Ночные светочи

Ночные светочи.
Повесть по мотивам старых преданий и новых фантазий.
***

Вступление. Старые форты.


Старые фортификационные сооружения могут производить сильное впечатление. Строили их обычно крепкими, чтобы обеспечить выполнение ими функций обороны, и потому они способны были простоять долгие века, что и сделали.

Увидеть перед собой материальное свидетельство седой древности, например, обломки форта, сложенного, что называется, на заре времен, когда население было еще редким, государства только создавались, а племена, мигрировавшие в поисках своих мест на карте, еще не успели слиться в народы, враждуя между собой почем зря, - это может оказаться событием, которое способно всколыхнуть душу, оставить след в памяти. И тем более это будет так, если еще вспомнить хотя бы часть из того, что происходило под этими стенами, возле этих башен и ворот за все время их существования, если прочитать в хронике что-нибудь вроде следующего отрывка:

«В древних записях сказано, что в северном углу крепости есть большая скала, обрыв которой смотрит на воды реки. Во взаимно передаваемых народом преданиях говорится, что, когда накануне последнего штурма все уже поняли, что им не спастись, обитательницы женских покоев дворца сговорились между собой так: «Лучше самим положить предел своей жизни, чем умереть от рук других людей». Все вместе они отправились на эту скалу, бросились в реку и погибли. Поэтому в народе дали этой скале название «Скала, откуда низверглись навстречу смерти».

Страшных историй в летописях много, куда больше, чем тех, которые имеют иную окраску, поскольку история - это вообще дело весьма кровавое. Часто говорится о великих полководцах, возглавлявших армии в походах, о штурмах, сражениях, гибели многих людей, и на поле боя, и от рук безжалостных победителей.

Даже если отголоски преданий повествуют о светлых человеческих чувствах, которые жили в сердцах и душах в самые темные времена, то и они носят тревожный оттенок:

«Когда мятежники затворились в замке на вершине горы, правитель пришел со своим войском и осадил его, но не стал отдавать приказа воинам взбираться на стены с оружием и бить таранами по створам ворот, потому что в крепости находилась его жена, с которой он был разлучен. Чтобы дать ей знать о себе, он приказал запустить в небо в начале ночи воздушные фонари и, согласно существовавшей между ними договоренности, надеялся получить ответный знак. В течении трех ночей подряд фонари поднимались и светились в темноте над военным станом, но ответа не было, и предводитель войска пал духом, решив, что женщина была убита, и хотел уже начинать штурм, но в начале следующей ночи, когда снова сгустилась тьма, над осажденной крепостью в небо поднялся легкий прозрачный фонарь, подобный звезде осеннего звездопада, решившей вознестись обратно на небо…»
***

Похороны тигров.

«Храбрые воины, притаившись в лесу, высмотрели и выследили их…»
       «Самгук юса» («Оставшиеся сведения о трех государствах»), Ирён, XIII в.
          Р.II п. 31 стр. 275

«…в местности смерти сражайся».
         «Искусство войны». Сунь Цзы. Гл. 8. VI в. до н.э.


Схватка много времени не заняла. Королевский отряд полег, король остался один. В сгущающихся потемках завершенного дня он стоял один против нападающих, и убили бы его за милую душу в тот же миг, когда последний его телохранитель рухнул замертво, если бы молодой князь не закричал, дескать, не трогайте, берите живым, он нам в заложниках пригодится больше, чем в виде трупа, а тут еще и королева примчалась, и заголосила, чтобы ее мужа пощадили. И, пусть на обочине события, ибо под окровавленные мечи загораживать свое законное сокровище выходить она боялась, но голосила весьма истошно. А старый князь, сам будучи ранен, лично прикончить врага оказался не в состоянии, а момент уже, похоже, был упущен…

- Отец, - убеждал его сын, - нельзя этого негодяя убивать, мне только что доложили, что королевское войско на подходе, и ведь сражаться им все равно найдется за кого: короля-то мы, допустим, прикончим, так ведь у них маленький принц останется, кому-то в королевском лагере это даже будет на руку, понимаете?

- Сдохнуть мне! – в сердцах закричал старый князь. - Политики! Бабы! А! Я еще пожалею, что вас послушал… - но, хотя он и пребывал в запале чувств, однако способности к мыслительному процессу не утратил, в связи с чем счел возможным отдать приказ остановиться на достигнутом. - Если тебе, дочь, нужны эти кровавые лохмотья, так можешь забрать, - крикнул он в сторону королевы и поковылял прочь, опираясь на подставленное ему одним из присутствующих плечо.

Подобрав подол и спотыкаясь на руки-ноги убитых, королева подбежала к указанным лохмотьям, в образе израненного молодого воина, каким-то чудом еще не рухнувшего наземь, и попыталась поддержать его, а когда он оперся на ее хрупкое плечико, вцепившись пальцами и марая кровью ее шелковый наряд, то чуть не упала под его тяжестью.

И все, кто остался жив, вернулись в лагерь, расположившийся среди редкого лиственного леса на пологом горном склоне (а мертвые остались лежать там, где их скосила смерть), и разбрелись по палаткам, и ночь наступила и закончилась.

Рано утром к палатке, занятой королевой, пришел ее брат, молодой князь. Сестра не замедлила выйти к нему навстречу.
- Как отец? – спросила она.
- Выздоровеет, рана только одна. А твой супруг?
- Восемь ран. Две глубокие, остальные поверхностные. И крови из них всех вытекло много.
- Ты с ним говорила, скажи, о чем.
- Он заговаривался, скорее всего, - слегка запнувшись, произнесла королева. - Когда я ему пятую рану зашивала, он сказал, что не хочет, чтобы его воинов, которые с ним были и погибли, хоронили в земле или сжигали, а лучше пусть отвезут в горы и отдадут тела тиграм, потому что тигры могучи и отважны, и прекрасны. А его воины были похожи на тигров. Его сильно лихорадило. Бредил, я думаю.
- А я так не думаю, - бросил молодой князь. И через несколько часов появился возле той же палатки с новостью, которую пожелал изложить лично королю.

- Говорят, ты хотел, чтобы твоих людей отдали тиграм, потому что они им сродни, - сказал он, усмехаясь. - Не могу не уважить просьбы зятя. Я приказал сложить трупы на две повозки. Завтра их отвезут подальше в глушь и свалят в ущелье, но сегодня повозки будут стоять здесь, в лагере, чтобы наши люди посмотрели на превращенный в кровавую трапезу для хищников отборный королевский отряд.
- Хочу проситься с ними, - сказал король. - Это были мои братья.
- Ладно, тебя вынесут наружу.
- Сам встану.

И он встал. И простился. Изрубленные тела, с которых сняли доспехи и верхнюю одежду, лежали вповалку, запрокинув к небу незрячие лица. Опершись на край повозки, король с трудом опустился на одно колено и преклонил голову. Так он стоял некоторое время, не глядя на окружающих, а они зато глядели на него, и того ликования, которое должно было сопровождать такое зрелище, в собравшейся толпе не ощущалось, так что молодой князь взял слово и произнес нечто в том смысле, что, мол, смотрите, говорили, будто их и победить нельзя, настолько хороши, а вот искрошили, словно капусту. И так будет со всеми, кто попробует спорить с нашей силой!

- Они храбро сражались и были великолепны, - произнес король, не вставая, да к тому же без посторонней помощи сделать он этого не мог. - Я горжусь тем, что жил и сражался рядом с ними. Я не забуду ни одного имени. 

Он ни к кому не обращался, не поднимал лица и говорил словно для себя, даже негромко, но его услышали.

- Тогда ты скоро будешь помнить одних мертвецов, - бросил ему молодой князь презрительно. Королева стояла чуть поодаль молча, ветер играл ее шелковой накидкой и прядью волос, выбившейся из прически. Выглядела она усталой и бледной.

Вечером князья, старый и молодой, а также старшие командиры, совещались по поводу того, что, видимо, следует отправить посланника к подошедшему королевскому войску, а то нападут еще, чего доброго.

- Они могут не поверить, что король жив и у нас в плену.
- Пригласим кого-нибудь к себе в лагерь, пусть убедятся. Хорошо бы, чтобы король сам передал приказ своим людям не начинать военных действий и убираться восвояси.
- Он не согласится этого сделать, даже если ему угрожать, слишком гордый.
- Неважно, согласится или нет, они потом сами решат, и, я думаю, не пойдут на то, чтобы рисковать жизнью своего предводителя.

- Это большая удача, что нам удалось взять его живым, - сказал молодой князь, брат королевы. - А вы его чуть не убили, отец. Как бы вы выкручивались сейчас?
- Чепуха, - сказал старый князь. - Как бы выкручивался! Да так же. Те же переговоры, тот же здравый смысл не начинать атаку, если силы примерно равны, а местность неудобна для большого сражения. Э! Что теперь!
- Но вы все же меня послушали, когда я просил вас пощадить его, значит, согласились с тем, что такое положение более выгодно.
- На самом деле у нас сейчас ничуть не меньше проблем. Я не мог убить его на глазах у дочери, которая так за него молила. Значит, у них все же не настолько плохие отношения, как можно было подумать.
- Он пренебрегал ею, это совершенно точно.
- Да, я знаю. Все знают. Все знают что-то одно. Может быть, она знает что-то другое?  Мне нужно навестить их.
- Хотите пойти сейчас?
- Нет, мне тяжело вставать, рана болит. Это не спешно, завтра-послезавтра поговорим.

Но назавтра оказалось, что пленник исчез.
- Дочь, ты его лечила и охраняла, - сказал старый князь, находясь еще пока в большей степени в удивлении, чем в гневе, когда по его приказу к нему привели королеву. - Он еле шевелился, так сильно был изранен. И куда же он пропал, объясни? Не мог же он встать и выйти, чтобы ты этого не заметила? 

Королева молчала, губы ее дрожали. Она выглядела, словно затравленный зверек. Но затем, запинаясь на каждом слове, все-таки заговорила. 

- Брат сам решил сделать так, как это пришло королю в голову, когда его трясло от озноба и мысли путались, то есть отдать тела погибших диким зверям на растерзание. Повозки с трупами стояли до утра возле моей палатки. Я помогла ему выйти и лечь на дно, и завалила его мертвецами. Вместе с ними его утром вывезли из лагеря и вывалили в ущелье.

- Выходит, ты не просто так рассказала мне об этой бредовой идее с тиграми! – воскликнул молодой князь.
- Я предполагала, что ты, скорее всего, так и поступишь, брат.

- Она тебя знает, - покачал головой старый князь. - Вот ты и попался. С этим все ясно. Скажи мне, дочь, вот что. Зачем ты вообще это сделала?
- Я должна была помочь ему бежать. Его захватили в плен, заманив в ловушку, это нечестно, и несправедливо это поддерживать.

- Это была военная хитрость, - сказал молодой князь, которому на самом деле было все же неловко, что он сладил с врагом словно исподтишка.

- Зря ты так поступила, далеко он вряд ли сумел уйти, и теперь придется его убить, потому что сбежавший пленник должен быть убит, по-другому нельзя, - сказал старый князь. - Эх, дочь, ты расстроила меня, надо же было сделать такую глупость. Все мои дети меня разочаровывают.

Он велел начать поиски в тех местах, где утром были оставлены трупы. Однако уже темнело, в связи с чем решено было, что поисковый отряд отправится завтра на рассвете. Тем не менее, поскольку времени прошло не так много, а пленник был плох, никто не сомневался, что поймать его не составит труда. Но поиски, продолжавшиеся целый день, ничего не дали.

В начале ночи, чуть только сгустилась темнота, в той стороне, где находилось королевское войско, в небе над верхушками деревьев стали видны небольшие желтые светочи. Они были немного похожи на звезды, только летели не вниз, к земле, как это бывает во время осенних звездопадов, а поднимались вверх, к небу от земли. Нередко в военное время с помощью таких вот воздушных фонарей передавались сигналы. Королева, которую отвели в ее палатку и поместили под стражу, чтобы еще чего-нибудь не выкинула, подойдя ко входному проему и отогнув край полотнища, смотрела на небо до тех пор, пока последняя далекая свеча не угасла.

К вечеру следующего дня стало ясно, что поиски ничего не дадут.
- Я не понимаю, куда он мог сгинуть, - раздраженно говорил молодой князь, усталый и запыленный, вернувшись назад.
- Он не сгинул, он давно уже в своем лагере, среди своих, - сказал старый князь. - Наша девочка пустила нас по ложному следу. Приведите ее ко мне.

Королеву доставили пред его ясные очи. Посмотрев на отца, она поняла, что он уже догадался обо всем. Она встала на колени и опустила голову.
- Ты его не запихивала в эти трупные повозки, ведь так? – спросил старый князь.
- Как бы я могла? Больного, на несколько часов под ледяные мертвые тела, да чтобы его еще сбросили потом вместе с ними с обрыва. Это все равно, что погубить. Я нашла другой способ, чтобы он мог выбраться из лагеря.

