Вступление
Все те из вас уважаемые читатели, кто имел «счастье или наоборот «не счастье» родится во времена СССР т.е. до 19.08.1991 года хорошо и почти, что на «уровне подсознания» благодаря зомбирующей личность «советской пропаганде», знают хотя бы в общих чертах, кто такой «Павлик Морозов».
Но тут я вставлю и «свои пять копеек» и скажу даже больше, что эта «личность» для Советской власти, стала своего рода «аналогом» одного из всероссийских дореволюционных религиозных символов в российской версии православия: «святого отрока Дмитрия Углического» - последнего потенциального кандидата в московские цари происходивших из варяжского рода Рюрика.
Сам же «отрок Дмитрий» был» убит 15 (25) мая 1591 года при не выясненных до сих пор обстоятельствах. Хотя подавляющее число российских историков (создавших «символическую истории России» это когда желаемое выдается за истинное «историческое событие» и реальность которого потом не исторически доказанными фактами, а «подтверждается официальной пропагандой») почти единогласно утверждает, что убийство Дмитрия было совершено по «заказу» метившего в новые цари при еще живом царе Федоре его первым министром - боярином Борисом Годуновым… (подробности этой истории неплохо раскрыты тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Дмитрий_Углицкий и все любопытные читатели сами смогут получить доп. информацию по этому поводу)
А продолжая рассказ о царевиче Дмитрии надо отметить, что прошло 15 лет после его убийства и в Москве опять вспомнили о нем!
В этот раз, он уже понадобился новым властям в качестве «своеобразного символа»!
Так в 1606 году царём Василием Шуйским в знак подтверждения гибели царевича в Углич была направлена специальная комиссия под руководством митрополита Филарета (Романова).
Побуждением к этому было желание, по выражению царя, «уста лжущия заградить и очи неверующие ослепить глаголющим, яко живый избеже (царевич) от убийственных дланей», ввиду появления самозванца, объявлявшего себя истинным царевичем….
С тех пор прошло почти 325 лет, когда 03 сентября 1932 г. в той же России, где правда к этому времени, власть захватили уже «безбожные коммунисты», прикончившие в ходе «красного террора» не только последнего русского царя из рода Романовых, а и очистившие страну от всех так называемых «привилегированных классов» и построивших, по их мнению, «первое в мире государство «рабочих и крестьян»! произошло одно, казалось бы, рядовое событие. Которое в масштабе тогдашнего времени (если даже брать только судебную статистику) было одним из самых заурядных происшествий, которое ну никак не затрагивало власть большевиков и не могло стать новостью №1 «взбудораживший» (под влиянием пропаганды) «весь СССР»!
Но тем не менее именно так это и произошло! И уже один этот факт говорит нам, что все это действие было заранее подготовлено и отрепетировано с предварительным подбором основных участников.
Само же «пришествие» состояло в том, что в Сибири, в глухом и почти отрезанном от мира селе были при невыясненных до сих пор обстоятельствах убиты два несовершеннолетних мальчика- родные братья Морозовы: Павла и Федор!
И вот тут местные власти (как потом установили российские и зарубежные историки) вместо того чтобы провести объективное расследование и найти убийцу (убийц) решили использовать «этот факт», как удачный «прецедент» для начала нового «красного террора» уже в отношении сибирских крестьян, не желавших вступать в создаваемые советскими властями «колхозы» …
При этом ряд как российских историков, так и независимых исследователей пришли к выводу, что и само убийство двух мальчиков тоже было дело рук не какого-то там «уголовного преступника,» а его целенаправленно задумали и осуществили сотрудники местного УНКВД…
После чего опять же с подачи «советской пропаганды» сам «образ Павлика Морозова» как «несгибаемого пионера»- «борца против куркулей и других врагов Советской власти» вдруг как по взмаху волшебной палочки! стал жить отдельно от самого Павлика Морозова в качестве его «призрака», бродящего по СССР.
И с каждым годом этот своеобразный советский «святой отрок Дмитрий» - он же «советский пионер Павлик Морозов» все больше набирал «популярности» в советской пропаганде….
И уже редко было в СССР найти среднюю школу где не было бы пионерского отряда имени «Павлика Морозова»! Где «юные пионеры» на основе его вымышленной «героической биографии» как члены отряда, на образ Павлика как на новую советскую «икону» должны были чуть ли ежедневно молится! и «неустанно брать с него пример» в том смысле, что не только хорошо учится и правильно себя вести, а в первую очередь «выявлять врагов народа и доносить на них в карательные органы…»
Так продолжалось до 1955 г., когда наконец состоялась и своего рода «советская канонизация» Павлика Морозова! После чего именно он под №001 был занесен в «Книгу почета» так называемой «Всесоюзной пионерской организации им. В. И. Ленина».
С тех пор, опять же прошло более 60 лет! Давно уже на политической карте мира нет СССР, во всех странах бывшего СССР за исключением России коммунистический режим осужден и его герои развенчаны, а вся мат. символика убрана и частично если она переставляла худ. ценность сдана в запасники архивов и музеев и запрещена в официальном обороте….
Но несмотря на все это, сама «история Павлика Морозова» продолжала в умах бывших «советских граждан» жить своей жизнью!
И этому поспособствовал вначале российский исследователь и журналист Ю. И. Дружников, издавший в 1987 году книгу «Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова». В ней он первым из числа последующих независимых исследователей достаточно убедительно показал, что многие обстоятельства, связанные с жизнью Павла Морозова, умышленно искажены советской пропагандой и являются спорными!
И тут в еще «перестроечном СССР» разгорелся большой общественно-политический скандал и дело дошло до того что Генеральная прокуратура России в конце концов провела новое расследование, а Уральский областной суд вынес по делу специальное решение! Суть которого можно передать так:
«Весной 1999 года (через 8 лет после распада СССР! -автор) сопредседатель Курганского общества «Мемориал» Иннокентий Хлебников направил от имени дочери Арсения Кулуканова Матрёны Шатраковой ходатайство в Генеральную Прокуратуру о пересмотре решения Уральского областного суда, приговорившего родственников подростка к расстрелу.
Генеральная прокуратура России пришла к следующему выводу.
Приговор Уральского областного суда от 28 ноября 1932 года и определение судебно-кассационной коллегии Верховного Суда СССР от 28 февраля 1933 года в отношении Кулуканова Арсения Игнатьевича и Морозовой Ксении Ильиничны изменить: переквалифицировать их действия со ст. 58-8 УК СССР на ст. 17 и 58-8 УК СССР, оставив прежнюю меру наказания.
«Признать Морозова Сергея Сергеевича и Морозова Даниила Ивановича обоснованно осуждёнными по настоящему делу за совершение контрреволюционного преступления и не подлежащими реабилитации» …
Генеральная Прокуратура, занимающаяся реабилитацией жертв политических репрессий, пришла к выводу, что убийство Павлика Морозова носит чисто уголовный характер, и убийцы не подлежат реабилитации по политическим основаниям…»
Это заключение вместе с материалами дополнительной проверки дела № 374 было направлено в Верховный Суд России, который принял решение об отказе в реабилитации предполагаемым убийцам Павлика Морозова и его брата Фёдора.
Прошло еще четыре года и в газете «"СОВЕТСКАЯ РОССИЯ"N 111 (12454), суббота, 4 октября 2003 г. можно было бы прочесть так сказать «коллективное мнение» российских коммунистов о Павлике Морозе и его «посмертной славе» в уже «новой демократической России»!
Давайте внимательно прочитаем этот отрывок: «УБИТ, НО ЕЩЕ ОПАСЕН…»
И снова покушения на юного коммуниста Павлика Морозова
В первый раз Павла Морозова убили в 1932 году, во второй — в конце восьмидесятых.
Продолжают убивать и сейчас. Мы помним, как это началось. Еще была у власти КПСС, не палили из танков по Верховному Совету, но из вражеских батарей уже начали стрелять по тем, кто прочно вошел в душу советского народа, стал его нравственной и идейной опорой.
Обыватель, радуясь «гласности», с гаденьким любопытством вчитывался в статьи, ниспровергавшие прежних кумиров, не понимая, что приходит конец его устроенной жизни, что очень скоро он пойдет выпрашивать у властей хлеба, зарплаты, медицинской помощи.
У советского народа была своя вера и свои святцы.
Но те, кто ненавидел Советскую власть, уже в восьмидесятых делали все, чтобы эту веру подорвать, а святцы подменить.
К сожалению, многие, кто внимал басням о «перестройке» и «социализме с человеческим лицом», барахтаясь в мутных волнах разоблачений, не могли осознать, что стрельба по идейным опорам советского народа означает только одно — конец власти народа, грядет власть другая, и лицо у нее — звериное. Однако те, кто умел думать, у кого от боли сжималось сердце, прекрасно понимали, что происходит.
А происходило вот что. У народа, первым в мире совершившего Великую пролетарскую революцию, вознамерились отобрать ее завоевания, вот и сбрасывали с пьедесталов Ленина, Дзержинского, героев Гражданской войны.
У народа, который, надрываясь, в невиданно короткие сроки превратил отсталую сельскохозяйственную страну в индустриальную, построил сотни новых заводов, фабрик, электростанций, надо было отнять его собственность, поэтому ниспровергали тех, кто эту собственность создавал: Стаханова, других героев труда.
У народа, победившего в самой страшной, опустошительной войне, задумали отнять плоды этой победы — значит, надо было обрушить потоки лжи и клеветы на Зою Космодемьянскую, подвергнуть сомнению подвиг молодогвардейцев.
Ну а Павлик-то Морозов чем виноват?
Он не был революционером, не скакал с шашкой в красной коннице, не участвовал в коллективизации. Он погиб, не успев стать ни рабочим, ни солдатом.
Почему же имя Павел Морозов стало самым ненавистным для врагов социализма, за что демократы называют мальчишку предателем, стукачом, христопродавцем?
За всю историю человечества, с древности до наших дней, ни в одной стране мира никто не позволял себе бросать камни в мертвого ребенка.
Злодеяние это совершилось только у нас — в конце ХХ века. Потому что Павел Морозов и есть сам народ, поверивший в идеалы добра и справедливости. Народ восстал против царя-батюшки, пошел против своего отца и Павел. Народ погибал в нищете, мечтал из нее выбраться, и Павел тоже
Народ боролся за свою власть, и мальчишку, который поднял голос против социального неравенства и воровства, односельчане назвали «Пашкой-коммунистом» ….
Вот за это его и ненавидят «демократы».
Как ненавидят в лице Павлика Морозова весь русский народ — носителя «красной заразы».
Народ этот надо было идейно разоружить, уничтожить, заставить переродиться... а для этого — оклеветать его кровинку — простого крестьянского паренька. Вот и сделали Павлика Морозова предателем, имя которого стало постыдным, почти ругательным.
Недавно читатели «Советской России» увидели перепечатанное из «Столичной» газеты изображение юного красавца с галстуком.
Но это не Павлик Морозов, а выдумка художника!
У мамы пионера, Татьяны Семеновны, не было денег, чтобы сфотографировать сына. Его отдельного портрета не существует вообще!
Сохранился лишь единственный снимок Павлика — ученика второго класса, где мальца в огромном картузе, кем-то подаренном ему на бедность, с трудом можно разглядеть среди других второклассников.
Сам же Павел никогда не носил галстука, не ходил под барабанный бой с красным знаменем поскольку на момент его гибели никакой пионерской организации в Герасимовке не существовало.
Но современным российским коммунистам правдивые факты не указ они опять же голословно ссылаясь на старую и запуганную учительницу из школы с. Герасимовка утверждают, что Павлик был Пионером!
«Спросите учительницу Зою Александровну Кабину — она еще жива, я не раз беседовала с ней в Ленинграде — и старая женщина подтвердит, что именно она создала первый в деревне пионерский отряд, который и возглавил Павел Морозов.
Пионерию великой Страны Советов надо было упразднить, вот и понеслось отовсюду: «Павел Морозов не герой, а стукач. Дети должны быть вне политики!
Долой страну, где один за всех и все за одного! Обогащайтесь, гребите к себе, и вы попадете в рай! Старые мифы — на свалку истории. Мы дадим вам новые святцы, где вместо павших за правое дело запишем погибших за доллары!»
Не было, наверное, в прошедшие пятнадцать лет ни одной «демократической» газеты, ни одного телекомментатора или диктора, которые бы ни пнули погибшего ребенка.
Откуда только бралась эта патологическая злоба?
Но продажной журналистской братии, предавшей свой народ, надо было пробиться к кормушке будущих хозяев, вот они и отрабатывали политический заказ.
Холопы, во всем угождающие барину, которые жадно подбирают куски с его стола, всегда испытывают дикую злобу к народу, который этого барина ненавидит……
С момента публикации этой статьи «страсти о Павлике Морозове№ в РФ отнюдь не утихли, и эта тем более стала актуально в связи с тем, что 100 лет тому назад - 14 ноября 1918 г. и родился наш Павлик Морозов!
В связи с чем используя эту дату как непосредственный повод, ваш автор решил, используя свой 25-летний опыт работы в правоохранительных органах провести свое собственное историческое расследование.
Которое будет проводится не теми методами что используют историки, а по правилам уголовно судебного разбирательства, с использованием приемов тактики и методик проведения следственных действий, которые разработала современная криминалистика для следователя, прокуроров и судей.
ДЕЛО «ПАВЛИКА МОРОЗОВА»
(новое историческое расследование)
«Узнавал врага Морозов Павел
И других бороться с ним учил,
Перед всей деревней выступая,
Своего отца разоблачил...» —
«Песня о Павлике Морозове»
советский поэт Сергей Михалков.
Часть 1
История семьи Морозовых
Но прежде чем мы будем изучать историю семьи Павлика Морозова давайте мысленное перенесемся на место нашего исторического действия в с. Герасимовку Тавдинского района Свердловской области РФ.
И тут выясняется следующее: «Герасимовка — деревня в Тавдинском городском округе Свердловской области. Основана в 1010 г. так называемыми «столыпинскими переселенцами» из нынешней Белоруссии.
В числе которых были Сергей Морозов и его жена Мария и их сын Трофим. Будущий отец нашего главного героя Павлика Морозова. Столыпинскими переселенцы назывались потому что это была политика тогдашнего правительства России расселении безземельных крестьян. Переселенцам, пожелавшим поехать в Сибирь выдавались 150 руб. подъёмных (большие на то время деньги!) на мужскую голову, и они на определённый период времени освобождались от уплаты налога и на посев выдавалась и зерно пшеницы.
На отведенный участок (где ныне стоит Герасимовка) пришли в 1906 году сорок семей, самый старший из мужиков был Герасим Саков, по нему и назвали деревню Герасимовкой. Но вот дед Павлика с семьей зарегистрирован в Герасимовке с 26 октября 1910 года!
В настоящее время Герасимовка вымирающая деревня Тавдинского района.
Ведь численность населения 2002 -414 чел., а через 8 лет2010 -288 чел. стремительно уменьшается. Ну, а если за столь короткий срок население села уменьшилось в двое, то спрашивается, а сколько сейчас, через десять лет после 2008 г. реально в селе осталось жителей. И тут выясняется, что по данным переписи 2010 года в деревне было: мужчин — 137, женщин — 151.
Вся деревня расположена на двух улицах: Павлика Морозова и Мира
И если смотреть формально, то тут в Герасимовке все якобы внешне хорошо.
Мол в деревне работает дом культуры, есть двухэтажная благоустроенная школа, рассчитанная на сто учеников! Правда вот на сегодня все ученики с пятого по девятый класс с 2010 года ездят на автобусе за 21 километр в соседнее село Городище.
Начальные же классы учатся в Герасимовке, но не надо забывать, что в 2011 г. училось всего 9 учеников в связи с чем власти приняли решение о закрытии школы?
Мы с вами уважаемый читатель никогда не сможем лично побывать в Герасимовке, но мне удалось найти человека- Д.Шлыкова посетившего это село и оставившего нам свое впечатление https://66.ru/news/freetime/142469/ Посмотрите эту ссылку на ней вы найдете много современных фото Герасимовки и ее жителей. И так вам будет лучше понятно дальнейшее описания автором событий в Герасимовке в 1932 году!
А я далее приведу только отрывок с его репортажа.
«Но главное здесь, конечно же, история семьи Морозовых. Годами музейщики изучали материалы уголовного дела и помаленьку собирали сохранившиеся свидетельства очевидцев тех событий. Пришли к однозначному выводу: своего отца Тимофея Морозова Павлик коммунистам не сдавал, а его ближайшие родственники — бабушка Ксения, дед Сергей и двоюродный брат Данила — к убийству пионера не имеют никакого отношения.
Нина Купрацевич, директор музея Павлика Морозова:
— «Поначалу детей мы защищали инстинктивно. Чувствовали, что Павлик, Федя и вся их семья стали жертвами пропаганды. Но со временем нашли много доказательств. И теперь можем свою позицию обосновывать аргументированно.
К примеру, Павлик совершенно точно не мог «с печки, из-за занавески» видеть, как его отец выписывает поддельные справки, просто потому что с папой он тогда уже не жил. Тимофей ушел из семьи к другой женщине.
Версию о пионере-герое, зверски убитом его же родственниками-кулаками, советская пропаганда озвучила, когда уголовное дело еще только начинали расследовать, продолжает Нина Купрацевич.
Имя Павлика Морозова сразу прогремело на всю страну, и следователям не оставили другого выхода: виновных уже назвали, осталось добыть признание и наказать.
Но, как утверждает директор музея, усиленная группа сыщиков так и не смогла найти хоть сколько-нибудь весомые доказательства изначально неверной версии. А убийцу Морозовых стоило искать в окрестных лесах.
Больше рассказывать не буду, чтобы не отбивать у вас желания самостоятельно съездить в Герасимовку. ….
Кроме музея смотреть в Герасимовке больше особенно не на что.
Колхоз (носившие наименование «Имени Павлика Морозова»! -автор), как я уже упоминал, здесь скончался.
Поля заросли. Капитальные строения советской эпохи понемногу пустеют и разваливаются.
Работы нет. Местные живут на пособия, пенсии и на те деньги, которые мужики зарабатывают вахтовым методом «на северах» ….
А вот фото деда и бабы Павлика Морозова. Так он выглядит после более чем годичного содержания в тюрьме ОГПУ. Дед Сергей Морозов на момент убийства Павлика Морозова ему 81 год.
О деде Павлика Морозове - Сергее Морозове дополнительно известно, что до переселения в Герасимовку он состоял на службе в качестве тюремного надзирателя в одной из тюрем в Виленской губернии. Его отец же служил в местной жандармерии. Характер имел твердый и не особенно был уживчив с односельчанами. И собственно поэтому к классу крестьян его можно относ нети чисто условно…
Бабушка Ксения Морозова, ей на момент убийства Павлика Морозов имела 80 лет. Домохозяйка, ранее была якобы судима за соучастие в банде конокрадов.
