Я шёл домой. Настроение было никакое. А какое может быть настроение у человека, идущего домой в понедельник? С работы, за которую ни хрена не платят, на которой ни хрена не ценят и, которую надо было давно менять, но силы воли на это тоже ни хрена нет. А тут ещё лифт, сука, хлопает дверью где-то на пятнадцатом этаже, а мне приходится тащиться, пёхом, на девятый. И жена, гадюка… - «Будешь с работы идти, купи молока литр, картошки три кило, хлеба буханку и курицу побольше». Вот на кой мне всё это? И нашёл же я таки эту сволочь! Курицу я имею в виду. Здоровая, как страус эму! Тяжеленная, как силикатный кирпич со стройки.
Ну, вот он, - девятый! Но тут слышу:
- Здорова, сосед! Ты чего, как верблюд всё на себе? Лифт же есть?
Смотрю – сосед Миха стоит в проёме своей квартиры в трениках с обвислыми коленками и майке с мокрыми пятнами на животе. А в руке у этого идиота бутылка «Жигулей» с пузырями из горлышка.
- Умный, да? – отвечаю, тяжело дыша и смахивая каплю пота с носа, - не работает твой лифт.
- Как не работает? – улыбается мне этот гоблин, блестя железными коронками. Потом шаркает тапочками по лестничной клетке, нажимает на кнопку и, через секунд пять, на девятом этаже раскрывает свою пасть, готовый заглотить шесть человек весом по восемьдесят килограмм, механизм, придуманный каким-то гением сто лет назад.
- Это когда это… - ошарашено, спрашиваю я его (лифт, то есть), - это, что за хрень?
- Видно громко ты сопел, по ходу, когда поднимался. Вот и не услышал, - объяснил Миха.
У меня нет сил: ни ругаться, ни соглашаться. Прислоняюсь к стене и тупо смотрю, как по запотевшей бутылке пива у соседа в руке, медленно стекают капельки влаги. И как-то спокойно на душе становится.
- А я, между прочим, тебя жду, Санёк! Дело есть, так сказать. Может, зайдёшь? Пивка попьём. Я на двоих запасся.
- Да я бы… Олька меня ждёт. Выступать начнёт, если поздно вернусь. С продуктами я, - пытаюсь оправдать самого себя, звякая бутылкой молока о мусоропровод.
- О! Видишь, а моя Танюха никогда себе не позволит насилия над мужчиной. Подумаешь, с другом пивка попил! А у меня и рыбка есть, - издевался над моим обезвоженным организмом Мишка.
- Повезло тебе с женой! А моя с порога учует запах пива, да ещё рыбка… и пошло – поехало. А какая рыбка то?
- Вобла, Санёк, вобла! Да ещё вся икряная! – восторженно вещал Мишаня, уже пропуская меня в прихожую и на ходу отнимая у меня тяжеленный пакет с Олькиным продуктовым заказом.
- Да, не бережёт тебя жена. Я вот в магазине только вино-водочный отдел знаю. Всё остальное на Танюхе. Не разрешает. Что ты! Говорит, - не мужское это дело! Отправь меня за хлебом, так заблужусь чего доброго. Вот! – завёлся, вдруг, сосед, подтаскивая мой пакет двумя руками.
- Повезло тебе, Мишаня, с женой, - решил я сделать приятное соседу, а я вот всё мучаюсь.
Мишка усадил меня на разболтанный стул, поставил передо мной на кухонный стол здоровенную чайную кружку и пропал в холодильнике. Уже через пару минут на столе не было свободного места. Тут тебе и салатик овощной, и колбаска «Любительская» блестела жирком на тарелочке, и огурчики солёные, чуть подёрнутые белой плесенью, и селёдочка, нарезанная вместе с кишками, чтобы не заморачиваться. Видел я и тарелку холодца, которую Мишаня на секунду вытащил из «недр», но тут же сунул обратно на верхнюю полку. Типа: «и так, по-царски!» Ну и пива было хоть залейся.
- Чёт не понял я, Миха. Это, что ты отмечать то собрался? – в недоумении спросил я, обескураженный гостеприимством соседа.
