Вечером того же дня на квартиру внезапно доставили громоздкий сундук. Случилось сие событие ровно в тот момент, когда доктор Марущак уже собирался уходить, традиционно отобедав с профессором Фадеевым. К сожалению или счастью, Виктору Яковлевичу не удалось в этот день попасть домой. Более того, ему пришлось надолго поселиться в квартире Фарадея Фарадеевича. Но обо все по порядку.
- Аккуратнее заносите, черти, – суетился вокруг потных грузчиков взъерошенный Ожиалис. – И так мне всю парадную расцарапали. Левее, левее давай. Да на себя, а не к себе. Понимать надо! Куда ты левее! Ты что, не видишь, что уже слишком лево. Правее теперь подай. Да куда ты опять…
Сундук вносили бы еще долго, если бы профессор не велел Ожиалису заткнуться. Фадеев прочел записку, поданную старшим грузчиком, недовольно крякнул и приказал немедленно нести странную посылку прямо в операционную. Когда сложная миссия была завершена, потребовалось еще некоторое время, чтобы выпроводить Ожиалиса. Усердный управдом никак не хотел уходить, предлагая все новые варианты размещения сундука. И это несмотря на то, что грузчики уже давно удалились. Наконец, Ожиалиса удалось выгнать, предварительно уплатив ему сбор за появление дополнительной тяжелой мебели, не предусмотренной генеральным планом строительства.
- Ушел-таки, назойливый черт, – выдохнул Фадеев. – Как это все неожиданно, не вовремя. Хорошо еще, Виктор Яковлевич, что мы сегодня на спиртное не слишком налегали. Спешу вас порадовать, голубчик: ваше свидание отменяется, а нам предстоит операция, о которой мы с вами беседовали. Хорошо, хоть все инструменты сегодня подготовили, я как чувствовал. Так, я схожу дам указания прислуге, а вы пока усыпите пациента…
Подробно описывать события, случившиеся во время операции, автор не станет. Не хватает профессиональной подготовки. Суть в том, что поросенку Демьяну пересадили гипофиз и семенники мертвого человека, доставленного в сундуке. Как поэтапно трансформировался бывший поросенок, можно прочесть в научных дневниках доктора Марущака, если, конечно, вам посчастливится их отыскать. Известно лишь, что они точно были.
К текущему моменту ситуация сложилась следующая. Туловище и голова Демьяна превратились в человеческие. Вместо поросенка на свет появился стройный блондин с открытым детским лицом и обезоруживающей улыбкой. Единственное, что напоминало о поросячьем прошлом - легкая хромота. Уже через день он заговорил. Начав с невнятной абракадабры типа "Оссур", "КажНаж" и "Ньямед", вскоре Демьян уже виртуозно изъяснялся на русском языке. Кстати, у него также обнаружились прекрасные манеры.
Историю удивительного превращения поросенка Фадеев решил пока не афишировать. Он захотел полностью убедиться в том, что его метод не повлечет за собой никаких побочных эффектов. Конспирологические шаги были проделаны виртуозно. Сундук вынесли следующим утром после операции, при этом доктор Марущак невзначай сообщил Зине, Дарье Андреевне и Ожиалису о скоропостижной кончине Демьяна ввиду неудачной операции.
В процессе своей адаптации Демьян-человек неотлучно находился в потайной спальне. Его питанием и физиологическими потребностями занимался доктор Марущак. Прислуга ранее особо не допускалась в эту часть квартиры, поэтому ничего не заподозрила. Внезапное появление блондина было объяснено просто. Его объявили дальним родственником профессора, приехавшим из Петербурга погостить и подлечить ногу. Одним прекрасным вечером Зинаида и Дарья Андреевна были усланы из квартиры по каким-то срочным поручениям, а когда вернулись - обнаружили гостя.
На следующий день профессор Фадеев с доктором Марущаком и примкнувшим к ним Демьяном впервые обедали вместе .
- Одно плохо, голубчик, - задумчиво говорил Фарадей Фарадеевич, - документов никаких у вас нет. Впрочем, это не особо сегодня требуется. Надеюсь, вы законопослушный гражданин, мой друг?
- Время покажет, - тонко улыбнулся Демьян, орудовавший ножом и вилкой столь изящно, что легко мог сойти за аристократа.
- Но имя, фамилию и отчество вам надо придумать. Ваши пожелания?