Но документально этот факт ничем не доказал и основывается на воспоминаниях ее односельчан суть которых состоит что из-за связи с Ксенией «тюремный надзиратель» Сергей Морозов и был уволен с должности, а поскольку «любовь» к Ксении оказалась сильнее то он и решил все бросить и начать жизнь сначала и на новом месте, став одним из тысяч «столыпинских переселенцев» …
Белорусские переселенцы, основавшие с. Герасимовку, жили своей автономной общиной, не поддерживая никаких связей с окружавшими из поселений из «русских» которых из-за их ментальности прямо называли «чалдонами».
Челдо;н, чалдо;н или чолдо;н — название первых русских поселенцев в Сибири и их потомков.
Постоянное население из числа переселенцев из Европейской России сложилось в Западной Сибири в конце XVI—XVII в. Ещё в начале XX века коренное (сельское) население Сибири имело в быту чёткое представление, кто такие чалдоны, какие деревни являлись чалдонскими и кого собственно относили к чалдонам.
В противопоставление более поздним переселенцам, например, беглым, вольным переселенцам, ссыльным, каторжникам, крепостным помещичьим крестьянам и редким сибирским переселенцам в результате реформ Столыпина. Более подробно о чалдонах рассказано тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Чалдоны
Но кроме сына Трофима отца Павлика Морозова у Сергея Морозова были и другие дети. О них почти не пишут, хотя все они в той или иной степени имеют отношения к нашей истории.
Старший сын Морозовых Иван жил не в Герасимовке, а в соседней деревне — Киселевке и помимо сыновей у Сергея и Ксении Морозовых было еще и три дочери.
Старшая, Хима, вышла замуж за Арсения Кулуканова, владельца восьми десятин земли. Кулуканов считался в Герасимовке «кулаком»! и был судим за укрывательство хлеба (его приговорили к ссылке, но он добился отмены приговора в апелляционной инстанции).
Младшая дочь Морозовых Матрена была замужем за другим «кулаком» — Арсением Силиным.
Средняя дочь Устинья вышла замуж за Дениса Потупчика, который, как он сам заявлял в ходе следствия по делу об убийстве Павла, некоторое время работал батраком у кулака Силина.
Их сын, Иван Потупчик (ему в 1932 году было 20 лет), состоял в обществе содействия милиции («осодмил») и позже активно участвовал в следствии по делу об убийстве подростка. Грамотными в семье было только младшее поколение — Данила Морозов окончил несколько классов, Иван Потупчик тоже. Ксения и Сергей Морозовы читать и писать не умели, Арсений Кулуканов также был неграмотен, Силин едва умел писать.
Женщины — Татьяна Морозова, Устинья Потупчик, Хима Кулуканова и Матрена Силина — грамоты не знали.
Что касается отца Павлика Трофим Морозов то его «звезда славы» взошла в годы Гражданской войны.
Он был так называемым «красным партизаном» а по сути одним из многочисленных сибирских лесных бандитов помогавшим уничтожать остатки Российской империи и воевавших как против белых, так и против красных!
Но после «установления Советской власти» Трофим Морозов хоть и был малограмотным все же быстро сориентировался - вступил в Коммунистическую партию (ВКП(Б) и заимел в деревне «большой авторитет»! В связи с чем он трижды избирался председателем Герасимовского сельсовета! Там же в Герасимовке он женился на Татьяне Семёновне Байдаковой (выходке из другого села населенного уже местными русскими! и в этом браке у них родилось 4 детей, все мальчики.
И очень важная деталь! Отец Павла Трофим Морозов, женившись, по настоянию жены- челдонки покинул дом своего отца Сергея Морозова, отказавшись вести с ним совместное хозяйство!
Из-за чего отношения между невесткой и родителями мужа уже изначально мягко говоря не сложились, а далее стали и вовсе враждебными после фактического распада этого брака.
Павлик Морозов был самым старшим ребенком в семье Татьяны и Трофима Морозовых. Помимо него росли братья: Федор, Роман и Алексей.
Но затем Тимофей Морозов после десяти лет супружеской жизни «бросил» жену Татьяну, а с ней и четверых сыновей и женился вторично на молодой красавице Нине Амосовой,
Но о своих сыновьях помнил и помогал, хотя и недостаточно. Учительница Павла Лариса Исакова писала о Трофиме в письме, которое в 1989 году опубликовал журнал «Человек и закон»:
«Домой приходил пьяный, где только на водку деньги брал? Видно, тогда уже получал подношения. Я ему сколько раз говорила: “Прекрати пьянствовать и жену гонять, ты же Советская власть, на тебя люди смотрят!”
Только рукой махнет, да еще матом обложит. На другой день все то же самое: в доме брань, крики, слезы».
Так они и все жили и чем бы эта типичная история не закончилась нам неведомо, ибо далее в судьбы всех членов семьи Морозовых не побоюсь сказать этого слова вмешался своего рода - ЗЛОЙ РОК!
И первым актом этой трагедии стало осуждение отца Павла Морозова, который как вы помните, будучи Председателем Герасимовского сельсовета якобы совершил ряд злоупотреблений!
В этот суд были вовлечены и жена Т. Морозова Татьяна и его сын Павел. Они оба давали показания в качестве свидетелей.
А заканчивая обзор положение семьи Морозовых на 1932 г. я хочу отметить, что в это время в с. Герасимовка жили несколько десятков «спецпереселенцев» с Кубани, т.е. бывшие зажиточные кубанские казаки, которых на местах раскуркурили, а их самих как враждебный элемент выслали в Сибирь без права возвращения.
Так, что в Герасимовке в 1932 г. было достаточно много «врагов народа» отрыто недовольных Советской властью и возможно действиями и Председателя Герасимовского сельсовета Т. Морозова!
А еще с. Герасимовка была на очень плохом счету у местной, «районной советской» власти потому как в ней, ну никак не удавалось создать колхоз, а в школе не было желающих стать пионерами!
И очень важный момент. Коренное население деревни особенно старшее поколение выходцы с Витебской губернии и несовершеннолетние в быту говорило на суржике «смеси польско-белорусского» языка.
Это второй очень важный момент.
Ибо то как и, что в действительности говорил П. Морозов совершено не совпадает с теми словами и речами, что ему приписали «советские писатели» и журналисты после его смерти.
На этом я заканчиваю общее описание обзора места действия и описания основных действующих лиц будущей драмы под названием «БРАТОУБИСТВО» или официального дело убийстве несовершеннолетних Павла и Федора Морозовых.
Но в первом акте этой трагедии (если употреблять этот литературный термин) лежали совсем другие события, которые сами по себе как бы не имели в своем первоначальном развитии связи со вторым актом изучаемой нами трагедии.
Часть 2
Акт №1
Осуждение Трофима Сергеевича Морозова
Криминалистам давно известно, что всякое умышленное преступление, если его совершает психически здоровый человек совершается по определенным мотивам, побуждающими преступника к совершению задуманного им преступления.
И тут нам в начале и предстоит выяснить вопрос:
«А были такие мотивы и у предполагаемых убийц Павла и Федора Морозова тех самых которых не реабилитировала даже Генеральная прокуратура РФ?
Причем если принять сразу так называемую «официальную версию» этих событий, гласящую нам о том, что непосредственным мотив убийства Павла Морозова явилась «месть» его ближайших родственников «за изобличение Павлом Морозовым своего отца на суде» где его обвинили во взяточничестве и осудили к 10 г. л/с а затем отправили строить «Беломорканал»!
И вот по этой официальной версии второй брат Федор был убит потому, что случайно оказался не в том месте и стал опасным свидетелем!
Но кроме официальной в деле Павла Морозова есть и много других версий объясняющих совершенное преступление с других позиций и указывающее на других преступников!
К ним мы в дальнейшем вернемся, а пока будем держатся основной «официальной» версии» подкреплённой авторитетом и ГП РФ, и Уральским областным судом!
Но давайте в этом первом акте трагедии, разберемся, не спеша и по порядку.
И тут в таком случае сразу любого исследователя ожидает разочарование!
Дело в том, что уголовное дело по обвинению Трофима Морозова (отца Павла Морозова) якобы в 1950 г. сгорело в Свердловском об управлении МГБ СССР!
Так это или нет, но на это сотрудники нынешнего ФСБ РФ ссылаются и возможно оно «сгорело» потому, что его материалы прямо противоречили официальной версии о причинах убийства Павлика Морозова –как месть родственников за осуждение отца.
Таким образом современным исследователям приходится самостоятельно «реконструировать» эти давние события.
И тут надо отметить, что общими усилиями многих историков и журналистов-исследователей все же было установлено, что в деревне Герасимовка и ее ближайших окрестностях в 1932 году жило много так называемых спецпереселенцев, а проще говоря, раскулаченных казаков, высланных с Кубани.
Жилось им трудно, они рвались домой, но, чтобы уехать с места ссылки и затеряться на просторах СССР, потому как о возврате на Кубань и речи могло не идти, им всем нужна была справка, что они выполнили все поставки и являются бедняками и постоянными жителями с. Герасимовки.
И якобы такие справки Председатель Герасимовского сельсовета Т.С. Морозов им злоупотребляя своим служебным положением и выдавал.
Но выяснилось это случайно, когда в этом же году, местная милиция задержала одного из такого «спецпереселенца», да еще с подложной справкой. На следствии как говорится «Копнули поглубже»: оказалось, что справку выдал Трофим Морозов.
Когда «копнули» еще глубже — выяснилось, что таких справок Трофим выдал не один десяток.
Выяснилось и другое! Что эти «бедняцкие» справки Трофим выдавал по меркам советской власти именно «заведомым богатеям», тем самым помогая им избежать и налогов и скрыть факт свой ссылки в Сибирь…
Сам же Трофим Морозов все отрицал и говорил, что справки у него выкрали…
Не исключено, что он бы и оправдался, но тут якобы в органы следствия обратился его несовершеннолетний (12 лет!) сын Павел и сообщил сотрудникам местной милиции, что действительно «видел и знает», что отец, вступив в сговор с «врагами советской власти» выдавал им за взятки нужные справки!
В связи с утратой уголовного дела на Трофима Морозова мы не можем ни доказать, ни опровергнуть факт обращения Павлика Морозова в милицию, а вся советская версия о гибели Павлика Морозова строится только на одном! вызывающим большое сомнение документе.
Так в обвинительном заключении по делу № 374 по фактам убийства братьев Морозовых: Павла и Федора (к этому документу мы вернемся несколько позже) есть такие строки:
«25 ноября 1931 года Морозов Павел подал заявление следственным органам о том, что его отец Морозов Трофим Сергеевич, являвшийся председателем сельского совета и будучи связан с местными кулаками, занимается подделкой документов и продажей таковых кулакам-спецпереселенцам».
И все! Но уважаемый читатель, так даже в 1932-1933 г. дела в советской милиции не делались.
К этому времени в СССР уже существовали уголовный и уголовно-процессуальный кодексы и по установленным законом правилах в случае необходимости приобщения материалов одного уголовного дела к другому, с первого дела делали не выписку, а полностью заверенную в прокуратуре копию выделяемый материалов.
В нашем случае это должно было быть: само заявление о преступления и допрос Павлика Морозова в качестве свидетеля!!!
Но вот таких документов в сохранившемся уголовном деле №374 нет!
Тут же возникает и следующий вопрос, если мы допускаем факт обращения Павлика Морозова в Тавдинскую районную милицию:
А мог ли иметь этот факт место в действительности?
Ведь если в это изначально поверить, то у нас получается вот такая невероятная картина этих событий!
Павел Морозов 25 ноября 1931 г. в возрасте 12 лет! самостоятельно! прибыл за 70 км в районный центр Тавда и там найдя отделение милиции сделал письменное заявление! ?
А невероятность описанного выше события заключается в том, уважаемый читатель в том, что в 1932 г. автобусы между Тавдой и Герасимовкой не ходили! и нужно были идти или пешком, или ехать на лошадях.
А мы должны тут помнить, что в ноябре в Тавде и ее окрестностях это восточнее на 500 км от г. Свердловск стояла суровая сибирская зима!
И для жителей Герасимовки даже летом и зимой, чтобы добраться до районного центра на лошади, требовался один день. Весной же и осенью дорога становилась почти непроходимой поскольку уходила в болотную топь и сообщение временно приостанавливалось!
Но и в таком случае если «явка Павла Морозова» все-таки была, то сотрудники милиции в связи с его «малолетством» как заявителя не смогли бы принять от него заявление и допросить в качестве свидетеля! если бы при нем не было одного их родителей или скажем его школьной учительницы.
Так сказать, за обеспечения возможности дачи ми правдивых показаний, а не показаний под давлением сотрудников милиции! А о их присутствии 25 ноября 1932 г. в Тавдинский милиции не сообщается ни в одном дошедшем до нас документе или публикации СМИ за 1932 год!
И вот тут в нашем повествовании впервые возникаете фигура жены Трофима Морозова - Татьяны и начинает проясняется ее истинная роль в будущей трагедии…
А еще ведь первый независимый исследователь дела Павлика Морозова Юрий Дружников соглашался с той версией, что Татьяна Морозова и ее сын сыграли в судьбе Трофима ключевую роль, и обосновано полагал, что суд над Морозовым-отцом все-таки состоялся.
При этом он исходил из следующих фактов.
Донос поступил в ноябре 1931 года, а судили Трофима в марте 1932 года. И при этом Дружников совершенно справедливо считает, что показания давала только мать Павла, а подросток лишь повторил ее слова.
Мотивом для дачи показаний против мужа и отца Дружников называет не приверженность «идеалам советской власти», а месть за пренебрежение, насилие и брошенную семью.
«Она, темная женщина, досаждала мужу как могла, когда он ее бросил. Она Павлика подучила донести, думала, Трофим испугается и вернется в семью», — приводит
Далее Дружников в обоснование своей версии ссылается на свой разговор с учительницей Павла Зоей Кабиной.
«Мать толкала сына предать отца», - сказала нам 50 лет спустя учительница Кабина. - Она, темная женщина, досаждала мужу как могла, когда он ее бросил. Она Павлика подучила донести, думала, Трофим испугается и вернется в семью»
Но кроме этого свидетеля у нас есть еще один.
Это одноклассник Павла Морозова Дмитрий Прокопенко.
А он утверждал:
«Отец из семьи ушел, - вспоминает одноклассник Павлика Дмитрий Прокопенко. - Лошадь и корову надо было кормить, убирать навоз, заготовлять дрова - все это легло на старшего. Мать - плохая помощница, братья малы. Павлику было физически тяжело без отца. И когда возник шанс вернуть его страхом наказания, они с матерью попробовали это сделать».
«Скажу так. Не уйди Трофим из семьи — ни доноса бы не было, ни убийства, и героизм Павлика неоткуда взять. Но этого печатать нельзя!»
Что касается самих поддельных справок!
Их в нашем распоряжении нет, поскольку уничтожено само дело на отца Павлика Морозова.
Но зато у нас есть яркий приме того как в последующем фальсифицировалась «патриотическая» история Павлика Морозова:
Так, «самодеятельный писатель» Губарев привел в газете «Пионерская правда» в 1933 году полный текст такого документа.
Удостоверение
Дано сие гражданину ..................... в том, что он действительно является жителем Герасимовского сельсовета Тавдинского района Уральской области и по своему желанию уезжает с места жительства. По социальному положению бедняк.
Задолженности перед государством не имеет. Подписью и приложением печати вышеуказанное удостоверяется.
Председатель сельсовета Т. Морозов.
Но уважаемый читатель этот «документ» с начала и до конца есть сочинение самого Губарева. И подтверждается это хотя бы тем, что через пятнадцать лет он переделал его в книге.
В первом издании отец печатал справки на пишущей машинке!!! в количестве пятидесяти копий!
Позже пишущая машинка из жизнеописания Павлика исчезла. Выражение «жителем Герасимовского сельсовета» меняется на «жителем села Герасимовки».
Район тогда назывался Верхнетавдинским. Губарев убирает фразу о задолженности и добавляет дату: 27 июля 1932 года.
Эта дата вообще делает всю сцену абсурдной. Морозов-отец был к этому времени давно осужден и отправлен в лагерь!!!!
Между тем этот «советский писатель» Губарев рассказывает доверчивым несовершеннолетним читателям своих книг, как Павлик украл у отца такое удостоверение, чтобы отнести его куда следует!
Ведь «Если нужно для коммунизма, то можно и украсть»
Еще один коллега Губарева - советский журналист Смирнов – излагает этот эпизод иначе.
Отец разорвал бракованную справку.
«Не успели затихнуть во дворе шаги, как Павлик соскочил со своей постели и подобрал на полу клочки разорванной бумажки. Зажав их в кулаке, он быстро улегся».
Утром Павел разжал руку и стал разбирать клочки бумаги, чтобы восстановить текст.
В первых публикациях авторы писали, что Трофим брал за справки деньги.
Позже слово «деньги» заменили на «толстые пачки денег»!!!!
Ну а выяснив. что 25 ноября 1931 г. Павел Морозов не приезжал в Тавду и там в отделении милиции не давал никакого заявления о преступлениях своего отца и поэтому следующим вопросом, подлежавшим выяснению у нас будет такой:
«Кому же и куда донес Павлик на отца если он ни сам ни с матерью не приезжал в Тавду и не обращался в райотдел местной милиции?»
И тут первый независимый исследователь дела Павлика Морозова Ю. Дружников совершено справедливо и верно пишет так:
«Из многих лиц, которым мы задавали этот вопрос, ни один не сумел вспомнить что-либо.
Все приводили сведения, взятые из опубликованных впоследствии книг!
У разных авторов место это носит разные названия.
Павлик сообщил: в милицию (Бюллетень ТАСС),
членам сельсовета (писатель Коршунов в «Правде», 1962),
представителю райкома партии (Второе издание БСЭ),
представителю райкома Кучину, иногда именуемому Кочиным (буклет Свердловского музея),
инспектору милиции Титову (во многих источниках).
По версии писателя Мусатова, мальчик сообщил директору школы, а тот - уполномоченному по хлебозаготовкам (журнал «Вожатый», 1962).
Возможен также уполномоченный Тавдинского райкома партии Дымов, который немедленно сообщил куда следует, и уполномоченный без фамилии, который «молод, плечист, в белой рубашке с расстегнутым воротом, в скрипучих сапогах» (Губарев, журнал «Пионер», 1940).
Один и тот же следователь Тавдинского отделения ОГПУ носит в разных изданиях фамилии Железнов, Самсонов, Зимин, Жаркий и др.
Можно прочитать, что Павел сообщил в следственные органы (журнал «Пионер», 1933), в ЧК (газета «На смену!», 1972).
И еще два поздних варианта: Павлик рассказал людям («Пионерская правда», 1982)
и - рассказал всем (сборник «Подвигу жить!»).
Но повторяю, что речь, повторяем, идет об одном-единственном доносе, а не о серии доносов.
А вот еще один пример! Так Журналист Соломеин в своих публикациях о П. Морозове при переизданиях книг менял место доноса трижды!
