О тебе вспоминаю я редко.
И твоей не печалюсь судьбой.
Но с души не стирается метка.
Незначительной встречи с тобой.
Я всегда знал, что у меня есть крёстная сестра, Может кто то этому удивиться, но есть и такое родство. Помню, мне совсем ещё маленькому рассказывала мама, что в невидимой от нас деревне L , которая ночью светится где-то вдали за рекой, живёт со своими родителями, такая же маленькая как и я девочка Рая, с которой когда то нас вместе крестили. Так уж вышло, случилось нам с Раей, и не только нам, родиться в те времена когда главный человек нашей страны, великий романтик, и великий фантазер, делал очень громкие обещания построить коммунизм и показать миру последнего преступника и последнего попа. Время было интересное, человечество рвалось и заглядывало в далекий космос, считалось уже доказанным, что Бога нет, но и отказываться от Него не хотел никто. Ещё свежа была в памяти, недавняя самая кровопролитная в истории война с фашизмом, а в воздухе витал новый бич угрозы человечеству, ядерная война, и какое бы не проповедовали безбожие, но надежда на Бога у деревенских людей всегда была на первом месте, поэтому всякими правдами и неправдами, хотя в то время это было проблематично, родители старались окрестить своих чад.
Моё крещение разрешилось неожиданно и очень просто. Проезжавший мимо нашего двора мужик сказал маме, что в деревне за рекой, откуда он едет с мельницы, собираются крестить детей. Там некто дед Сергей, по кличке Ландыш, из мест где он работал на сплаве, привёз попа. Деревни в конце 50-х были многолюдные и нередко в семьях жили три поколения, и если брать в среднем на семью приходилось где то четверо детей. Жили селяне небогато, но главное не было войны, а все что касалось материального считалось делом наживным, в конституции было записано право на труд, и на страже мирного труда и жизни людей стояла несокрушимая, во всем мире авторитетная Советская Армия, поэтому и не боялись женщины рожать детей, а советские люди, той поры не страдали от того, что у них нет машины, джинсов или чеков для похода в «Березку».
Дед Сергей, по кличке Ландыш, сам имевший внуков и не понаслышке зная проблему с крещением, большой любитель выпивки, решил подколымить. Плату за свою услугу он брал небольшую, бутылку самогона за приобщённого к таинству, которая в то время в деревне стоила50 копеек в пересчете на деньги, что стали после денежной реформы 61 года, а за крещение плата батюшке была отдельно. Мои родители как только узнали об этом, оставив все свои труды и заботы, повезли меня крестить. Так получилось, что вместе со мной крестили и Раю. Это событие сблизило маю маму с тётей Любой, мамой моей крестной сестры.
По настоящему я познакомился и сдружился с Раей только в девятом классе, когда в нашу среднюю школу пришли ученики из ближайших школ- восьмилеток, образовав ещё классы В и Г. Но уже тогда в девятом классе, она выгодно отличалась от своих одноклассниц, и пусть это была ещё не до конца сформировавшаяся девушка, не трудно было угадать, придёт время и не одно мужское сердце будет разбито её холодной красотой. Окончательно и беззастенчиво её своей сестрой я стал называть после одного случая.
Нашему 9- му б под класс отдан был хим кабинет. В этом было небольшое неудобство, когда в других классах проводились практические занятия, нам приходилось уступать свой класс практикантом, а самим переходить учиться в их класс, или по расписанию нам на это время ставили физкультуру. Вот так Рая оказалась за моим столом, на моём месте. Ради любопытства решила она посмотреть, кто же из учеников здесь сидит. Когда она достала дневник то поняла, здесь сидит её крестный брат.