- Зовут меня Демьян. Папенька мой Сапуном звался. Для отчества это грубо, но для фамилии вполне сгодится. Может, Демьян Викторович Сапунов?
- А почему Викторович? - вскинулся Марущак, уронив при этом колбасу с вилки.
- Как это почему? Ведь именно вы спасли меня из рук моего старого хозяина, тем самым практически подарив новую жизнь. Можно было бы, конечно, взять отчество Фарадеевич, но, сами понимаете, пойдут толки.
- Это, конечно, так, но...
- А я считаю, замечательно, - сказал профессор. - Если вы не против, доктор, с этого момента наш друг носит имя Демьяна Викторовича Сапунова.
- Я не против.
- Выпьем, друзья, - предложил Фадеев, но тут же заколебался. - Впрочем, не уверен, показан ли вам алкоголь? Тем более что после операции прошло так мало времени.
- Показан, показан, - успокоил профессора Демьян Сапунов. - Если меня не убили все произошедшие трансформации, это точно не убьет. Если можно, бокал красного вина.
- Прекрасный выбор, голубчик. Ну а мы, с доктором Марущаком, смирновой выпьем.
- Ваше здоровье, господа.
- Так что же? - спросил, закусив, Фарадей Фарадеевич. - Какими делами желаете занять свой досуг, молодой человек? Постоянно сидеть в комнате вам, наверняка, скучновато?
- Отнюдь. У вас прекрасная библиотека, Фарадей Фарадеевич. Я за эти дни узнал столько нового и увлекательного. Ах, если бы мне дано было изначально родиться человеком. Клянусь, всю жизнь посвятил бы науке. А так, конечно, уже поздновато…
- Какие ваши годы, Демьян Викторович, - улыбаясь, сказал Фадеев. - Вы очень толковый молодой человек. Но все же, негоже такому крепкому молодцу сидеть взаперти. Погуляете завтра с доктором Марущаком по городу, осмотрите достопримечательности. Поверьте старому гродненцу, в Киеве есть на что посмотреть.
- Как скажете, Фарадей Фарадеевич, - кротко ответил Демьян. - А сейчас, прошу меня извинить, господа, позвольте вас покинуть. Я наткнулся на очень любопытную книженцию и оставил ее на самом интересном месте. Тем более, я знаю, вам нужно наедине поговорить о важных вещах. Спасибо за угощение, все было изумительно вкусно.
- Конечно, идите, Демьян, - ласково кивнул профессор.
Бывший поросенок удалился. Фадеев с Марущаком остались вдвоем.
- Ну-с, что скажете, коллега? - спросил Фарадей Фарадеевич.
- Это удивительно, Фарадей Фарадеевич! Это чудо! Мало того, что трансформация полностью удалась, так ведь он еще и воспитан, как какой-нибудь французский граф. В голове не укладывается! Кстати, никак не возьму в толк, как из относительно небольшого поросенка мог образоваться такой крупный парень?
- Для меня самого это загадка, голубчик. Вероятно, плотность тела свиньи намного выше, чем у человека. Отсюда и способность при необходимости сильно увеличиваться в объеме. Я, конечно, не физик. Этот вопрос требует отдельного изучения. Сейчас не до этого. Меня поражают его манеры. Согласитесь, что внешность человека, части которого мы использовали для эксперимента, была далеко не дворянской? Скорее, даже крестьянско-ломовицкой. Кому мы, вообще, сможем доказать, что это реальное следствие эксперимента, а не очередная громкая мистификация.
- Вот и я о том же, Фарадей Фарадеевич! Просто феноменально!
- Ладно, хватит излишней эйфории. Об этом человеке я еще уточню у Чемодурова. Я вот что подумал... Завтра ведь базарный день?
- Да.
- Наверняка, и тот мужик, у которого вы Демьяна брали, будет торговать?
- Скорее всего. У него там торговля основательная, не разовая.
- Будем надеяться. Так вот. Прогуливаясь завтра с Демьяном по городу, невзначай загляните на базар. Интересно, какова будет его реакция. Может, проявятся новые воспоминания.
- Прекрасная идея! Я бы сам до этого никогда не додумался. И как это вы, Фарадей Фарадеевич, ухитряетесь столько в голове всего сохранять.
- Голова - это всего лишь склад, который нужно держать в порядке, - наставительно сказал профессор. - Ладно, Виктор Яковлевич, давайте еще выпьем и отдыхать.
