CXXVI
ПУТЕШЕСТВИЕ
I
Морские карты с детства любим и эстампы,
Играет аппетит на мир и на астрал.
Как всё громадно в тусклом свете старой лампы,
Так пред Историей предмет ничтожно мал.
Уходим по утру, в мозгах бушует пламя,
Кипит на сердце злость желаний и идей,
И уплывает вдаль, качаясь над волнами,
Души безбрежность в ограниченность морей.
Тот бросил Родину, не вынеся позора,
Того в путь выгнал опостылевший очаг.
А те, не сгинувшие в страстных женских взорах,
Спешат цирцерин отыскать архипелаг.
И, чтоб в конец не оскотинится пьянея,
Простраство жадно пьют, небес лакают свет,
Дубит их солнце, жжёт мороз и словно с реи,
С губ сносит ветер поцелуев прошлых след.
Скитальцы истинные те, само собою,
Кто с лёгким сердце выйдя из своих ворот,
Бросаясь слепо следом за своей судьбою,
Не зная почему, командуют «Вперёд».
Туманят мозг, как новобранцу пред атакой,
О сладострастиях мечтаний облака,
О чувстве, нам не ведомом, инаком,
И человечеством не названном пока.
II
Мы непоседливы, шумливы, словно дети,
Крутясь юлой, скача мячом. И даже в снах
Мечты нас гонят любопытством по планете
Как ангел зла табун звёзд плетью в небесах.
Куда проложит Рок пути нам людям тёмным,
В страну какую? Может в мире нет такой.
О, глупый человек, с упорством неуёмным,
Ты мчишь во весь опор, чтоб обрести покой.
Летят в Икарию трёхмачтовые души,
Вперёдсмотрящий наверху ни мёртв, ни жив.
Крик дикий с мостика закладывает уши:
«Любовь! Победа! Слава!» Чёрт, по курсу риф.
В любом клочке земли, нам мнится Эльдорадо,
Готовим сундуки и накрываем стол.
Когда ж туман растает с утренней прохладой,
Пред нами всплыша, иль скала или атолл.
Пришла пора тебя списать на берег?
В железы заковать? Иль за борт? Подскажи.
Матрос пьянчуга, глупый выдумщик Америк,
Химеры - все твои мечты и миражи.
Босяк грязь месит, ищет подаянья,
Нос кверху задерёт, и будет горд и рад,
Приняв за Капуи блистательной сиянье,
Хибар обшарпанных мерцание лампад.
III
Первопроходцы, мы читаем ваши были,
В глазах у вас собрался воедино мир,
Так не скупитесь, поделитесь, огранили
Слов самоцветы ваши звёзды и эфир.
Мы странствовать хотим без паруса и пара,
Чтобы развеять грусть своих родных темниц,
Мы ждём от вас словно божественного дара -
Рассказ о чудесах далёких заграниц.
Что видели вы?
IV
«Свет иных созвездий,
Девятый вал, пустынь горячие пески,
Невзгод хлебнули, пропадая без известий,
Но и тогда ошалевали от тоски .
Тонуло солнце в море, в фиолете штилей,
И славных городов огни гасил закат,
Хотелось, отрешившись от идиллий,
Взлететь на небо без оглядки наугад.
Богатство городов, роскошество пейзажей,
Ни на понюх в них волшебства - враньё и ложь,
Им далеко до облаков, простейших даже,
Чьи формы могут вызвать сердца дрожь.
Желанье крепнет силой наслаждений,
И прикрывается, как дерево корой,
Ствол, до сыта вкусивший удобрений
В густых ветвях взметнётся кроной над горой.
Вот только вырастет ли выше кипариса,
Взращённый тайными страстями тёмный лес?
Набросками в альбом исполним мы капризы
Гурманов блюд заморских, таинств и чудес.
Мы приносили жертвы идолам, кумирам,
Нас ослепляли троны шахов и царей,
Величье их дворцов не снилось и банкирам,
Которые кичатся роскошью своей.
Пленяли взор наш чужеземные наряды,
Цвет ярко крашеных губ женских и ногтей,
Танцующих змей пассы, взгляды, яды.
V
Что видели ещё?
VI
«Наивнее детей,
Чаруют формы вас, а сути содержанья
Вам не понять. Взглянув хоть вниз, хоть вверх,
Мы видели, царят в просторах мирозданья
Тоски смертельной пьесы и бессмертный грех.
Рабыня гнусная без тени сожаленья,
С любым разделит ложе на часок,
И алчный раб служанки в иступленьи
В ручей запустит нечистот поток.
Палач жуирует с несчастной жертвой рядом,
Кровь льётся на пиру, течёт, ручьём журча,
Тиран, отравленный всесильной власти ядом,
И чернь, целующая рукоять бича.
Там есть религии, похожие на нашу,
Но святость их, хоть каждый рвётся в Рай,
Обманчива, до дна испив пороков чашу,
Развратом тут же наполняет через край.
Болтлив род человечий, полон самомненья,
Да, вот умом разжиться за века не смог,
Кричит, вверх руки вдев, от Мира Сотворенья:
«Будь проклят, созданный моим хотеньем бог».
Из них немногие, любовники Безумья,
От стад людских отстав, уходят, прячась в тень,
Скрывая в опиуме мысли и раздумья :
- Вот мира бюллетень на каждый божий день»
VII
Вот горечь знаний, никому не нужных странствий.
Дни монотонны наши также, как поток реки,
Что исчезают навсегда, попав в Пространстве
В оазис ужаса в пустыне вечной злой тоски.
Так что ж? Уйти? Остаться? Кто-то, с перепуга,
Стремглав мчит на край света, а тому милей уют.
Один во весь опор, другой забьётся в угол,
Чтоб Время обмануть на несколько минут.
Один как Вечный Жид болтается по свету,
Пред Временем в душе своей испытывая страх,
Чтоб не попасть в его расставленные сети,
Другой же тайно хочет удавить его в яслях.
Когда ж коленом в зад, или подошвой в спину
Жизнь вытолкнет нас в путь, мы закричим: «Вперёд!»
И в курсе на Китай, шквал над морской пучиной
Нам кудри спутает волос и слёзы оботрёт.
Мы зачерпнём бортом волну из моря Мрака,
Как юный пассажир, бесстрашный словно лев,
Cтолбом застынем, песнь услышав с бака,
Давно уж нами всеми ожидаемый напев:
«Скорей, скорее к нам, на сборы урожая,
Плодов волшебных полон дивный чудный сад,
Цветёт здесь лотос ароматы расточая,
И бесконечный день здесь не прервёт закат».
Пилада голос, доносящийся из тени
Я еле разобрал «Плыви скорее к той,
Чьи нежно целовал ты некогда колени.
Плыви к Электре, своё сердце успокой».
VIII
Смерть! Старый капитан! Поднять скомандуй парус.
Страна обрыдла эта. В путь и поскорей!
Черней чернил здесь небо, море. Нет, не ярость,
Снопы пылают в сердце солнечных лучей.
Налей отравы, твоего противоядья,
Сжигает мозг огонь твой. Отойдя от сна,
Нырну я в бездну, а там Рай ли Ад ли,
В безвестности на дне найдётся новизна».