Теперь, оглядываясь на то далёкое время я понимаю каким безобразным и отвратительным я был учеником, хотя небольшим утешением служит то, что такими были и есть и всегда будут некоторые старшеклассники. Моя крестная сестра Рая, обнаружив, что дневник я веду безобразно, а где-то и вообще не веду, то нашла время, что бы как то всё поправить и заполнить его. Когда я увидел свой дневник заполненный красивым девичьим почерком, то захотелось узнать, кто это так постарался, и как мне отблагодарить сделавшего это. Как же мне было приятно, что это сделала та, которую я считал своей крестной сестрой. Теперь уже точна Рая стала мне как родная. Тепло и по родственному мы продолжали общаться до выпускного бала, после которого наши дороги не разошлись окончательно.
Для меня первым выходом во взрослую жизнь стала служба в армии, Раиса же поступила в медучилище, что бы получить диплом медсестры, поработать и льготно поступить в мединститут. Пока я отдавал свой долг Родине, как я потом узнал, Рая окончила медучилище и по распределению, как рассказал мне её односельчанин, мой попутчик маршрутного автобуса, была направлена работать куда то на севера. Конечно я, не особо вдаваясь в подробности интересовался жизнью своих одноклассников, и всегда знал, что Рая где то жива-здорова, работает и в жизни у неё тоже всё благополучно. Потом сам надолго покинул родные места, и только через 44 года после окончания школы, мы встретились вновь.
Получив от одноклассников приглашение на вечер выпускников, я пенсионер, имеющий льготный северный проезд, решил что бы там не было, а в этот раз уже точно окажусь в родных местах и побываю на встрече одноклассников. Сказано, сделано, и вот я уже в родной школе среди постаревших своих однокашников. Самое приятное было, что среди пришедших на встречу была и Рая. Конечно, все мы были не те девочки, мальчики что разъехались 44 года назад по великой и единой советской стране, но как оказалось это только по форме, но как показало дальнейшее общение, после принятого на грудь, по содержанию все остались прежними, озорные так и остались озорными, а буки остались буками. Так же и у нас с Раей общение пошло в том ключе как и в школьные годы, стоило только мне назвать её сестрой. Но вечер школьных друзей, выпивка, общение всех со всеми, для нас это было мало, поскольку не давало полной информации о почти полувековой прожитой жизни, и мы решили встретиться тет-а- тет.
Рая выйдя на пенсию, навсегда покинув север, вернулась на родину, и уже семь лет жила в райцентре, в однокомнатной квартире. Приехав в отпуск, что бы не обременять родственников, я снял на неделю квартиру здесь же в райцентре. Как и положено джентльмену я предложил встретиться у меня на съёмной квартире. Рая согласилась и мы несколько часов провели в воспоминаниях о школьных годах, вспомнили деревенские события тех лет, погоревали о почти умерших своих деревнях и ушедших в мир иной земляках и одноклассниках, поговорили и о годах проведенных на чужбине. Как следовало из ее рассказа жизнь её сложилась не совсем удачно. Несколько раз она пыталась создать семью, от одного брака у её есть сын, но почти всю жизнь она прожила незамужней. Конечно у меня вертелось на языке спросить как так получилось, что она женщина такой красоты, не смогла счастливо устроить свою жизнь.
А то что это настоящая красавица, сошлюсь на случай. Уже потом гуляя по городу мы с Раисой зашли в супермаркет, и она как и любая другая женщина, побежала по рядам, я же скучая остался её ждать, то одна из работниц магазина видевшая, что мы пришли вместе и по считавшая её моей женой, спросила:-Видно, ох и красивая ваша жена была в молодости ?- Я не стал вдаваться в долгие объяснения и ответил:- Очень, разве не видно?- Да настоящую красоту даже годы не в силах унести, так что простите меня, красивые люди это моё хобби, замечаю и очень интересуюсь-, как бы извиняясь сказала она.
Но как, и почему так получается, задавал я себе вопрос, другая, извиняюсь за резкость не рожи не кожи, ничего не представляя из себя живёт в шоколаде, а здесь всё налицо и на лице, даже сейчас, когда человеку уже шестьдесят один, и на тебе, прожила можно сказать несчастливую жизнь и почему то подумалось мне, в гордом одиночестве. Вот, вот именно в гордом. Конечно же гордость, был уверен я, спутница всех красавиц, стала причиной не состоявшийся семейной жизни моей крестной сестры.