Королева опустила голову еще ниже. Ее маленькие руки крепко держали, скомкав, ткань платья. Кажется, ей было очень страшно.
- Что же ты с ним не сбежала, раз вы так славно договорились между собою? – спросил старый князь. - Ах да, тебе же надо было направить погоню не в ту сторону. И он согласился подвергнуть тебя опасности моего гнева? Что же это за мужчина, который прикрывается женщиной!
          Королева молчала.

- Убейте ее, отец, - крикнул тут молодой князь, переживавший двойное поражение, поскольку был обманут младшей сестрой и упустил ценную добычу (теперь, кажется, в запале чувств находился он). - Она предательница, она предала нас, хотя мы – ее семья.
- Вы сами отдали меня в королевскую семью, отец, - пробормотала королева. - Как принадлежащая к обеим семьям, по отношению к одной я всегда буду предательницей.
- Но ты выбрала королевскую, а не свою родную, - произнес старый князь.
- Это мое будущее, - еще тише пролепетала королева.
- Какое будущее! – снова сорвался на крик ее брат. - Король только терпел тебя, да и то недолго, а теперь еще и использовал. Ты спасла его, а он тебя бросил одну.
- Я сделала так, как сочла правильным, я убедила его прислушаться ко мне, довериться мне. Он меня ни о чем не просил.

- Она даже в заложницы не годится, - сказал молодой князь. - Вряд ли он поступится ради нее чем-нибудь по-настоящему стоящим. Отец, убейте ее! Такой ужасный поступок, какой совершила моя сестра, нельзя простить. Она достойна только смерти. И отправьте ему ее голову.

- Все мои дети меня разочаровывают! – воскликнул старый князь, повторив уже сказанную прежде фразу, и посмотрел на дочь, а затем и на сына, смерив их обоих уничижительным взглядом. - Мое положение безвыходно. Одно остается. Из-за этого парня я уже потерял двух своих дочерей, не могу потерять еще и третью. Раз уж мы его не убили, хотя могли бы…

- Отец! – снова повысил голос молодой князь. 
- Ты не смеешь требовать этого от меня, - старый князь повернулся к сыну. - Ты – не смеешь.

Сказано это было так веско, что тот, к кому обращена была эта реплика, даже примолк и потупился, а затем, вздохнув и бросив взгляд на сестру, изготовление сувенира из чьей повинной головы явно откладывалось, пробормотал:
- Я отправлю погоню по его следам.
- Столько времени прошло, - пренебрежительно махнул рукой старый князь. - Он уже в своем лагере.
- Мы не знаем этого точно.

- Это точно, - сказала королева. - Вчера в небе были видны фонари, запущенные с той стороны. 
- Так это был условный сигнал для тебя!
- Да. Это значит, что с ним все хорошо. Так мы уговорились. Чтобы дать ему знать, что все хорошо со мной, - произнесла она тише, - я тоже должна запустить в начале ночи в небо фонарик.

          Молодой князь засмеялся.
- Даже и не думай, это уже слишком, - сказал он, пожимая плечами. - Знаками обмениваться!
- Это относится только ко мне и означает только то, что я сказала.

- Мерзкая, мерзкая, дрянная девчонка, - медленно произнес старый князь. На его щеках ходили желваки от злости, и он больше не смотрел на дочь. - Иди и запусти этот свой фонарик, дай знать своему королю, что ты жива, что мы тебя не убили, побрезговав замараться в крови подлой девчонки. 
***

Госпожа Третья.

«Когда они отдыхали на привале, две какие-то девушки присоединились к юноше и пошли той же дорогой. <…> Нежданно-негаданно пришла еще одна какая-то девушка. Когда князь весело заговорил с этими тремя юными княжнами, то княжны угостили его прекрасными плодами. Юноша принял и отведал их. Их сердца склонились друг к другу, и они почувствовали взаимное согласие. Тогда он высказал им свои чувства. В ответ княжны сказали ему так:
- Что до поведанного вами, князь, - мы уже вняли вашему велению. Хотелось бы, чтобы вы, князь, <…> вместе с нами вошли в лес. Там нам будет удобно изложить вам истинное положение вещей.
          Тогда юноша вместе с ними вошел в лес. Княжны, преобразившись, явили себя в облике духов…»   
        «Самгук юса» («Оставшиеся сведения о трех государствах»), Ирён, XIII в.
          Р. II п. 35 стр. 274


Была весна, и цвели магнолии, и не только они одни. И благоухали сладко, сладко…
Во дворце опять справляли свадьбу. Все прошло без сучка, без задоринки, поскольку служащие, ответственные за организацию церемонии, совершали одни и те же действия уже в третий раз за весьма ограниченный отрезок времени, в связи с чем это стало для них, можно сказать, привычной работой, когда вероятность ошибок снижается, и все идет по накатанной.

Среди непосредственных участников события и собравшихся гостей также не чувствовалось ни волнения, ни подъема, ни вообще каких-либо более-менее ярких чувств. Скорее, все казались несколько озабоченными и, произнеся в свой черед положенную речь и подняв положенный тост, далее углублялись в частные беседы вполголоса между собой или просто скучали и ждали конца праздника, наблюдая за выступлениями танцоров и фокусников, а также, разумеется, за главными действующими лицами мероприятия и друг за другом.

Отец невесты, который, не взирая ни на какие обстоятельства, мог по праву гордиться тем, что все также сохраняет за собой место королевского тестя, имел подобающий своему влиянию внушительный вид, хотя более удовлетворенный, чем радостный.
 
Жених время от времени покидал пирующих, вернувшись же, сидел с рассеянным видом и не смотрел на свою новую молодую жену.   

- У старого князя больше нет дочерей, - перешептывались служанки. - Если и госпожу Третью постигнет печальный конец, как и ее сестер, ему придется переходить на племянниц. 
- Сестры госпожи Третьей были красивее нее, да и то не понравились государю, так что она не долго продержится.

Госпожа Третья, новоиспеченная государыня, не могла слышать их возмутительной болтовни, но была явно грустна. Казалось, даже золотые подвески на короне, спускавшиеся вдоль ее тонкого нежного личика, покачивались и позванивали с явным оттенком грусти.

После окончания пира государыню проводили в новые покои, положенные ей по статусу, и вечером, в точном соответствии с тем, как это и должно было случиться, имея ввиду суть дела, ее уединение нарушил государь. Отпустив слуг, он уселся за стол и сам налил себе вина.

Государыня, по-прежнему облаченная в свой торжественный ритуальный наряд, встала с места и опустилась на колени.
- Пощадите меня, ваше величество, - прошептала она.

- Я уже видел сегодня представления, - сказал он. - Фокусники и танцовщицы. Было занятно. Ваше представление мне не нравится. Что за выходка? Сохраняйте достоинство. Встаньте и не кривляйтесь.   

- Я хорошо сознаю свое положение, - сказала она, не вставая. Ее маленькие руки комкали ткань платья, и, кажется, ей было очень страшно. - У вас уже есть сын, которого вы хотите видеть своим наследником, поэтому ни одна из навязанных вам супруг не могла рассчитывать на вашу благосклонность, ведь другие дети вам не нужны. Моя старшая сестра, не оправдав возложенных на нее моим отцом надежд и не став матерью принца, его внука, была убита в родном доме. Моя вторая сестра, чтобы не повторить ее судьбы, пыталась обмануть вас и была убита вами.
- Кто вам сказал такие ужасные вещи? Обе ваши сестры безвременно скончались, о чем мы все не перестаем сожалеть, и смерть их была естественной. 
- Это не так. Об этом не говорят вслух, но шепчутся, мне же следовало понять, на что меня обрекают. Я говорю со всей откровенностью, потому что я в отчаянии. Мне кажется, только это мне и остается, быть полностью откровенной с вами. Я прошу вас пощадить меня, ваше величество. Я прошу вас о защите. Обещаю не выходить из вашей воли.

- Вот как? – впервые поглядев на нее несколько иначе, чем на пустое место, сказал государь. - Вы не станете действовать в интересах своей семьи?
- Не стану, если эти интересы противоречат вашим.
- Что бы вы ни говорили, вы останетесь дочерью своего отца. Этого нельзя изменить никоим образом. Разве вы поддержите меня против него?
- Мне придется это сделать, чтобы доказать вам, что я не лгу.

- Даже и не знаю, что думать. До сих пор ваши родные прибегли к двум способам достижения цели, а теперь они измыслили третий, и сделали исполнительницей вас? Таким образом вы попытаетесь войти ко мне в доверие? Это более тонкая игра, чем просто пытаться соблазнить или нагло объявить о беременности, которая могла быть только следствием измены. 

- Ваше величество, мой отец проводил меня в ваш дворец с тем же напутствием, которое давал моим сестрам. Он говорил о том, что я должна всегда помнить о своей семье и стараться возвеличить свою семью, чтобы в этом краю правила только наша кровь. Но мои сестры уже погибли на этом пути, и я не хочу разделить их участь, закончить, как они. Если бы я могла, я отказалась бы от этого замужества с радостью, не обременяя вас и не подвергая опасности себя, но я лишена такой возможности. Позвольте мне просто жить в вашей тени. Насколько я в состоянии, я не причиню вам беспокойства. За своих родных я не могу отвечать, но за себя отвечаю и даю вам свое обещание.

- Есть люди, которые любят разгадывать загадки, - сказал государь. - Иначе им становится скучно жить. Но мое желание – действовать в том направлении, которое я для себя определил, однако на моем пути встречается так много препятствий, что я не знаю, смогу ли совершить хотя бы часть того, что собирался. Так что только загадок мне как раз и не хватало.

Он встал с места и прошел мимо стоящей на коленях девушки. Ее алый наряд, распушившись вокруг нее, при всей своей роскоши казался помятым, словно увядшие лепестки цветка… лепестки цветка магнолии, сорванной порывом ветра со своей ветки и упавшей на холодную негостеприимную землю. Золотые длинные подвески, спускавшиеся вдоль юного нежного лица, чуть покачивались, отбрасывая легкую сквозную тень на шею и щеки, и позванивали еле слышно. Она держала голову опущенной, не смея взглянуть ему в лицо.

- На будущее скажу вам: я хотел бы, чтобы вы не докучали мне, не вздумали щеголять передо мной своими сомнительными прелестями, а также не болтали лишнего, - произнес он, не оборачиваясь. - Если сделаете хотя бы это, уже будет не так плохо. Мне придется сегодня остаться ночевать у вас, чтобы поддержать приличия. Я устал за этот бестолково проведенный день и хочу спать. Найдите себе здесь место подремать до утра. Свои побрякушки снимите с себя сами.
***

Ущелье.

«Малочисленный враг - добыча (более сильного) противника <…> закрыв ворота крепости, [следует] терпеливо ждать, когда остынет пыл вражеских солдат».
         «Самгук саги» («Исторические записи трех государств»), Ким Бусик, XII в.
           Квон 14 «Летописи Когурё». Ч.2

«В пэкчекских «Древних записях» сказано, что в северном углу крепости Пуё-сон есть большая скала, обрыв которой смотрит на воды реки».
         «Самгук юса» («Оставшиеся сведения о трех государствах»), Ирён, XIII в.
           Р.II п. 31 стр. 275


Стена, сложенная из грубо обтесанных камней, проходила по самому краю скалистого обрыва, высокого и очень крутого, почти отвесного. Камни местами имели ржавый цвет, будто железо, долго пролежавшее во влажном месте. Кое-где росли, угнездившись корнями в трещинах и расселинах, свешиваясь прямо в бездну стеблями и ветвями, травы, деревца и кусты. Внизу, в ущелье, неслась, минуя каменные перекаты, белая от пены река – неширокая и не слишком глубокая, но быстрая и бурная. Стены ущелья затеняли ее течение, только кое-где солнечные лучи добирались до поверхности воды, и, отраженные ею, возвращались вверх всполохами света.

Второй берег ущелья по высоте почти равнялся тому, что был выбран для строительства крепости, в связи с чем с этой точки обзора она казалась лежащей, словно на ладони. Создавалась иллюзия, будто до нее рукой подать.

- Смотрите-ка, а ведь там, на стене, сам старый князь! – воскликнул один из всадников, остановивших коней на краю обрыва напротив крепости.

Весна была в разгаре, все зеленело вокруг, ароматы цветущих растений наполняли воздух. Около месяца уже длилась осада крепости, в которой закрылись мятежники. Правда, мятежниками они себя не считали, напротив, заявляя, что отстаивают свою свободу и независимость от никуда не годной и не желающей исправляться королевской власти. Тем не менее, королевский хронист, заносивший краткие сведения о текущих событиях по долгу службы в свою тетрадь, без колебаний обозначил предпринятый королем на восставшего наместника поход в качестве карательного, что подразумевало законную борьбу с вопиющим проявлением государственной измены.   