«Паша... пошел в Тавду и рассказал о проделках отца». Это была первая информация с места событий в газете.
Его идею заимствовал поэт Боровин в книге «Морозов Павел», причем для операции им выбрана ночь:
Он спешит. Теперь он все расскажет.
Он бежит, спешит в райком.
И тайга теперь его не свяжет:
Он без отдыха бежит бегом.
Однако от сюжетного хода с Тавдой авторам пришлось отказаться.
Ведь дорога шла болотами, были броды через речки, а зимой дорогу заносило. К тому же туда и обратно около 120 километров - почти три марафонские дистанции, и они непосильны для 12 летнего мальчика.
Пробежать их без отдыха трудно!
Возможно, поэтому позже Соломеин в газете «Тавдинский рабочий» написал туманнее: «Павлик сообщил куда следует».
А в книге Соломеина Павлик уже доносит на месте в деревне - приезжему: «Один из Тавды. Военный. С наганом. Товарищ Кучин».
Но вот что важно уважаемый читатель!
Это прямо-таки сенсационное разоблачение!
Ведь все фамилии «сборщиков доносов», перечисленные выше, оказались вымышленными, кроме одного милиционера Титова.
ЧК (Чрезвычайной комиссии) к тому времени в стране уже не существовало. Что же касается работников ОГПУ, то они могли появляться в деревне под любыми названиями и чаще всего для маскировки выдавая себя за «уполномоченных райкома или райисполкома» по заготовкам.
Не случайно еще в 1932 году Соломеин записал в блокнот слова матери Павлика Татьяны Морозовой:
«Когда приехал товарищ Гепеву (т.е. ОГПУ), Паша все сказал».
Может быть, мальчик сочинил письменный донос?
«Писал. «Писал Павлик сообщение в ОГПУ», - считает Прокопенко.
- Люди в деревне всегда найдутся, которые подговорят: посади отца, отомсти за то, что вас бросил.
Иван Потупчик, его двоюродный брат, хотел сам стать председателем сельсовета вместо Трофима. Он и подучил Павлика куда и как написать».
Эту версию мы попытались уточнить у Ивана Потупчика, когда с ним увиделись. «Помогал ли я ему бумагу составлять, - ответил он, - не помню.
Но написать это можно, если хотите».
Губарев в «Пионерской правде» вначале тоже написал, что Павлик донес письменно: «Дайка, Яша, чистую бумагу, - внезапно проговорил Павел, поворачивая на свет лицо... - Напишем в ГПУ».
А потом переделал донос на устный. Татьяна Морозова в одной из бесед с нами сказала: «Павлик написал письмо чекистам и вложил фотографию отца».
На наш взгляд, письменный донос не исключает устного.
Встреча с «уполномоченным», а в действительности с сотруником ГПУ могла состояться для получения дополнительных улик и с целью выяснить саму личность добровольного осведомителя для будущих отношений. «Павел пошел в сельсовет, - пишет Соломеин в первой своей книге.
За председательским столом сидел человек в военном. Когда все вышли, Павел подошел к столу: «Дяденька, я расскажу тебе...»
Дяденька все записал и пожал Павлу руку. Писатель Яковлев дополнил Соломеина.
Было учтено: кому и сколько давал отец бланков, у кого их брал. Павел якобы донес на многих сразу.
Уполномоченный резюмирует: «Раз врагом нашим стал твой отец, и отца надо бить».
Но затем уже в журнале «Пионер» «писатель Губарев» рассказывал довечивым советским пионерам сказку о том, как Павлик украл у отца из-под подушки, когда тот спал, портфель с документами.
Проснувшись, отец умолял сына: «Не губи, родимый!»
А сын ночью бежит сообщить или, как тогда говорили в деревне, доказать!
Детали эти важны не для выяснения жизненной правды, а для того, чтобы понять, как в прессе рекламировался донос мальчика на отца.
Через тридцать лет после появления в печати первой книги Соломеин переписал весь эпизод в новых красках.
Перед доносом Павел хитрил. В школе он стоял с книжкой в руках.
«Он лишь для вида листал ее, с беспокойством и ожиданием посматривая в окно. Увидев, наконец, что отец вышел из сельсовета и направился к дому, Павка быстро оделся и выбежал на улицу».
Опасаясь, чтобы его не выследили так же, как он выследил отца, мальчик старался незаметно пробраться к уполномоченному, прибывшему в деревню: «Павка зачем-то оглянулся, подошел к окну, посмотрел на улицу, во двор и только после этого осторожно присел на скрипучую табуретку».
Со стороны Павла - жажда подвига, со стороны уполномоченного – ремесло!
Тот слушал, переспрашивал, уточнял, записывал: Павлик сообщил, что он пионер, председатель совета отряда, и уполномоченный перешел к инструктажу:
«А ты, председатель, язык умеешь держать за зубами?» - «Умею!» - твердо сказал Павка и почувствовал, как забилось отчего-то сердце. «Добро!
Договоримся, значит. Во-первых, мы с тобой будто что незнакомы. Ты сейчас приходил не ко мне, а к отцу.
А я даже не знаю, что ты сын Трофима Морозова. Во-вторых, ты со мной не разговаривал, спросил только, не знаю ли я, куда ушел отец. Понятно? И если ты увидишь меня даже у вас дома - будто впервые видишь меня. Ясно?»
Теперь он завербован по всем правилам!
И чувство принадлежности к особому клану лиц, обладающих властью над людьми, зовет его к новым подвигам. «Тогда берегись, чтобы ты не попал в сеть, последую им, по истреблении их от лица твоего...» Но это уже не из Соломеина, а из Библии!
Через три или четыре дня после доноса Павла отца арестовали.
Арест происходил обычным порядком, но в книгах писателей тех лет все выглядело, как в детективном романе.
Соломеин в последней своей книге описывает:
«Пришли старички в лаптях, помолились, купили справки, а потом взглянули друг на друга и, как по команде, сорвали с себя парики.
«Ты арестован, Трофим Сергеевич Морозов», - услышал Павка знакомый голос...»
А вот другое описание: подослали к Трофиму в сельсовет незнакомого переодетого милиционера.
«Это ошибка, товарищи, вы что-то смешали!» - услышал Паша, взволнованный голос отца, и ему захотелось крикнуть:
«Не смешали, тятя, не смешали!» Татьяна Морозова рассказывала нам еще эффектнее: «Павлик скомандовал: «Взять его!» И энкаведисты бросились вперед».
На самом деле никого не подсылали, и Павлик не заслужил еще офицерского звания в НКВД, чтобы командовать.
Просто пришли с обыском и забрали.
Авторам официального мифа пришлось туго: если Павлик Морозов сообщил отцу, что донес он, то разглашается секрет полиции, а если молчал, то как же прогрессивное человечество узнало, что мальчик совершил героический поступок?
«Через кого только дознались? - восхищался писатель Яковлев в книге.
- Вот какая власть нынче, ничего от нее не скроешь». Автор явно стремился польстить тайной полиции.
Через три месяца, худой, рваный, грязный, заросший (Трофим до этого брил бороду) отец был приведен на суд в Герасимовку пешком под конвоем двух милиционеров.
Кормить преступника в деревне было негде, а он едва держался на ногах.
Его вторая жена Нина Амосова уехала из деревни и вышла замуж за другого.
К Татьяне и детям Трофим заходить не захотел.
Охранники отдали его отцу с матерью на три дня под расписку. Здесь-то и возник вопрос, кто донес.
Павлик пришел в дом деда, где был отец.
Трофим спросил его о доносе. Сын сперва отрицал свою причастность и дал ему вдоволь потерзаться в догадках.
Насладившись, Павлик нанес удар, сообщив, что это благодаря ему будет суд.
«Трофим заплакал, - записал Соломеин показания очевидцев. - Мороз (дед. - Ю. Д.) соскочил, раз Пашке в ухо, второй... Пашка заревел и спросил:
- Что делаешь?
- Убью паразита!
Мужики отобрали Пашку и увели».
Выездную сессию суда проводили в деревенской школе.
Местом заседания выбрали класс. Павлик на суде был скромен и величествен.
Поэтесса 50-х годов Хоринская рисует его весьма довольным собой:
И мне задавали вопросы,
Как звать-величать, кто, родня,
И судьи «свидетель Морозов»,
Как взрослого звали меня.
Замечательная речь Павла Морозова на суде имеется у нас в двенадцати (!) вариантах.!
Полностью приведем неопубликованный текст из архива Соломеина, как самый первый по времени.
Оставляем на совести Соломеина достоверность и грамотность оригинала.
«Дяденьки, мой отец творил явную контрреволюцию, я как пионер обязан об этом сказать, мой отец не защитник интересов Октября, а всячески старается помогать кулаку сбежать, стоял за него горой, и я не как сын, а как пионер прошу привлечь к ответственности моего отца, ибо в дальнейшем не дать повадку другим скрывать кулака и явно нарушать линию партии, и еще добавлю, что мой отец сейчас присвоит кулацкое имущество, взял койку кулака Кулуканова Арсения и у него же хотел взять стог сена, но кулак Кулуканов не дал ему сена, а сказал, пускай лучше возьмет х...»
Койку отец взял у родной сестры, на нее он хотел постелить сена.
Заметьте: в речи нет ни о фальшивой справки, ни взятки, ни единой улики. Для доказательства вины отца он добавляет к интересам Октября (то есть революции) кровать и сено.
Потом, в книге, Соломеин, разумеется, вставит в речь фразу о справках, выданных за взятки.
С чьих слов записал Соломеин речь Павла, установить не удалось.
Единственная документальная ссылка на слова мальчика имеется в деле № 374 об убийстве Павла Морозова.
Это «Характеристика на убитых Морозовых Павла и Федора», подписанная работниками сельсовета.
Но и она не содержит улик:
«...При суде сын Павел обрисовал все подробности на своего отца, его проделки». Опубликованные в газетах, журналах и книгах речи Павла на этом суде восходят к тексту, составленному Соломеиным.
Печать сталинской эпохи рисует сцену суда с показательным цинизмом.
На крик отца «Это я... Я! Твой батька!»
Павлик, по словам журналиста Смирнова, заявил судье: «Да, он был моим отцом, но больше я его своим отцом не считаю».
Эти слова в реальной жизни повторяли миллионы людей, проходя через допросы. Говорят, Трофим упал, услышав отречение сына.
Губарев в отчете, опубликованном в «Пионерской правде», отделил чувства от убеждений: «Не как сын, а как пионер».
«Пионерская правда» пошла еще дальше, назвав Трофима «бывшим отцом»: «Вспомните речь Павлика на суде своего бывшего отца-подкулачника».
Приговор вынесли поздно ночью. Журналист Смирнов в «Пионерской правде» писал:
«Отца осудили и сослали на десять лет». Такой же приговор указан в Бюллетене ТАСС.
Соломеин в книге указал, что отец получил не ссылку, а «десять лет строгой изоляции (то есть лагерей строгого режима. - Ю. Д.) с конфискацией имущества».
Однако в документах говорится только о ссылке.
В 1938 году в книге о Морозове Смирнов вдруг заявил, что отца осудили лишь на 5 лет.
Дело в том, что в органах юстиции тогда были обнаружены «враги народа» и объявлено, что зря пострадало слишком много трудящихся. В соответствии с политикой данного момента писатель сбавил Трофиму срок.
Теперь давайте же разберёмся с вопросом о том:
Почему приговор за подделку документов был столь суров?
Отца Павлика официальная печать описывала черной краской.
Писатель Анатолий Алексин в «Литературной газете» называл Трофима тупым, корыстолюбивым, ничтожным и жалким.
Художник Дмитрий Налбандян в «Комсомольской правде» писал:
«Звериный облик отца Павлика». Писатель Губарев, вначале находивший в нем нечто человеческое, через несколько лет в новых изданиях приписал Трофиму новые черты.
Отец стал пьянчугой, а затем и вором: он крадет в ларьке конфеты и сам ест их, а Павлик гордо отказывается от угощения. Еще позже Губарев превратил Трофима в хитрого и злобного врага.
Между тем Трофим, по герасимовским меркам, был незаурядной личностью, его до сих пор поминают добром в отличие от его первой жены, которую в деревне не любят.
«Трофим не только не пил, но и не выпивал, это все ложь», - говорила нам учительница Зоя Кабина.
- Высокий, с красивой шевелюрой, стройный, хотя и полноватый, он был значительным человеком».
Трофим был смелым солдатом в гражданскую войну, в боях за советскую власть дважды ранен.
Оставленная им жена Татьяна говорила нам: «Восемь раз Колчак ранил его, жалко, что в девятый не убил».
«Грамотный, авторитетный, - вспоминает Н.И., бывшая герасимовская жительница, - его избрали председателем сельсовета не так, как сейчас выбирают - единогласно и лишь бы не меня! - а с обсуждением достоинств, с надеждой, что будет справедливым старостой».
Писалось, что несколько кулаков вытолкнули его в председатели, чтобы он укрывал их, но это неправда.
Выдвигали его на собрании всей деревней, и долгое время он устраивал как народ, так и новую власть. Прежний председатель сельсовета проворовался.
Учительница Кабина предложила на собрании избрать председателем Трофима Морозова. До самого ареста она была с ним в хороших отношениях и, стало быть, вряд ли могла, как писалось не раз, посоветовать его сыну донести.
Трижды переизбирался Трофим председателем, значит, крестьяне в нем не ошиблись. Благодаря уму и гибкости он умел находить среднюю линию между грубым давлением сверху и упрямым нежеланием мужиков делиться своим хлебом с большевиками.
Трофим требовал оброка от односельчан, то есть выполнения поставок государству. Положение его было нелегким. Прибывавшие в деревню уполномоченные добивались от председателя сведений: сколько у кого земли, применяют ли наемный труд.
Они сообщали об этом наверх, а оттуда поступали списки на раскулачивание. «Многих арестовывал он и отправлял в Тавду», - писал Соломеин в первой книге.
Крестьяне тоже угрожали Трофиму, что могут донести на его отца, что тот, будучи надзирателем в тюрьмах, издевался над большевиками, и тогда, мол, Трофима снимут с должности. Донос висел в воздухе.
Вместе с тем председатель сельсовета не очень шел на откровенность с уполномоченными, сдерживал чересчур агрессивных, готовых забрать хлеб подчистую. Трофим хитрил, преуменьшал сведения о запасах хлеба, научился давать туманные обещания в расчете на то, что присланного представителя сменит другой, более покладистый. И не ошибался: менялись они часто.
«Выступая на собраниях, - писал Губарев в «Комсомольской правде», - он ратовал за колхозы, а дома подсмеивался над тем, что говорил на собраниях».
Но настал момент, когда сдержанность Трофима начала раздражать присылаемых сверху уполномоченных, и его решили убрать.
В приговоре суда об убийстве Павлика обстоятельства дела Трофима звучат так: «...Будучи председателем сельсовета, дружил с кулаками, укрывал их хозяйства от обложения, а по выходе из состава сельсовета способствовал бегству спецпереселенцев путем продажи документов».
Выходит, что он вышел из сельсовета до ареста!
Мы не знаем, убрали ли его чиновники из района, или он сам отказался сотрудничать с советской властью.
В любом случае именно конфликт с властями и послужил толчком к мести: заведению на него уголовного дела.
Но брал ли он (Трофим Морозов- автор) взятки?
В газете «Тавдинский рабочий» после убийства Павлика писалось:
«Банду во главе с Трофимом Морозовым судила выездная сессия в Герасимовке». «Арестованы были Трофим и два члена сельсовета, - вспоминает одноклассник Павла, Прокопенко. –
Потом приехали неизвестные люди и посадили нового председателя».
Однако, как выяснилось, все происходило не так просто и совсем не так, как писали сочинители официального мифа.
И вот что рассказал крестьянин деревни Герасимовка Лазарь Байдаков.
«Когда ушел из председателей Трофим, оказалось, что в сельсовете справки по-прежнему выдают.
Туда обратился один спецпереселенец, попросил справку.
Ему дали чистый бланк, велели за ночь дойти до станции и быстрей уехать.
Ну, он вышел на станцию и ищет: к кому обратиться, чтобы грамотный был да бланк заполнил.
Видит, гуляет прилично одетый пассажир, ждет поезда. Он к нему. Тот согласился помочь.
«Пойдем, - говорит, - ко мне на квартиру. Там у меня ручка и чернила. Все нарисуем, и поедешь». Привел его на улицу Советскую, дом 39, в районное ОГПУ.
Он оперуполномоченным оказался. Сразу на допросы: где, да как, да кто. Пообещали ему: если поедет с ними в Герасимовку и еще справку достанет, отпустят.
Повезли беднягу два вооруженных чекиста, дали деньги, наколотые иголкой, то есть меченые, и всех в сельсовете взяли.
Оказалось, подпись Трофима они рисовали. Именно рисовали, так как сами были неграмотные».
«За сельсоветом следило ОГПУ, а не Павлик», - говорила нам учительница Кабина. – Но суд не мог доказать вины Трофима Морозова, и тогда сын заявил, что видел, как отец этим занимался.
Павлик врал, так как в это время отец с ними уже не жил, и мальчик не мог видеть, как тот подделывал справки.
Могла знать его мать Татьяна, да и то из сплетен». Это подтверждает и крестьянка Беркина:
«У Трофима улик не нашли, и он бы отвертелся. А Павлик заявил, что отец брал взятки. Павлик не был свидетелем на суде, как пишут, - они сами с матерью пришли.
И Татьяна давала на суде показания против Трофима, то есть донесла она сама. Тогда Павлик тоже показал на отца, даже судья его остановил: «Ты маленький, посиди пока».
Итак, возможно, Трофим вообще не был виновен в том, в чем его обвиняли!
По меньшей мере его вина на суде не была доказана.
Он уже не работал в сельсовете.
Фальшивые справки выдавались за деньги теми, кто там продолжал работать. Пойманные с поличным, они под страхом наказания свалили вину на Трофима, сделав его соучастником.
Мы недооценили бы роль секретных органов, если бы предположили, что те полагались только на мальчика.
Наивно думать, что за четырнадцать лет советской власти, к моменту суда, ОГПУ не завербовало в деревне взрослых доносчиков…
Но донос мальчика на отца все же можно считать доказанным фактом.
Сделан он был не по политическим причинам.
Реальная причина доноса - жгучая ревность оставленной женщины, решившей отомстить бросившему ее мужу.
Отца Павлика отправили по этапу на Крайний Север.
Герасимовцы вспоминают, что он написал письмо Татьяне и детям - не из ссылки, а из лагеря.
После убийства детей Морозовых заведующий клубом, бывший по совместительству секретарем партячейки, сочинил Трофиму ответ от имени Татьяны, чтобы он как враг народа больше сюда, в Герасимовку, писем не слал: нет тут у него ни жены, ни детей. 28 ноября 1932 года газета «На смену!» сообщила, что Трофим погиб.