После пары рюмок выпитого коньяка, став смелее в разговоре, я спросил:-Скажи честно, твоя красота помешала тебе счастливо устроить семейную жизнь, ведь не зря соседка, бабушка Дуня, говорила своей красивой внучке Даше, за которой увивалось много поклонников:-Переборы порвут все оборы?-. Рая с каким то удивлением, как бы впервые слыша, что красота помешала ей, ответила- Нет, нет и ещё раз нет, красота здесь не причём, но она и не помогла мне, дело совсем не в красоте или гордыне, вся беда в том что я одналюбка. Ещё никому я об этом не изливала душу, ты будешь первый. Ты мужчина, но не муж мне и не любовник, брат но не родственник и не лучшая подруга, которая может сделать твоё душевное откровение достоянием гласности, по простому сказать, сплетней. Слушай, а я попытаюсь тебе доходчиво все объяснить.
- Когда я по распределению оказалась в Воркуте мне не было ещё и двадцати. Так получилось, я оказалась в чужом городе и одна. Хотя тогда и была практика одну по распределению не посылать, но ту которая должна была поехать со мной, продвинутые родители испугавшись Заполярья и боясь за свою кровиночку, спешно выдали замуж. Воркута тех лет, это по населению довольно приличный город.
-Знаем, знаем, хотелось было сказать Рае,- Бывали в Воркуте, и даже пришлось уносить от туда ноги. Но я понимал что не стоит мешать человеку, тем более женщине пошедшей на то, что бы излить свою душу.
-Население быстро образованного на базе лагерей чужого мне города было своеобразным, но меня это мало волновало, знала время пролетит быстро, я отработаю, получу направление в мединститут, и прощай навсегда холодное Заполярье и Воркута. Новых друзей я не заводила, мне хватало общения на работе, и только коллега Валька, приехавшая с мужем- милиционером по распределению из Омской школы милиции, стала мне особо близкой подругой. Так как муж Валентины носил погоны, поэтому и круг их знакомых были милицейские, прокурорские работники, работники местной тюрьмы и военнослужащие местной воинской части. Как и любая близкая подруга, семейная Валя, хотела устроить мою личную жизнь. Уже не помню при каких обстоятельствах и когда на слуху появилось имя какого то капитана Гоши, служившего в местной воинской части. По началу я этому не придала особого значения, мало ли где есть какие то военные, и хоть считались они тогда завидными женихами, я не бредила ими. Во первых я никогда не любила людей в форме, будь он офицер или гражданский лётчик, а военных когда видела в форме, мне почему то было жаль этих людей, казалось до чего им тяжело в этой одежде. Но теперь Валентина в любом разговоре не пропускала случая, напомнить мне об этом Гоше. Как то незаметно я и сама стала интересоваться этим, существующим где-то недалеко потенциальным своим кавалером. Но Валентине всё как то не представлялось случая познакомить нас. Я не была вхожа в их компании, ну а Гоша человек был очень занятый. По словам подруги он готовился поступать в академию, и очень скоро ему светила Москва, ну а потом такому талантливому и разносторонне развитому боевому офицеру светили генеральские погоны.
Время шло, где то весёлые люди, носящие погоны, в компаниях встречали праздники, где душой этих компаний был все тот же Гоша с гитарой, бывали в ресторанах, где всё тот же Гоша слал бутылки шампанского девушкам:-Вашему столу от нашего стала-, да и ещё много чего рассказывала мне подруга про этого веселого и вездесущего человека, который всё никак не мог найти себе невесту. Валя настойчиво твердила мне:-С твоей красотой, только за военного, там мальчики, настоящие мужчины, там деньги, там умеют жить, веселиться и любить красивых-. Как то раз Валентина пришла и рассказала, как встретила невесёлого Жоржика, который поведал:-Вот дожился, так дожился, нескем даже в ресторан сходить-, бедный ты мой человек, тяжёлая служба, боевые дежурства, подготовка в академию, есть у меня план свести и познакомить вас в ресторане. Признаться я и сама давно жаждала такого знакомства, Валькины рассказы не прошли мимо моих ушей, засели в голове и сделали своё дело. В следующий поход Валентины с мужем в ресторан, я напросилась к ним в компанию, тайно надеясь, что уж точна там окажется и капитан Гоша. Но нет, опять неудача, его там не оказались, хотя Валентина на все сто была уверена, что в тот вечер он был свободен от службы.
