного пейзажа давным-давно является излюбленным местом отдыха для моей обременённой житейскими заботами истерзанной души, её релаксом, если хотите. Не желаете узнать – почему?
- Нет, не желаю! – пожала она плечами, снова окинув его взглядом из-под очков – Мне абсолютно безразличны предпочтения незнакомых людей!
- Незнакомых?! А ведь действительно, незнакомых… Но это же так легко исправить, не правда ли? Итак, позвольте представиться: Алексей! – произнёс он несколько воркующе и всё в той же старомодно-вежливой манере, чуть привстав с лавки.
- Ольга! – машинально, без раздумий назвала и она своё имя.
- Вы не голодны? – неожиданно задал он совершенно простецкий вопрос – Понимаете, я как раз держал путь в расположенное неподалёку кафе, собираясь выпить бокальчик прохладного пива и съесть что-то из их, на мой вкус, великолепных салатов, как вдруг в очередной – заметьте себе – раз увидел вас и осмелился, не смог просто пройти мимо такой совершенной красоты, простите за прямоту! Поддержите компанию, умоляю вас! Давайте на краткий миг в сравнении с отпущенной нам вечностью попробуем переплести два имеющихся одиночества в нечто им недоступное!
Ольга хотела было возразить, возмутиться: кафе? А почему бы, мол, не в заштатную пивнушку или просто подворотню – она, что, лучшего не достойна на его взгляд? Но всегдашняя внутренняя неуверенность в себе в который раз заставила промолчать из опасения услыхать подтверждающий ответ: да, мадам, вы на большее не тянете... А потому она не стала набивать себе цену. И это было первой, но далеко не последней её ошибкой в отношениях с мужчинами, позволявшей им делать определённые, совсем не лестные для неё выводы. Впрочем, и не только её, а всех тех, кому дарят ромашки с васильками вместо роз, ошибочно посчитав более доступными, чем это было на самом деле…
- А с чего это вы решили, что я настолько одинока, что с радостью приму ваше приглашение? – всё же с нескрываемым возмущением задала она вопрос.
- Ни с чего… Понимаете, глаза как таковые очень часто не замечают того, что видит сердце… Опытное в житейских вопросах сердце…
- О, да вы, похоже, философ! – ерничая, усмехнулась женщина, развернувшись к нему всем корпусом – Надо же было такому случиться…
- Вы о нашей встрече? – легко подхватил тот её тон, словно бы не замечая подпущенной «шпильки» в свой адрес – Знаете, Оля… На этот счёт у меня имеется множество различных теорий, но каждая из них, смею вас в том заверить, подкреплена собственным, иногда печальным, опытом и пристальными наблюдениями за происходящим вокруг, что почти равнозначно. Ну, так что? – поднялся он с лавки, заканчивая тем самым разговор и протягивая ей руку – Согласны?
- А почему бы и нет? – промелькнула мыслишка – Мужичок-то забавный… - и она встала следом.
Этот вечер и ещё несколько других за ним Алексей упорно продолжал играть роль этакого видавшего виды ловеласа-мачо, змея-искусителя, а порой и откровенного дамского угодника с мягкими, обворожительно ненавязчивыми манерами, за которыми не так просто было разглядеть то, как он настойчиво подводит доверчивую простушку, каковой опрометчиво посчитал свою новую знакомую, Ольгу, к более тесному и вполне определённому контакту не только родственных в чём-то душ, стараясь вести с провинциалочкой «интеллектуальные» беседы ни о чём, но и тел… Не вдруг, не сналёту, а строго по «сценарию» разыгрываемой самим же написанной «пьесы утончённого обольщения». Однако Алексей не учёл того, что «объект» его временного (а какого же ещё?) внимания тоже была уже далеко не глупенькой девочкой.