- А это всё Танюха моя наготовила. Ручки золотые! Говорит, мол, Саня зайдёт, угости обязательно и от меня привет передай, - отвечает, сияя железными фиксами Мишка, доставая из морозилки бутылку водки.
Разлили по первой и пивком осадили. Думать стало легче. А Мишаня махнул третью и вопрос задал:
- А, что, Сань, нравится тебе моя Танюха? А?
У меня от неожиданности чуть было после третьей рюмки «обратка» не случилась. Отвечаю в недоумении:
- Ты с чего это Мих? Хорошая, конечно, женщина, но так чтобы…
- Да ладно! Видел я, как ты на её задницу пялишься! – усмехнулся сосед, хрустя огурчиком.
Нет, ну было, конечно… Один раз! Но куда мне смотреть то было? Стою, жду лифт, а дверь в Мишкину квартиру открыта и в коридоре Татьяна полы моет. Ну, как все правильные хозяйки… Раскорячилась так, с тряпкой в руках туда-сюда елозит и «гудком» назад пятится. На ней такие же треники, как у Мишки, только размеров на пять больше. Короче, за Танькиной «кормой» даже кухонного окна видно не было. Танюха эдаким «противолодочным» зигзагом продвигалась к выходу и, казалось, в подъезде сумерки наступают. Жуть! Вот и смотрел на этот шов из толстых белых ниток между ягодиц Татьяны Ивановны, который угрожающе скрипел (а может и не он) при каждом очередном манёвре этой самоходной баржи.
- Да пялься, мне не жалко. А вот твоя Олька… смотреть жалко. И по характеру, говоришь, не подарок. В связи с этим предложение есть. Давай меняться, - тихим голосом и, как-то вкрадчиво, предложил Мишаня, подливая мне водочки в пиво.
- А, что на, что? – внезапно отупев от такого «ерша» переспросил я.
- В нашем случае, дружище, не, что на, что. А кого на кого! Бабами давай меняться. Тебя Танюха моя осчастливит, а я Ольку твою на перевоспитание заберу. Вот чувствую в последнее время, как прорастает во мне педагогическое семя. И решил я это семя в Ольке твоей, так сказать, взростить, - глубокомысленно изрёк Мишка, смахивая с усов пивную пену.
После огромной чайной чашки со смесью пива и водки, эта мысль показалась мне заманчивой. А почему нет? Всегда полный холодильник разносолов, ящик пива на балконе и водочка в морозилке, грели душу. Правда, настораживали трудности формальностей оформления договора мены. Опять же имущество, дети…
- Сегодня какое число? – сам у себя спросил Мишка, - второе, а с первого вступил в силу Указ президента об упрощении оформления договоров мены. То есть сейчас к нотариусу идти не нужно, их вообще, говорят, скоро упразднят. Теперь сели за стол два мужика, договорились, кого на кого меняют, написали договор в произвольной форме, подписались и вперёд!
- А жёны? – терзая хвост селёдки, как то уже без особого интереса спросил я.
- А кто их спрашивать будет? Их подпись не нужна. Президент так и говорит, мол, мужики всему голова. Он же мудрый у нас! Сколько ему уже? 102? Дай ему Минздрав здоровья! Чем старше становится, тем мудрее Указы. Ну, что пишем договор? – доставая, откуда ни возьмись, два чистых листа бумаги, спросил Мишка.
- А имущество, дети? – так, для порядка спросил я.
- Танька к тебе пойдёт, а я в своей хате останусь. Привык я, Саня, к своей спальне. А дети… дети пусть бегают туда-сюда. Всё веселей. Ты закусывай, Сань, закусывай, а то подчерк у тебя какой-то неразборчивый. Печатными пиши, - наставлял трезвеющий Миха.
Как ни странно, Олька моя безропотно выслушала текст договора, который Мишка зачитал, взяла свой ноутбук, косметику и так, и прошлёпала в тапочках в соседнюю квартиру. На пороге обернулась и со счастливой улыбкой сказала:
- Пока.