Отужинав в ресторане, что бы не опоздать на последний автобус городского маршрута, наша компания поспешила домой. Когда мы зашли в промёрзший автобус, я увидела как у Валентины округлились глаза, -Гоша, здесь Гоша- тихо сказала она мне. То что он здесь и едет с нами в одном автобусе я поняла по тому, когда увидела, муж Валентины пробирается сквозь стоящих пассажиров к молодому человеку, одетому в меховую куртку и норковую шапку, стоящему на задней площадке. Потом муж Валентины представил нас друг другу, а Валентина предложила поехать к ним в гости, что бы закрепить наше знакомство.
Признаться честно с первого взгляда Гоша мне не понравился. Вроде парень как парень, как говорили у нас в деревне вышел и ростом и лоском, но…все портил нос, как то уж прямо сидящий на его лице, что делало его каким то страшненьким. Но дело оказалось сделанным, знакомство состоялось, теперь уже дело стало за нами, сумеем ли мы понравиться и поладить друг с другом.
Только оказавшись в квартире у Валентины я смогла хорошо разглядеть своего нового знакомого. Это был парень лет тридцати, высокого росту, худощавого телосложения, сутуловатый, с небольшими залысинами на лбу, с большим как мне показалось чувственным ртом со слегка полноватыми губами почти в ниточку, что предавало его лицу мужественность и даже какую то жесткость. Хозяйка быстро организовала стол, с имеющийся в доме закуской, и чистым медицинским спиртом, вероятно сэкономленом Валентиной на больничных процедурах. Выпили разбавленного по рюмочке, стало веселее. Алексей, муж Валентины на время куда то отлучился и вернулся с гитарой. Я всегда преклонялась перед людьми имеющими хороший музыкальный слух и играющих на музыкальных инструментах, но Гоша начав игру с вальса «На сопках Манчжурии» показался мне настоящем виртуозом, все мои знакомые которые играли на гитаре, были гитаристами трёх аккордов. Потом мы, вся наша компания пели популярные в то время песни Аллы Пугачевой. Но самая коронка была когда Гоша запел «Я в весеннем лесу…». Потом ещё была песня по моему заказу «В склянке тёмного стекла…» обожаемого мной Окуджавы. Я смотрела на него и видела не только мужественного человека, офицера, кое что уже повидавшего за свои ещё не полные тридцать лет, но и мужчину с которым мне бы хотелось быть всегда. Но застолье подошло к концу и мы с Гошей удалились в соседнею комнату. Завели пластинку и он пригласил меня на танец. Мы танцевали, его руки лежали на моих бёдрах. И хотя мне было уже за двадцать, я в первые оказалась с мужчиной один на один. Если честно я была не целованная, и даже за ручку с парнями никогда не ходила, а тут такой кавалер, настоящий капитан, а не какой нибудь ровесник-молокосос. Потом все завертелось как в вихре. Гоша крепко прижал меня и стал страстно целовать, отчего я впала в какой то ступор. Видя моё состояние, он подхватив меня на руки унес на диван. Гоша целовал меня каким то страстными, жаркими поцелуями, и мне казалось, своими губами проникнув в меня, до самых кончиков ногтей он наполняет меня какой то энергией, от которой я, ещё немного и задрожу как осиновый листок. Его руки, поддерживающие мое лицо заскользили куда то вниз, и нежно погладив мне шею, ушли к груди. Я и не заметила, как моя кофточка была расстёгнута на все пуговицы, а лифчик оказался вверху, обнажив то, что ещё не видел не один мужской глаз.