«Его приговорили к расстрелу после убийства Павлика, на всякий случай», - сказал колхозник из Герасимовки, без вины отсидевший в лагерях и не назвавший своего имени. Татьяна Морозова на наш вопрос сообщила:
«Я написала в Верховный Совет - узнать, что с Трофимом. Ответили, что он расстрелян. Он сам себе яму выкопал перед расстрелом». - «Откуда это известно?» - «Мне сказали».
Так или иначе Трофим Морозов исчез в лагерях.
Наиболее авторитетной для отсчета представляется дата регистрации первого доноса - 25 ноября 1931 года.
Тот, кому Павлик донес, оставался в деревне несколько дней.
Затем прошло еще трое или четверо суток, пока отца арестовали. Следствие продолжалось три месяца.
Трофим жил до суда в деревне еще три дня. Итак, между доносом и судом прошло не менее трех с половиной месяцев.
Следовательно, суд состоялся в марте 1932 года. Выходит, героическая деятельность пионера Морозова продолжалась с марта по начало сентября - не более шести месяцев.
К суду в деревне уже знали, кто донес на Трофима.
С легкой руки деда «юного секретного агента», его прозвали «Пашка-куманист» (то есть коммунист) и кидали в него камнями. Его ругала и стыдила родня.
Дедушка Сергей, с которым до этого жили одной семьей, после суда над сыном Трофимом перестал не только помогать, но и пускать невестку и внука к себе во двор.
У отца решением суда конфисковали имущество.
Сделали это в старой семье, так как в новой у него ничего не было.
Таков был непредвиденный результат доноса: Татьяна с детьми осталась уже совсем нищей.
Она вынуждена была зарезать и сдать государству единственного теленка. Детей ей было кормить нечем. Дома стало тяжело.
Авторы с удовольствием сообщают нам подробности нового этапа жизни юного доносчика.
Уполномоченного, с которым Павлик имел дело, повысили в должности, и тот уехал. Теперь Морозов целыми днями торчал в сельсовете, слушал, о чем там говорят.
«Каждый новый приезд работников из района, разговор с ними все больше воодушевлял Павлика Морозова», - писал Соломеин в газете «Всходы коммуны». В книге он отмечал скромность мальчика: «Павлик не понимал еще всей важности своего геройства».
Учительницу также обязали участвовать в этой политической кампании.
Дети наивнее, чем их родители, и у них можно выпытать, что происходит дома.
«Районное руководство поручило через детей выяснять, кто сколько прячет хлеба», - рассказывает учительница Кабина.
В Тавдинском музее хранятся воспоминания одноклассницы Павлика Морозова Анастасии Ермаковой: «Под руководством нашей любимой учительницы Зои Кабиной и Павлика мы узнавали, кто и где прячет хлеб».
Учительница получала от уполномоченного список «на выявление».
Это был прикидочный список: кто, по данным, поступившим через осведомителей, а также по подозрению районного руководства, мог прятать зерно.
Учительница спрашивала детей на уроках, просила выяснить и ей сообщить. Не все дети соглашались, но Павлик всегда сообщал больше других.
Юному доносчику становилось известно и многое другое, например, что Кузька Силин и Петька Саков накануне выборов выбили стекла в сельсовете, а в избе-читальне расстреливали из рогаток портреты вождей. Имеются строки, записанные со слов односельчан и учительницы, что Павлик провоцировал детей доносить на своих родителей ему.
Но кроме журналиста Дружина изучением дела Павлика Морозова занимался и один профессиональный юрист Александр Петрушин в свое время бывший зам. нач. УФСБ по Тюменской области. И ему принадлежат несколько статей о Павлике Морозове
И в них А. Петрушин уточняет, что Трофима Морозова и еще нескольких председателей соседних сельсоветов действительно судили по делу об удостоверениях, найденных у банды Пуртовых.
Пуртовы — не спецпереселенцы с Кубани (о выдаче справок которым говорится в официальных биографиях Павлика Морозова), а крестьяне из Тюменской губернии, противники советской власти и коллективизации, ушедшие в леса.
Они участвовали в крестьянском антисоветском восстании в 1921 году, а после его подавления занялись разбоем на дорогах и совершали вылазки с убийствами активистов. Орудовали они преимущественно в Тавдинском и Нижнетавдинском уездах Тобольской губернии.
По данным Петрушина, «справки о бедняцком положении» Пуртовым выдавали главы Городищенского, Киселёвского, Герасимовского, Янычковского, Троицкого, Еланского и Черноярского сельсоветов.
Эти документы находили в местах временных стоянок банды — то есть обвинение базировалось на вещественных доказательствах, а не на показаниях Павла Морозова или его матери.
При этом Петрушин полагает, что сын мог давать показания по делу Трофима Морозова в ходе следствия, так как, возможно, сам заполнял эти справки, поскольку его отец был малограмотен. Зачастую такие документы были составлены «на вырванных из школьных тетрадок листах», пишет историк.
Тот же А.Петрушин впервые выдвинул и сенсационную новость!
Он в своих публикациях справедливо указывает, что судебного заседания, на котором Павел Морозов якобы сказал:
«Дяденька, мой отец творил явную контрреволюцию, я как пионер обязан это сказать, мой отец не защитник интересов Октября, а всячески помогает кулаку сбежать», — просто-напросто не было, так как дело Трофима рассмотрела «тройка» ОГПУ.
Так в сохранившимся в архивах ФСБ РФ решении Тавдинский «тройки» от 20 февраля 1932 года (протокол № 8) о Трофиме Сергеевиче Морозове говорится:
«Занимался фабрикацией подложных документов, которыми снабжал членов к/р повстанческой группы и лиц, скрывающихся от репрессирования Советской власти». Тавдинская «Тройка» постановила заключить Трофима Морозова в исправительно-трудовой лагерь на 10 лет.
А на этот «суд тройки» никогда не вызывали ни обвиняемого, ни свидетелей, ибо тройка только утверждала заранее составленный следователем ОГПУ приговор!
А все те советские авторы, писавшие в своих публикациях о «подвиг» П. Морозова что, ссылаются на речь Павла Морозова на суде есть всего лишь либо фальсификаторы для подкрепления официальной легенды о подвиге Павла Морозова!
Но есть еще и такая версия, что после приговора в ОГПУ «Тройки» -10 лет лагерей - местная «Тавдинская» коммунистическая власть решила провести «судебный фарс»- организовав «мнимое судебное заседание» типа «выездного» в смысле показательного суда над врагом народа Т. Морозовым в самом с. Герасимовке!
Ведь нужно было запугать жителей села и организовать у них колхоз потому как с. Герасимовка оставалось единственным населённым пунктом в районе где не было колхоза!
Но суд прошел. Народ посудачил и пожалев Трофима Морозова вскоре о нем и забыл и бы, если бы на начался второй Акт нашей драмы…
И основной причиной тому было то, что по-прежнему в с. Герасимовке никто не хотел создавать и вступать в колхоз…
Часть 3
Последний период жизни Павла Морозова
Теперь, когда мы разобрались с делом по осуждении отца Павла Морозова 0Тимофея Морозова, а случилось это в феврале 1932 года нам предстоит разобраться в вопрос как жил и чем был занят наш главный Герой –Павлик Морозов до предполагаемой даты его убийства 6 сентября 1932 года!
На это многочисленные «писатели», да и современные независимые исследователи мало обращают внимание, ибо спешат сразу перейти к душераздирающим описаниям убийства братьев Морозовы и описанию суда над их убийцами…
И тут надо в первую очередь сказать, что в с. Герасимовке еще и до суда над Трофимом Морозовым все узнали кто на него, донес!
Что не прибавило ни самому Павлу Морозову, ни его матери Татьяне ни почета ни уважения среди односельчан.
Они как говорится «с легкой руки деда» юного секретного агента ОГПУ прозвали «Пашка-куманист» (то есть коммунист) а их дети при встрече с Павлом зачастую кидали в него камнями.
Одновременно Павла ругала и стыдила родня. Что касается главной опоры рода Морозовых –дела Сергея с которым до этого они жили одной семьей, после суда перестал не только помогать, но и пускать невестку и внука к себе во двор.
Но и Советская власть не сделала никаких преференций для Павла Морозова и его Матери!
Наоборот они попали под судебную репрессию как члены семьи «врага народа»!!!
Ведь у Трофима Морозова (отца Павла и мужа Татьяны, а они не были официально разведены!) решением суда конфисковали имущество!
Но сделали это в «старой семье», так как «в новой» у него Трофима ничего не было.
Таков был непредвиденный результат доноса: Татьяна с четырьмя детьми осталась уже совсем нищей.
Она вынуждена была зарезать и сдать государству единственного теленка. Детей ей было кормить нечем. Дома стало тяжело.
Советские же писатели и журналисты в свою очередь удовольствием сообщали в своих публикациях все новые подробности жизни юного доносчика.
Так уполномоченного, с которым Павлик «имел дело» т.е. доносил о кулаках, повысили в должности, и тот уехал.
Теперь Павел Морозов целыми днями торчал в сельсовете, слушал, о чем там говорят. И тут все отмечали, что «Каждый новый приезд работников из района, разговор с ними все больше воодушевлял Павлика Морозова», - п\ журналист Соломеин в газете «Всходы коммуны».)
В книге он отмечал скромность мальчика: «Павлик не понимал еще всей важности своего геройства».
Зато после успешного первого доноса мальчик ощутил себя в новом качестве!
Тот же журналист Соломеин пишет:
«Наутро, по дороге в школу, Павка, проходя мимо двора Кулукановых, услышал какой-то разговор. Он притаился у ворот». Он подслушивал, о чем говорят люди, собравшись кучкой, заглядывал в щели, выясняя, что происходит за заборами.
«Нынче стены ушатые», - твердил соседям его дед.
Дядя Кулуканов называл Павлика «первейшим соглядатаем на селе».
Слово «соглядатай» употреблено в Библии.
Оно означает не просто добровольного доносителя, но человека, который выполняет поручения.
Разумеется, мальчиком руководили взрослые! Причем начиная с учительниц Исаковой…
Он оказывался разменной пешкой в играх личных и политических.
Сперва в конфликте матери с отцом.
Потом - деда и родных с матерью, наконец, крестьян с советской властью!!!
Но положение дел Павла Морозова в последний период его жизни усугублялось еще тем, что, если верить сочинениям советских авторов, он был не пассивной пешкой: «он сам хотел делать ход!».
Первый пример.
Если прибежавшие с Тавды «уполномоченные» в деревне что-то искали. То наш «Павлик-активист тут как тут на страже интересов сов.власти! И сразу доносил о том, что видел или знал…
Это кстати говорил на суде над убийцами П. Морозова подтвердил и тэ Урин, представитель Уральского обкома комсомола.
Павлик появлялся на обысках первым, как и полагалось наводчику.
Второй пример.
В деревне Герасимовка начали распространять облигации госзайма, которые никто не хотел покупать.
Павел якобы пошел по избам и не уходил, пока не брали.
А так как крестьяне его боялись и не хотели связываться, то подписывались на заем. После каждой успешной операции «Павлик чувствовал себя на седьмом небе», - добавляет Соломеин в книге «Павка-коммунист».
«Павлушка еще больше начинал работать», - написано в Бюллетене ТАСС.
Не зная, что писать об убитом вместе с Павликом Феде, советские авторы сделали и его соглядатаем.
«Паш, а Паш, а я тоже не спал, - раздался шепоток Феди. - Тихо! - предупредил Павлик Федю.
- Завтра поговорим».
Если брат Федя помогал Павлику в работе, становится мотивированней и его убийство вместе с братом.
Федор и раньше охотно доносил матери на отца - где и с кем он проводит время, и, по мнению Смирнова и Губарева, мать поощряла Федора в этих делах.
Теперь Павлик использует Федора как личного осведомителя для мелких поручений.
К этому времени к самому Павлу Морозову в деревне относились с подозрением, мужики умолкали, когда он подходил, а через восьмилетнего Федора легче было узнать, где что творится. Федор исправно доносил брату, а тот дальше - властям.
Третий пример.
Ночью, когда Кулуканов прятал хлеб, чтобы не отобрали, Павлик шмыгнул к двери, Федор с ним.
Он помог определять по теням, что за люди и куда прятали хлеб. На этот раз, если довериться фантазии нескольких сочинителей, Павлик облек Федора особым доверием: донесли они вместе. Днем к Кулуканову, крестному отцу Павла, явились вооруженные люди, яму раскопали, хлеб вывезли.
В советских книгах о Павле Морозове мы читаем, что Павел выполнял государственную задачу: выявлял в деревне кулаков!
Но уважаемый современный читатель тут не все было так просто как сейчас вам кажется.
Сложность состоит в том, что критериев, кого считать бедным, а кого кулаком, в те годы не было. Судя по газетам тех лет, число кулаков увеличивалось день ото дня. И чем больше Павлик доносил, тем больше доносов требовалось.
Еще одну учительницу Павла также обязали участвовать в этой политической кампании.
Дети наивнее, чем их родители, и у них можно выпытать, что происходит дома.
«Районное руководство поручило через детей выяснять, кто сколько прячет хлеба», - рассказывает учительница Кабина.
В Тавдинском музее хранятся воспоминания одноклассницы Павлика Морозова Анастасии Ермаковой: «Под руководством нашей любимой учительницы Зои Кабиной и Павлика мы узнавали, кто и где прячет хлеб».
Учительница получала от уполномоченного список «на выявление».
Это был прикидочный список: кто, по данным, поступившим через осведомителей, а также по подозрению районного руководства, мог прятать зерно.
Учительница спрашивала детей на уроках, просила выяснить и ей сообщить. Не все дети соглашались, но Павлик всегда сообщал больше других.
Юному доносчику Павлику Морозову становилось известно и многое другое, например, что Кузька Силин и Петька Саков накануне выборов выбили стекла в сельсовете, а в избе-читальне расстреливали из рогаток портреты вождей.
Имеются строки, записанные со слов односельчан и учительницы, что Павлик провоцировал детей доносить на своих родителей ему.
Советские авторы книг о Павлике Морозове приводят все новые и новые способы доносов которыми пользовался наш герой.
Так, Павлик Морозов якобы предложил друзьям доносить коллективно.
Повесить ночью плакаты на воротах: «Здесь живет злостный зажимщик хлеба такой-то».
Где вешать, указывал он сам.
Заодно мальчик отмечал, зачем люди собираются, где молятся, что поют.
На собрании в школе, пишет журналист Смирнов, Павлик говорил:
«Мы сами знаем, наверное, все кулацкие ямки. А молчим. Как воды в рот набрали». - «А что же мы должны делать?» - спросил Яша Коваленко.
«А вот хоть ямки показывать. Узнал, где хлеб зарывают, приметил - сообщай мне или прямо председателю сельсовета».
Миша Книга сказал Павлу, что мать велела ему переписать «святое письмо».
«Ты скажи ей, перепишу, мол, - посоветовал Павка, - а письмо это отдай мне».
Это рассказывает Соломеин.
Дети колебались, некоторые советовались с родителями и отказывались доносить, другие из страха соглашались.
Жители деревни отвечали школьникам-доносчикам ненавистью.
Их били, на них натравливали собак, гоняли палками.
Позже в статьях и книгах это стало называться «разгорающейся классовой борьбой в деревне».
Павел ходил под заборами, разведывал, кто что несет, где кладет, с кем делит.
Он уже, если верить Соломеину, и уполномоченным недоволен: «Приезжал какой-то Светлов, наделал перегибов и сбежал». (Светлов - имя тоже вымышленное.)
Мальчик решает писать сообщения, минуя деревенского уполномоченного, прямо в район!!!
Его отговаривали, предупреждали.
Из соседней деревни приехал дядя Иван, брат Трофима, кандидат в члены партии, пытался поговорить с Павликом:
«Погубил отца, теперь хочешь погубить дядю и деда. Зачем сказал, что они рожь увезли и разделили? Зачем не держишь свой долгий язык за зубами?»
Ему делали мелкие гадости: то в котелок с ухой соли насыпят, то головешкой, тлеющей ткнут, то водой обольют, чтобы попугать.
Его стали звать «краснотряпочником», «краснодранцем», а его мать - «вшивой комиссаршей».
Та и сложилось в д. Герасимовка, что юный Павлик Морозов со своей матерью держали в руках всю деревню, и, по версии журналиста Соломеина, мать его поощряла к дальнейшим доносам!!!
Однажды утром она сказала Павлу:
«У Силина картошку нагребают... На базар повезут...» Павел пошел в школу и по дороге заглянул к уполномоченной, донес на своего дядю.
Уполномоченной в деревне тогда была Марина Янковская, носившая мужскую одежду, сапоги, пистолет.
Она явилась к Силину с обыском. Все, что было, отобрали и вывезли на четырех подводах.
А вот рукописная запись показаний очевидцев, сделанная Соломеиным:
«Жена Силина сообщила по секрету Татьяне, что на воз картошка приготовлена для продажи.
Как узнал Пашка, не утерпел, побежал к уполномоченному.
«Тут картошку кулаки продают, а вы шляпите... Хлеб прятают... Вот мой дядя Арсюха Силин сегодня ночью...»
Часов в десять к Силину пришли с обыском... Силин закричал: «Не разрешаю!..»
«А мы и без разрешения поищем», - сказала молодая женщина, уполномоченная райисполкома.
«Не пущу!» - заорал Силин и стукнул ее по лицу.
Она упала. Ванька Потупчик уже шарил под крышей... Через час увезли два воза пшеницы и воз кож и овчин».
Мать знала о деятельности старшего сына - в этом нет сомнения.!
В протоколе допроса от 11 сентября 1932 года читаем: «Мой сын Павел, что бы только ни увидел или услышал про эту кулацкую шайку, он всегда доносил в сельсовет и другие организации...»
Она не только поощряла его, но и доносила сама!!!
В приговоре суда об убийстве Павлика говорится: «О краже Кулукановым снопов Павел сказал своей матери, а последняя заявила сельсовету»…..
Но все эти угрозы только распаляли Павлика.
«Он, - гордо написано в книге поэта Боровина, - не щадил и не боялся никого».
В деревне все давно перероднились, а сверху требовали делить народ на классы, на своих и врагов.
Для него этой трудности не существовало: никаких личных симпатий, все были врагами. И чем больше ненавидела его деревня, тем чаще ходил он к уполномоченному, который записывал, поощрял, принимал меры.
Павлик начал собирать информацию на тех, у кого было оружие.
Охотились в деревне многие, и никогда это не запрещалось.
Он узнавал не только у кого есть ружья, но и у кого они заряжены.
«Паша сам проводил милиционера Титова до шатраковского дома, - писал в книге Яковлев.
«Ищите на чердаке ружье или под печкой».
И правда, через двадцать минут милиционер вышел на улицу с ружьем».
На кого же в самом деле Морозов донес, что есть ружье, не ясно.
По разным протоколам допросов - на разных лиц и даже... на группу классовых врагов с ружьями.