После неудачного осеннего противостояния, самым ярким эпизодом которого был неожиданный плен короля и его еще более неожиданное освобождение, противники не возобновляли военных действий всю зиму, которая выдалась довольно холодной, с повторяющимися снегопадами, и копили силы, но с наступлением теплой погоды вооруженная борьба вступила в новую фазу, возможно, решающую.

Королю удалось привлечь на свою сторону дружественно настроенных соседей, приславших военную помощь, так что ему не составило большого труда занять область, которую контролировал в качестве племенного вождя и королевского наместника старый князь, и оставалось только взять крепость, где князь счел за лучшее затвориться со своими единомышленниками, поскольку не располагал достаточными силами для сражения в поле с превосходящим его противником.

Однако, хотя и говорят, что «смелым помогают вода, земля и воздух», но для обороны крепости требуется куда меньше войска, чем для ее штурма, и потому король медлил, не торопясь бросать своих людей на стены. В доступных для военных действий местах эти стены были высокими и широкими, к тому же имели двойной уровень, так что, даже проломив ворота, нападающие попали бы в ловушку узкого простенка, а там, где оборонные укрепления возводились строителями менее крепкими, невозможно было подступиться из-за природных преград.

Самая слабая, тонкая, низкая стена проходила по краю ущелья, но именно здесь вообще нечего было и думать подобраться к ее подножию. Тем не менее, король уже не в первый раз в сопровождении своих военачальников приезжал сюда, разглядывая противоположный берег и так, и этак, в надежде, что его все же осенит идея, как умудриться напасть на оплот мятежного наместника именно с этой стороны. Его визиты не остались незамеченными, и вот сегодня даже сам старый полководец наблюдал за ним со стены своей каменной твердыни.

Ущелье, довольно широкое, разводило наблюдателей на большое расстояние, к тому же внизу шумела река, обтачивая своими быстрыми волнами камни, выступающие среди стремнин, так что практически нельзя было докричаться с одного берега на другой, однако дул сильный ветер, имевший выраженное направление в сторону крепости, в связи с чем король решил попытать счастья, в надежде, что очередной порыв донесет до князя его голос.         

- Как поживаете, почтенный отец! – крикнул он громко, приподнявшись на стременах, сложив рупором ладони.

Старый князь, внушительная фигура которого была отлично видна во всех деталях на том берегу, на стене между двумя крепостными зубцами, очевидно, услышал эту фразу, и, не имея возможности крикнуть в ответ так, чтобы быть услышанным в свою очередь, ограничился кивком, а также махнул рукой, изобразив приветствие.

- Я рад! – снова закричал король. - Мне жаль, что мы теперь не друзья!

Князь развел руками.

- Сдавайтесь, я пощажу вас!

Последовал отрицательный жест. Кажется, князь рассмеялся.

Король вздохнул.
- Жену мне верните! – закричал он снова, уже собираясь повернуть коня, чтобы ехать обратно. - Я по ней скучаю!

Ветер внезапно стих на пару минут.

- Сегодня… вечером! – донеслось еле слышно с того берега в наступившей почти полной тишине, нарушаемой только смутным рокотом реки глубоко внизу, под обрывом. Король и его свита настороженно прислушались и уловили снова, - …вечером!

Ветер возобновился, король напряженно вглядывался в человека, стоявшего на другой стороне ущелья, на крепостной стене между двух зубцов. Видимо желая подтвердить, что в самом деле произнес долетевшие через разделявшее их пространство слова, князь утвердительно наклонил голову.

- Не понимаю ничего, - пробормотал король. - Что это значит?

Однако времени на размышления не было.
- Хорошо! – крикнул он что есть мочи, и ветер понес его голос на своих крыльях к серым каменным стенам, обрамлявшим противоположный скалистый обрыв. - Сегодня вечером! Буду ждать! У южных ворот!

Князь, стоявший на стене на том берегу, снова энергично кивнул головой.   

С этого момента для короля, его ближайшего окружения и всего его войска началась короткая полоса лихорадочной деятельности. Заключив туманную договоренность со старым князем, король и его свита сломя голову помчались в лагерь и принялись готовиться к вечеру, события которого могли вылиться в серьезное военное столкновение, с необходимостью срочного противостояния противнику в поле или на стенах крепости.  При этом на ходу прорабатывались версии насчет возможной ловушки, готовящейся вылазки… но неужели наместник дошел до того, что бросит дочь под копыта коней?
***

Цветущая ветка.

Старый дракон «превратил свою дочь в одну веточку с цветами и спрятал ему за пазуху. <…> После возвращения в родную страну Котхачжи вынул цветущую ветку. Ветка превратилась в девушку, и они вместе поселились у него в доме».
         «Самгук юса» («Оставшиеся сведения о трех государствах»), Ирён, XIII в.
           Р.II п. 52 стр. 356


Лагерь, поднятый по военной тревоге, кипел как муравейник, в который воткнули палку. Когда солнце склонилось над западным горизонтом, изрезанным верхушками горного хребта, все имевшиеся в распоряжении короля отряды были приведены в боевую готовность, причем некоторые оставлены в лагере, на случай непредвиденных ситуаций, а несколько выведены на позиции вблизи крепости, с охватом ее полукругом, что являлось воплощением в жизнь ранее разработанного и затем отложенного на неопределенное время плана общего приступа (мало желательного ввиду сложности своего воплощения, чреватого большими потерями, но пока так и не получившего какой-либо обнадеживающей альтернативы). 

Солнечный диск, похожий на спелый плод, накололся на горную вершину, словно на кончик ножа, и, надрезанный лезвием, истек желтым и красным соком. Длинные тени протянулись от холмистой западной гряды, от растущих на склонах деревьев и упали на покатую равнину, расстилавшуюся перед Южными воротами крепости, несколько раз перечеркнув ее то широкими, то узкими извилистыми полосами, казавшимися совсем черными по сравнению с озаренными вечерними солнечными лучами прогалами.

Осаждающие хорошо изучили равнину, со всеми ее складками и рытвинами. Здесь проходил прямой и самый удобный путь на крепость. Это было опасное место. Перед самими стенами прилегающее пространство прицельно простреливалась из луков. Кроме того, урон нападающим мог быть нанесен снарядами камнеметов, установленных на четырех южных башнях, укреплявших ворота.

Королевские войска стояли перед крепостью поодаль, вне досягаемости камнеметов и еще немного дальше того расстояния, на котором рисковали стать удобной мишенью, при этом как можно лучше использовав рельефы местности. Король находился прямо напротив Южных ворот, готовый возглавить конный отряд, мобильность которого одна могла, вероятно, противостоять тем неожиданностям, которыми грозил этот вечерний час.   

Королевский конь, чувствуя, что всадник нервничает, тоже нервничал и переступал с ноги на ногу, встряхивая точеной головой и позванивая сбруей. Король, как и сотни воинов за его спиной, не отрываясь, смотрел на сомкнутые створы ворот.

Солнце еще более углубилось за горные вершины, на равнине стремительно сгущались сумерки, но южная стена шла с востока на запад по косой, начиная с восточного выступа, в связи с чем была все еще хорошо освещена, так что любое движение на ней или рядом с ней могло быть сразу замечено. Однако минуты истекали, а ничего не происходило.

Внезапно створы ворот двинулись… все затаили дыхание, король привстал на стременах. Одна створа немного отошла, из нее выступила маленькая человеческая фигурка, и створа за нею снова встала на прежнее место.

- Женщина… Неужели в самом деле госпожа?

Да, похоже, это она и была.

И вот, одетая в розовое платье, сверкавшее вдали словно яркий цветок среди сорных трав, в полном одиночестве, она двинулась от закрывшихся за ее спиной ворот по дороге прямо навстречу королевскому отряду. Она шла довольно быстро и скоро миновала первый боевой рубеж, равнявшийся полету стрелы, так что опасаться того, что ее расстреляют в спину, уже не было нужды. Оставалась еще угроза камнеметов, а, кроме того, створы ворот в любой момент могли открыться, чтобы выпустить летучий отряд.

В королевском войске напряжение достигло предела.
- Я поскачу ей навстречу, - прошептал за плечом короля один из его приближенных. Король досадливо отмахнулся. Он продолжал следить за воротами и стеной крепости, только мельком изредка взглядывая на приближающуюся к нему фигурку в розовом, ожидая всевозможных подвохов и потому не решаясь выслать навстречу королеве хотя бы одного всадника. Теперь ее было видно совсем хорошо, во всех деталях. Было видно, как она идет, не останавливаясь ни на минуту, приподняв подол платья, неуместно нарядного и легкого для пешей прогулки по столь неподходящему маршруту, марая в дорожной пыли белые вышитые башмачки.

Король и сам не двинулся с места до тех пор, пока королева не подошла к нему почти вплотную. Тогда он соскочил с коня, шагнул к ней и схватил за руки, все еще то и дело обращая взгляд поверх ее головы к стене и воротам крепости.

Королева наклонила головку в знак приветствия и попыталась произнести положенные слова, но он перебил ее вопросами.
- Почему вас отпустили? Почему одну? Вы здоровы? С вами все хорошо? Что вам сказал отец? Велел что-то мне передать? Что происходит в крепости?

- Я здорова, со мной все хорошо, - отвечала королева. Она в самом деле выглядела вполне цветущей, как и положено юной девушке (или румянца ее щекам добавлял розовый цвет ее наряда, или она слишком запыхалась, или была чересчур взволнована). - Я не знаю, почему отец вдруг решил меня отпустить к вам. Он сообщил мне об этом только что. Привел меня к воротам и указал мне направление. Он сказал: «Иди к мужу, прямо по этой дороге, не сворачивай, он тебя ждет вон там». И я пошла. И вот я…
- И вот вы здесь, - договорил король, сжимая ее руки в своих и снова глядя на крепость. - Я ничего не понимаю, - снова пробормотал он точно то же, что сказал сегодня днем на берегу ущелья. - Или… напротив…

- Что будем делать, ваше величество? – спросили его.
- Что будем делать? Королеву нужно увезти подальше отсюда. Я вернусь в лагерь вместе с нею, нас будет сопровождать конный отряд. Остальные пусть остаются на прежних местах. Наблюдайте и не двигайтесь ни на один шаг. 

Он оставил командование в руках одного из своих военачальников, приказав, если что-то произойдет, прислать ему срочного гонца, однако избегать предпринимать какие-либо действия до его возвращения, а затем вскочил в седло и посадил королеву позади себя на своего коня.
- Держитесь, - велел он ей. Королева послушно приникла к его спине, обхватив руками за пояс. Ее розовая юбка закрыла круп коня, упав до середины задних конских ног.

Собираясь уезжать, он в последний раз посмотрел на крепость. Верхняя часть стены, затененная нависающей над нею кровлей-козырьком, с такого расстояния почти не просматривалась, и нельзя было понять, кто стоит над воротами, хотя логичным казалось предположить, что старый князь находился в это время там собственной персоной. 

Очень скоро королевская конница достигла территории лагеря, где среди оставленного гарнизона в связи с военной тревогой царило немалое волнение, разрядившееся радостью по поводу благополучного возвращения командующего и удачного завершения предприятия.

- Мы привезли королеву! – кричали всадники, вихрем врываясь через распахнувшиеся ворота на площадку перед королевским шатром. Им отвечали восторженными криками.

Площадка оказалась окружена плотным кольцом сбежавшихся солдат, желавших увидеть королеву своими глазами. Она удивленно и смущенно озиралась вокруг и продолжала вести себя также и после того, как была снята спешившимся королем с коня на землю и введена внутрь шатра, поскольку ей пришлось сидеть за столом в окружении нескольких мужчин сразу и отвечать на вопросы, которые они ей задавали.

Впрочем, толку от ее ответов было мало. Ее держали под замком все последние недели, в связи с чем она не знала, как обстоят дела в осажденной крепости, и почти ни с кем не виделась, находясь все время в обществе одной служанки, которую тоже никуда не выпускали. Ни письма, ни устного сообщения старый князь с нею не передал. Никакого приказа она от него не получала.

Вопрос, можно ли ей верить, принадлежал к самым злободневным, однако ее прежнее поведение не давало повода усомниться в чистоте ее мыслей и намерений. Другое дело старый князь… но о мотивах его неожиданного поступка оставалось пока только гадать.

Королеве принесли вина и поставили перед нею тарелку с фруктами, но она не могла ни есть, ни пить под всеми этими взглядами и среди этих разговоров.

Наконец короткое собрание решено было закрыть за его дальнейшей бесперспективностью.

Все присутствовавшие встали с мест и, поклонившись, направились к выходу, и король сделал было движение следовать вместе со всеми, но затем передумал и обернулся в сторону королевы, также вставшей, чтобы проводить его как положено.