Я любила своё тело и часто оставаясь одна, нагая перед зеркалом, любовалась им. Лицо без изъянов, лебединая шея, красивая девичья грудь, тонкая талия, крутые бедра и стройные ноги, это всегда привлекало мужчин и мне часто приходилось слышать комплименты не только от женщин, но и от мужчин. Но ещё не кто не открывал моей наготы и не видел мои сокровенные места.
Но Гоша уже целовал мою белую грудь, трогал губами и массировал руками мои сосочки. Я не смогу теперь объяснить то состояние в котором пребывала тогда. Скажу просто, этот человек разбудил во мне женщину, мало того скажу, я почувствовала себе самкой, готовой отдаться ему. Это чувствовал и Гоша. Он аккуратно брал зубами мои сосочки и языком массировал их. Было безумно приятно и больно и это, приятно, уходило куда то вниз живота. Когда я стала постанывать и всхлипывать, Гоша сделал глубокий французский поцелуй и руки его заскользили по моим бёдрам и коснулись резинки моих плавок. Преодолевая нестерпимое желание отдаться я понимала, что так не должно быть.
Я безумно любила и уважала своих родителей, и первое, это подумала о них. Гоша, нужна ли я ему, человеку мечтающему об академии и генеральских погонах. Я совсем не знала этого человека, сделав дело, он может быть тут же забудет меня, и мне останется только плакать и корить себя, лишившись того, что девам даётся не просто так, и потеря чего не должна вводить их в долгие и мучительные раздумья и слёзы. Потом уже, в том числе и по долгу своей работы, много я видела использованных и брошенных девушек, страдающих, гонимых , и ненавидимых бывшими возлюбленными, часто битых ими.
Я тут же сделала попытку поменять положение. Но мне это не удалось. Сильный и жилистый Гоша не хотел отступать от достигнутого. Подержавшись за мои крутые бедра, чувствуя, что всей душой и телом я потянулась к нему, он похоже повиновался инстинкту. Наверное он взял бы меня силой, но за стеной была подруга с мужем и я позвала Валентину. Надо сказать, что Валентина была из тех подруг, про кого можно сказать, настоящая подруга, не из тех которые подставят или бросят в беде. Зайдя в нашу комнату Валентина, увидев меня в таком состоянии только и смогла сказать: -Райка, ты что дура? Ладно, уходите нам нужно отдыхать-. Мы быстро собрались и не разговаривая, поскольку нам было по пути поплелись в морозную ночь. Дойдя до перекрестка мне нужно было уходить на право, Гоше по прямой ещё километра полтора. Я остановилась и показав на право сказала:- Мне туда-. Спросив напоследок: -Следующий раз будет так же?-,на что я твёрдо ответила -Да,- даже не проводив меня до дома он пошагал в своём направлении.
Ту ночь я кажется так не уснула. Ранее незнакомые мне впечатления и чувства, обида за то, что не довёл меня до дома, и надежда, что мы ещё встретимся и будем вместе, все это будоражило мой ум. Да что там ночь, те события волнуют меня до сих пор. Я всё думаю, правильно ли я тогда поступила и как надо было поступить. Неправильно в том, что была слишком категоричной, что действительно исходила от моей гордыни и неумения общаться с мужским полом. Мне казалось кто я такая и кто он. Где-то конечно перестаралась и Валька, слишком уж долго и положительно она формировала моё мнение об этом Гоше. Потом уже став более опытной я поняла, что у меня было много шансов выстроить с ним отношения. Самое правильное было бы больше говорить с ним, и дать понять, что он мне хоть и интересен, но меня надо завоевать, а не смотреть на него восхищёнными глазами,что вероятно давало ему повод подумать: -Ещё одна дурочка-, и не слушать восторги Вальки в его адрес. В конце концов, как я поняла потом, при моих внешних данных, будь я более опытная, то смогла бы водить его за нос, а потом и вить из его веревки, на которых затащила бы его в Загс. Но это потом всё я отработала на других мужчинах.