А я ещё и читать не начал, как 140 килограммов счастья, в виде Татьяны Ивановны уже топталось у порога моей квартиры. В руках она держала пятилитровую кастрюлю и двухкилограммовую пачку мороженых пельменей. «Приданное», - почему то с нежностью подумал я. Вечер закончился тем, что я на протяжении часа наблюдал, как моя «новая жена» ела прямо из кастрюли недоваренные, слипшиеся пельмешки. Потом запив водичкой из-под крана, «моя» Танюшка громко икнула и на ходу стягивая со своего мощного тела халат, похожий на тормозной парашют от стратегического бомбардировщика, пошла искать спальню.
Я трезвел. Становилось тоскливо. «Вернуть всё назад. Расторгнуть договор к чёртовой матери», - бились в голове две правильные мысли. Прихватив исписанный печатными буквами «документ», я рванул к Мишкиной двери. Звонил в дверь минут десять, пока не заорал то ли мой, то ли Мишкин ребёнок.
- Да! Кого там чёрт… - раздалось из-за двери.
- Мишка, открывай, разговор есть, - с надрывом в голосе попросил я.
- Саня, ты охренел? Всех детей перебудил. Твои то тоже сегодня у меня ночуют, - громким шёпотом отвечал Мишаня в замочную скважину.
- Дверь открой, я младших заберу, - решил схитрить я.
- Какой открой! Я голый стою… Между прочим, у меня сегодня первая брачная ночь. Я тут только пристроился, по обоюдному согласию, так сказать, а он рвётся тут. Тебе, что, не кем заняться? Тебе за неделю всю Танюху не освоить! Совесть есть? Давай завтра, - злобно шипел этот мерзавец, и из замочной скважины с шипением текла похотливая слюна.
- Отдай жену, гад! Я расторгаю договор! – орал я, дёргая за дверную ручку.
- Саша, читай примечание в договоре, - неожиданно услышал я голос Оли из-за двери.
Я онемел. Быстро пробежался взглядом по тексту договора. В самом конце, мелкими печатными буквами было написано: «Данный договор обратной силы не имеет, субъекты обмена возврату не подлежат. Договор вступает в силу после подписания и временных рамок не имеет». И тут я вспомнил, что моя «бывшая» до первого декрета на третьем курсе юридического училась. Вот откуда… собака зарыта. А по ту сторону двери тихо прошлёпали по кафелю две пары босых ног… в сторону спальни.
Неожиданно щёлкнул дверной замок нашего третьего соседа. На пороге появился Виталик. Виталик жил в двухкомнатной квартире вместе с женой, тёщей и двумя детьми-близнецами. Виталик был аспирантом одного из ВУЗов, работал там же на полставки лаборантом (издевался над мышами),подрабатывал курьером на фирме по доставкам, а по ночам крутил баранку и делал массажи по вызову, засыпая на спинах у клиентов.
- Дядь Саш, ну невозможно же! Что вы всё орёте, как будто вам жена изменила? – краснея худым лицом, причитал Виталик, подтягивая трусы подмышки.
- Виталька, выручай, сынок! – встрепенулся я, вспомнив про тёщу Виталика.
Дело в том, что тёща у Виталика даже моложе моей Ольки будет. Ничего так себе блондиночка, чуть подкрашенная. Ладненькая такая, физически одарённая. Сам видел, как она с двумя близнецами на руках без лифта на девятый этаж поднималась. Улыбается всегда приветливо. Помню даже в лифте вместе ехали, глазки прячет так скромно, щёчки розовенькие.
- Ага, выручай, а как тыщу до понедельника занять, так, вроде, и не слышу, - с обидой в голосе нудит молодой сосед, - чего там у вас?
Вкратце рассказываю ему о последних трёх часах сплошного разочарования в своей жизни и неожиданно делаю ему предложение:
- Виталя, а давай меняться! Я тебе Татьяну Ивановну из 73-й квартиры, а ты мне тёщу свою. Кстати, а как её зовут то?