- Идите, я задержусь на минуту, - сказал он своим командирам, вдруг словно вспомнив что-то. - Оставьте нас с ее величеством, - и, когда они оказались одни, показал королеве на табурет, с которого она только что поднялась, сам заняв место рядом с нею. - Я хочу поговорить с вами. Хочу сказать вам. Мне было известно, что вы в крепости, мои разведчики донесли. Я был рад, когда увидел в небе ваш фонарик. Я три ночи приказывал запускать воздушные фонари, но вы не отвечали. Понимаю, что без позволения вы вряд ли могли это сделать, и эта тайна уже, скорее всего, не тайна, но мои фонарики предназначались вам, и я надеюсь, что вы сами запустили ответный.
- Да, - сказала королева. - Я сама запустила. Отец мне разрешил. Как и тогда, прошлой осенью.

- Ваш отец? – он был явно удивлен. - Я думал, скорее ваш брат…

Было видно, что его посетила какая-то мысль, показавшаяся ему во всяком случае неожиданной… может быть, важной… но момент выдался не тот, чтобы ее додумывать.   

- Он сказал, - продолжала королева, - что иначе вы подожжете наконец все небо. Хотя у меня был только один фонарик, я подумала, что все же он будет заметен.

- Он был хорошо заметен, - подтвердил король. - В тот раз, прошлой осенью, когда вы заступились за меня, когда спасли меня, вы сказали в ответ на мой вопрос, зачем сделали это, что выполняете обещание, которое дали мне в день нашей свадьбы. Не ожидал я этого, признаться, но дело не в этом… Сигналы, которыми мы тогда обменялись, означали, что мы оба в безопасности. По крайней мере, я мог надеяться, что вы не пострадали. Но в этот раз, приказав запустить воздушные фонари, я хотел, чтобы вы узнали, чтобы вы поняли, что я думаю о вас.
- Я поняла. То есть, мне так показалось…
- Вот и хорошо. Хорошо.
- Я бы не медлила с ответом, если бы могла действовать свободно.
- Но все же ответили, когда вам разрешили.
- Да.
- Да.

Он встал с места.
- Я должен сейчас идти, меня ждут.

Она встала тоже.
- Нет, сидите, вы устали, должно быть, пока шли через всю эту равнину. Простите, что я не выехал вам навстречу, но мы не знали, чем все обернется.
- Я не устала. Мне только было страшно одной на этом огромном поле.
- Мне тоже было страшно смотреть, как вы идете через это поле одна. Но теперь все, кажется, в порядке. Эту ночь вам придется провести в моем шатре. Завтра вас устроят удобней. Найдут вам служанку, и все нужные вещи, у вас же ничего нет, вас отправили налегке.   
- Простите, что причиняю хлопоты.
- Это приятные хлопоты. Вы слышали, как ликовали мои люди. Ваше появление здесь как праздник. Мы еще увидимся в самом скором времени. Постарайтесь отдохнуть.

Он снова направился было к выходу, и она снова, вопреки его вежливому беспокойству касательно ее усталости, поднялась с места, чтобы проводить его, как положено. Он обернулся и положил ей руку на плечо. Может быть, хотел усадить ее, и чтобы она не вскакивала больше, даже следуя правилам приличия. Но вместо этого привлек к себе, и ее волосы зацепились за его амуницию, усеянную металлическими заклепками. 
- Не шевелись, сейчас я освобожу тебя. Прости, нужно было снять это железо прежде, чем обнимать такую нежную женщину.
- Мои волосы выдали мое желание не разлучаться с вами.    
   
Тогда он поднял ее на руки (розовая юбка взметнулась, словно на цветущую ветку налетел порыв ветра), поскольку чувства требовали выхода, отнес ее на постель и усадил на край. Но затем отпустил и только снова пожал ее маленькие руки.
- Мне в самом деле нужно идти, - сказал он, засмеявшись. - У нас тут из-за вас такой переполох, без меня не обойдется, то есть нас не оставят в покое. Полки еще стоят на боевых позициях, в темноте их невозможно вывести на исходные. Вам придется немного подождать меня, ваше королевское величество. Но я постараюсь побыстрее вернуться к вам. Пожелайте мне удачи. Я должен буду не допустить нарушения мира до самой последней возможности, которая, я надеюсь, не наступит, так что меня ждет беспокойная ночь.   
***

Новая столица.

«Затем государь отовсюду собрал проживающих в его стране трудообязанных мужчин – чернорабочих, мастеров-ремесленников, и на двадцатый день этого месяца положили начало сооружению металлических стен и рвов с кипятком. Наступил десятый день третьего месяца, и работы завершились.
Что до расположения внутри этой крепости дворцовых покоев и жилых помещений, то государь дождался перерыва в сельскохозяйственных работах и только тогда распорядился о постройке этих зданий. В десятом месяце этого же года наметили план и начали это дело. Наступил второй месяц дерева-дракона, и строительство было окончено.
Выбрав счастливый день, государь переехал в новый дворец. Восседая на престоле, он упорядочил мириады дел и заботился о нуждах народа».
         «Самгук юса» («Оставшиеся сведения о трех государствах»), Ирён, XIII в.
            Р.II п. 60 стр. 417
 
«…тэбо Хёппу увещевал вана: «Ван недавно переместил столицу, и народ еще не успел основательно устроиться. Вполне понятно, что нужно неусыпно радеть о сохранении его спокойствия и управлении [страной], но ван не думает об этом <…> И если ван не осознает ошибки и не исправится, то я опасаюсь, что придут в запустение дела государства, а народ разбежится. И [тогда] превратятся в ничто деяния прежнего вана». Услышав такие упреки, ван разгневался и упразднил занимаемую Хёппу должность (тэбо), поручив ему ведать казенным имением (кваннон). Но оскорбленный Хёппу удалился <…>
Весной, в третьем месяце, ван послал человека, чтобы передать <…>: «Перенося столицу, я желал обеспечить народу спокойствие мерами по укреплению своего государства. Ты не последовал за мной, но своею силою и упрямством вызвал враждебность соседнего государства. Разве таким должно быть исполнение <…> долга?»
         «Самгук саги» («Исторические записи трех государств»), Ким Бусик, XII в.
           Квон 13. «Летописи Когурё». Ч.1

«Наступи на хвост тигра так, чтобы он не укусил тебя самого».
         «И цзин» («Книга перемен»), VIII в. до н.э. № 10, Ли, «Наступление».


- Вы наконец угодили мне, дорогой тесть, поскольку дали мне такую жену, которой я вполне доволен…

Стрела, выпущенная умелой сильной рукой, свистнула и впилась точно в цель.

- Я ее не вижу и не слышу, - продолжал говорить король, накладывая на тетиву лука новую стрелу и неторопливо прицеливаясь. - И даже иногда забываю, что она вообще есть. Замечательная женщина, благодарю вас, почтенный отец.

Старый князь стоял рядом с мрачным видом.
- Я виделся с дочерью, - сказал он. - Она утверждает, что всем довольна, но у нее вид затравленного зверька.
- Не преувеличивайте. Раз она всем довольна, у нее не может быть вида затравленного зверька.

- Поговорим о другом, дорогой зять. Зачем вам понадобилось… - старый князь остановился на миг и перевел дух, поскольку его голос, как это было похоже, чуть не сорвался на резкий и возмущенный. - К чему эта ваша неожиданная и неуместная затея с переносом столицы на другое место?

Король выпустил еще две стрелы, точно также аккуратно впившиеся в центр щита. Острые железные наконечники, приклеенные к бамбуковым древкам соком лакового дерева, прошли почти насквозь.    

- Почему неожиданная да еще и неуместная? Наши границы расширились в последнее время за счет прироста новых земель, присоединенных разными путями и средствами. Крепость, возведенная на новом месте, лучше отвечает необходимости их контролировать и защищать, чем я могу сделать это отсюда. Она прекрасна, моя новая столица, она не имеет изъянов. Конечно, существуют трудности устройства на новом месте, но это временное явление. К тому же я не собираюсь бросать прежний центр на произвол судьбы. Этот город всегда был оплотом моей династии и таким и останется. Сильный военный гарнизон, опытный преданный комендант. Это будет мой надежный тыл. Тыл ведь необходимо иметь на всякий непредвиденный случай, верно? Одним словом, я приглашаю вас на новоселье, дорогой тесть, и это будет раньше, чем устоится осень. 

- Вы не посоветовались со мной, дорогой зять, - выдавил из себя старый князь. - Вы не посоветовались. И не потому ли вы затеяли этот переезд, что здесь, на старом месте, вы слишком близко находитесь к моим наследственным владениям, и это вызывало ваши опасения?
- К вашему наместничеству, вы хотите сказать, не так ли? Вы мой подданный, назначенный мною наместник, хотя речь идет о землях, где издавна проживает ваш род. И отчего бы мне опасаться близкого соседства с вами, тесть? Разве мне нужно вас опасаться?
- Разумеется, нет, зять.
- Вот и отлично.
- Отлично. Однако я настоятельно советую вам отменить…

- Ну что вы! – воскликнул король. - Это дело решенное. И не стоило вам из-за этого так спешно, да еще без моего вызова, моего позволения, приноситься сюда, хотя я вам, конечно, всегда очень рад. Все же вы уже немолодой человек, ваша светлость, и мне неловко вас обременять дорожными тяготами.
- Я тоже всегда рад с вами увидеться лишний раз, ваше величество, так что мне не трудно предпринять поездку ради нашей встречи, хотя бы и спешную, и не согласованную заранее. К тому же, хотя я уже не молод, но еще не так стар, чтобы меня вообще утомила какая-то поездка.

- Вы как будто чем-то недовольны? – сказал король, снова принимаясь стрелять по слегка колеблющейся от попадания каждой новой стрелы мишени.
- Неблагодарность не может не удручать, - пробурчал старик.
- Вы считаете меня неблагодарным?
- Я помог вам взойти на трон и был оплотом вашего трона. Я радовался вашему взрослению, вашим достижениям, как если бы вы были моим родным сыном. И вот так вы мне отплатили. Мое мнение уже не имеет цены, мои интересы уже не учитываются. Видимо, одно только и остается… «Чтоб в этот бесконечный день отдаться цитре и вину, Жечь ладан, Книгу перемен читать в последнюю весну».

- Мне в самом деле жаль, что вы так думаете, - обернулся к нему король. - Я благодарен вам за все, что вы сделали для меня. Хотя это делалось вами также и для себя самого, как нетрудно догадаться. Я с радостью позволил бы вам руководить моими поступками всю мою жизнь, почтительно сложив руки, если бы не ваше желание возвеличить свою семью как только возможно в обход других. Однако мы могли бы продолжать действовать сообща. Вспомните, мои цели были и вашими целями. Вы научили меня желать того, что стало моим руководством к действию. Расширение сфер влияния, отпор внешним врагам. Мы можем продолжать этим заниматься, но каждый на своем уровне. 
- У нас равные уровни. И ваш даже несколько ниже моего, поскольку без меня ваши позиции ослабнут. Вы этого хотите?

- А вы хотите ослабить мои позиции, а вместе с ними возможность защиты нашего края? Подумайте, сколько желающих найдется воспользоваться нашей внутренней смутой, если до этого дойдет. Если вы поступите так, то непременно заставите живые души народа страдать среди головешек и грязи, а родовые алтари станут пустошами и развалинами. Это ведь предательство, ваша светлость.
- Предательство – это желание властвовать вопреки союзным обязательствам, которые нас связывают, ваше величество. Вы должны помнить это: бывают повеления государя, которых не выполняют.
- Князей подчиняют себе вредом, заставляют служить себе делом, - парировал его оппонент.
- Однако, если военачальник будет стремиться во что бы то ни стало умереть, он может быть убитым.
- И кто бы это мог быть, не подскажете ли?..

- Я с удовольствием вспоминаю те времена, когда мы с вами, князь, бывало, обсуждали стратагемы Сунь Цзы. В ваших устах они звучали особенно весомо, - после короткой паузы произнес молодой человек, а затем продолжил, усмехнувшись. -  Вы сделали меня ваном, но все ваши дочери были сделаны мною моими ванху. Я выполняю свои обязательства, даже если это подразумевает третью свадьбу по общему счету.
- Вам просто нужно было еще немного времени, чтобы довершить задуманное.
- И моя последняя ванху, - продолжал говорить король, ничего не желая слышать, -  она идеальна, как я уже и сказал, так что у меня даже и причин для претензий нет.
- Смеете издеваться над отцовским горем?

- У меня имеются сведения, что вы упорно ищете моего сына. И как-то мало верится, что для того только, чтобы подарить малышу деревянную лошадку. Боюсь, если бы вы его нашли, мне тоже пришлось бы изведать, что такое отцовское горе.
- Но вы его спрятали очень надежно. А теперь переносите столицу. Моя младшая дочь запугана вами до такой степени, что не смеет пожаловаться мне на свою незавидную долю. Что же мне остается в таком случае?