Гоша же занозой засел в моей голове. Я думаю, что это послужило причиной, что я отработав по распределению не стала поступать в мединститут, всё надеясь на встречу со своим богиком. Другие мужчины совсем не интересовали меня и не входили в мои планы. Теперь я старалась не упускать не какой информации о нём. Он же в академию не поступил, а по какой-то там ротации был переведён в такую же по профилю часть, куда то ещё в большую дыру, чем наша Воркута. Моё желание поступить в институт как-то само-собой иссякло, и я осталась в Воркуте зарабатывать северный стаж. И хотя интереса и тяги к другим мужчинам я не испытывала, все же кавалеры случились и у меня. Не знаю, наверное у меня теперь к ним были завышенные требования, но вольно или невольно я сравнивала их с Гошей. Попадались интеллигентные и порядочные парни. Но, что это такое думала я, когда такой, прежде чем поцеловать спрашивал:-Можно, я вас поцелую-. Я конечно же великодушно разрешала, но не прощала слюнтяйства, и такой мужчина становился мне не интересен. Случалось мужчина добирался до моей груди, и все, что испытывала я от таких ласк, так это мне было щекотно и я готова была рассмеяться, но когда я вспоминала моего Жоржика, сосочки мои каменели, и начинало ныть внизу живота.
Потом я познакомилась с парнем который привлек мой интерес к себе редким именем Ардалион. Был он простой парень, шахтер, родом из местных староверов, поэтому и взял меня своей простотой и основательностью, в этом человеке абсолютно не было того, что сейчас называют понтами. Он не лез ко мне не со своими поцелуями, и другими любовными утехами, с ним всё было просто и понятно. Даже не договариваясь он мог примчаться ко мне на такси и сказав:- Быстро собирайся, едем в ресторан- и увести меня туда. Это был простой парень лёгкий на подъём. Вскоре мы поженились, и у нас родился сын.
Но я не могла забыть того, кто разбудил во мне женщину, даже не сделав ей, тем более вскоре он замаячил на горизонте. Скорее всего наша Воркута позвала его северным стажем, а что ему оставалась ещё, академия и генеральские погоны оказались блефом, а северный стаж это реально, скорее выйти на пенсию и получить свободу. Уже уходила в историю целая эпоха, которая завершилась крахом великого государства. Да и возраст когда тебе за 35, а у девушек совсем другие идеалы, ты же помнишь, где то в это время появилась не то веселая, не то грустная песня «Приходит на танцы усатый майор…», а потом уже и совсем заунывная «Полковнику никто не пишет…», скорее всего это поменяло его подходы к жизни и он женился. Я видела его жену, по внешности со мной не в какое сравнение, как говорили у нас в деревне какая то обычная, подслеповатая девушка, заочно я ненавидела её, где то в глубине души считая, что ей досталось то, что должно было принадлежать мне. Когда случайно я увидела его в автобусе в военной форме, как мне показалось не первой свежести, подумала, уж я бы не допустила, чтобы муж ходил у меня замызганный, и опять все презрение досталось нечего не подозревающей моей сопернице. Всё равно где то в глубине души я надеялась, что мы будем вместе. Конечно же всё это отражалось на наши взаимоотношения с мужем. Нечего не зная о моей тайной любви, он чувствовал, что по отношению к нему я стала другая, да и сама я как-то сказала, что нам надо жить раздельно. Поскольку человек он был спокойный и благоразумный, то согласился со мной, и я опять оказалась без мужа, на руках с сыном. Надо отдать должное бывшему мужу, сына он не бросал ни когда. Охота, рыбалка, дача, машина и другие мужские утехи, это мой сын проходил с отцом, да и теперь сын оставшись жить на севере, с ним общается больше чем со мной.
