Зарплата простого рядового – 7 рублей 90 копеек. Еще рубль забирает старшина на подворотнички. Вернее выдают зарплату уже без рубля. Кормят нормально. Оставшихся денег хватает на вкусненькое из чепка (магазин-чайная при воинской части).
Хватает нам, легко и средневесам.
А Володька весит центнер. Тем, кто весит больше ста – положено усиленное питание.
Володька же на весах не дотянул до усиленного. Видно, взвешивали на голодный желудок.
И вот этот желудок и требовал достойного к себе внимания и уважения. Т е требовал есть. Причем постоянно.
Часам к четырем, как всегда, работающие в автопарке собираются в аккумуляторной. Там в качестве обогревателя огромная электродуховка. Греемся примитивно: ноги в сапогах суем в нагретую духовку. Человек пять-шесть одновременно.
Духовка напротив окна. Двор автопарка как на ладони. Кто куда идет, кто заехал, видно все. Для солдата-срочника именно то. Всегда видно, откуда и от кого неприятностей ждать.
И вдруг кто-то из оттаивающихся в духовке замечает солдата, быстрым шагом гребущим к нам:
- Во, Володька на подходе. Сейчас предложит себя сбегать за лавашом.
Забегает Володька и с порога:
- Ну что, скинемся, я за лавашом сбегаю.
Ситуация постоянно регулярно повторяется, потому дружный хохот вошедший пропускает мимо ушей.
Ах, что за чудо этот лаваш. Его запах завораживает, притягивает к себе. Он пахнет сытой гражданской жизнью и достатком. Две корочки, а внутри почти нет мякоти. Какое наслаждение оторвать кусочек теплого лаваша и почувствовать его приятный хлебный вкус. Он хорош горячим или хотя бы тепленьким. Холодный – это уже другая история, другое наслаждение. Солдат не откажется и от холодного, но горячий… Как потом оказалось, состав ингридиентов в рецепте лаваша прост до неприличия: мука и вода. Но то ли способ выпечки, то ли что-то божественное происходит при этом, вкусный он до невозможности.
И всего за тридцать копеек. И почти рядом, за двести метров от бетонного забора части.
Шаримся по карманам, и вот уже в Володькиных руках вожделенная мелочь.
- Володь, осторожнее, там патруль часто шныряет.
- А, - махнул рукой Володька.
- Загремишь на «губу» (гауптвахта).
- А на «губе» кормят?
- Кормят.
Для Володьки дальше разговор теряет смысл. Раз кормят, то там для него условия нормальные.
Не теряя времени на пустые разговоры, Володька трусцой побежал к забору. Наиболее любопытные за ним, а тот с ходу перемахнул через забор. Полтора месяца в карантине не прошли даром, да и силушки в Володьке немеряно. Группа поддержки, упершись ногами в прислоненные к забору автомобильные шины, «повисла» на заборе.
Сразу заметили в поле зрения силуэты военного патруля.
- Вовка, патруль справа, - заорали хором. Но Вовку не остановить, у него четкая цель – лаваш.
Патруль приблизился к месту нашей дислокации. Офицер и два солдата-чернопогонника из соседней части.
Офицер остановился на углу. Видно брать участие в операции не собирался. Солдат же направил ближе к месту Володькиного десантирования.
Уговаривать «чернопогонников» пропустить курьера с лавашом бесполезно. Вражда с нашей частью давешняя. Да и в поле зрения офицера все. Ситуация нехорошая для нас, а для Володьки тем более.
Вскоре из переулка показался сам курьер. Одной рукой придерживая лаваш за пазухой, той же трусцой Володька направился к месту высадки.
- Эх, пропадет парень, - закричал кто-то и швырнул камень в спину патрульного. Камень смачно «гупнул» по спине и солдат поспешно отбежал от забора. За ним и второй патрульный ретировался.
Это давало Володьке некоторую фору. Теперь главное – прорвать заслон.
- Давай, - заорали мы, хотя бы криками поддерживая товарища, - гони.
Но на Володьку ни наши крики, ни наличие на пути патрульных словно не действовали. Он тем же темпом, не прибавляя и не сбавляя скорости, приближался к забору.
Что-то кричал офицер, но мы уже не слышали его. Удары наших сердец и наши крики заглушали все. Володьку, не реагирующего на призывы прибавить скорости, мы материли не менее патрульных.
И вот наступил момент истины. Солдаты бросились вперед, перекрыв Володьке путь. Это было их фатальной ошибкой. Они были сбиты и смяты Володькой. А тот, подбежав к забору, тем же приемом перелетел через него и был затиснут нами в радостные объятия. Победный крик взлетел ввысь, выше облаков и «дембельской горы», находящейся в пределах видимости. Взлетел вверх и Володька, подброшенный нами на радостях вместе с лавашом.
Только у аккумуляторной Володька был опущен на землю.
Радость – это порыв духовный, а лаваш – продукт вполне материальный. Потому Володька сразу же вытащил его из-за пазухи и, оторвав себе приличный кусок, протянул товарищам.
Смаковали лавашом все. И, показалось, что он стал еще вкуснее, чем прежние. Это был настоящий вкус победы.
На этом Володькины приключения не закончились. Через короткое время он опять рискнул в поход за лавашом, где его «пасли» патрульные. И на этот раз дивным образом пробился в часть.
На третий раз курьера ждали патрульные крепкие. Судя по поломанным ушам, имеющие опыт в подобных делах.
Володьку заломали и уволокли в верхний город, в неприятельскую воинскую часть.
На удивление, к вечеру этого же дня задержанный появился в расположении роты. Был он неразговорчив, пояснить, почему его отпустили, внятно не мог. Но по довольному виду солдата было понятно, что его там накормили вволю.
На следующее утро на разводе ротный не упомянул о происшествии, только приказал, чтобы все дежурные по роте во время приема пищи следили, чтобы Володькин желудок был набит до отказа. При этом он сделал заметный упор на слово «желудок».
С тех пор Володьку, кроме как Желудком, не называли. Что, впрочем, его мало волновало.