- Согласиться принять участие в сугубом умиротворении нашего соседа, - произнес король, не промедлив и минуты. - Того самого, кто, надеясь на неприступность своих владений, не желает с нами мира и дружбы. Когда удобно, нападает и грабит нас, а когда невыгодно - уходит к себе и защищается. Это постоянный источник беспокойства. Я все обдумываю планы борьбы и присоединения этой местности, собираю сведения, уточняю карты, но мне не хватит имеющихся ресурсов. К тому же нельзя, чтобы мой самый могущественный и уважаемый наместник не разделил со мной участие в этом предприятии. Подумайте о той выгоде, которая ждет нас в случае успеха. Если бы вы пожелали, я обсудил бы с вами это дело незамедлительно. В этом случае ваш нынешний неожиданный приезд не был бы неуместной затеей. Стремление полностью усмирить ветер и волны, навечно очистить земли и моря – это то, чему помогает Небо.
- Да услышат эти слова все демоны и духи мира, - сказал старый князь. - Хорошо. Я подумаю. Дайте мне ваш лук.

Он схватил протянутый ему королем лук, наложил стрелу, быстро прицелился и выстрелил, попав настолько точно, что расщепил у основания одну из королевских стрел, торчавших в щите, чуть трепеща оперением.

- Красиво, - сказал король. - Но там так много моих стрел. В одну вы могли попасть просто потому, что они стоят плотно. Приглашаю вас отобедать, дорогой тесть.
- С удовольствием, дорогой зять.   

Налетел ветер, легким порывом потревожив и заставив зашуметь деревья, обрамлявшие ограждение площадки для военных тренировок. Пышные древесные кроны были еще совершенно зелеными, но несколько желтых листочков уже виднелись яркими пятнышками среди своих летних собратьев на ветвях, и вот ветер сорвал один такой желтый лист, закружил и, перенеся над посыпанной песком, хорошо утрамбованной землей, опустил его, первого вестника приближающейся осени, к ногам двух мужчин, состязавшихся здесь сегодня в стрельбе из лука.       
***

Синие цветы.

«Каждый год в весенние месяцы юноши и девушки всего рода собирались и пировали у ручья в южной части долины. В то время как раз повсюду расцветало множество трав, и сосновый цвет наполнял рощи вокруг сокровенных обителей бессмертных».
       «Самгук юса» («Оставшиеся сведения о трех государствах»), Ирён, XIII в.
          Р.II п. 35 стр. 275


- Это была долгая ночь. Я очень устал, признаться. Спать хочется – сил нет.
   
Король полуголым сидел на камне на берегу чистого голубого водоема и, наклонившись, отжимал длинные волосы, с которых текла вода. Его мокрые плечи блестели на солнце. Доспехи, оружие и одежда лежали рядом в траве. Говорил он, обращаясь к своему телохранителю, который караулил на берегу в то время, пока его господин смывал с себя пот и грязь.

Ниже по течению реки, рокотавшей, швыряясь пеной, на дне ущелья, чей крутой недоступный берег увенчивала серая каменная твердыня, узкое речное русло обрывалось невысокой ступенью. Вода, распространившись по каменному краю, низвергалась в небольшое озерко, пологие берега которого являли резкий контраст с угрюмостью горной расселины. Здесь было просторно, светло, зелено, и весной цвели синие цветы. А ведь как раз была весна.

- Надо отвезти госпоже цветов, - сказал король. - Нет, нет, погоди, - остановил он своего стражника, видя, что тот уже занес лезвие меча, чтобы одним махом соорудить пышный букет. - Когда будем уезжать, тогда срежем, иначе быстро завянут. Иди окунись сам, пока я обсохну, вода холодная, но так освежает. 

Стражник не заставил себя просить и через минуту бухнулся в озерко, подняв тучу брызг, а затем, отдуваясь, выскочил на берег.
- Скажете тоже, холодная! Лед, да и только.
- Зато солнце славно пригревает, еще теплее вчерашнего.

- Не все будут довольны тем, что штурм опять был отложен, хотя войска уже находились на месте в полной готовности, - сказал стражник, таким же движением, что и король, отжимая волосы, намотав их на руку. - Стояли, стояли всю ночь до самого утра, все время настороже, оружия из рук не выпуская и глаз не сомкнув... 
- Точно, - поддакнул король, - теперь зато сами слипаются…
- А потом вернулись ни с чем. Как говорится, какой может быть мир, если еще не было кровопролития.
 
- Да, ожидание и бездействие – это скучно и выматывает, я понимаю. Но дело, ради которого все затевалось, было сделано, а подарок наместника все же стоит того, чтобы не причинять ему неприятностей, бросив сотни воинов на стены его крепости. К тому же толку из этого все равно, скорее всего, не вышло бы. Как недаром сказано, «бывают дороги, по которым не идут; бывают крепости, из-за которых не борются». Ничего, найдем способ, чтобы самые рьяные вояки, которым неймется, выпустили пар. Устроим праздник в честь возвращения королевы. Пусть будут состязания, борьба, стрельба, поединки, скачки, победители, награды, пир… все, как положено в таких случаях. Повеселимся. А там, глядишь, найдутся новые пути, откроются новые возможности…

- Что собираетесь теперь делать, я разумею – с королевой? - напрямую спросил стражник, на правах старого друга и верного соратника.

- В последнее время мне стало приходить в голову, - сказал король, - что человеку, наверное, в самом деле нужна жена. Не какие-то случайные женщины, которых как зовут потом не вспомнишь. 
- То-то госпожи Первая и Вторая, ныне пребывающие у Желтого источника, сейчас удивляются, - усмехнулся стражник. - Они же бились именно за это. Но ведь вы как огня боялись вещих женских снов, предваряющих появление нового принца.

В этот момент кусты напротив вдруг явственно зашевелились, оба собеседника, подскочив, схватились за мечи, но тревога была ложной.
- Лисица, - засмеялся стражник.

На фоне прошлогоднего желтого травостоя зверушка была почти не заметна, но, пробегая мимо свежих зеленых стеблей, обнаружила себя. На мгновенье повернув острую мордочку, она посмотрела на людей. В свете утренних лучей ее шкурка отливала серебром. Затем мелькнули черные лапки и кончик пышного хвоста, прыжок – и нет ее, скрылась в зарослях.

- А мог быть тигр, здесь ведь водятся тигры, а дальше в горах, в глуши, их тем более много, - сказал король, которому явно пришла на ум неожиданная ассоциация, хотя, как тут же выяснилось, она лежала в русле поднятой темы. - Прошлой осенью, когда королева устроила мне побег из военного лагеря своего отца, я ехал через лес и по дороге повстречался с тигром. Тропинка проходила по склону над оврагом, она была узкая, не разойтись, и вот еду я, еле-еле держась в седле и думая преимущественно о том, как бы не свалиться наземь, а тигр мне навстречу. В том положении, в каком я тогда находился, только его-то мне и не хватало. Лошадь подо мной забилась, я удержал ее, натянув поводья. Оружие у меня имелось при себе, конечно, но что в этом толку, когда сил совсем нет и все болит, так что руки не поднять. Уже светало, мы с тигром стояли друг напротив друга, и я видел его глаза, желтые и круглые, словно две луны.      

- Ого, - сказал стражник, под влиянием сильного впечатления совсем забыв на пару минут даже то подобие субординации, которое демонстрировал до сих пор. - Ты об этом не рассказывал.
- Как-то меня тогда на рассказы не тянуло, - пояснил король.
- Да, на тебе живого места не было. И что же произошло дальше?

- Тигр просто ушел с тропы. Он был сыт, аж брюхо раздулось. Сын старого князя, брат королевы, скормил тела наших воинов, которые вместе со мной попали в устроенную нам засаду, тиграм.

Он помолчал немного и закончил:
- Одним словом, не заступись за меня королева, тигр не напал бы на другого всадника, поскольку поужинал бы моей изрубленной мертвой плотью. Она же спасла меня. А уж какая была скверная переделка. Как я могу теперь оттолкнуть ее? Да и не хочу я этого делать...

- Жизнь за жизнь, это справедливо, - сказал стражник, с пониманием кивнув. - Хотя тот тигр мог насытиться не мертвечиной, а какой-нибудь косулей. В горах много дичи.
- Конечно, но мне тогда пришло в голову именно это. И так и запомнилось.   

- Королева на вид приятная, и нравом вроде бы мягкая, - после краткого отступления ради уточнения тигриного меню продолжал развивать свою основную мысль стражник. - Но вы не простой человек, от вас зависят другие люди, много людей. Все, что с вами связано, имеет большое значение. 

- Но всем нужно немного тепла, иначе жизнь в конце концов станет невыносимой, и это тоже коснется не меня одного. Я уже забыл, как это может быть, после того, как потерял мою подругу, мать моего сына. Она сказала, что не оставит меня, даже покинув этот мир.
- Хотите сказать, что она вернулась к вам как госпожа Третья? – осторожно спросил стражник, даже слегка понизив голос.
- Нет, эта девушка другая, она смелее и умнее. Но рядом с ней становится почти также тепло. И теперь мне кажется, что я это почувствовал раньше, чем дошло до наших воздушных фонарей.
- Но, если вы сойдетесь с ней… что будет с принцем, который уже есть, если она родит другого? Все может так осложниться, так запутаться, привести к тяжелым последствиям.

- Или же напротив. Я сказал уже, мне кажется - открываются новые возможности. Что-то подсказывает. Я почти уверен в этом. Если ничего не менять, ничего и не изменится. Но некоторые вещи не могут оставаться одними и теми же всегда, словно окаменев, и нужно вовремя это понять, чтобы путь, который казался верным, единственно возможным, не завел в тупик, куда он уже, кажется, незаметно свернул. 

Стояло ранее утро, но солнечные лучи уже набирали силу, когда король и его сопровождающий въезжали в ворота лагеря, распахнутые настежь, так как не все отряды, участвовавшие во вчерашних бурных событиях, успели подойти с равнины возле крепости, хотя это были уже последние ряды. Всадники шагом следовали по обочине дороги, занятой войсковой массой. Солдаты зевали, предвкушая отдых. А ведь если бы ночью произошло сражение, часть из них осталась бы лежать там, откуда они только что прибыли. С седла короля свешивалась охапка синих цветов, сорванных возле прозрачного горного озерка и все еще влажных от росы. Несколько венчиков, оборвавшись, упали в дорожную пыль, под копыта коня, напоминая клочья синего неба.

Немного времени спустя цветы все такой же бесформенной охапкой лежали на столе перед молодой королевой, наполняя своим тонким ароматом пространство под полотняным шатровым верхом и словно добавляя этому внутреннему тесному миру голубого света. Королева сидела за столом, едва одетая, с распущенными волосами, спадавшими шелковистыми темными прядями ниже пояса, и тихо плакала, совсем без рыданий и почти без всхлипываний. Слезы текли из ее глаз по лицу словно сами по себе.

Наконец этот водопад прекратился, она перестала плакать, вздохнула, посидела еще несколько минут неподвижно с задумчивым видом, вытерла мокрые щеки ладонями, встала с места, запахнув раскрывающиеся полы своей накидки, неслышно приблизилась к постели и посмотрела на короля, который спал в ней, как убитый. Постояв рядом, она наклонилась к его одежде, сваленной как попало рядом. Меч стоял тут же, прислоненный к табурету, но он был слишком длинен, и она взяла кинжал, лежавший поверх скомканного плаща, осторожно вытянув из ножен узкий, светло и опасно заблестевший клинок, снова взглянув при этом на спящего, проверяя, не потревожила ли она его даже такими вкрадчивыми движениями, но он и не шелохнулся.   
         
***

Дух, который не был духом.

«Множество ртов расплавят металл».
        Древнекитайская пословица.


- Крепость находилась в осаде уже несколько месяцев, но на ее обороне стоял сильный гарнизон, а запасов хватило бы на несколько лет. Источник свежей воды не иссякал, мужество защитников также. Высокие стены и надежные ворота исключали возможность появления внутри хотя бы одного незнакомца. Но однажды он все-таки появился. Это был седой старик в белой одежде, и воины боялись подойти к нему, так как он взялся здесь будто ниоткуда. Старик объявил им, что является духом горы, на которой некогда выстроили этот город, что его утомил гром оружия, и он требует тишины и покоя. Он требует, чтобы воины покинули его обитель, иначе гнев его будет страшен.

- Зачем вы нам рассказываете эту старую сказку? – недовольно пробурчал вождь кочевого племени, примкнувший к войску короля согласно достигнутой договоренности, но в последние дни все более невольный тем, что штурм цитадели старого князя до сих пор не только не начат, но даже, кажется, и не планируется. Воины, которых он привел с собой, мечтали о добыче и славе и роптали на продолжающееся бездействие. Их уже больше не могли увлечь состязания в стрельбе, борьбе и скачках.