И положение дел в деревне еще как я уже выше и отмечал усугублялось еще и тем, что «герасимовцы» не хотели создавать и вступать в колхоз.
Старые люди говорили: кто вступит, тот лишится благословения Господня!
Чтобы загнать людей в колхоз, весной в деревню приехала целая бригада.
«На собранье, - рассказывали Соломеину очевидцы, - долго агитировали председатель сельсовета и особенно уполномоченный райкома.
Молчали герасимовцы. Ни за, ни против».
В прессе к этому присочиняется следующее: вдруг встает Павлик Морозов и начинает указывать на крестьян, у которых остался хлеб.
«Уполномоченный что-то быстро записывал в карманную книжку и одобрительно улыбался», - пишет в книге журналист Смирнов.
В газете «Пионерская правда» он же добавляет подробности:
«А рука Павлика продолжает гулять по головам мужиков: «У тебя есть хлеб. У тебя», - как приговор, чеканит слова Павлик.
Из стороны в сторону он протягивает свою маленькую, еще детскую, но твердую и мужественную руку и разоблачает всех, кто является врагом советской власти».
Павел уже открыто следит за всеми.
В школу ходить перестал, некогда.
В деревню приезжали из леса ссыльные кубанцы поменять оставшиеся вещи на хлеб. Если мальчик узнавал, где они остановились, сразу спешил заявить.
Павлик пытался сам разыскивать бежавших ссыльных, чтобы сообщить о них.
Что в этих сообщениях имеет хоть каплю истины, вряд ли удастся установить.
В книге писателя Яковлева говорится: так и надо учиться коммунизму.
И Павлик учился.
Как говорит поэт Боровин, защищая коммунизм от врагов, «их сумел он донага раскрыть».
В речи на суде, опубликованной в газете «Тавдинский рабочий» 30 ноября 1932 года, обвинитель журналист Смирнов так сформулировал список жертв Морозова:
«Павлик не щадит никого...
Попался отец - Павлик выдал его.
Попался дед - Павлик выдал его.
Укрыл кулак Шатраков оружие - Павлик разоблачил его.
Спекулировал Силин - Павлик вывел его на светлую воду.
Павлика вырастила и воспитала пионерская организация».
«Пионерская правда» добавила в эту речь Смирнова о Павлике заключительную мысль: «Из него рос недюжинный большевик».
Весь этот абзац советский журналист Соломеин затем переписал в свою книгу «В кулацком гнезде» без ссылки на автора.
В итоге как сам видит читатель деревня Герасимовка бурлила.
Семя доносительства проросло и дало плоды. Соседи указывали на соседей, спеша опередить чужие доносы.
Поняв, что с мальчиком совладать невозможно и, согласно литературным версиям, кроме как на самосуд рассчитывать не на что, деревня снова возвращается к вопросу о том, как от него избавиться.
И тут советский писатель Яковлев посвятил этому в книге целую главу, назвав ее «Четыре покушения».
Павла пытались утопить, он выплыл.
Мать побежала жаловаться милиционеру, но тот уехал в район.
По ночам им стучали в дверь, пугали.
Павлик оказался не трусливого десятка.
Он ругал мать за то, что не разбудила его, когда ломились в дверь: он бы вышел и посмотрел, кто приходил.
Продолжать доносить, когда уже известно, кто сие делает, и когда угрожают - не это ли, согласно советскому автору, подлинная смелость?!
Двоюродный брат Данила избил его палкой. Павел донес на Данилу.
Услышал, что дядя спрятал в соседней деревне ходок (то есть воз) хлеба, - донес на дядю. Но вот что записано в блокноте Соломеина: «Ходок не нашли».
Донос на дядю Арсения Кулуканова, по мнению советских авторов биографий Павла Морозова, был последней каплей, переполнившей чашу терпения.
Бабушка Ксения, написано в книгах о Павлике, жалела, что не утопили внука!
Дед Сергей сущность вопроса сформулировал в книге Яковлева так:
«В Пашке - все зло. Маленький, он такой вредный, а вырастет - он нас живьем слопает. Вона, вся советская жизнь такая, как Пашка...»
Вечером накануне убийства, по словам Татьяны Морозовой, двоюродный брат Данила сказал Павлу: «Последние дни живешь».
Отсюда по мнению советских писателей и логически проистекает умысел на убийство и видна прямая вина убийц.
Но то что я вше привёл это просто цитирование из книг советских писателей. И тут к ним нужно относиться с осторожностью, ибо еще первый независимый исследователь биографии Павла Морозова Дружников справедлива писал:
«…что реальная картина была весьма далека от сочиненной советскими авторами, которые описывали подвиги Павлика Морозова.
Вот что утверждают очевидцы, с которым Дружникову удалось лично встретится! ««Все это раздуто», - сказал нам одноклассник Морозова Дмитрий Прокопенко. - Павлик хулиганил, и все. Доносить - это, знаете, серьезная работа. А он был так, гнида, мелкий пакостник».
Учительница Зоя Кабина в одной из наших бесед подвела итог: «Павлик донес на отца, а, в сущности, больше ничего не сделал, за колхоз он не ратовал, да и не понимал он ничего».
Двоюродный брат Павлика Иван Потупчик заявил: «Серьезно можно говорить только о донесении Павлика на отца, а все остальное было прибавлено впоследствии для красоты».
Родственник матери Павлика крестьянин Лазарь Байдаков разделил эту точку зрения: «Сам-то мальчик никакой роли не играл, это просто несерьезно. Ну, а для чего это все делали, вам видней».
Заметим, однако, что от хулиганства и пакостей юного осведомителя, даже если имеется с три короба преувеличений, страдали реальные люди.
Факт остается фактом: Морозов доносил, и тут советская пропаганда не лжет.
Между прочим, в 1918 году Ленин, обсуждая функции ЧК, предложил «карать расстрелом за ложные доносы».
Доносы Павлика были ложными, и можно считать убийство его выполнением ленинского указания.
На деле ложные доносы необходимы советской власти, чтобы постоянно держать в страхе всех.
Но вот что примечательно: согласно той же официальной трактовке, убит Павел Морозов был не за доносы….
Дедушку, бабушку, брата и дядю Павлика расстреляли по печально знаменитой статье 58.8. Заглянем в Уголовный кодекс РСФСР 1927 года, который тогда действовал. Статья 58.8 наказывает за «Совершение террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций».
Представитель советской власти - это, очевидно, лицо, которое состоит на службе в какой-нибудь советской организации и облечено хоть какими-нибудь полномочиями. На службе Павлик Морозов не состоял и никаких полномочий не мог иметь.
Так почему же суд применил такую квалификацию?
И тут, нам вышеупомянутый первый независимый исследователь биографии П. Морозова Дружников дает подсказку потому мол, что Павел был –ПИОНЕРОМ…Вот цитата из книги Дружникову:
Ведь следствие, суд и пресса утверждали, что он был пионером, то есть представителем революционной организации, и был убит именно за то, что он был пионером.
Так ли это было? Ответ на вопрос имеет не только юридическое значение. Это - точка опоры всей концепции о герое-пионере.
В связи с чем нам предстоит далее разобраться в двух вопросах:
«Что собой проставляла пионерская организация в СССР на 1932 год
«Был ли Павел Морозов пионером?
В кратком виде о Всесоюзная пионерская организация имени В. И. Ленина можно сказать так:
Была создана Высоставе ЦК ВЛКСМ
Тип организации; коммунистическая детская организация
Руководители
Председатель Центрального бюро «Юных пионеров» при ЦК РКСМ Чаплин Николай Павлович (первый)
Председатель Центрального Совета при ЦК ВЛКСМ Елена Евгеньевна Чепурных
(последний)
Основание II конференция РКСМ 19 мая 1922
Ликвидация XXII чрезвычайный съезд ВЛКСМ 28 сентября 1991
Материнская организация ЦК ВЛКСМ
Дочерние организации Октябрята
Гимн Взвейтесь кострами
Более подробно историю пионерской организации в СССР выглядит так.
Всесоюзная пионерская организация имени В. И. Ленина (ВПО имени Ленина) — массовая детская организация в СССР.
Была образована решением Всероссийской конференции комсомола 19 мая 1922 года, с тех пор 19 мая отмечается как День пионерии.
До 1924 года пионерская организация носила имя Спартака, а после смерти Ленина получила его имя. Руководство деятельностью пионерской организации осуществлял ЦК ВЛКСМ.
В начале 1922 года была выдвинута идея о применении скаутских методов не среди комсомольцев, а среди детей и создания детского коммунистического движения (ДКД).
И. Жуков предложил для новой организации название «пионеры» (заимствованное из практики пионеринга Сетона-Томпсона).
Символы её представляли собой несколько видоизменённые скаутскую символику: красный галстук (вместо зелёного; , белая (вместо зелёной) блуза, скаутский девиз «Будь готов!» и скаутский же ответ на него «Всегда готов!».
От скаутизма в пионерской организации сохранились игровые формы воспитательной работы с детьми, организация детей по отрядам, институт вожатых, сборы у костра, элементы символики (например, три лепестка лилии скаутского значка в пионерском значке заменили три языка пламени костра, три конца, ставшего красным пионерского галстука, стали означать три поколения: пионеров, комсомольцев и коммунистов).
Сохранился также скаутский призыв «Будь готов!» с изменением его направленности на борьбу за освобождение рабочих и крестьян всего мира.
Так еще 2 февраля 1922 года бюро ЦК РКСМ разослало местным организациям циркулярное письмо о создании детских групп при комсомольских ячейках.
4 февраля соответствующее решение было принято Московским комитетом РКСМ. С этой целью было создано особое бюро, один из членов которого, бывший скаутмастер Валериан Зорин, 12 февраля организовал детскую группу в I Коммунистическом интернате имени III Интернационала (в Замоскворечье).
Отряд, названный по-скаутски «Юные разведчики», вскоре распался, и Зорин переключился на организацию детей на заводе «Каучук».
Одновременно, 13 февраля, другой бывший скаутмастер и член РКСМ, 19-летний Михаил Стремяков, организовал отряд «юных пионеров» в школе фабрично-заводского ученичества (фабзавуче) имени Н. А. Борщевского при бывшей типографии Машистова на Красной Пресне.
Эта последняя группа обычно считается первым пионерским отрядом (при той же типографии Стремяков в апреле начал издавать пионерский журнал «Барабан», а впоследствии стал первым редактором газеты «Пионерская правда»).
2 марта при ЦК РКСМ было создано Временное бюро детских групп с задачей разработать устав, который и был представлен в мае II Всероссийской конференции ВЛКСМ.
Принятая 19 мая резолюция гласила: «Принимая во внимание настоятельную необходимость самоорганизации пролетарских детей, Всероссийская конференция поручает ЦК разработать вопрос о детском движении и применении в нём реорганизованной системы „скаутинг“.
Учитывая опыт Московской организации, Конференция поставляет распространить этот опыт на тех же основаниях на другие организации РКСМ под руководством ЦК».
Было создано бюро по работе среди детей из 7 человек, членами Центрального бюро юных пионеров при ЦК РКСМ были Иннокентий Жуков, ещё 4 его бывших скаутмастера, а также Н. К. Крупская (наблюдатель от партии) и А. В. Луначарский (наблюдатель от правительства).
На протяжении 1922 года возникают пионерские отряды в целом ряде городов и селений. 3 декабря первые пионерские отряды появились в Петрограде.
Самый первый из них был организован комсомольцем Сергеем Марго Четыре первых отряда были созданы из Российского отряда юных разведчиков. Произошло это событие в клубе старой и молодой гвардии (Театральная площадь, дом № 14)
В октябре 5-й Всероссийский съезд РКСМ постановил объединить все пионерские отряды в детскую коммунистическую организацию «Юные пионеры имени Спартака».
21 января 1924 года, в день смерти Ленина, решением ЦК РКСМ организации было присвоено имя Ленина, а в марте 1926 года установлено официальное название — Всесоюзная пионерская организация имени В. И. Ленина (сохранявшееся за организацией до конца её существования).
В первой половине 1930-х годов имелись случаи привлечения пионеров к борьбе с антисоветскими элементами. Такая борьба пропагандировалась как гражданский долг пионера.
Образцом «советского пионера» был провозглашён Павлик Морозов, который, согласно официальной версии, донёс властям на своего отца (бросившего мать Павлика), помогавшего «кулакам», и выступил против него в суде, после чего следил за кулаками, укрывавшими хлеб, и доносил на них; за это он был ими убит.
И из всего вышеизложенного видно, что несмотря на свое 10 летнее существование пионерское движение в частности в Свердловской области куда входил Тавдинский район только начиналось и не имело ни установленных форм и четкого руководства ни со стороны комсомольской организации, ни со стороны местной партийных органов.
А в д. Герасимовка на сентябрь 1932 г. небыли и комсомольской организации.
Ведь там даже первые комсомольцы в деревне появились сразу после убийства Павла Морозова и его малолетнего брата Федора.
Итак, перед нами вновь стоит вопрос о томи «БЫЛ ЛИ Павел Морозов ПИОНЕРОМ?
Хорошо в своей работе исследовал первый независимый биограф П. Морозова Дружников. В связи с чем я далее просто приведу большую выписку из его книги.
И вот что достоверно, но и красочно описал цитируемый нами автор:
«Когда в 20-х годах в Герасимовку приехала первая учительница, здесь была поголовная неграмотность населения.
Учительница собрала группу разновозрастных учеников, и они кочевали из избы в избу - кто пустит.
Потом арендовали дом, хозяин которого временно перебрался в сарай. В соседней деревне когда-то была передвижная школа. От нее остались старые парты, классная доска, к ним добавили столы и скамьи.
Чернила учительница варила сама из черного березового гриба. Ученики писали на полях старых газет. Ходили они в класс в домотканой одежде, босые, а кто побогаче - в лаптях.
Павлик, как пишут, пошел в школу, когда ему исполнилось одиннадцать лет.
«Вскоре, - вспоминает Татьяна Морозова, - учительница сбежала, не выдержала трудностей, и школа опять закрылась».
Все буквы наш герой не успел узнать.
Между тем его первая учительница Елена Позднина в неопубликованных воспоминаниях, хранящихся в Свердловском историко-революционном музее, рассказывает о политической сознательности своего ученика, о социалистических идеях, которые им овладели, и пр.
В конце воспоминаний учительница добавляет просьбу к будущим редакторам исправить написанное ею в соответствии с тем, как должно быть написано, если она рассказала что-либо не то, что следовало.
Позже, когда причастность к герою стала давать льготы, Позднина в анкете, в графе «профессия», написала не просто «учительница», но - «учительница Павлика Морозова». На самом деле Позднина тоже уехала, так и не выучивши нашего героя читать и писать!
Зоя Кабина, восемнадцатилетняя и симпатичная, последняя учительница Морозова, окончив восьмимесячные курсы, приехала в деревню.
Она тоже ужаснулась месту, куда попала.
Сначала хотела бежать, но задержалась на четверть века. Вместо зарплаты давали ей один пуд пять фунтов муки в месяц и больше ничего.
Надо было часть продать, чтобы платить за постой, 10 рублей в месяц, и за питание вместе с хозяевами.
«Павлик в школу до меня не ходил, - заявила нам Кабина. - Грамоте он выучился, когда я осенью 31-го года приехала в Герасимовку».
Выходит, Морозов пошел в школу тринадцати лет!
Что же это за школа?
«Кабина была одна учительница на шесть деревень, - вспоминает мать Павлика.
- Дети к ней ходили просто так, посидеть, кто хотел».
«В школе, - подтверждает Кабина, - числилось на бумаге 36 человек.
Сегодня придет двенадцать, завтра пять, а то и никого нету.
Родители были настроены против школы, я ходила по домам, уговаривала.
После устала: школа (дом, отобранный у выселенного крестьянина) не отремонтирована, в стенах щели, крыша валится, двери не закрываются, ни столов, ни скамеек, все поломано.
Шла коллективизация, а крестьяне ее не принимали. Они приехали сюда свободно жить, и вот - советская власть...»
Добавим от себя, что власти рассматривали школу как инструмент пропаганды, и крестьяне это видели.
Положение восемнадцатилетней учительницы было трудное. Старшие ученики, ее ровесники, приставали к ней, грозили.
У Соломеина в записях показаний очевидцев указано:
«Яша Юдов бил учительницу Зою Кабину пьяный. Ругался. Разве это школа?»
«В 1931 году мы с Павликом ходили в школу, а потом больше не учились, - вспоминает крестьянин Прокопенко.
- Учиться негде было, и надо работать в поле и по хозяйству».
Учительница в деревне была, но она занималась вовсе не учебными делами.
В газете читаем:
«Герасимовская школа по-боевому борется за сев, о чем сообщает ударник печати Кабина».
Ударниками печати тогда называли тех, кто сообщал в газету какие-либо новости. Иногда учительница собирала детей и читала им вслух.
Школьная библиотека состояла из тринадцати книг, включая буквари, как вспоминает она сама.
Уровень образования Павлика Морозова был не выше первого класса тогдашней начальной школы: он умел читать по складам, переписывать слова, складывать и вычитать на пальцах.
Мог ли он при таком уровне образования разбираться в политике?
Предположим, что Павлик разбирался.
В какой же организации советской власти мальчик состоял?
Для этого необходимы решение о приеме или хотя бы факт принятия в пионерскую ячейку, дата и место приема или список, в который данное лицо внесено, и - наличие в деревне самой ячейки.
Председатель ЦК детской коммунистической организации Золотухин назвал Павлика Морозова в Бюллетене ТАСС «большевиком».
«Павлик не состоял в рядах коммунистической партии большевиков, - писал журналист Смирнов в статье «Облик юного ленинца».
- И все-таки почетное звание коммуниста он носил заслуженно».
Кем было дано ему это звание? Или имеется в виду кличка «Куманист»?
Так или иначе членом партии он не был.
Не был он и комсомольцем. Хотя журналист Гусев и сказал в книге «Юные пионеры», что Павлик - «воспитанник ленинского комсомола», на самом деле в Герасимовке комсомольцев не значилось, свидетельствует Соломеин.
Для приобщения детей к партийной идеологии в июле 1931 года, за 14 месяцев до смерти Павла, в Москве было введено «Положение о Детской коммунистической организации юных пионеров».
По возрасту Павлик подходил для приема в пионеры.
По социальному статусу (принимались только дети рабочих, колхозников и крестьян-бедняков) - тоже. «Положение» требовало выполнить ряд бюрократических формальностей.
Принимать нового пионера следовало на сборе звена с утверждением на общем сборе отряда.
После этого давался месяц испытательного срока, чтобы проверить, выполняет ли юный кандидат законы пионерской организации.
Только тогда ребенку разрешалось дать торжественное обещание в верности идеалам партии.
Обряд принятия клятвы должен был происходить в присутствии членов партии, принимавших клятву.
Только после этого новобранец становился пионером и получал право носить красную косынку в виде галстука и единый значок пионеров СССР.
Но ничего такого с П. Морозовым проведено не было!