…
Утром доктор Марущак с Демьяном отправились на прогулку. Как назло, при выходе из здания они столкнулись с неутомимым Ожиалисом. Впрочем, встречи с управдомом все равно было не избежать.
- Доброе утро, господа, - вежливо сказал управляющий, приподнимая мятый котелок. Взгляд его сразу застыл на Демьяне.
- Знакомьтесь, Ожиалис: это наш гость, родственник Фарадея Фарадеевича из Петербурга, Демьян Викторович. Погостит у профессора несколько дней, а может, и недель. Приехал позапрошлой ночью, я его на вокзале встречал, - поспешил разъяснить ситуацию Марущак. - Веду вот молодого человека красоты Киева посмотреть. Еще вопросы есть? Можем идти?
- Что вы, что вы, конечно, - испуганно забормотал Ожиалис. - Очень приятно познакомиться, Демьян Викторович.
- Взаимно, голубчик, - спокойно ответил Демьян, сделав легкий полупоклон.
Ожиалис посмотрел паре вслед, машинально отметил легкую хромоту блондина, подумал и направился в дом.
- Скажи, Валентин, - обратился он к швейцару, - сейчас отсюда вышел доктор Марущак с симпатичным светленьким господином. Ты помнишь, когда они приехали? Говорят, позапрошлой ночью.
Естественно, швейцар Валентин никак не мог запомнить, когда приехал Демьян, так как тот сегодня впервые прошел мимо него в человеческом обличье. Однако, ввиду некоторых особенностей своего профессионального почерка, сказать об этом с полной уверенностью он не мог. Поэтому Валентин ответил просто:
- Господина, конечно, запомнил. Они с доктором Марущаком прибыли-с. Честно сказать, на часы не поглядел. Точно не раньше часа, хотя может и раньше, но никак не позже рассвета. Это уж наверняка!
Ожиалис с подозрением посмотрел на одутловатую физиономию швейцара, втянул носом воздух и грустно сказал:
- Вот какое к тебе может быть доверие, Валентин? Пользуешься тем, что я твой родственник и держу тебя из уважения к моей любимой тетушке, Агафье Спиридоновне, чтобы она была еще много лет здорова. Другой, на моем месте, давно выгнал бы тебя взашей и никто - заметь, никто - слова бы не сказал. Прошу тебя, как кузена, подумай еще раз. Точно ты видел этого господина?
- Что тут думать, видел и все, - пожал плечами швейцар, давно уже привыкший к психологическим выкрутасам Ожиалиса. Он знал, что если уж соврал, нужно держаться своей версии до конца.
- Ладно, Валентин, - вздохнул Ожиалис. - Да, с таким надежным швейцаром в наш дом, вообще, кто угодно может прокрасться, от англичан до заграничных евреев. А у нас, между прочим, "Русское собрание" часто заседает. Ты, кстати, книжку у меня купил? Очень интересная кни…
- Купил, купил, - сразу показал Валентин брошюру, еще ни разу им не открываемую. - И знакомых поспрашивал. Не интересуемся, говорят.
- Не интересуемся! Вот когда начнут на одной маце сидеть и сырой водой запивать, тогда, небось, заинтересуются! Только поздно будет! Поздно! Ладно, пойду я. И, прошу тебя, Валентин, будь повнимательнее. Соответствуй!
- Ты чего раскричался, Ожиалис? - спросила графиня Еремеева, спускаясь по лестнице под руку со своей компаньонкой. Имя последней, к сожалению, утрачено по давности лет. Графиня была вдовой, а возраст ее колебался где-то между возрастом Христа и возрастом Фарадея Фарадеевича, явно тяготея к последнему показателю. Разговаривала Еремеева исключительно по-французски. Ожиалис, как ни удивительно, тоже знал этот язык. Мы не будем уподобляться Льву Николаевичу Толстому и продолжим повествование без громоздких иностранных конструкций.
- Здравствуйте, Анна Дмитриевна! - Ожиалис поклонился, прижав котелок к сердцу, неловко поцеловал графине руку и вежливо кивнул компаньонке. - Вы на прогулку?
- Нет, в лавку за курицей, - ответила графиня. - Конечно, на прогулку, куда же еще. Ты чего такой взъерошенный? (Естественно, Анна Дмитриевна выражалась более изящно, но мы будем переводить ближе к смыслу)
- Я ничего, я - как обычно, - улыбнулся Ожиалис. - Просто со швейцаром беседовал.