- Я рассказываю эту старую сказку потому, что у нее конец необычный, - спокойно пояснил король, делая вид, что не замечает, как вождь ерзает на своем месте и все более хмурится.
- Вы созвали нас сегодня на военный совет, но, кажется, собрались показать, что больше годитесь в сказители, чем в предводители войска!
- Как вы смеете произносить такие непочтительные речи! – возмутился один из королевских военачальников.

- Так вот, конец необычный, - продолжал король как ни в чем не бывало, игнорируя повышающийся градус нервозности среди присутствующих военных чинов. - В крепости все были перепуганы появлением духа и его словами и чуть было не заговорили о бегстве, о сдаче. Но нашелся один смельчак, который закричал, что не допустит этого даже по требованию духа, и, разгневанный, ударил видение мечом. Старик облился горячей кровью, упал и умер. Он не был духом, всего лишь обычным человеком.

Король обвел всех взглядом.
- Вы не хотите узнать, как он попал в надежную крепость, куда и комару нельзя было залететь незамеченным?
- Подземный ход?
- Конечно. Тайный, неизвестный самим защитникам.
- И так бывает?

- Бывает, - легким нажимом в голосе ставя усмехнувшегося командира на место, произнес король. - А теперь самое главное. Однажды я побывал в крепости, где ныне держит оборону мой тесть. Это случилось несколько лет назад, и у нас были тогда хорошие отношения. Меня поразила эта твердыня, древняя настолько, что даже легенды, сложенные о ее основании, были уже почти забыты за множество прошедших с той поры лет. Нынешние ее хозяева далеко не первые, она много древнее. Вы слышали, верно, что я приказал собрать в свою столицу старинные хроники изо всех концов моего государства, чтобы они были систематизированы и переписаны все вместе для лучшего сохранения нашей истории. Я попросил у старого князя-наместника позволения взять некоторые книги из собрания дворца, который находится в кольце крепостных стен. Вот так мне в руки попали разрозненные страницы, содержащие обрывок рассказа о том, как с помощью лазутчика, выдававшего себя за горного духа, эта крепость однажды могла быть взята легко и просто, при всей своей неприступности. 

- Крепость стоит на сплошной скале, о тайных ходах, пробитых в ней хоть в какое время, старое или новое, нет ни малейших сведений.
- В скалистом обрыве со стороны ущелья имеются пещеры. Неизвестно, куда они ведут, где заканчиваются. Некоторые ходы могут быть рукотворными.

- Вот почему ваши люди что-то там все копошатся, в ущелье, - покачал головой вождь степного племени. - Но неужели наместник не знает об этих старых рукописях? Они же хранились в его доме.
- Он не позволил бы мне изучать их и забрать так легко, если бы заподозрил, что в них может быть что-то насущно ценное. Его не интересовали подобные вещи, это меня занимают предания. Я все пытаюсь найти в них причины нынешних событий. Мне говорили, что я, возможно, просто теряю время. Но у меня другое мнение на этот счет.   

Король помолчал.
- Я надеюсь, что ответил на ваши вопросы, - сказал он, обводя взглядом военный совет. - Если подземный ход будет найден, крепость будет взята за час. У нас есть время. Прошу проявить немного терпения.
- Я сам туда поеду, в ущелье, - заявил королевский союзник. - Все стены там разнесу.
- Наши поиски лучше сохранить втайне, - урезонил его король. - Займитесь пока тренировкой войск. Ваши воины прекрасные наездники и лучники, но сильно уступают моим во владении клинковым оружием.
- Мои воины уступают?
- Разумеется, вы же сами это видели во время последнего состязания. 
- Хотите придумать нам дело?
- Придумайте сами, если мое предложение вам не нравится. Но следуя договоренности о непричинении вреда местным жителям. Это не вражеская территория, не забывайте. Вражескую мы еще увидим, когда все здесь закончим, обещаю. Есть надежда, что это случится до наступления зимы.
   
Это был еще не конец военного совета, но продолжился он в гораздо более узком кругу.
- Мы уже начали распространять слухи о подземном ходе, - говорил командир королевской разведки. - Внутри крепости есть наши люди, так что воины князя тоже обо всем узнают.
- Вот и отлично, - кивнул венценосный главнокомандующий.
- А есть ли эти записи на самом деле? 
- Если бы их не было, то стоило бы выдумать, - сказал король. - Записи есть, в самом деле. И про ложного духа, и про то, как он был убит на месте. Хотя где это произошло и когда, и происходило ли когда-то, неизвестно. Да и книга из другого собрания. Неважно. Главное, создать нужное впечатление. И мы его создадим.

- Обстановка накаляется с каждым новым истекшим днем, - пробормотал королевский собеседник. - Мы не сумеем долго балансировать над пропастью.
- Безусловно. Но нужно использовать все возможности. Я завтра сам съезжу к ущелью. Вместе с королевой. Она надеется, что ее отец придет на стену посмотреть на свою дочь. Это сейчас было бы не лишним. Мне кажется, она должна быть соответствующе одета. Не как цветок из дворцовой оранжереи, но как государыня на поле боя. Представительно. Я приказал подобрать для нее доспехи по росту. Надеюсь, ей будет не слишком неудобно в таком неподходящем для нее облачении.
***

Синие цветы. Продолжение.

«Ночь… ее разгадаю как Тьму;
День… его разгадаю, как Свет.
Разгадка дней и ночей –
То в зле, то в добре».
       «Тайсюаньцзин» («Книга Великой тайны»). Ян Сюн.   


Синие цветы лежали на столе. Королева сидела за столом и плакала. Слезы текли из ее глаз по лицу словно сами по себе. Затем она со вздохом встала, неслышно приблизилась к постели, посмотрела на короля, который спал в ней, как убитый, наклонилась и взяла кинжал, осторожно вытянув из ножен узкий, светло и опасно заблестевший клинок.   

Она минуту продолжала смотреть на спящего, держа при этом в руках обнаженный кинжал, после чего также тихо отошла на прежнее место к столу и, пошевелив цветы, принялась подрезать длинные стебли, выбирая ветки наугад из общей зелено-синей массы и устанавливая в глиняный горшок, заменявший вазу, поскольку изысканного фарфора в военном стане было не отыскать.

Находясь без воды, в теплом закрытом помещении, растения уже успели потерять часть своей свежести и упругости, и лежали поникшие и обессиленные, источая острый запах увядания, но, после подрезки стеблей тонким, хорошо заточенным лезвием, когда влага устремилась в открытые сосуды, они, напоенные ею, быстро воспрянули, подняв свои поникшие было головки. Однако со стороны могло создаться впечатление, что это юная женщина благодаря своей заботе вернула синим цветам их силу.

Она теперь слегка улыбалась, изредка, не отвлекаясь от своего дела, бросая взгляды в направлении постели, и только ее глаза еще оставались слегка припухшими, будто усталыми, с подернутой туманной дымкой глубиной, казавшейся от этого таинственной и словно хранящей в себе что-то, недоступное никому.            
***

Случайный разговор.

«…если он (полководец) будет любить людей, его могут обессилить».
         «Искусство войны». Сунь Цзы. Гл. 8. VI в. до н.э.

«Если человек не обладает человеколюбием, то о какой музыке может идти речь?»
         «Лунь юй» («Беседы и суждения»). Конфуций. VI в.до н.э.


Горящий фитиль, забирающий масло из плоской чашки, внезапно затрещал, и легкий язычок пламени метнулся туда и сюда, заставив заколебаться темные тени на стене.

- Кто здесь? – спросил король, подняв голову от свитка, который читал в эту минуту. Ему казалось, что он находится в помещении архива один, но, вероятно, кто-то из служителей задержался, не дав о себе знать до этой минуты.
- Это я, ваше величество, - пролепетал тихий голосок, и на свет из мрака выступила королева, прижимая к груди круглый футляр, в какие вкладывали сшитые из деревянных планок страницы. - Простите, я думала, что осталась здесь одна. Не смею мешать вам и немедленно ухожу, - она поклонилась и положила футляр на крайнюю полку.

Король скосил взгляд на оставленную ею книгу и прочел название, выведенное на футляре.
- Вы читаете трактат о свойствах растений? – несколько удивленный, спросил он.
- Да, с вашего позволения, - отвечала она, поневоле задержавшись.
- Зачем вам это? Кажется, для вашего чтения больше подошла бы поэтическая антология.       
- Стихи украшают жизнь, лекарственные растения могут ее облегчить и продлить.
- А ядовитые испортить и укоротить.
- Некоторые яды в нужном количестве применяются для лечения, не вредя, но принося пользу. Это наподобие того, когда с выгодой соединяют вред, вследствие чего усилия могут привести к результату. Или, когда с вредом соединяют выгоду, и бедствие может быть устранено.
- Вы еще и военные трактаты читаете?

- Мой отец любил повторять изречения знаменитого полководца древности, некоторые из них я знаю наизусть с детства, - произнесла она, но затем вдруг смешалась и даже отступила на шаг, потупившись, вероятно, подумав, что упоминание о старом князе ее неожиданному собеседнику будет неприятно, и пожалев, что так некстати разоткровенничалась и сказала что-то не то.

Он посмотрел на нее, вспомнил, как старый князь заметил ему, что его дочь стала похожа на затравленного зверька, и подумал, ощутив при этом неприятное чувство, что да, в самом деле стала похожа.
 
- Все знают привычку вашего батюшки цитировать известные прославленные сочинения, - сказал он спокойным тоном, слегка кивнув, и продолжил, возвращаясь к прежней теме. - Лекарственные растения… Значит, вы понимаете в искусстве врачевания?
- Мои знания скудны, но я желала бы углубить их. Дело мужчин – война, так уж повелось. Женщине пристало быть милосердной и облегчать страдания, которые они причиняют друг другу, исцеляя их раны. У меня много времени, я стараюсь не проводить его впустую. Однако, если ваше величество усматривает в этом нечто непозволительное, ваша покорная слуга со смирением примет вашу волю.

- Не переусердствуйте, задерживаясь здесь так поздно, - не отвечая на ее вопрос прямо, произнес король. - В старом архиве, говорят, водились призраки. Не превратитесь в одного из них, поддержав эту славную традицию на новом месте. 
- В таком случае, к вам это тоже относится, ваше величество.
- Если у вас, госпожа, много свободного времени, то я ощущаю его недостаток. 
- Если я ищу сведения о применении растительных соков, то что ищете вы, господин?

- Идеи, - сказал король. - Чтобы получить урожай, нужны семена, чтобы воевать, нужно оружие, чтобы править, нужны идеи. Одна мысль, выраженная в нескольких словах или даже одном слове, может сплотить целый народ и сделать крепким государство.
- Но идеи устаревают, - сказала королева. - Память о прежней славе может одухотворить на новые свершения, однако, если целью становится сама прежняя слава, то происходит движение назад, а не вперед. Вы уверены, что старые идеи помогут там, где необходимы, возможно, новые веяния?
- Но нужно с чего-то начинать, с чем-то сравнивать, от чего-то отталкиваться. Смелое высказывание у вас, однако, получилось, о славе. Приверженцы старых устоев были бы возмущены. Мудрец сказал: «То, что не соответствует обычаю, нельзя говорить».
- Сожалею.

- Не стоит. Вы все правильно сказали… Я видел вас на днях на крепостной стене, - произнес далее король, сам не зная, для чего продолжает разговор.
- Хотела проводить лето. С высоты стены открывается вид на долину, кроны лиственного леса уже приобрели желтый и красный цвет, только сосны всегда остаются темно-зелеными.
- Вы стояли с таким видом, словно вам явился один из тех самых призраков, витающих над старыми рукописями.
- Можно и так сказать. Я прочитала недавно в старой хронике историю о том, как перед падением осажденной крепости дворцовые женщины сбросились со стены, чтобы не попасть в руки жестоких победителей. Я представляла себе, как это могло быть. Я ведь тоже дворцовая женщина.

- Эта крепость новая, возводилась надежной, как если бы стены ее были из металла, а рвы наполнены кипятком. Военные действия здесь еще ни разу не проводились, и никакие ужасы наподобие прочитанного вами никогда не происходили. Надеюсь, что и не произойдут в дальнейшем… хотя - кто может заглянуть в будущее. Ваш отец собирает войско. Мы недовольны друг другом, и нам не удалось договориться между собой. Большое искусство – наступить тигру на хвост и не дать ему себя укусить. Ни мне, ни старому князю это, по всему выходит, не удалось. Весьма прискорбно, но, кажется, войны не миновать.

- Осмелюсь спросить вас, если между моей семьей и вами начнется война, я стану вашей заложницей? – спросила королева.
- Вы не годитесь в заложницы. Вряд ли ваш отец поступится ради вас чем-нибудь по-настоящему стоящим. Достаточно вспомнить судьбу, постигшую госпожу Первую, чтобы в этом отпали сомнения.
- Что же меня ожидает?