Ну а Гоша, Гоша по-прежнему был в зоне моего внимания. Увидела я как-то его когда он, как это у них называется, вышел в отставку, и занимался какой то коммерцией. Был это уже гражданский мужик, лет за сорок, озабоченный зарабатыванием денег, отпустивший бакенбарды, в белой кепочке прикрывающей лысину. Но это не как не меняло моё отношение к нему, я по прежнему, если можно так сказать тащилась от него. Позже я узнала, что он с женой и дочерями уехал куда то на юг и следы его потерялись.
Но а я, я всё помню его и постоянно думаю, быстро он дошёл от пролога к эпилогу, в чем почти стопроцентная «заслуга» моей женской неопытности и вряд ли помнил обо мне, а вот для меня эпилога не случиться не когда. Не получилось у меня «с глаз долой из сердца вон», так и прошла вся моя жизнь в сладких муках воспоминаний и раздумий всего- на- всего одного вечера, из за которого я, вот такая роза красная, прожила по большому счёту «в склянке тёмного стекла», сотворив себе кумира.
Я слушал Раису не перебивая её, хотя было большое желание вставить свою историю связанную с Воркутой. Историю, как с другом Вовкой Денисовым, "вольным каменщиком", как любил называть он себя, а по жизни первоклассным каменщиком -трубокладом, взявшим подряд на ремонт трубы на ТЭЦ-2, во второй половине восьмидесятых, оказался на "шабашке" в Воркуте, и как выполнив работы на ТЭЦ хотели взять ещё "калым" на устройство трубы в кочегарке воинской части, и как бежали из Воркуты узнав что хитрый командир части, через военкомат, хотел нас военнообязанных призвать на сборы, что бы мы за три месяца, при оплате в 3.80 выложили ему эту трубу.
Я не мешал Раисе изливать душу, не встревал по ходу со своими советами, да и что сейчас мои советы, к чему махание кулаками после событий, бывших почти полвека назад. Да, думал я, Раечка, угораздило тебе, такой красной розе не целованной, нарваться на того, кого кто то из наших классиков, кажется Антон Павлович назвал -Сытые архиерейские скотины-. Поступила ты правильно. Даже по нашим временам, всеобщего сексуального раскрепощения, когда дамы хорошо подготовив своё тело в спа салонах и фитнес клубах, хвастают своими победами над сильными мира сего, побывавши в пастели шкета Сильвио, или атлета Альбера, сына Ренье, с восторгом говоря, что от общения с теми у них в животе порхают бабочки, конечно я верю в такую любовь, но больше я верю в ту любовь, когда королева, скорее всего от хорошей жизни и с тараканами в голове, полюбила конюха, а доверия и симпатии у меня больше девушкам которые отрицают добрачные и внебрачные связи. А вообще любовь зла, даже если полюбишь соседа, а не козла. Припомнилась мне почти девяностолетняя бабушка Марфа, жена моего двоюродного прадеда Тимофея, покидающая наш вольный, белый свет.
- Гаврила, Гаврила- звала она в бессознательном состоянии великую свою любовь, соседа Гаврилу.
- Фуй тебе в рыло- злилась на неё шестидесятилетняя дочка Алена, -Тимофея не вспомнишь, а всё Гаврила да Гаврила.
Никто не захотел принять и понять чувства, которые вспыхнули между соседями Марфой и Гаврилой, когда им было уже за сорок и у каждого была семья и куча детей, а старшие из детей сами были взрослые. Но не что не могло помешать их любви, даже зло которое преследовала их на каждом шагу и привело к безвременной смерти Гаврилу, который не был примерным мужем, как и бабушка Марфа не была примерной женой. После этого бабушка Марфа прожила ещё такой же отрезок жизни, в окружении любимых и любящих детей и внуков. Но не время, не любовь к близким и дорогим ей, не затмила ту любовь к единственному и неповторимому. Почему так бывает, непостижимо даже уму человека разумного, как непостижима почему султан отказывается от гарема, ради любви к одной единственной, так же непостижима и безответная любовь моей крестной сестры Раисы к человеку первым посмотревшем на её как на женщину.