Ох, как бы он удивился пойми вдруг, что всю его изощрённую хитрость (как казалось самому) Оля раскусила если не на первом свидании, то на втором уж точно, замечая допущенные им пусть в каких-то мелочах, но всё-таки проколы с его стороны. Но не торопить же события самой? Короче говоря, партнёры оказались достойными друг друга, т.е. играли, причём виртуозно, оба… «Уж не импотент ли он? - проскакивала порой у неё мыслишка - Странно, очень странно ведёт себя товарисч...» Нельзя отрицать, что ей всё больше и больше хотелось узнать, что из себя представляет сей типус в постели – зачем бы лукавить? Но он как-то с этим поразительно не спешил, всё продолжал и продолжал интриговать и лицедействовать… В конце концов, не заметно для себя и она увлеклась игрой уже не понарошку, а всерьёз… Немного настораживало то, что выпытав у неё почти всю подноготную о её прошлом и настоящем, Алексей почти совсем ничего не рассказывал о себе, т.е. абсолютно! Ловко, прямо-таки мастерски лавируя между задаваемых ему вопросов, легко уходил-уворачивался от ответов на них, отделываясь какими-то намёками на что-то почти запретное, не разглашаемое… Мол, думай и делай выводы сама… Сплошной туман и ни одного просвета... При этом он вовсе не молчал! Напротив, говорил и столько, что порой ей не удавалось даже вставить слово, но ни одна из тем его разглагольствований так и не раскрыла личности говорящего…
Но однажды всё случилось, причём, не где-нибудь, а в её доме, в месте, куда посторонним вход был строго-настрого запрещён! И, надо сказать, долгое ожидание того стоило: Алексей был великолепен как любовник – уж в чём-чём, а в этом Ольга разбиралась. Внимательный, нежный и неутомимый, готовый на очень многое, если не всё, ради того, чтобы его партнёрша получила настоящее удовольствие как от самой близости, так и от прелюдии к ней! Очень быстро влюбчивая от природы Оленька окончательно «пропала», нырнув с головой в эту неожиданную страсть. И как-то так само собой получилось, что оставшись с ночёвкой один раз, Алексей в дальнейшем перестал даже спрашивать у неё разрешение на пребывание в её доме, и находился в нём сутками, а потом, правда изредка, и по неделе к ряду. На расспросы о работе у него вдруг резко портилось настроение и он, хлопнув дверью, мог исчезнуть на два- три дня, ничего не объясняя при этом своей ненаглядной Олюшке, а потом внезапно появлялся, как ни в чём не бывало, как правило поздно ночью, с пакетами, набитыми всевозможными вкусняшками, которые сами за себя говорили о том, что деньги у Алексея водились и не шуточные… Подобная манера поведения не могла не раздражать и, скорее всего, однажды она бы просто не впустила его на порог, перестав изображать из себя этакую Пенелопу, вечно ожидавшую своего Одиссея, но…
В тот роковой для обоих вечер, Алексей, «приняв изрядно на грудь» - ей всё чаще и чаще приходилось видеть его подшофе, что тоже, конечно же, не могло нравиться, нёс какую-то околесицу, словно угрожая кому-то невидимому за то, что его любимая Томка серьёзно больна, а он без неё такой весь из себя несчастный, брошенный, что ему так худо, хоть давись. Кто такая эта Томка, чем уж так она тяжело хворает, Ольга, понятное дело, не знала, да и знать не хотела. Чего она в данный момент по-настоящему желала, так это чтобы он наконец-то угомонился и заснул - как оказалось, пьяный Степнов легко сбрасывал маску благопристойности и становился слишком уж развязно-хамоватым, позволяя себе не только пошлые реплики, но и поступки. Нет, он не поднимал на неё руки, но принуждая – именно, принуждая - к интиму, по сути насиловал её, причиняя порой нешуточный дискомфорт и даже боль. Вот и в тот вечер… Она прямым текстом объявила о разрыве отношений и решительно указала на распахнутую в ночь дверь…
- Ах, так? – заорал он и, выхватив из тумбочки комплект ключей от магазина, произнёс – Хорошо, я уйду! Давно уже и сам собирался, да всё жалел тебя, куклу похотливую... Ведь ты же не женщина, понимаешь? Ты - самка, макака, готовая спариваться с кем угодно, когда угодно, и как угодно... Ты в подмётки не годишься Томке моей - так и знай!
- Вот и катись к своей Томке, скатертью дорога, а ключи положи на место!