Внезапно его разобрала злость. Разве он один виноват в том, что происходит? Почему он должен отвечать за то, что начали другие? В конце концов, если они все родились не под одним небом, но под пересеченными звездами, что тут можно исправить, даже пожелай он этого!

- Как что будет? – сказал он с резкой интонацией. - Вы же помните, что сталось с госпожой Второй? Мне ведь нравится убивать женщин! Очень нравится! 

Он встал с места и направился к выходу.
***    

Маленькая принцесса.

«Горе ограничено, оно не может быть стойким».
         «И цзин» («Книга перемен»). VIII в. до. н. э. № 60, Цзе, «Ограничение».


Снова, уже в который раз за последние дни, льет сильный дождь, барабаня по ставням на окне, и маленькая принцесса сидит с глазами на мокром месте, будто воды вокруг все еще недостаточно.

- Когда же мы сможем запустить наш фонарик, когда же, мама? – ноет она беспрестанно, хлюпая носом. - Отец ждет нашего фонарика, он же должен узнать, что мы думаем о нем.
- Он и так знает, - откинувшись на спинку кресла, стоящего неподалеку от окна, терпеливо отвечает королева, возле юбки которой притулилась девочка. - Он понимает, что в дождь фонарик взлететь не сможет, он подождет нашего привета, он куда терпеливее, чем ты. Лучше подумай о том, каково ему сейчас под дождем, ему и всем его воинам.

- Ваше величество, госпожа, - раздается голос вошедшей в комнату служанки. - Маленькие господа…
- Что еще случилось?
- Они сломали ставню на окне, когда играли в комнате в мяч. Прошу вас, угомоните их, иначе они еще что-нибудь сломают. Они только вас, свою тетушку, слушаются, больше никого, вы же знаете.
- Хорошо бы выгнать их во двор, но в такой дождь нечего и думать об этом, - говорит королева с легким вздохом. - Пусть пока ломают что хотят, мальчиков нельзя держать на привязи. Однако отношение к ним на будущее следует, видимо, сменить. Раз мы с ними больше не справляемся, пора отдать их в мужские руки. Со строгим наставником они забудут свое бесконечное баловство, не до того станет, как начнут учиться владению оружием и приемам борьбы. Во всяком случае, я на это надеюсь. Поговорю с королем, когда он вернется.

- А когда он вернется, мама?
- Скоро. На днях, или уже завтра.
- Значит, мы не успеем запустить для него наш фонарик, и он не узнает, что мы о нем думаем, что мы его любим!
- Он узнает от тебя самой, глупая девочка, ты сама ему скажешь.
- А как же фонарик?– она сидит с понурым видом. - Противный дождь…

- Госпожа королева, мальчики разбили зеленую фарфоровую вазу.
- Зачем же вы оставили вазу там, где они играют? Уберите все хрупкие вещи, иначе во дворце скоро не останется ваз и фонарей.
- И фонарей? Мама! Мои братики сломали наши фонарики?
- Да нет же, воздушные фонарики складные, лежат в коробке. Твои неугомонные братья могут сломать дворцовые фонари.

- Тетя! – в комнату, едва не сбив с ног служанку, врываются два мальчика, растрепанные, с красными и потными от беготни лицами. - Велите вернуть нам тот мяч, который нам прислал в подарок дедушка! У нас отняли наш мяч!
- Почему вы забрали у них подаренный князем мяч?
- Они его порвали, ваше величество, из него лезет шерсть, я сначала его зашью.

- Госпожа!..
- Мама!..
- Тетя!..      

- Все, хватит, - произносит королева громко и решительно, поневоле заставив себя встряхнуться, хотя больше всего ей хотелось наслаждаться состоянием полусна-полубодрствования, что и не удивительно, ведь сейчас она принадлежала двум мирам одновременно – внешнему и внутреннему. - Уже поздно. Всем ложиться спать! Каждому по кружке молока и в постель! Сейчас же!

С некоторым трудом поднявшись со своего сиденья, она выпрямляет стан, приложив руку к пояснице.
- Толстею день ото дня, и спину тянет, - шепчет она с новым вздохом, оглядывая свою пополневшую фигуру.
- А кто родится на этот раз, мама? – щебечет девочка. - В прошлый раз родилась я, а теперь?
- Откуда мне знать, милая! Но, думаю, будет еще одна девочка. Я должна родить двух девочек, в память о двух моих сестрах…
- Можно, я останусь спать у тебя?
- Конечно, но сначала пойдем уложим мальчиков, я расскажу вам всем сказку.
- Расскажи про дракона, который превратил свою дочку в цветущую веточку и спрятал юноше за пазуху, чтобы он смог принести ее к себе домой и там превратить обратно.
- Да ты сама ее знаешь лучше меня.
- Мама!
- Хорошо, хорошо, расскажу.

Дождь льет и льет, стекая по решетчатой раме окна, и стучит в нее, словно птица, которая просится на ночлег. Вероятно, птичий клюв сделал в ставне дыру, и капельки влаги падают на пол и на постель, прямо на подушку дремлющей рядом с дочерью молодой женщины…

- Мы ждали тебя завтра, или послезавтра…
- Можешь себе представить, каково нам пришлось под непрекращающимся дождем? Лучше было поторопиться, все равно уже вымокли до нитки и вымазались в грязи, так что терять было нечего. И вот я дома наконец-то.
- От тебя пахнет дождем.
- А также потом и лошадьми. Прости, что нагрянул в твою опочивальню прямо с дороги, но не мог же я тебя не поцеловать. Пойду приведу себя в порядок, а затем вернусь, и нас уже никто и ничто не разлучит. Нет, я не голоден, мне ничего не нужно, кроме ведра горячей воды. Нет, не вставай, моей госпоже необходимо отдыхать. Ни о чем не беспокойся. И давай-ка я заберу отсюда эту шалунью и отнесу в ее кроватку, все равно придется это сделать, иначе мне и места прилечь не найдется.

А дождь все льет и льет, стучит и стучит по закрытым окнам и по стенам, по листьям цветущих кустов возле этих окон и по деревьям, которые склоняют ветви над этими цветущими кустами. В темноте кажется, будто слетелась стая птиц, которая долбит клювами все, что подвернется.

Отец несет маленькую принцессу на руках в ее комнату, в какой-то момент девочка просыпается.
- Ты уже вернулся! Но почему ты вернулся так рано, - бормочет она.
- Рано?
- Мы с мамой хотели запустить для тебя фонарик, но шел дождь. А теперь ты вернулся, и фонарик запускать уже не нужно? А я так хотела! – и в голосе девочки появляются плачущие нотки.
- Для того, чтобы запустить воздушные фонари, вовсе не обязательно находиться в разлуке. Мы вместе их запустим, малышка, вместе, как только установится сухая погода. Поднимемся на крепостную стену, оттуда они полетят высоко в небо без помех.
- Как хорошо! – восклицает маленькая принцесса, обнимая отца за шею и прижимаясь лицом к его груди. - Как же хорошо, что ты вернулся!

Ветер распахивает одну из оконных ставен, в помещение со двора проникают дождевая влажность и сильный цветочный аромат, словно льется не дождь, но сладкий сироп счастья. 

Лился ли он на самом деле, так ли был сладок? Жизнь многогранна и многолика, для всего в ней есть место.   
***

Черные камни.

«Вы, к чьим стопам я ныне припадаю, вначале не дооценили противника и из-за этой ошибки прямо двинулись вперед – так некогда насекомое-богомол пыталось остановить колесо повозки.
Наконец вы поняли трудность борьбы со мной и храбро отступили – так некогда маленький комарик хотел взвалить себе на спину гору».
         «Самгук юса» («Оставшиеся сведения о трех государствах»), Ирён, XIII в.
            Р.II п. 59 стр. 397


- Вы наконец угодили мне, дорогой тесть, поскольку дали мне такую жену, о которой я мог только мечтать…

На равнине перед осажденной крепостью, уже порядка трех месяцев представлявшей собой оплот старого князя, буйно разрослись травы и цветы, поскольку жизнь здесь замерла, никакого движения не происходило. Стала затягиваться зеленым ковром разнотравья и самая дорога, начинающая забывать, что такое копыта лошадей и колеса повозок. 

Примерно посередине равнины, на обочине этой уходящей под травяные заросли дороги, из земли и травы выступали верхушки черных больших камней. В солнечное летнее утро, за несколько часов до полудня, когда должна была начаться самая жара, возле этих камней съехались два небольших конных отряда – знатные воины в дорогих доспехах на отличных лошадях. Знаменосцы везли расшитые стяги… в общем, все было обставлено красиво и величественно.

Отряд, выехавший из ворот крепости, возглавлял сам старый князь. Отряд, подъехавший с противоположной стороны, - молодой король. Немного не доехав до черных камней, король поднял руку, останавливая своих воинов, отдал ближайшему из них свой меч, спешился и один пошел вперед, увязая в густой высокой траве, поднимавшейся выше колена, а местами почти до пояса.

Старый князь, поняв, что король предлагает тем самым начальный этап переговоров с глазу на глаз, поступил по его примеру и, также в одиночку и без оружия, двинулся ему навстречу.

Они сошлись возле скальных мегалитов и, после положенных приветствий, присели друг напротив друга на камни.

- Тяжело идти по такой густой траве, - пожаловался старый князь, отдуваясь. - К тому же вы мне, ваше величество, прошлой осенью так заехали по ноге, что я до сих пор иной раз прихрамываю.
- Вы меня тоже тогда неплохо отделали, ваша светлость, - улыбнулся король. - Ваша дочь долго меня штопала. Но у нее золотые руки, все зажило давно и окончательно.

- Как она поживает, моя дочь? – спросил князь. - Хотя вы привозили ее на берег ущелья напротив крепости, чтобы мы могли таким образом повидаться, но у меня глаза слабеют, я не мог разглядеть на таком расстоянии выражение ее лица.
- Она хорошо поживает, хотя военный лагерь - это не дворцовые покои, только беспокоится, что вы ее никогда не простите, - сказал король. -  Я ее утешаю, как могу, но… Она написала вам письмо, на случай, если вы соблаговолите взять его в руки. Я привез его с собой, - и молодой человек вынул из-за пазухи маленький свиток.

- Не написано ли это под вашу диктовку, - приподнял брови князь, но руку все же протянул и свиток взял. - Вот как, - сказал он только, просмотрев дочернее послание. 
- Вы наконец угодили мне, дорогой тесть, поскольку дали мне такую жену, о которой я мог только мечтать.   
- Рад за вас, - несколько саркастически хмыкнул старый князь. - В военных доспехах она выглядела странно, но представительно. Хотели подчеркнуть, что она государыня, а не просто ваша игрушка?
- И не ваша, - уточнил король вполголоса.
- Ну что же, вы меня сюда пригласили, вероятно, не только для того, чтобы сообщить мне, что последней из моих дочерей все же удалось вам угодить. Говорите, что вы хотели мне сказать.

- Я предлагаю вам мир и дружбу, - сказал король. - Обещаю сохранить за вами все ваши владения, звания и привилегии и никогда не припоминать вам военную кампанию, которую вы против меня развязали. Надеюсь снова видеть вас в числе самых моих важных помощников и самых близких мне людей.

- Ну, мальчик мой! – воскликнул князь, не удержавшись. - Удивил так удивил. Как не подумать, что в таком количестве сыра где-то должна быть спрятана мышеловка. И за этим я сюда тащился? Может быть, на этом и закончим?

- Я говорю вполне продумано и ответственно. И прошу вас отнестись к моим словам с подобной же позиции.

- Я же вас убить хотел, ваше величество, - сказал старый князь. - И убил бы, если бы не обстоятельства. Вы и это готовы забыть? И вы пригласили меня, чтобы сказать мне это? И чего ожидаете? Что я вдруг возьму и поверю?

- Я тоже хотел вас убить, ваша светлость. Я вас так ненавидел, много лет. Иногда мне было трудно дышать от ненависти к вам. Я засыпал с мыслью, что, если не уничтожу вас, моя жизнь никогда не наладится, и просыпался, думая о том, как будет хорошо, когда вас наконец не станет. Мне казалось, что, как только вы умрете наконец, мир станет светлее. Лишь совсем недавно я понял, что неправильно смотрел на некоторые вещи и не всегда видел самую вещь, а только тени от нее. И мне стало страшно, что я однажды мог выполнить свое намерение и потерял бы вас. Этот миг прозрения был подобен тому, как если стоять на краю того ущелья напротив крепости, над самой бездной. Теперь мне хочется сказать вам, и от всей души: «Живите подольше, ваша светлость, очень вас прошу». Вы зло, князь, но не главное зло, с которым мне приходится иметь дело. Вред можно и нужно сочетать с пользой, вы сами учили меня этому.

- Слишком заумно и отвлеченно, на мой вкус, - сказал князь. - Давайте упростим. Любое намерение предполагает действие. Какие действия вы планируете совершить, исходя из всех этих выспренних высказываний?