- Передай, пожалуйста, своему швейцару, чтобы он парадную чаще проветривал. Или хотя бы дышал пореже. Жильцы то давно привыкли, а людям со стороны, бывает, плохеет с непривычки. На госпоже Куманьковой давеча лица не было. Кстати, Ожиалис, как там тот фадеевский поросенок? Съехал? Если нет, пусть профессор платит за прошедшие дни.
- К сожалению, мадам, бедный малютка давно отправился в мир иной, - пафосно сказал Ожиалис.
- Догадались, все-таки, что свинья - не домашнее животное, а еда, - кивнула графиня. - Хотя, дураки, могли бы отправить его к Дарье Андреевне в деревню. Он бы там откормился, в сто раз выгоднее было бы. Ну, это их дело. Значит, здесь мы с ними в расчете?
- Да, - кивнул Ожиалис. - Кстати, к профессору Фадееву гость из Петербурга приехал. Очень приятный молодой человек. Правда, мы с ним только мельком познакомились.
- Очень интересно! - оживилась Анна Дмитриевна. - Из самого Петербурга. Надо будет пригласить в гости. Правда, дорогуша? Ладно, пойдем, ты уже заскучала, - обратилась она к компаньонке, все это время безучастно стоявшей рядом. - По остальным вопросам придешь, как обычно.
- Конечно, Анна Дмитриевна, - ответил управляющий, галантно пропуская дам, вплотную прижавшись к стенке.
- Видишь какое дело, Валентин, - задумчиво произнес Ожиалис, когда хозяйка с компаньонкой удалились.
- Какое?
- Ты не помнишь, на какую ногу хромал тот поросенок профессорский?
- Я его и не разглядывал никогда. А что?
- Да ничего. Просто тот хромал, и этот хромает… Впрочем, чушь! Не может такого быть!..
- ...Как тебе Киев, Демьян? - спросил доктор Марущак у своего подопечного.
- Очень красивый город, - искренне ответил Демьян. - Особенно если сравнивать с деревней, откуда я родом.
- Это уж конечно. Кстати, гляди, рынок. Давай зайдем?
- Да ну его. Шумное грязное место, кругом одно скупердяйство и желание обмануть.
- Ладно тебе. Может, твоего старого хозяина увидим.
- Нет никакого желания.
- Ты чего, на него обижаешься?
- Понимаете, Виктор Яковлевич, то, что хозяин продал поросенка - дело естественное. Однако из всего нашего выводка он продал первым именно меня, своего главного любимца, даже не дав добегать положенного мне детства. И я знаю точно, что срочной потребности в деньгах он не испытывал. Как я должен к этому относиться?
- Обидно, я понимаю, но разве тебе не интересно взглянуть на своего бывшего друга новым взглядом? Заодно узнаешь, во сколько он тебя оценил.
- В принципе... - заколебался Демьян.
- Пошли, будет интересно.
- Здравствуйте, дядьку! - поздоровался Марущак со Степаном, только что успешно окрутившим очередного нерасторопного покупателя.
- Здорово, панычи! - ответил продавец, внимательно рассматривая новых клиентов.- Чем интересуетесь? Курями, картошкой, бубликами?
- А поросята у тебя водятся?
- Поросята, к сожалению, сегодня не в ассортименте.
- А ты помнишь, дядьку, как с неделю назад продал поросенка одному парубку? Такой, на меня похожий, только моложе и с усами. Родственник мой.
- То-то, я гляжу, мне ваша физиогностика знакома! Точно, был такий парубок. Вылитый вы, только с усами и в шароварах. Продал я ему поросенка прекрасного за копейки. А шо, вы тоже интересуетесь? На той неделе могу привезти. Или претензии имеются?
- Да нет, просто есть у меня сомнения насчет того, действительно ли он заплатил столько, сколько сказал. Почем он у тебя поросенка брал?
- Неужто ваш родыч с родного человека мог лишние гроши взять? Ай-ай-ай! Я всегда казав, що текущий либерализм не доведет страну до порядку. Разве можно было себе такое представить при Александре Александровиче. Знаете, шо я вам скажу? Это все императрица мутит, англичанка. Ей евонная бабка Виктория, как помирала, приказала нашу страну изнутри развалить. Из злобы, значить. Сама сдохну, но и другим житья не дам. Такая уж у них порода, у немцев этих. Завидуют они нам страшно! У самих то ничего нет. Голодранцы! Истину вам глаголю. У нас тут постоянно один газетчик ходит, так он эту всю межнародную политику раскладывает как свои четыре пальца. У него на одной руке пальца не хватает. Умнейша людына!