А журналист Соломеин писал в книге «Павка-коммунист», что осенью 1931 года, когда Павлик пошел в школу, в ней не было ни одного пионера и что пионерский отряд возник лишь 20 октября 1931 года.
Первый сбор с принятием в пионеры провела, по словам Соломеина, учительница Кабина.
Позже журнал «Пионер» уточнял, что в тот день Павлик «давал торжественное обещание быть верным делу Ленина - Сталина».
Однако в записях Соломеина написано другое: Кабина сказала ему, что пионеротряд организовался не в октябре, а в ноябре.
Мелочь, конечно, но для чего Соломеин сам придумал твердую дату?
Это оказывается еще более нелепым, если обратиться к источникам.
Ведь еще в 1932 году, после убийства детей, сами местные органы Тавды объявили в районной газете, что Павлик Морозов в Герасимовке в пионеры не вступал.
В номере «Тавдинского рабочего» от 30 ноября 1932 года прямо сказано:
Павел стал пионером вне Герасимовки. В приговоре суда написано: «Вступив за время пребывания в районной школе в пионерский отряд, Павлик Морозов быстро понял... По возвращению в деревню Павел Морозов как пионер со свойственной ему энергичностью воспринятое в отряде начал проводить в жизнь».
Из отчета корреспондента газеты «На смену!» Антонова тоже следует, что Павел записывался в отряд в Тавде.
Что это за «районная школа» и «отряд в Тавде», не уточнялось.
Но властям тогда нужно было как-то объяснить превращение мальчика в пионера!
Это же сообщил и одноклассник Морозова Прокопенко:
«Нам объяснили, что Павлик вступил в пионеры в районе. Его, дескать, вызвали в райком комсомола и там оформили, а у нас-то ни о каких пионерах слыхом не слыхали».
Спросили мы об этом учительницу.
«Ни в какой район он не ездил, - рассказала Кабина. - Он ездил в лес за дровами, пахал, убирал навоз. Его самого тоже заставляли сдавать хлеб. О пионерах и речи не было. Ничего я Соломеину о приеме в пионеры не могла рассказать».
Впрочем, и сам Соломеин в своем первом сообщении для газеты писал из Герасимовки: «Ни райком, ни райбюро детской коммунистической организации не знали Павлика».
Статья эта между тем называется «Двенадцатилетний коммунист».
Выходит, и правда, что, ни в Герасимовке, ни в Тавде П. Морозова не принимали героя в пионеры.
«Я вам правду скажу, - заявила, улыбаясь, одноклассница Павлика Матрена Королькова, - насчет того, что он был пионером, - все это, знаете, им хотелось, чтобы существовало.
Но пока он не погиб, никаких пионеров и никакого пионерского отряда у нас не было».
Это заявление тем более весомо, что сама Королькова и стала первым председателем пионерского отряда, созданного приезжими уполномоченными райкома и обкома комсомола.
Но это было уже после смерти Морозова.
Так же объяснила нам ситуацию учительница Елена Позднина:
«Нет, Павлик Морозов пионером не был, но вы ведь и сами понимаете: надо, чтобы был».
Мы понимаем: кому-то действительно надо было, чтобы пионерский отряд в деревне Герасимовка существовал.
Какой отряд? Сколько в нем пионеров?
Наиболее фантастическую цифру мы нашли у писателя Александра Ржешевского: в отряде у Павлика было 150 пионеров.
«...Вылетели из школы триста человек чудесных ребят, половина из которых была в пионерских галстуках».
Соломеин сообщил в 1932 году:
«Зоя Кабина организовала... не отряд, а небольшую группу ребят».
Незадолго до смерти Соломеин написал в своей последней книжке, что четырнадцать учеников решили стать пионерами.
Губарев назвал статью о пионерах Герасимовки «Один из одиннадцати».
Издание Герасимовского музея называет шесть членов отряда.
Сразу после убийства Павлика газеты писали о двух пионерах-братьях, Павле и Федоре.
Но Федя, как вскоре выяснилось, маленький ребенок.
««Федя не был пионером, я ему крест поставила», - сказала Татьяна Морозова журналисту через два месяца после похорон. –
А Паша не верил в Бога - ему красная звезда». Но и никакой звезды не было.
На кресте повесили доску с надписью, продиктованной неграмотной матерью:
1932 ГОДА 3 СЕНТЯБРЯ
ПОГИБЛИ ОТ ЗЛОВА ЧЕЛОВЕКА ОТ ОСТРОВА НОЖА
ДВА БРАТА МОРОЗОВЫ
ПАВЕЛ ТРОФИМОВИЧ РОЖД. 1918 ГОДУ
И ФЕДОР ТРОФИМОВИЧ
Итак, у нас отрылась новая СЕНСАЦИОННАЯ подробность: пионерский отряд состоял из одного Павлика, причем сам он пионером не был!
Теперь, зная факты, во втором издании Большой советской энциклопедии читаем ложную информацию:
«Когда в школе была создана пионерская организация, Морозов был избран председателем отряда».
В третьем издании БСЭ заслуга Морозова еще более расширяется:
«Был организатором и председателем первого пионерского отряда...»
Отряда, который не существовал. Позже его сделали пионервожатым.
То, что делали многие советские учреждения, после смерти Морозова стало приписываться ему одному.
Уже не райком, а Павлик давал распоряжение учительнице об организации пионерского отряда.
Мальчик-коммунист сочинял тексты партийных лозунгов, заменяя отдел пропаганды райкома, вдохновенно рассказывал односельчанам, что в светлом будущем в деревне будут электричество, тракторы, стеклянные дома.
Юный пионер участвовал даже в ликвидации неграмотности.
Как вспоминает учительница Позднина, однажды он попросил у нее букварь, чтобы научить читать и писать собственную мать.
О результатах учения мы могли судить по тому, что пятьдесят лет спустя вместо подписи под машинописным текстом наших бесед, записанных на магнитофон, мать Павлика ставила крест.
Но опять же у нас пока нет исчерпывающего ответа на сам вопрос:
«Для чего все-таки мальчика превратили в пионера после его смерти?»
А если посмотреть на исторические документы того времени, то из них нам можно узнать, что несмотря на призывы сверху вовлекать детей в коммунизм, пионерское движение (скопированное с бойскаутизма, юнгштурма и отрядов Спартака) развивалось в стране медленно.
«Списки есть, а где же пионеры?» - задавала вопрос газета «Пионерская правда».
Секретарь Центрального Комитета партии Станислав Косиор в отчете ЦК XV съезду партии отмечал:
«Было большое количество выходов из пионерорганизаций, расползание отдельных организаций, отрядов и т.д.». Расчет на энтузиазм и добровольность не оправдался.
Во многих местах не могли составить даже списки пионеров для отчета.
В 1928 году в религиозных сектантских организациях было два миллиона юношей и девушек. В пионеры столько детей завербовать не могли. Увеличение числа юных ленинцев наступило лишь тогда, когда в школах ввели вожатых на зарплате, которых назначали комсомольские органы.
После убийства детей Морозовых газеты сразу заявили, что братья - пионеры.
Когда выяснилось, что это не так, была дана команда вниз исправить недоработку.
Малыш Федя не годился совсем, а Павлика срочно произвели в таковые, хотя сам он этого узнать уже не мог.
Позже печать стала предпочитать общие формулировки, вроде такой:
«Павлика вырастила и воспитала наша советская действительность».
И даже мистику:
«Мальчик стал вожаком советской пионерии после смерти»!!!
Но тогда вовлечение детей в пионеры происходило главным образом в городах, деревня продолжала упорствовать, и «пионер» Морозов помогал партии сдвинуть «пионеризацию» с мертвой точки.
Впрочем, и тогда властям понадобились не мертвые души, а реальные носители идеологии.
«Вскоре после смерти Павлика появился первый пионервожатый на зарплате, которого прислали из обкома, - вспоминает одноклассница Морозова Королькова.
- Тут уж стали вербовать в пионеры».
В газете «Тавдинский рабочий» через месяц, 6 октября, появилась заметка: в ответ на убийство Морозова бригада прибывших уполномоченных организовала в Герасимовском сельсовете пионерский отряд, записав в него десять человек. Отчего, однако, отряд при сельсовете, а не в школе?
Почему утром 3 сентября, в день убийства, пионер Павлик Морозов оказался в лесу, а не за школьной партой?
Ведь начался учебный год.
Да потому, что реальной школы, что бы ни говорили герасимовские учителя, тоже не было, числилась она в инстанциях на бумаге, как и пионерский отряд.
Советские газеты и спустя полвека продолжали утверждать, что Павлик Морозов был пионером.
Говоря о гипсовом бюсте героя в деревенском музее, «Комсомольская правда» писала: «...никто не знает, где сейчас галстук самого Павлика, но всем кажется, что именно этот галстук повязан на нем».
Итак, «никто не знает», но - «всем кажется».
В архиве журналиста Соломеина находим признание, наиболее откровенно определяющее истину:
«А если придерживаться исторической правды, то Павлик Морозов не только никогда не носил, но и никогда не видал пионерского галстука»!!!
Но тогда, превратив мальчика в «пионера», а затем в пионерского лидера, представителя революционной организации юных ленинцев, власти объявили, что его убийцы являются террористами!!!
Суд над ними становился политическим процессом против врагов партии и социализма!!!
Часть 4
Акт №2
Убийство Павла и Федора Морозовых
Создание мифа
И так уважаемый читатель мы приблизились к финальной части нашего повествования о деле Павла Морозова! И тут вам нужно вновь собрать свое внимание и внимательно прочесть нижеследующий текст!
И нужно это для того чтобы лично вы уважаемый читатель (читательница) лично для себя, как говорится раз и навсегда пришли к ежиной оценке истории гибели Павла Морозова и лицах причастных к его умышленному убийству!
Итак, начнем с того, что само Известие о двойном убийстве братьев Морозовых вызывало среди их односельцев большой резонанс и в связи с чем местная «советская» власть вынуждена начать активнее расследования данного преступления!
Затем «убийцы найдены»! И в с. Герасимовка местными властями устраивается образцово показательный советский суд открытый суд.
А поскольку з время следствия о гибели «пионера Павла Морозова» узнали во всем СССР то в село съезжаются репортеры со всей страны.
Об этом деле говорят все: и что самое интересное его обсуждает на Первом съезде советских писателей сам «великий пролетарский писатель» Максим Горький.
Так в СССР хотя и сшитый «белыми нитками» но быстро создается идеологический новый миф о пионере-герое.
В преступниках (родных П. Морозова) все граждане СССР за зомбированные советской пропагандой видят уже только «врагов народа»!
Что еще больше нагнетает негативную обстановку вокруг этого дела, но делалось это зря!
Ибо если принять версию следствия о лицах причастных к убийству П. Порозова и его брата Федора, то тогда как действительность выглядит страшнее.
Ведь не кто иной, а их родная бабушка отправляет внуков на верную гибель.
А Дед прямой соучастник убийства: ибо держит Павла, а его двоюродный брат Даниил набрасывается на Павла с ножом.
И отсюда в основе официальной версии мы имеем, что непосредственно убийство Павла и Федора совершил их двоюродный брат Даниил!
А из материалов уг. дела можно составить вот такую характеристику на нашу убийцу! И их не видно почему сотрудники местного УНКВД выбрали именно Даниила на роль «убийцы»! Ведь именно его было легче всего психологически» сломать и вынудить к «ложному» признанию в совершении данного преступления!
Итак, «Даниилу было 19 лет, физически он был очень крепкий, сильный, (т. у. старше Павла на 7 лет) но при этом по своему умственному развитию он был ниже Павла и его сверстников ибо как написано в уг. деле «страдал задержкой умственного развитии».
То есть был фактически не совсем полноценный и как теперь принято таких лиц характеризовать «ДЕБИЛ».
Односельчане Даниила знали, что он и раньше неоднократно и угрожал, и пытался нападать на Павла, пытался его бить.
Конфликт существовал, и поэтому сразу же у сотрудников НКВД СССР подозрение пало на него.
А уж затем Даниил на допросах «назвал» и всех соучастников убийства Павла И Федора!
И много лет «улики», основанные на показаниях Даниила против родственников Павла Морозова, казались неопровержимыми.
Но к «уликам» мы еще вернёмся далее, а тут в порядке лирического отступления я расскажу о том, как вскоре и в Германии появился свой «Павлик Морозов» о котором был снять художественный фильм!
А все началось с того что на появившийся в СССР культ пионера-героя П. Морозова обратили внимание и в Германии, после того как советский режиссёр начал снимать о нем фильм!
Фильм снимал год, но вот далее случилась незадача –«Приемная комиссия» его не пропустила потому, что режиссер представил мальчика мучеником, а не ГЕРОЕМ!
Но за этот сюжет ухватились другие и в Германии, когда фашисты пришли к власти, то первым делом они сняли фильм Hitlerjunge Quex ("Юный гитлеровец Квекс") о мальчике, у которого папа коммунист. Ну, естественно, пропойца, естественно, он тоже бьет мать, и он вызывает гнев этого мальчишки, который поверил в Гитлера, пошел в нацистскую партию.
Он обличает отца и за это мальчика убивают.
Там агитка, вот та самая, которую ждали от Эйзенштейна, а Эйзенштейн делает трагедию.
На этом я заканчиваю «лирическое отступление» и продолжаю наше повествование!
И тут надо сказать, что если считать, что приговор по делу Трофима Морозова все же был вынесен, то убийство его сыновей было совершено через шесть с небольших месяцев после этого.
Разногласий о том, что в день убийства Павел и Федор Морозовы отправились в лес за клюквой, нет, но есть разные датировки этого события.
В уголовном деле датой их гибели указано 3 сентября.
Как поясняла в ходе следствия Татьяна Морозова, сама она уехала из Герасимовки в райцентр Тавду 2 сентября 1932 года — сдавать зарезанного теленка. Она же и подняла тревогу, заметив исчезновение мальчиков 5 сентября.
Обнаружил тела детей Дмитрий Шатраков — 18-летний сосед Морозовых.
О картине места преступления дает представление довольно известный документ, озаглавленный «Протокол подъема трупов»:
Морозов Павел «лежал головой в восточную сторону на голову был одет мешок в правой в левой руке между указательного и большого пальца разрезана мяготь и нанесен смертельный удар ножом в брюхо в проваю половицу куда вышли кишки второй удар нанесен ножом в грудь около сердца».
«Второй труп Морозова Федора от Павла на расстояние на 15 метров головой в восточную сторону нанесен удар в левый висок палкой и правая щека, истекши кровью раны не заметно и ножом нанесен смертельный удар в брюхо выше пупа куда вышли кишки, и так же разрезана правая рука ножом».
(Документ составлен участковым Яковом Титовым и приобщен у уголовного дела H-7825, хранящемуся в архиве ФСБ России.
Цитируется по книге профессора Катрионы Келли «Товарищ Павлик. Взлет и падение советского мальчика героя», орфография и пунктуация документа сохранены).
Следствие по делу об убийстве сначала вел участковый милиционер Герасимовки Титов и мать Морозовых
Татьяну утром 6 сентября допрашивал помогавший ему участковый Суворов.
На этом допросе женщина заявила, что на Павла «были сердиты» Ксения и Сергей Морозовы: «И тогда отец и мат моего мужа стал сердит на моего сына что он доказал на отца и грозилис зарезать моего сына такая злоба тянулас до сих пор и было дело что племянник мой зло внук моего свекра внук Морозовых побил моего сына назло» (показания записали сотрудники милиции, что позволяет судить об их грамотности; сама Татьяна Морозова писать и читать не умела).
Еще одним участником расследования на первом этапе стал Иван Потупчик из общества содействия милиции.
На основании показаний Морозовой и других допрошенных жителей Герасимовки задержали девять человек: Сергея и Ксению Морозовых, их внука Данилу и зятя Арсения Кулуканова с женой Химой, второго зятя Арсения Силина, соседей — братьев Ефрема и Дмитрия Шатраковых и их отца Антона Шатракова.
Т.е. мы видим, что ни против кого из них не было прямых улик в совершении этого преступления и милиция действовала с применением метода «невод» когда залёживается и затем арестовывается большая группа подозреваемых, а уже потом они подвергаются допросам и участию в иных следственных действиях!
И как я уже выше отмечал, умственно неполноценный двоюродный брат Павла Морозова Даниил уже после первого допроса 7 сентября признался в убийстве братьев, а также сообщил, что Дмитрий Шатраков в убийстве не участвовал — только его брат Ефрем.
Последний тоже признал соучастие в убийстве, при этом сообщив, что ему 15 лет. ( и вот тут мы встречаем первую «уловку2 со стороны следствия!
Ведь очевидно, что Ефрему именно сотрудники ОГПУ пояснили, что он если признается в соучастии в убийстве, то как малолетний не может быть предан суду и осужден!)
И то что такой «сговор» между следователем и Ефремом было видно по тому обстоятельству, что как только выяснилось, что Ефрем совершеннолетний, он стал отрицать свою причастность к преступлению.
Итак, на первоначальном этапе в руках ОГПУ оказалось сразу «два убийцы братьев Морозовых –Даниил и Ефрем!
Но как ни бились над ними следователь, но и они не могли получить от них объективного пояснения мотивов для совершения данного преступления!
И тогда сотрудники ОГПУ решили привлечь к делу своего «агента», скрывавшего свои отношения с ОГПУ под маской «члена общества содействия милиции» некого Прохора Варыгина.
.И Варыгин « сообщил», что семья Шатраковых враждовала с Павлом Морозовым, так как подозревала его в доносительстве: Шатраковы нелегально хранили ружье, о котором Морозов рассказал милиционеру Титову, после чего последний оружие изъял.
Но следствию этого было мало, и они по серьезному взялись за «обработку» деда Павла Морозова –Сергея Морохова. То вначале все отрицал, нго пот ом был вынужден «сознаться» что мол его внук Данила сообщил ему о своем участии в убийстве братьев.
Свою вину в «соучастии» в этом убийстве С.Морозов-всегда отрицал, как и остальные задержанные.
Итак, мы видим, что пока дело об убийстве братьев Морозовых расследовали местные участковые и их добровольный помощник Потупчик, ни мотив классовой вражды, ни членство Павла в пионерской организации в нем не упоминались.
Мотив конфликта, согласно показаниям, — месть за донос, «зуб за зуб».
Картина начала меняться, когда к расследованию подключился сотрудник районного ОГПУ Спиридон Карташов.
Он присоединился к следственной группе 11 сентября и дополнительно допросил (по крайней мере, согласно документам) свидетеля, а по существу «секретного агента ОГПУ» Варыгина который был готов дать любые нужные для следствия показания и, который на этот раз указал, что Павел Морозов был пионером и активистом, разоблачавшим кулаков:
«Очень часто Морозов Павел выступал на общественные гражданские собрания и говорил зауспешное проведение советских мероприятий, а также и на собраниях говорит про кулаков, что скрывает вещи или хлеб.