- Вы все время добивались, чтобы наследником престола был объявлен ваш внук, кровь в жилах которого была бы наполовину кровью вашего рода. Но ведь в семьи порой принимают не родных детей и делают их родными через усыновление. Примите моего сына в свою семью, воспитайте его как своего ребенка. Это будет лучший кандидат на престол и от вас, и от меня, чем, скажем, то дитя, которое осмелилась невесть от кого зачать ваша вторая дочь, чья память горька, словно полынь, и печальна, словно песня осеннего ветра.

Князь нахмурился.
- Вы ведь не знали об этом? – слегка подавшись к нему, сказал король, и в этот момент его голос зазвенел, выдавая волнение. - Я был уверен, что устранение госпожи Первой ради уловки госпожи Второй – дело ваших рук, и поражался вашему жестокосердию и цинизму. Но ведь это не вы, не так ли? Я догадался об этом недавно, после разговоров с моей нынешней женой, которая помогла мне лучше понять, что происходило и происходит в вашей семье. Ваш сын, дело в вашем сыне, молодом князе… Это ведь он устранил старшую сестру, поскольку она не хотела его послушаться, убедил более податливую среднюю во что бы то ни стало обзавестись ребенком и тотчас после рождения этого ребенка собирался костьми лечь, но устранить меня? И все это без согласования с вами, которого он считает слишком неповоротливым, старым и уже не способным на то, чтобы возглавлять племя. Вы же сочли за правильное скрыть его поступки, взяли на себя его вину, потому что…

- Потому что старший в роду всегда несет ответственность за младших членов, - сказал старый князь, имея при этом такой вид, будто у него одновременно вдруг разболелись все зубы. - Кроме того, он мой единственный сын, мой наследник, и я все еще не разочаровался в нем окончательно. В конце концов он поступил так, защищая интересы своей семьи.
- Если бы ему удалось осуществить все, что он задумал, настала бы ваша очередь.
- Думаете, у него поднялась бы рука на отца?
- Думаете, не поднялась бы?

- Опасаюсь, что он непримирим, - продолжал король после небольшой паузы. - По крайней мере, на сегодняшний день. А вот вы не непримиримы, ваша светлость. Вот что я понял из всех последних событий. И гораздо лучше будет для меня, если я по-прежнему буду иметь дело с вами. Да, вы решились выступить против меня, но при этом все равно имели в виду возможность навести между нами мосты. Да, вы собирались меня прикончить, но это исходя из ситуации. Вас больше всего устроило бы, если бы ваша дочь родила принца, нового наследника. Для вас это гораздо более приличный вариант упрочения своей власти, чем убийство уже имеющегося государя, избранного Небом, поскольку вы не забываете о том, что мир населен не только людьми из вашего племени. Чуть только наметился сдвиг в нужном направлении, как вы тут же решили отсрочить мою гибель. И далее также пытались дать этому ход, по мере возникающих возможностей. Потому и дочь ко мне отпустили безо всяких договоренностей.

- Вы ее тоже ко мне отпустили безо всяких договоренностей, когда стало ясно, что война между нами вот-вот разгорится, - сказал старый князь. - Отправили ее ко мне в военный лагерь, и все.
- Не хотелось втравливать ее в это дело, что было бы просто бессмысленной жестокостью.
- Пусть так. То есть в этом мы с вами квиты, поскольку оба гоняли бедняжку то туда, то сюда, - князь усмехнулся. - Но теперь она может родить того самого моего внука, и зачем мне в таком случае ваш сын от той женщины, которая перешла дорогу всем моим дочерям?   
      
- Неизвестно, что готовит будущее, - возразил король. - Родится новый принц, не родится. Какой он будет, каким вырастет. Слабым, сильным, умным, глупым. Может ведь повторить образ вашего сына, своего дяди. Или вообще появится девочка. Между тем мой сын уже есть, он растет, он всегда будет старше своего единокровного брата, сестры или, со временем, может быть, братьев и сестер, и как они все еще поладят в будущем между собою, мы угадать заранее не в состоянии. Если вы возьметесь опекать моего сына, если согласитесь отвечать за него, я буду совершенно спокоен. Если вы воспитаете принца, а я воспитаю детей вашего сына, ваших уже имеющихся внуков, мы создадим баланс сил на будущее.
- Хотите забрать детей моего сына в обмен на вашего малыша?

- Я думал и так, и эдак. Не могу изобрести другого подходящего средства наладить между нами отношения и обезопасить вас, ваша светлость, от возможного ножа в спину, как только взять в заложники ваших внуков в обмен на моего ребенка. Вы оставите своего сына при себе, но через меня получите контроль над его действиями. Поскольку же я отдам вам свое дитя, то вы будете в известной степени уверены, что и я не пойду против вас. Честно говоря, для моего сына, маленького принца, это было бы куда лучше, чем расти где-то вдали от всех, в неподобающей обстановке и в условиях постоянной угрозы. А я получил бы возможность хотя бы видеться с ним, чего сейчас лишен, не переставая сожалеть об этом. Что касается ваших внуков, то они будут под присмотром своей тетушки.

- Не знаю, на знаю, - проворчал старый князь.

- Однако разве это не способ навести порядок во всем этом деле? Сколько это может продолжаться, чем может закончиться? «В местности голой и безводной не задерживайся…» Неужели мне придется все-таки бросить своих людей на штурм вашей крепости, а вам не удастся отсидеться за ее высокими стенами?
- За этими стенами можно отсиживаться долго. Тем более, что тот подземный ход, о котором ходят слухи, вряд ли существует на самом деле. Я бы знал об этом.
- Но вы сказали «вряд ли». Вы не знаете этого точно. А ваши воины и тем более не знают. И слухи внушают им опасения. Они теперь будут бояться, что им ударят в спину в самый неподходящий момент. Во время сражения панику в их рядах посеять будет просто. И разве не в этом одна из причин того, что вы согласились на переговоры? Пусть даже это только половина причины, согласен. И все же.    
- Надо было сжечь этот старый хлам, эти старые рукописи… - усмехнулся старый князь. 

- Есть подземный ход или нет, но я подготовил почву для штурма. Однако я его не хочу. Сколько крови прольется, и это в то время, как наша граница, вполне возможно, вскоре подвергнется атаке, и наша земля будет разорена! В приграничной области наш беспокойный вероломный сосед собирает войско, вот-вот нападет, пользуясь тем, что наши военные силы противостоят друг другу. Сейчас бы нанести упреждающий удар, но это невозможно сделать, пока мы с вами не договоримся. Вы ведь слышали о вражеских военных сборах на границе?
- Откуда, я же заперт в своей крепости, вашими усилиями.
- А лазутчики? Не говорите мне, что у вас их нет.
- Лазутчики донесли бы мне, если бы нападение уже состоялось.
- Кстати, для вас это удобный момент найти себе союзника против меня.
- И вы мне это сами подсказываете?
- Вы и без меня это знаете. Но вы не пойдете на это, так ведь, ваша светлость? В таком случае ослабнет поддержка других вождей, у которых вы сегодня пользуетесь уважением. Да и сами себя вы привыкли уважать. Любопытно, что на сей счет думает ваш сын. Кажется, он менее щепетилен. Нет, я подобрал не то определение – он менее дальновиден. Вот почему я снова хочу попросить вас: «Живите подольше, ваша светлость, не оставляйте нас». И это отнюдь не лесть.

- Да, сейчас было бы в самый раз неожиданным объединенным ударом справиться с этой наболевшей соседской проблемой, - сказал старый князь.
- Так давайте сделаем это. И немедленно, пока новость о том, что мы возобновили союз, не распространилась в округе.
- А мы возобновили союз?
- А разве нет?
- Допустим. 
- В таком случае, предлагаю следующее: чтобы быть уверенными друг в друге на данном этапе, нам следует обменяться временными заложниками, и сейчас же, прямо здесь, ничего не откладывая. Я бы взял вашего сына, молодого князя, чтобы он находился вдали от вас и не смог бы ничего предпринять в переходный период наших отношений. Но у меня нет равноценного обмена. Вот когда пожалеешь, что не имеешь братьев.

Наместник помолчал и оглянулся на группу всадников своего сопровождения.
- Вон тот, - сказал он, указав королю примерное направление подбородком. - Вечно нашептывает молодому князю на ухо. Без этого советчика ему будет сложнее пытаться затевать собственные игры.
- В таком случае я дам одного из своих военачальников, человека рассудительного и не гневливого, которого трудно будет подтолкнуть к непродуманным действиям.

Собеседники замолчали. Солнце припекало все щедрее. Ветерок шелестел метелками травы, в тесноте между высоких стеблей монотонно звенели цикады, а черные камни начинали ощутимо нагреваться, притягивая к себе солнечные лучи.

Король наклонил голову и следил, как по его фигурному наручу ползет жук, волоча за собой выступающие из-под верхних твердых коричневых крыльев кончики тонких белых, похожих на нижнюю ночную одежду, крылышек. Наскучив этим зрелищем, он слегка подбросил жука в воздух, и тот, расправив крылья, улетел с легким жужжанием. Проводив его глазами, король взглянул на старого князя, но не стал торопить его. 

Старый князь между тем, слегка прищурившись, смотрел куда-то вдаль. Затем он вновь развернул письмо дочери и еще раз прочитал его.
- Значит, девочка довольна, - произнес он вполголоса. - Странно, мы возлагали на нее наименьшие надежды, даже вообще никаких не возлагали. Нам всего лишь нужно было выиграть еще немного времени, чтобы собраться с силами. Старшие ее сестры были и красивее, и способнее.
- Осмелюсь высказать соболезнование в связи с вашими утратами, - сказал король осторожно.
- Благодарю, - сказал князь, помолчав и вздыхая. - Соболезнование – дань учтивости. Благодарю, что больше ничего не говоришь. Например, что не хотел бы, чтобы так случилось… Это просто слова. Все равно мы поступаем так, как поступаем, приносим те жертвы, которые приносим, и пресекаем то, чего не можем терпеть. Но боль остается… Что ж, пора, пожалуй, звать наших советников, они нас заждались. Сможем ли мы убедить их?
- Если вы главенствуете в своем лагере, а я в своем – полагаю, что так и есть – то, разумеется, убедим.
***

Заключение. Воздушные фонари.

 
Воздушные небесные фонарики известны людям с глубокой древности. В хрониках дальневосточных стран они упоминались уже в те времена, когда в других землях еще вообще не научились писать хроники. Их запускали в качестве сигнальных знаков, в ритуальных целях и просто для развлечения, для красоты.

Устройство на диво несложно: легкий каркас из каких-нибудь тонких палочек - щепок, веточек, стебельков; тонкий материал – бумага, ткань, высушенные и сшитые между собой листья, а также источник горения – масляная лампа, свеча. Вот и все, что требуется. Легкая емкость наполняется теплым воздухом и плавно взмывает над землей.    

Для запуска лучше всего подходят открытые места, чтобы фонарик не зацепился за ветви деревьев и крыши построек. Ветер не нужен вообще, он станет только помехой, ведь фонарик летит не с помощью силы ветра, как воздушный змей, но благодаря нагретому воздуху. 

Воздушные фонарики должны спокойно лететь по небу, чтобы их было видно далеко-далеко. Их следует запускать в хорошую, тихую, ясную ночь. Сиять им предстоит не более четверти часа, то есть всего несколько минут, но в эти минуты они порадуют того, кто смотрит на них, красотой своего полета.   

Фитиль необходимо поджигать очень осторожно, чтобы не вспыхнули тонкие стенки, иначе конструкция догорит на земле, так и не добравшись до неба: фонарики воспламеняются очень легко. После того, как фитиль благополучно разгорелся, нужно немного, хотя бы пару минут, подождать, чтобы теплое дыхание маленького огня наполнило пространство внутри хрупких стенок. Ждать следует до тех пор, пока не почувствуется плавный толчок – фонарик, словно ожив, попросится вверх из удерживающих его рук. Самое время отпустить его, просто отпустить, без подбрасываний и вообще резких движений. Он не птица, не взмоет, но тихо поплывет над головой человека, поднимаясь все выше и выше, излучая красивый теплый свет.

Говорят, небесные фонарики исполняют желания своих владельцев. Некоторые пишут их на поверхности перед запуском, другие вызывают в своих мыслях, пока следят за полетом. Желания могут быть любыми, но должны быть добрыми. Почему бы также не послать о себе весточку, передать привет кому-то близкому, находящемуся в отдалении.

Дети обожают запускать воздушные фонари, но, поскольку этим небесным светочам свойственна особая магия, то под нее легко подпадают и взрослые. Как устоять перед недолгим чарующим зрелищем, когда легкий прозрачный фонарь поднимается вверх, подобный звезде осеннего звездопада, решившей вознестись обратно на небо.

                Конец.
02.10.2019
***