- Щас, размечталась... Я уйду... даже не сомневайся в этом, но уйду так, что мало никому из вас не покажется! Долго ещё будет ваше болото квакать, вспоминая Алексея Степнова, долго...
Вот когда она по-настоящему испугалась и потужила о своей излишней откровенности: зачем было ему знать об её отношениях с Тоней? Зачем так подробно рассказала по сути случайному человеку о том, как и почему уволилась с работы? Зачем показала эти злосчастные ключи? Могла бы просто соврать, не говорить ему о тех дверях, которые им было предназначено открывать… Вот уж истинно: слово не воробей! Но тогда всё казалось таким безобидным, а он был таким обходительным, понимающим... И вот во что всё вылилось... Кукла, самка, макака... Но это бы и Бог с ним, лишь бы не натворил там чего...
В испуге и какой-то заполошности, совсем не думая о последствиях, Ольга в чём была (лёгкий халат поверх ночной сорочки) выскочила на погружённую в сон улицу и бросилась за ним, но куда там… Когда она оказалась у служебного входа в магазин, дверь в здание была приоткрыта… Почему-то не сработала сигнализация… Почему-то не горел фонарь напротив… Немного переведя дух, она вошла внутрь…
Алексей сидел за столом в конторке Антонины и уже приканчивал бутылку коньяка…
- А, Олюшка! Вот и ты наконец-то, а то я уже было начал терять терпение! – осклабился он увидев её в дверях и почему-то, что было неожиданно, показался ей абсолютно трезвым – Иди-ка сюда, моя хорошая! Будь так добра, объясни мне – это кто? – и развернул фото в рамке, на котором Тоня стояла рядом с сыном на фоне какого-то корабля. Ольга знала где и когда был сделан снимок – на принятии присяги Тимкой, кажется, в Светлогорске. Она тогда летала к нему и даже пробыла с ним несколько дней. Ездила на экскурсию в Калининград, на Куршскую Косу, долго ещё потом делилась восторженными впечатлениями от увиденных там красот.
- А тебе-то это знать зачем? – негромко спросила она, но потом всё же ответила – Это её сын, Тимофей!
- Тимофей, значит… Интересно, интересно… Ему сейчас где-то лет двадцать, так? – и не дожидаясь ответа, продолжил – Получается, что Тонька родила его, когда самой было лет шестнадцать, так? Так… Интересно… И кто же его отец, ты знаешь?
- Нет, не знаю! – передёрнула она плечами то ли от холода, то ли ещё от чего – А почему ты так заинтересовался тем, до чего тебе не должно быть дела? Пошли отсюда, пока кто ментам не позвонил!
- Почему, почему… Не твоё собачье дело! Иди сюда, кому я сказал? Давай выпьем напоследок - мы же решили расстаться с тобой, не так ли?
Ольга смотрела и совершенно не узнавала в этом пошляке бывшего обаятельного кавалера, поражаясь самой себе: как она могла быть настолько слепой, что не разглядела его явно криминально наказуемой сущности? Не увидела насколько гадка эта манера улыбаться… Как?! Она уже сто раз пожалела, что оказалась здесь и уже собралась ретироваться, как он вдруг вскочил и резко толкнул её в грудь, опрокинув на сложенные в невысокий штабель мешки с мукой… Насиловал долго и как-то особенно остервенело, навалившись на свою жертву всей тушей, а потом сильно сдавил её горло обеими руками, с иезуитским наслаждением наблюдая за тем, как она задыхается... Ольга сколько могла сопротивлялась, но силы явно были не равны - в глазах потемнело… и, как оказалось, навсегда… А он, тяжело дыша, поднялся и пошёл по магазину, обливая его стены, прилавки и всё, что попадалось на пути, горючей жидкостью для разжигания, приготовленной или просто, что скорее всего, замеченной им ранее, и чиркнул зажигалкой...
Вот почему оба трупа находились так далеко друг от друга, впрочем эта загадка так и не была разгадана следствием... Почему он сам остался внутри вспыхнувшего здания - ещё одна, которая тоже осталась без ответа...