Виталик, задумчиво почесав ягодицу, не спеша ответил:
- Не, Васильич! Не потянуть мне эту Татьяну Ивановну. Видел я её. Она жрёт больше чем зарабатывает. Да и места много в квартире занимает, а у меня двухкомнатная.
- Да какая тебе разница? Я ж слышал, как ты «за глаза» тёщу свою гадюкой обзывал. А Татьяне Ивановне можешь прямо в глаза говорить, она не обидчивая. А я тебе в придачу к новой тёще ещё резину зимнюю отдам. Не новая, правда, но ещё побегает, - убеждённо уговаривал я.
- Да на кой мне эта туша? Я ж говорю – не потяну. Ипотека у меня на шее, как удавка, а тут ещё… А хотите я вам свою тёщу просто так отдам? Безвозмездно! По договору дарения. Дарить теперь их тоже можно, – извернулся Виталик, поставив меня в тупик.
- А я, что их, солить буду? – возмутился я, представив себе толпу баб на своей кухне.
- Ну, тогда спокойной ночи. Предложение актуально до утра! – заржал этот безнадёжный охломон и, хлопнув дверью, пошёл в свою «общагу».
«Виталик, нагадил в сандалик!» - пришла в голову детская дразнилка. Внезапно захотелось спать. Крадучись вошёл в свою квартиру. Неожиданно громко работал холодильник. «Сломался, зараза. Гудит, как паровоз» - с досадой подумал я пробираясь в кухню. Ан нет, холодильник работал ровно. Но тут звонко завибрировали стёкла межкомнатной двери в спальню. Звук был оттуда. Открыл дверь. Занимая практически всё свободное пространство, на кровати лежало туловище Т.И. … Рука не поднимается писать «голое»… пусть будет просто «лежало». Двумя руками отодвинув её левую заднюю ногу, я прилёг на самый край кровати. Танюша глубоко дышала. При выдохе из её огромного организма вырывались не только звуки, отпугивающие ночью воров-домушников, а утром голубей с подоконников. Она выдыхала запахи всех продуктов, ночевавших в её желудке. Ощущение было такое, что меня варят в огромном котле общепитовской столовки сварщики пятого разряда на газовой горелке. Неожиданно Тане приснилось, что её укусил комарик. Маленький такой. Страшной силы удар сотряс её правое бугристое бедро и со словами:
- Нажрался, сука? – Танюша повернулась в мою сторону, забросив на меня свою руку, как ногу и ногу, как фонарный столб.
**************
Мне не хватало воздуха, я не мог дышать! Я ничего не видел вокруг! Страшная огненная тяжесть навалилась на мою грудь, насквозь прожигая рёбра! Мои ноги были парализованы! Я дёргался, извивался, что-то мычал…
- Да проснись ты уже, наконец! Что приснилось то? А как ты умудрился то головой в наволочку залезть? И ногами пододияльник порвал, дурачок, - вдруг, услышал я совсем рядом такой родной голос своей жены Оли.
Я сидел на кровати, озираясь вокруг и, не понимая, что со мной происходит. Я в своей спальне, на своей кровати, со своей женой,с наволочкой на голове, с рваным пододеяльником на ногах и, орущим котом в руках.
- А грудь? Что так страшно давило на грудь? – спросил я, потирая измученные рёбра.
- Коту своему любимому спасибо скажи. Приучил на свою голову. Запрыгнул на тебя, растянулся и лежит – мурлычет, как холодильник. Вчера пельменей натрескался, не поднимешь обжору! – хохотнула Оля, взбивая подушку, - спи, дорогой, завтра на работу. Не бережёшь ты себя, любимый.
Я повернулся на правый бок и лежал с открытыми глазами, переваривая произошедшее. «Это ж надо! Баран. Родную жену на пиво с воблой променял. Ну и, что, что с икрой! А Мишка ещё тот жук. Да и Виталик… нагадил в сандалик! А президент? Да нет, вроде, ещё не старый!»
- Слышь, Олюшка! Ты мне вчера что-то про мультиварку заикалась…
- Ну да. Так ты…
- Завтра купим!