Как-то про Кулуканова Арсентия, и других, что у Морозова Сергея находится спрятанный ходок раскулаченного Кулуканова Арсентия, на что и все мною упомянутые кулаки Павла за что ненавидели и старались его избавится».
Но пока шло «следствие» не сидели без дела и местные советские и партийные органы! Они тоже решили попирается на этом случае!
Вскоре после вступления в дело сотрудника ОГПУ в Герасимовке прошел съезд бедноты, принявший резолюцию, в которой говорилось, что Павел Морозов шел к строительству социализма, и ему неоднократно угрожали кулаки, которые в конце концов и убили мальчика.
В подтверждение этой версии была повторно допрошена мать зарезанных в лесу детей, ее показания в изложении Карташова выглядят следующим образом:
«Вся эта кулацкая шайка всегда собралась в месте группой и у них разговоры были о ненависти к советской власти, а так же к руководителям проводимых всех издаваемых советских мероприятий и партией, мой сын Морозов Павел Трофимович 13 лет пионер который всеми силами боролся запроводимые мероприятия советской власти и был душевно предан этому делу несмотря нате, что он еще пионер, который непощадно своего родного отца Морозова Трофима Сергеевича (далее неразборчиво, предположительно — “разоблачал”) что Трофим сам работал документами, т.к. служил председателем Герасимовского с/совета и эти документы продавал чуждо-классовому элементу кулачеству спец-переселенцев то этот пионер Павел на него донес, за что Трофиму дано 10 лет меры соц. защиты а этот отец жертвы Трофим является Морозову Сергею родным сыном».
В итоге сотрудниками ОГПУ были предъявлены обвинения по статье 58.8 УК РСФСР (организация террористического акта в контрреволюционных целях) были предъявлены семерым задержанным:
Ксении Морозовой, Сергею Морозову, Даниле Морозову, Арсению и Химе Кулукановым, Арсению Силину и Ефрему Шатракову.
Дмитрия и Антона Шатраковых отпустили без обвинений.
Позже был арестован еще один обвиняемый, житель Герасимовки Владимир Мезюхин, но вскоре отпустили и его.
Но тут мы забежали наперед!
А пока следствие продолжалось и власти решили заменить следователя!
Поэтому 16 сентября 1932 года к делу подключился районный уполномоченный ОГПУ Быков, он продолжил собирать доказательства того, что убийство братьев было контрреволюционным актом.
На дополнительных допросах Данила Морозов дал показания против Кулуканова, рассказав о его связях со спецпереселенцами и сообщив, что Кулуканов якобы заплатил ему за убийство 30 рублей золотом.
Арсений Силин рассказал Быкову, что Данила Морозов за 30 рублей купил у него мануфактуру; в уголовном деле это признание стало подтверждением того, что деньги от Кулуканова за убийство все-таки были получены.
При этом Быков отпустил и перевел в разряд свидетелей Мезюхина и Химу Кулуканову.
Но и этот следователь не подходил под решение поставленной задачей с точки зрения местной советской власти и по сему в следующий раз следователь по делу сменился в начале ноября 1932 года — им стал уполномоченный секретно-политического отдела ОГПУ Федченко, командированный в Герасимовку из Нижнего Тагила.
С приездом в Герасимовку Федченко допросы обвиняемых, согласно протоколам, стали ежедневными. Предположительно, обвиняемых на этих допросах били: в деле есть справка о том, что на допросе 5 ноября получила побои 80-летняя Ксения Морозова, на следующий день ей пришлось провести операцию по удалению яичника. Катриона Келли указывает, что на большинстве допросов в начале ноября 1932 года присутствовал не только сам Федченко, но и еще один или несколько сотрудников ОГПУ.
На четырех из пяти допросов были получены признательные показания.
Впервые признался в участии в убийстве Сергей Морозов.
Ксения Морозова рассказала, что дед и внук Павел конфликтовали из-за имущества, оставшегося после высылки Трофима Морозова — в частности, из-за конской упряжи — и во время одного из таких конфликтов Сергей Морозов ударил Павла, а последний разбил в доме деда окно.
Рассказ Данилы Морозова в изложении сотрудника ОГПУ Федченко выглядел так:
«Убийство произошло по следующим причинам, между моим дедом Морозовым Сергеем, Кулукановым Арсентием и пионером Морозовым была вражда из за того, что Павел Морозов как активный работник, пионер старался раскрывать кулацкие увертки кулака Кулуканова Арсения, Морозов Павел узнал что кулацкое укрывает свое имущество от конфискации у Морозова Сергея. Кулуканов и мой дед Морозов Сергей ненавидя Павла Морозова и боясь, что бы он не мешал в дальнейшем проводить их кулацкие дела, решили убить Павла Морозова».
Данила повторил в показаниях, что сам он был на месте убийства и поймал младшего мальчика, Федора, когда тот стал убегать. Ранее Данила говорил следователю, что удары ножом наносил Ефрем Шатраков.
Теперь его место занял Сергей Морозов. Позже эти показания еще раз изменились: согласно окончательной версии, которая была изложена в обвинительном заключении, держал Федора дед Сергей, а Данила наносил ему удары ножом!
На этих сведениях следствие и было закончено, а само дело передано в суд.
Суд тоже должен был состоятся образцово-показательный и вот как это происходило.
В материалах уголовного дела об убийстве Федора и Павла Морозова почему-то хранятся туда непонятно для чего приобщенные письма и коллективные обращения, в основном от пионеров и школьников, с требованием судить и приговорить к расстрелу участников «кулацкого заговора» в Герасимовке!
Сами же первые репортажи в советских СМИ об убийстве появились в тавдинской прессе 17 сентября.
Материал в газете «Тавдинский рабочий» вышел под заголовком: «Кулацкая банда убила пионера Морозова. Расстрелять распоясавшихся кулаков и подкулачников».
В статье еще не говорится ни о конфликте Павла с отцом, ни о его активистской деятельности.
В 20-х числах сентября о деле написали свердловские газеты «Всходы коммуны» и «На смену!» В начале октября небольшая заметка о Морозовых появилась в «Пионерской правде». 15 октября эта газета уже напечатала подробный рассказ об убийстве пионера, разоблачавшего кулаков и даже родного отца.
Именно в этом материале появляется фраза, приписывавшаяся затем Павлу Морозову многими биографами:
«Я, дяденька судья, выступаю не как сын, а как пионер! И я говорю: мой отец предает дело Октября!»
В публикациях «Пионерской правды» Морозова впервые стали называть Павликом (до этого в прессе использовалось полное имя, а односельчане и родственники называли его Пашкой).
Все перечисленные издания, включая и «Пионерскую правду», публиковали репортажи о показательном суде над обвиняемыми в убийстве Павла и Федора. Процесс Уральского областного суда проходил в клубе имени Сталина в Тавде. Обвинение, помимо представителя прокуратуры, поддерживали представители общественности: корреспондент «Пионерской правды» Елизар Смирнов и представитель Уральского обкома комсомола по фамилии Урин.
«Повезли нас рано утром на десяти подводах под красным флагом. Стояли морозы около тридцати градусов, и лошади бежали резво. Некоторые только по дороге узнали, зачем везут. Кто не хотел ехать, тому обещали бесплатный буфет», — цитирует Юрий Дружников воспоминания жителя Герасимовки Григория Парфенова о начале процесса в Тавде.
Как писала газета «Всходы коммуны», судьи, обвинители и свидетели заседали на сцене.
Подсудимые сидели на скамье под охраной двух вооруженных бойцов, к винтовкам которых были примкнуты штыки.
В глубине сцены был установлен «портрет Павлика». (Сохранилась лишь одна нечеткая фотография Павла Морозова, групповой снимок, на котором он стоит в заднем ряду. Для создания портрета эта фотография была отретуширована и художественно обработана).
Зал клуба был переполнен, в нем находилось несколько сотен человек.
В ходе процесса, который продолжался четыре дня, большое внимание уделялось личности погибшего. В суде выступала его школьная учительница Зоя Кабина, которая сообщила, что пионер Павлик «всегда шел впереди всех в проводимых мероприятиях».
Младший брат Морозова Алексей (ему было 11 лет) говорил, что Павел активно агитировал детей за вступление в пионеры. О своей дружбе с Павлом заявил Ефрем Шатраков, которого первоначально обвиняли в участии в убийстве. Как исключительную личность Морозова характеризовали школьники и герасимовские активисты (в частности, заместитель председателя сельсовета Денис Потупчик).
Данила Морозов в ходе процесса подтвердил данные на следствии показания.
Много говорила о нездоровой обстановке в семье и конфликтах домочадцев и Арсения Кулуканова с Павлом Ксения Морозова.
Но вот Сергей Морозов отказался от сделанного на следствии признания в убийстве. Сама Т. Морозова об этом сообщает так: «Дед на суде заявил: «Господа судьи, меня допрашивали — пятнадцать наганов лежало на столе. Били рукоятками до полусмерти».
Судья спросил: «Кто бил?» — «А такие, как вы, только с наганами».
Арсений Кулуканов по-прежнему тоже настаивал на своей невиновности, как и Арсений Силин.
Силин же стал единственным, кого по делу об убийстве братьев Морозовых оправдали, остальных суд приговорил к высшей мере наказания — расстрелу.
Приговор был приведен в исполнение, по одним данным, 7 апреля 1933 года, по другим — через несколько дней после окончания процесса.
Есть также версия, что расстреляли только Данилу Морозова и Кулуканова, а старики Морозовы умерли в тюрьме вскоре после приговора.
Ну а дальше началось и само становление главного мифа о пионере Герое Павле Морозове!
Первым подробным рассказом о жизни Павлика Морозова, его гибели и суде над убийцами стала серия репортажей корреспондента газеты «Всходы коммуны» Павла Соломеина, которые он позднее переработал в книгу «В кулацком гнезде». Свою книгу Соломеин в сентябре 1933 года отправил Максиму Горькому. Сам текст писатель жестко раскритиковал (работу Соломеина потом не печатали до 1960-х), но история Павлика Морозова произвела на него впечатление. На слете Комсомола в октябре 1933 года Горький произнес речь, в которой представил Морозова борцом за коллективизацию и заявил, что «этот маленький герой заслуживает монумента».
Свою книгу о Морозове — «Павлик Морозов. Жизнь и борьба отважного пионера» — написал и общественный обвинитель Смирнов. Из-под пера писателя Александра Яковлева вышла книга «Пионер Павел Морозов». Еще один освещавший процесс журналист, корреспондент «Комсомольской правды» Виталий Губарев (автор повести «Королевство кривых зеркал») написал книгу «Один из одиннадцати», позже переработанную в биографию «Павлик Морозов» и одноименную пьесу. В этих произведениях образ пионера Павлика приобретал все более идеализированные черты: он становится уже не только активистом и разоблачителем кулаков, но и отличником, носит пионерский галстук, пишет лозунги и проявляет выдающиеся способности в самых разных областях знания.
Часть 5
Тайны дела Павла Морозова
И так после суда над убийцами П. Морозова прошло 47 лет, к этому времени, а это уже 80 годы прошлого столетия СССР как супердержава выдохся и перешел в поздний застой и стагнацию.
В связи с чем у советских граждан наметилась острая тенденция к пересмотру различного рода «советских мифов и легенд в том числе и МИФА О ПИОНЕРЕ-ГЕРОЕ Павлике Морозове»
И в связи с чем в еще советских публикациях в СМИ Павлик Морозова из героя превращают в предателя!
То есть наша история переворачивается.
И вот отрывок из одной из таких публикаций тех лет о П. Морозове:
"Годовщина этой истории была и в 1943 году, и в 1953-м, и в 1963-м, и в 1973-м, и вот только в 1983-м началась эта свистопляска на могиле отроков, жутким образом убитых своими…
Представляете, против кого он выступал, если родные дед и брат его же и убили?", - говорит публицист Владимир Бушин.
После суда мать Павла уезжает из родной деревни. Ее сначала отправляют в Крым отдохнуть, а потом и вовсе оставляют там жить. Дом ей выделяют по личному распоряжению Надежды Крупской.
Сегодня в селе Герасимовка детям уже неважно, кем был Павлик Морозов, они придумали новый образ, который так совпадает с видением режиссера Эйзенштейна.
Подробнее:
"Павлик – мой бог" – родилось это так: когда мы с Ниной приехали на могилку, на место убийства, лежит-то он в центре села, я сделал аттракцион, о котором знал, открыл столбик и сказал: "Засунь руку".
Она засунула руку, достала оттуда ворох записок от детей, датированы они были 2007-2008 годом, мы с Ниной были в 2009-м, по-моему, и мы их отфотографировали, собственно, они – часть декорации, правда, убрали имена, потому что это нельзя показывать, это же сокровенные вещи. "Павлик, помоги мне сдать экзамены". "Павлик, хочу уехать жить к сестре во Францию, и чтобы все было так, как я хочу", - рассказывает режиссер Евгений Григорьев.
После смерти Павлика Морозова в его деревне появляется пионеротряд, удается организовать колхоз. До этого попытки саботировали крестьяне.
Как недавно выяснили историки, родные мальчика были расстреляны, даже отец, который в момент убийства сидел в тюрьме.
Возможно, так чекисты заметали следы – убирали тех, кто мог бы развенчать эту грандиозную фальсификацию.
Подробнее:
https://rutube.ru/video/e5a197d64e2908ddf410a3f86e3c0886/
«Крестный отец Павла, Арсений Кулуканов решился на месть.
Он выбрал время, когда Павел и Федор ушли в лес за ягодами, он подговорил среднего брата Данилу, а также дедушку Морозовых, Сергея, отправиться за ними.
Что именно произошло тогда – неизвестно. Мы знаем только одно – наш герой (Павлик Морозов) и его младший брат были жестоко убиты, а если точнее – зарезаны ножом.
Уликами против собравшейся для убийства "банды" стали найденный хозяйственный нож и окровавленная одежда Данилы. ДНК-экспертиз тогда еще не существовало, потому следствие решило, что кровь на рубашке принадлежит братьям арестованного. Все участники преступления были признаны виновными и расстреляны. Данила Морозов сразу признал все обвинения истинными, дед Сергей то отрицал, то подтверждал свою вину, и лишь Кулуканов предпочел во время суда уйти в глубокую защиту.
При этом интересно, что другой двоюродный брат Павлика Морозова, Иван Потупчик, тоже разоблачавший родню и людей, не желающих идти в коммуны, бывший осведомитель ОГПУ через 50 лет признается: «Взяли тех, на кого я указывал. Никаких экспертиз не нужно было, и так все ясно».
Сложилось так, что деревня Герасимовка длительное время оставалась единственным населенным пунктом на Урале, где не было колхоза.
Разработчики сценария гибели Павлика Морозова убили сразу двух зайцев: запугав местных крестьян, в один день основали местный колхоз и через средства массовой информации начали романтизацию доносительства, когда дети игнорировали Библию и учились жить по-новому, отказываясь часто от родителей, если они шли не туда, куда прикажет партия.
Ознакомившись с делом №374 об убийстве братьев Морозовых Павла и Федора, Юрий Дружников обнаружил странный протокол, подписанный помощником уполномоченного ОГПУ Спиридоном Карташовым.
В документе были запротоколированы показания двоюродного брата Павлика Морозова Ивана Потупчика.
Сведения были подписаны 4 сентября 1932 года, тогда как об убийстве узнали только 6 сентября.
Выяснилось, что и трупы «случайно» нашел тот же осведомитель ОГПУ Иван Потупчик».
А из этого мы с вами уважаемый читатель видим, что убийство Павла Морозова и его брата Федора есть не обычным криминальным убийством, а все это было совершенно сотрудниками ОГПУ как официальными, так и «и секретных агентов» действовавшими под прикрытием!
И целью этой спецоперации было задача сломить сопротивление жителей Герасимовки не желавших организации в селе колхоза! Ведь во всей области уже были организованы колхозы, а в Герасимовке нет!
А поскольку осуществления операции поручили мало подготовленным для таких дел исполнителям, то и сложилась в итоге такая ситуации, что: еще даже не обнаружено исчезновение Павлика и Федора, а Иван Потупчик дал показания, назвав виновных в убийстве, которых и арестовали!
Ну а сказано значит и сделано!
И пока шло следствие в Герасимовке советская власть организовывала колхоз и вот как это осуществлялось!
12 сентября в Герасимовке Спиридон Карташов проведет собрание притихших от случившегося жителей деревни, которые будто бы просили приехать пролетарский суд, чтобы «группу чуждого элемента» привлечь к высшей мере социальной защиты — расстрелу.
Одновременно несколько человек записалось в комсомол, пять человек во главе с Иваном Потупчиком — в колхоз, которого не могли образовать до этого времени самые опытные уполномоченные из Тавды.
Теперь несколько слов и деле П. Морозове –Сергее Морозове!
Если он соучастник убийства, то почему же тогда все свидетели подтверждали, что дед Сергей Морозов сам привез в деревню милиционера Титова, чтобы тот искал его внуков.
Так же ни следствие и суд так и не выяснили вопрос:
А был ли дед Морозов кулаком?
Нет уважаемые читатели не был он кулаком, ибо даже «Обвинительное заключение» гласило, что он «по имущественному положению бедняк, имеющий одну лошадь, одну корову и один га посевов».
Теперь еще один важный вопрос:
А был ли Сергей Морозов убийцей своих внуков?
Ведь он, в прошлом служащий жандармерии, знал, что улики надо прятать. Но оказалось, что трупы убитых лежали возле самой дороги, а нож он даже поленился вытереть от крови, принес его домой испачканным и спрятал за икону. Окровавленная одежда тоже лежала у него дома!
Да и жена его Ксения, отсидевшая за конокрадство, наверняка знала, что одежда была Данилы, а кровь — теленка, которого он зарезал у Татьяны Морозовой.
К сожалению, никакой экспертизы по крови на ноже и одежде не проводилось. Органам ОГПУ все было и так известно.
Бабушку Ксению вместе с другими расстреляли — за недоносительство.
Часть 6
Убийство Павлика и Феди необходимо для победы социализма.
Вы уважаемый читатель уже из предыдущих их частей той работы знаете, как «подставили «себя сотрудники Тавдинского ОГПУ сфальсифицировав заранее протоколы обнаружения трупов братьев Морозовых.
Но это просто «след», лежащий на поверхности, а нам теперь нужно отталкиваясь от него последить всю цепочку организаторов и исполнителей расследуемого нами по вновь выявленным обстоятельства старого уг. дела о убийстве братьев Морозовых.
И сразу скажу, что это «след» начинается в Кремле и ведет нас от Москвы до д. Герасимовки…
А начну с объявления того важного факта, что П. Морозов был не первый советский ребенок отрыто выступивший против своих родителей причастных к враждебной для СССР деятельности. И до Павла Морозова в СССР большую известность получил комсомолец Андрей Колодуб
И вот его история. Она как калька Герасимовского дела! Но начну я с того, что в советской прессе никогда не писалось о том, что среди показательных процессов 30-х годов - над партийной оппозицией, инженерами, крупными военными и другими категориями людей - был особый показательный процесс над кулаками. Историческая беспримерность этого суда состояла не только в том, что целая семья была выдана за политическую организацию террористов, но и в том, что главным объектом политической игры стали дети.Именно для показательного процесса нужен был Павлик Морозов, не персонально, а как модель.