- Погоди, дядьку! - взмолился Марущак. Демьян все это время стоял молча и с улыбкой осматривал хозяйство Степана. При взгляде на курочек глаза его особенно теплели, излучая солнечное добро. - Я тебя, кажется, просто спросил про цену, а ты мне целую лекцию о международном положении прочитал. Так сколько он тебе заплатил за поросенка?
- Есть такое понятие "коммерческая тайна", - невозмутимо сказал Степан. - Я так понимаю, вы выделили людыни бюджет, он в него вложился, трошки заработал. Не бачу в этом ничего плохого. Ну а то, шо Степана в очередной раз обул хитрый пройдоха, я в расчет и не беру. Такая уж наша селянская доля: тяжко працювать и дешево продавать. А сколько он вам сказал?
- Да, дядьку, человек ты гранитный. Допустим, пятнадцать.
- Скоко?! От это жук! Я ж ему Демьянчика всего за пятерку отдав! Еще и ошейник, хороший, заграничный, подарил. Воно, падло, вообще за трешку хотило. А я дурный еще думав, шо обул этого фраера. А ты знаешь, шо это за поросенок був? Голова! Наш дьячок любил после обеда газету или книжку вслух почитать, так тот всегда в это время к нему бегал! Я с ним (с поросенком, конечно, а не дьячком) за политику мог часами балакать и, клянусь, он понимал все, шо я говорю! Только что сказать не мог. Вот какого уровня это був поросенок! Не, господин хороший, вы этого свого родыча обязательно накажите! Так же ж нельзя!
- Чего же ты продал такое уникальное животное? И всего только за пятерку?
- Та понимаешь, маленький он дюже был. Все браты и сестры уже вдвое его по размерам обогнали. Вот моя и пристала: все одно он хромой, из него ничего путнього не вырастет, продавай сейчас, пока хоч какие-то деньги дадут. А с моей жинкой спорить дороже, чем с городовым. Вот и пришлось лучшего друга на базар вести. Не поверите, паныч, до сих пор ком в горле стоит, когда о Демьянчике вспоминаю. Знаете, шо я вам скажу. Даже если вы за него пятнадцать заплатили, и то сэкономили. Таких поросят надо в золотых клетках держать и всем людям показувать, как пример идеального развития личности. А вы его, наверно, на закуску? Ээх!
- Странный вы человек, - сказал вдруг Демьян. - Сами признаете, что имели на руках уникального поросенка и отдали его за каких-то пять рублей. Вы же, вроде, не бедный человек?
- Не нищий, конечно, но и не сказать, шобы сильно зажиточный. Чого вы до мэнэ пристали, панычи? Хотите, шоб я вам в следующий раз поросенка привез? Сделаем, только стоить это дело будет минимум десятку. Если не собираетесь ничего покупать, тогда попрошу отойти от прилавка. Простые покупатели вас стесняются.
- Ладно, дядьку, спасибо за информацию, - сказал Марущак. - Пойдем мы.
- Вообще-то, паныч, я вам червонец рублей сэкономил. По совести, не помешало бы небольшую премию честному торговцу.
- Обойдешься, дядьку. Непредвиденные деньги только умножают печали...
- Как тебе бывший хозяин, Демьян Викторович? - спросил Марущак у блондина, когда они возвращались домой. - Хорош жук, согласись?
- Когда я был поросенком, он казался мне более симпатичным, - признался Демьян. - Каким-то не таким жадным. И врет зачем-то без всякой потребности. Я же его жену знаю: скромнейшая женщина, слова лишнего никогда не скажет. В жизни не поверю, что она велела меня продавать.
- Да, эта публика ради лишнего рубля ничего не постесняется. А что это за история с дьячком, который тебе книжки читал?
- Какие там книжки. Был у него один томик Жан-Жака Руссо, он его постоянно перечитывал. Читал он медленно, по слогам, поэтому мне хорошо и запомнилось. Все интересней, чем разговоры Степана и его отца Тимофея Викторовича слушать. У них к одному всегда сводилось: как трудно жить и как кого удалось облапошить.
- Да, мало у нас пока заботятся о культурном развитии поросят. Но ничего страшного. Теперь ты человек и у тебя вся жизнь впереди.
- Будем надеяться.