А вот первый эксперимент по предательству родителей детьми был осуществлен за четыре года до Морозова (Шахтинское дело). Среди пятидесяти трех обвиняемых по делу о контрреволюционной организации инженеров были братья Колодубы. Неожиданно суд вдруг занялся выяснением личных отношений одного из подсудимых с сыном. Подсудимый, не подозревая ловушки, заявил, что сын его - комсомолец, ушел из дому, так как ему удобнее жить на руднике. А отношения с сыном вполне нормальные.
Отец находился в тюрьме и не знал, что в газете под заголовком «Сын Андрея Колодуба требует сурового наказания для отца-вредителя» было опубликовано следующее письмо.
«Являясь сыном одного из заговорщиков, Андрея Колодуба, и в то же время будучи комсомольцем, активным участником строительства социализма в нашей стране, я не могу спокойно отнестись к предательской деятельности моего отца и других преступников, сознательно ломавших то, что создано энергией и кропотливым трудом рабочих масс. Зная отца как матерого врага и ненавистника рабочих, присоединяю свой голос к требованию всех трудящихся жестоко наказать контрреволюционеров.
Не имея семейной связи с Колодубами уже около двух лет и считая позорным носить дальше фамилию Колодуба, я меняю ее на фамилию Шахтин. Рабочий шахты «Пролетарская диктатура» Кирилл Колодуб». Упомянутое выше Шахтинское дело наложило отпечаток на последующие процессы, в том числе на дело герасимовских крестьян.
А такие дела планировались заранее, когда жертвы и участники понятия не имели о своей предстоящей участи. Вот и процесс по делу Павлика готовился скрытно Секретно-политическим отделом (СПО). В 1932 году произошло укрепление и расширение ОГПУ, и милиция была передана в подчинение секретной полиции. Паутина СПО, специально предназначенных для сыска и уничтожения врагов народа, покрыла всю страну.
Показательные суды начала 30-х годов были не только массовыми зрелищами, но и массовыми по числу обвиняемых.
Перед процессом уполномоченные СПО искали не преступника, а подходящее лицо, которое будет убийцей или вредителем. Затем с помощью доносов подбиралась «банда»: идейный руководитель, он же вдохновитель, лица, подговаривающие совершить злодейство, исполнитель, а также те, кто не донес о нем.
Сперва арестовывали большую группу подозреваемых, затем начиналась обработка и отбор тех, кого можно сломать, заставить доносить на остальных. Лишних арестованных обычно потом выпускали, показывая объективность суда, а затем использовали в других процессах. Как правило, каждое дело служило основой для последующих обвинений других людей.
Дети в таких процессах свидетельствовали против собственной семьи. И если в Шахтинском процессе подросток проходил как бы на заднем плане, то в деле семьи Морозовых дети - и живые, и мертвые - впервые стали главными обвинителями. По идее властей новое поколение должно было уничтожить старое.
А что касается Герасимовки то и о ней в Москве не забыли, ибо коллективизацию на Урале и в Сибири приказано было закончить к осени 1932 года, но это не удавалось. Москва обвиняла местное руководство, центральные газеты писали о притуплении большевистской бдительности, о правых и левых уклонах, о происках троцкистов.
Хотя сторонники Троцкого на Урале были уже уничтожены, а с кулаками велась борьба, здесь до 1932 года не раскрывали сколько-нибудь значительных контрреволюционных заговоров или ответвлений центральных террористических организаций. Между тем властям такой заговор был совершенно необходим.
И возглавил эту всю борьбу с «врагами народа» Иван Кабаков 38 летний, первым секретарем Уральского обкома, заменив Шверника, который недостаточно решительно расправлялся с оппозицией и кулаками.
Культурный уровень обоих был примерно одинаков (у Шверника - образование четыре класса, Кабаков - слесарь низкой квалификации). Став хозяином области, Кабаков принялся, по его собственному выражению, «убивать троцкизм». Начались массовые аресты в городах.
На очередном съезде партии в Москве Кабаков, отчитываясь об успехах в разгроме троцкистов, назвал ликвидацию кулачества центральным вопросом политики партии. Обком обещал Москве коллективизировать 80 процентов крестьян Урала.
Вскоре рапортовали, что почти все выполнено (70,5 процента)!
И вдруг при проверке оказалось, что этот процент - всего 28,7. Явный обман в те годы мог иметь вполне определенные последствия. Чтобы исправиться, совместно с председателем облисполкома Ошвинцевым и начальником полномочного представительства ОГПУ по Уралу Решетовым Кабаков начал штурм деревни.
В короткий срок (в течение двух месяцев) здесь было раскулачено, отдано под суд, сослано и расстреляно 30 тысяч семей (число пострадавших, включая женщин, стариков и детей, достигло сотен тысяч).
(Но не долго правил бал в Свердловской области и сам И. Кабаков! . В вскоре в НКВД и до него дошли руки и Л. Берии! Так 22 мая 1937 года арестован, на июньском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года (XI Пленум ЦК ВКП(б) 23—29 июня 1937 года) был исключён из партии («за принадлежность к контрреволюционному уклону правых»), 30 октября того же года — расстреНо это будет через 5 лет, а пока в 1932 г. «Девятый вал» этого террора настиг затерянную в глуши Герасимовку.
Урал, твердил Кабаков, работает под непосредственным руководством товарища Сталина. В апреле 1932 года из столицы Урала Свердловска в районы рассылалась инструкция по осуществлению полной ликвидации капиталистических элементов, что позволит дать бурно развивающейся промышленности Урала новые мощные кадры рабсилы для создания второй оборонной базы на востоке СССР. Инструкция цитировала Кабакова: «Выкорчевать сопротивление внутри колхоза». На местах, однако, практика не подтверждала теорию. Ведь этих самых то «Кулаков» не хватало, и СПО для выполнения плана производили аресты «подкулачников». Сам термин «подкулачник» обозначал бедного крестьянина, который должен любить советскую власть и стремиться в колхоз, но «подкулачник», вопреки теории, этого не делал.
Преследуя «подкулачников», власти очищали деревню не от кулаков, а от недовольных.
В газетах тех лет писали: «Подкулачники и предатели Советской власти до хрипоты орут, разбрызгивая слюной...» Газета «Уральский рабочий» повторяла: повсеместно расстреливать кулаков и подкулачников.
Газета «Тавдинский рабочий» призывала очистить деревню от изменников, предателей, саботажников, лодырей и просто неясных людей. «ОГПУ искало в деревне слабые места, - вспоминал крестьянин Байдаков. - Уполномоченные гуляли по платформе станции Тавда в штатской одежде под видом пассажиров и вылавливали подозрительных. Крестьянин подошел к поезду, а его хвать за рукав. Предложили пройти, толкнули в темную комнату и заперли. Подержали там для страху и стали его, вконец испуганного, допрашивать, кто что говорит про Советскую власть. Ну, он и лил на всех, лишь бы отвязаться».
Секретная полиция настолько основательно занималась коллективизацией, что даже планы посевов печатались в типографии ОГПУ.
Напряженность в Уральском обкоме и ОГПУ резко обострилась, когда Сталин отправил в провинцию личных представителей наказывать местное руководство за то, что оно действовало недостаточно энергично. В обкоме уже знали, что на Кавказе и на Кубани глава Центральной контрольной комиссии Каганович сразу исключил из партии около половины партийных кадров и осуществил массовые репрессии в деревнях.
То же проделал председатель Совнаркома Молотов в Украине. Страх перед эмиссарами из Москвы заставил местные власти готовиться к прибытию такого представителя на Урал. Этот эмиссар вскоре приехал. Им был инспектор Рабкрина (Рабоче-крестьянской инспекции) Михаил Суслов ставгий потом после 1945 г. Главным идеологом в СССР. А тогда скромный инспектор, имея особые полномочия, обвинил местные кадры в бездеятельности и начал чистку.
И прибыв М. Суслов потребовал немедленной организации показательного политического процесса, и такой процесс, как мы уже знаем, вскоре состоялся.
В глуши, далеко от столиц, суд возвестил на весь мир, что советская власть победила везде. Террористы-кулаки подтвердили мысль Сталина об усилении при социализме классовой борьбы. Показательный суд ускорил выполнение плана хлебозаготовок, который на Урале срывался, стал отправной точкой для других политических процессов и просто массовых арестов без суда, чтобы дать в центр страны хлеб, а в Сибирь - заключенных, дешевую рабочую силу.
Убийство детей Морозовых помогло обвинить всех тех, от кого власти хотели очистить деревню. Другими словами, смерть братьев была выгодна властям. Вина и невиновность подсудимых не интересовали ни следствие, ни суд.
Но кто же в действительности убил Павлика и Федю Морозовых?
И тут надо сразу отметить, что в СССР осенью 1932 года, когда теоретическая база террора против крестьян была узаконена.
Политические убийства санкционировались сверху. «В борьбе против врагов Советской власти, - писала «Правда», - мы не остановимся перед зверством».
За четыре месяца до убийства Морозовых в Москве было совершено покушение на немецкого посла. Покушавшиеся были задержаны ОГПУ, и было объявлено, что они действовали по приказу Польши. На самом деле они были секретными сотрудниками ОГПУ, и это была инсценировка для разжигания конфликта между Германией и Польшей. Таким же методом, то есть убийцей, направленным ОГПУ, позже был убит лидер партии Киров. Аналогий слишком много, чтобы их перечислить.
За десять дней до убийства Павлика и Феди вышло постановление советского правительства, разрешающее расправляться с кулаками, подкулачниками и спекулянтами на месте, без суда и без права амнистии.
Обжалование беззакония запрещалось, на местах узаконивался произвол ОГПУ.
И теперь вот для показательного процесса на Урале требовалось показательное убийство. Но в Герасимовке, где районному аппарату Секретно-политического отдела надо было организовать процесс, уголовного дела не произошло. Крестьяне были мирными, убивать друг друга не хотели, и им надо было помочь.
Но исполнители уже были приготовлены и приказ был отдан после чего «чекистская» спецоперация началась! И вот теперь давайте, и мы с вами уважаемый читатель попытаемся представить себе, как было осуществлено убийство.
А следствие, пресса и суд немало потрудились, чтобы способ убийства (один нож, два ножа, палкой, обухом топора и т.д.) и количество убийц остались невыясненными.
Современные Криминалисты и патологоанатомы, которые были ознакомлены со всеми имеющимися материалами уг.дела , утверждают, что непосредственный убийца, судя по ряду прямых и косвенных улик (способ убийства, действия после преступления и пр.), был один!!! Факт тем более весомый, что он противоречит всей логике следствия, стремившегося сделать виновными группу лиц.
Вопрос в том, кто был этот один?
Итак, из Тавды в Герасимовку для выполнения специального задания направляется неизвестное нам «должностное лицо» особого отдела. Для простоты мы будем именовать его «исполнителем». В ОГПУ-НКВД исполнителями казней, осужденных занимались лица официально называемых «комендантами».
В связи с чем и наш «исполнитель» тоже был с большой долей вероятности там «комендантом» Тавдинского ОГПУ!
Чтобы в Герасимовке его не видели, исполнитель останавливается в соседнем селе, в часе езды верхом, под предлогом расследования там уголовного преступления (делом этим он не занимается). Хотя исполнителю в принципе известно, что по будущему процессу пойдет семья Морозовых (спецзаписка по вопросу террора: «перечисленные неоднократно в рабочих сводках проходили как лица, настроенные антисоветски»), он собирает дополнительную информацию от осведомителей - сам или через подставных лиц.
В частности, он узнает об угрозе деда Сергея внуку Пашке, донесшему на отца. Исполнителю также становится известно, что мать Пашки Татьяна просила Данилу зарезать ей теленка. Мясо она повезла в Тавду, а Павел с братом ушли в лес на Круглый Мошок (место за деревней, где много клюквы), и там, возможно, заночуют.
Сведения получены исполнителем 2 или 3 сентября. Кого убивать, исполнителю было в принципе все равно, лишь бы убийство было зверским.
В тот день он отправился в лес, без особого труда разыскал детей и убил их, скорее всего, проколов их штыком винтовки ( а не ножом!) , не слезая с лошади, чтобы не оставлять отпечатков подошв. Подбежавшего младшего мальчика исполнитель уложил ударом приклада, отсюда упоминавшийся след от удара на теле и рваные раны, по-видимому, от штыка.
Выждав время в соседнем селе, 4 сентября исполнитель вызывает к себе осведомителя из Герасимовки и сообщает ему, что в ОГПУ поступили сведения о политическом убийстве в Герасимовке. Исполнитель и осведомитель отправляются на место убийства, где составляют «Протокол опроса по делу? ...».
Исполнитель приказывает осведомителю в силу важности преступления молчать о случившемся, пока не поступит особое распоряжение. В течение последующих трех суток по тайге прошли дожди.
Теперь конкретные следы преступления смыло. И 7 сентября Потупчик, получив указание, организовал шумные поиски детей, и крестьяне (их было по разным оценкам от семи до пятнадцати человек) обнаружили убитых мальчиков.
В деревне началась паника, всеобщий плач, вопли женщин, испугавшихся за собственных детей и готовых отдать хлеб и все что угодно, лишь бы их сохранить. Страх сковал округу. Распространили слух, что будут судить всю деревню целиком за то, что не вступают в колхоз.
Милиционер Титов составил полуграмотный «Протокол подъема трупов». Он и сельсовет пытаются вызвать следователя из Тавды, но оттуда поступает неожиданная команда захоронить убитых без формальностей.
После этого в деревне открыто появляется исполнитель и совместно с Титовым и своим осведомителем проводит обыски у ничего не подозревающих Морозова, Силина и Кулуканова. Так, что установить конкретную личность «исполнителя» убийства братьев Морозовых легко. Надо лишь точно выяснить круг лиц из числа сотрудников ОГПУ что были в Герасимовке и участвовали в обыске в доме Сергея Морозова!
А вот как проходил обыск, когда нашли предполагаемое орудие убийства –нож!
Очевидец этих событий Зоя Кабина вспоминала:
«Никакого закона не было.
Вошли в избу и сказали деду: «Давай ножик, которым убивал».
И сами взяли его из-за иконы».
Между тем нож для резки животных всегда там лежал, о чем внуку-осведомителю было известно, и Данила, зарезав теленка, положил нож на место. Позже в печати этот хозяйственной нож был превращен в финский, то есть профессиональное орудие убийства.
В качестве улики при обыске забрали и одежду, которую Данила забрызгал кровью теленка, а бабушка не постирала. (К обвинительному заключению, составленному позже в ОГПУ, прикладывались нож, штаны и рубаха с пятнами крови, экспертизы которых не производилось.)
После арестов и оформления протоколов первых допросов миссия исполнителя в Герасимовке успешно завершилась, и «кулацкую террористическую банду» переместили в Тавду, где следствие взял в свои руки сам уполномоченный районного аппарата ОГПУ.
Вот в принципе так можно смоделировать развитие событий, повлекших за собой убийство братьев Морозовых, которых как я уже выше отмечал-«УБИЛИ ДЛЯ ПОБЕДЫ СОЦИАЛИЗМА»
Часть 7
Мать пионера-героя и ее сыновья
После расстрела Морозовых, обличенных в убийстве Павлика, Татьяна Семеновна Морозова осталась с двумя сыновьями — Романом и Алексеем.
Последнего через некоторое время она отдала на воспитание в детдом, поскольку еле сводила концы с концами из-за своей неприспособленности к жизни.
Вскоре ей дали жилье и взяли на полное государственное обеспечение в Тавде. После этого она могла уже нигде не работать, а как мать героя и почетный гость ездила по Советскому Союзу на собрания, конференции, съезды.
Татьяне Семеновне очень трудно было даже прочитать перед аудиторией готовую речь, и она часто повторяла только слова:
«Берите пример с моего сына Павлика!».
Но и этого хватало увлеченным коммунистической идеей.
Вскоре здоровье матери героя начало катастрофически ухудшаться из-за нервных, а затем и психических расстройств.
Врачи советовали лечение на юге, и она при содействии партийных органов переехала в Крым, в Алупку, где на берегу Черного моря жила до конца своих дней (умерла в 1983 году).
Вашему автору когда он учился во 2 классе в Красно ивановской школе-интернате Днепропетровской области в 1961 году тоже посчастливилось «встретится « с Татьяной Морозовой приезжавшую с туром по школа области.
Я уже не помню, что нам «октябрятам» она говорила, но запомнил, что это пожилая, грузная женщина, одетая в длинное платье пришедшая на встречу в окружении нескольких мужчин.
А приехала она на место встречи на автомобиле «Победа»!
Но вот советские писатели встречавшиеся и лично беседовавшие с Т. Морозовой оставили нам о ней вот такие сведения:
«Безусловно, Татьяне Морозовой тяжело давалась внутренняя «перестройка», чтобы поверить в высокие коммунистические идеалы.
Внутренний кризис из-за крушения веры в Бога не давал покоя. Как известно, на могиле сыновей Павлика и Феди она поставила крест, но по приказу партийных органов установили еще и красную звезду под траурным знаменем.
Перед тем, как натравить сына на бросившего ее мужа, она долгое время сомневалась в избранном методе.
Но, к сожалению, зло взяло верх.
Даже в сборнике «Дети-герои» описано, как она удерживала Павлика, чтобы тот не доносил на отца: «Не надо, сынок, против отца... Не бери греха на душу. Послушай, меня...»
Всю жизнь Татьяна Семеновна горевала из-за смерти сыновей.
Тогда, 3 сентября 1932 года, она беспечно поехала в Тавду продавать теленка, а когда возвратилась — детей не было в живых.
От отчаяния она хотела покончить с собой и оставшимися Романом и Алексеем, но ее удержали.
Осужденный муж Трофим погиб в лагере 28 ноября 1932 года, на следующий день после окончания показательного суда над так называемыми убийцами Павлика Морозова.
Судьбы оставшихся сыновей Татьяны Семеновны сложились нелегко.
Роман после войны прожил недолго, сказались фронтовые раны, и он умер.
Сын Алексей, который участвовал в показательном процессе вместе с матерью, в начале войны был осужден и сидел в лагерях до 1951 года, после чего уже не возвращался в Алупку, а жил в Нижнем Тагиле.
Сидел, насколько известно, «за шпионаж». Будучи военным летчиком, он будто бы прятал фотопленки с заснятыми линиями обороны советских войск и т.д.
Но все это уже совсем другая история и я на этом заканчиваю свое повествование, а вам уважаемый читатель теперь самому судить о том удалось ли автору раскрыть в книге заявленную тему и к правильным ли выводам привело его новое уже историческое расследование этого старого уголовного дела.